***
Дазай и Чуя уже были в квартире у голубоглазого. Она была небольшая, но уютная. В ней царил покой. Квартира находилась в многоэтажном доме на тринадцатом этаже. Вид из окон просто завораживал. Красота. Почему-то этот вечер Осаму показался слишком быстрым. Он не заметил, как стемнело, и было уже за полночь. Брюнет это понял лишь когда они оба легли в кровать. Объятия Накахары успокаивали. В тишине квартиры было слышно одно лишь дыхание.***
«Как этот человек вечно твердящий, что ненавидит, полюбил… Но может он просто хотел внимания… я не знаю. Да, и как я принял его любовь. Может это всё его дурная шутка? Нет, я так не думаю. Разве не любивший человек стал бы беспокоится, заботится и постоянно говорить о любви». Чуя Накахара***
День… Неделя… Месяц… Два месяца… Пять месяцев… Год… А время всё идёт, идёт и идёт… Любовь всё растёт, растёт и растёт… Вся мафия удивляется до сих пор, как два ненавидящих человека полюбят друг друга.***
Год спустя Соукоку 17 — Чуня! — Раздался голос юноши и обнял любимого со спины. — Что готовишь? — Рис с чаем. — кратко ответил Накахара. — А угадай, что сегодня за день? — спросил Дазай и уткнулся в плечо Чуи. — Не знаю. Просто скажи — проговорил рыжик и погладил макушку шатена. — Как так ты не знаешь? Как можно не помнить этот день? А, Чунь? — недовольно заговорил Осаму. — Прости, я не помню. — вздохнул он и нежно поцеловал макушку любимого. — давай, ты сейчас мне скажешь, что сегодня за день и ты не будешь трепать мне и самому себе нервы. — Ровно год назад мы начали встречаться. Как можно это забыть? — Дазай зарылся в объятия Накахары. — Так ты про это. Конечно, помню про этот замечательный день. — Сказал голубоглазый и прижал младшего к столу. — Даже, подарок приготовил. — Проговорил он с ухмылкой. — И какой же? — спросил Осаму слегка краснее. В ответ лишь тишина. Накахара любовно прикоснулся к шее младшего и стал оставлять бордовые пятна на бледной коже. Этому проныре даже бинты не мешали, но ловкие ручонки стали по немного снимать белые ленты с рук. Потом же поползли под футболку, оголяя прекрасные изгибы худого тела. — Осаму, ты же хочешь этого? — прошептал Накахара на ухо напарнику, его голос опустился на несколько тонов вниз и словно лезвием прошлось по всему телу. Горячие дыхание обжигало бледную кожу Дазая. Чуя уже во всю изучал руками всё тело. Касался так нежно, так ласково, что по телу шли мурашки. Казалось, будто комната стала нагреваться. Осаму уже не понимал, что происходит. Ему так хорошо рядом с ним. Рядом со своим любимым человеком, который когда-то давно лупил его за тупые шутки, сейчас стоит перед ним нежно целую и гладя невинное тело брюнета. Похоть на столько затуманила сознание кареглазого, что не заметил как лежит на кухонном столе будучи голым. Он стал откровенно стонать, когда в него вошли пальцы Накахары. — Да, трахни ты меня уже! — вдруг кричит Дазай, совершенно позабыв о своей гордости. Его резко переворачивают на живот. — Какой ты не терпеливый, котик. — прохрапел Чуя на ухо возлюбленного и ласково провел ладонями по изгибам талии, а после сжал бедра до крика шатена. Отпустив бедра любимого, нежно пре обнял одной рукой за талию и резко вошёл до самого основания. Крик раздался на всю квартиру. Рыжик стал вдалбливаться худое тело, при этом крепко держа. Осаму громко стонал и кричал. — Не останавливайся! — стонет он. Рыжик то ускоряет темп, то делает его жёстким, то настолько тягучим и мучительным. Оба почти одновременно кончили. Спустя какое-то время Чуя отнес напарника в кровать, а тот лишь тихо прошептал возлюбленному: «Я хочу ещё». Кто бы мог подумать, что завтра утром к ним придут соседи, и будут ругаться, что парни почти до пяти утра не успокаивались; шатен будет валяться на кровати и корчиться от боли в поясе, а голубоглазый чинить сломанный стол. Но им всё равно на эти вещи.