Как по нотам

Стоило первому потоку слез сойти, как я резко вскочил на ноги, едва удержав равновесие, и схватив мочалку, стал остервенело тереть свою кожу, словно пытался полностью содрать верхний слой, к которому прикасались чужие ненавистные руки. Тер так сильно, что на теле стали проявляться красные отметины. Но меня это не останавливало и я продолжал истязать себя, словно наказывая за идиотизм и чрезмерную доверчивость. Ведь, если бы не это, я бы сейчас не находился в подвешенном состоянии в ожидании своей "казни". То, что это только вопрос времени я не сомневался, ибо не питал иллюзий насчет добропорядочности Августа. У меня и раньше их особо не было, вот только теперь я в полной мере осознал насколько гнилым человеком он оказался. Понадеялся на зачатки человечности и так жестоко обманулся. А ведь Лейла меня предупреждала держать ухо востро, и ни в коем случае не терять бдительности. И что сделал я?? От накатившей ярости я стал драить свою несчастную кожу с удвоенной силой, чувствуя, как горло перекрывает ком, а глаза начинают наполняться новыми слезами. - Сука!!! Ненавижу!!! Мразь! Что бы ты горел в Аду, ублюдок! - проорал я и швырнул мочалку в пол, уперев руку в холодный кафель. Меня всего труханило от переполняющих диких эмоций, и я судорожно всхлипывал, не в силах остановить беспрерывные соленые потоки, стекающие по лицу. Сделав глубокий вдох, я постарался хотя бы немного успокоиться для того, чтобы завершить ритуал "очищения". Обычным душем в моем случае было явно не обойтись. Поэтому, закрутив вентиль, я схватил полотенце и наскоро смахнув лишнюю влагу, вылез из душевой кабинки, после чего ломанулся к шкафчику, где достал все необходимое для приготовления нужной мне сейчас клизмы. Фантомное чувство, что я стал грязной испорченной шлюхой поселилось в груди и жрало меня поедом, отчего я предпринял самые необходимые меры, желая хотя бы немного разжать крепкие тиски этого плотоядного ощущения. Но несмотря на все совершенные мной манипуляции, легче не стало ни на йоту. Я все равно знал, что этими бесполезными действиями, как бы мне ни хотелось, ничего невозможно было изменить. Потому что были поступки, последствия которых исправить нельзя было. То, что произошло со мной, являлось одним из них. И хоть я ни черта не помнил, из того, что было ночью, мое невменяемое состояние не служило мне оправданием. Ведь в ресторан с Августом я пошел добровольно, а не под принуждением. Значит был виноват в том, что произошло позже. И от этой мысли было настолько тошно, что меня вновь и вновь бросало в жар от понимания, что очень скоро неминуемое возмездие непременно придет по мою душу. Чувствуя, что водные процедуры отобрали скудные остатки сил, я покинул ванную, и на подкашивающихся ногах направился к себе в комнату. Место отчаяния как-то неожиданно заняла опустошенность, и я рухнул на постель, закрывая воспаленные глаза. Ужасно хотелось спать, но, видимо, я так сильно утомил свой мозг, что тот отказывался давать мне полноценный сон. Поэтому я просто лежал, завернувшись в одеяло, словно в кокон, и прокручивая в голове слова рандомной песни. Спустя совсем непродолжительное время я почувствовал, что меня начинает колотить. Сильнейший озноб охватил тело, вследствие чего я пришел к выводу, что у меня поднялась температура. Зуб на зуб перестал попадать, и надо было бы что-то принять, чтобы устранить признаки болезни, накрывшей неожиданно ослабленный организм, но я продолжал неподвижно лежать, не желая покидать своего места. Чувствовал я себя настолько плохо, как в моральном плане так и в физическом, что в какой-то мере даже испытал нездоровое удовлетворение за полученное заслуженное наказание. Правда очень скоро на его место пришла жалость к себе, и стало так тоскливо, что я заскулил в подушку, схватив край наволочки зубами. Прозвучавший звонок в дверь выдернул меня из замкнутого мира, и заставил все-таки принять вертикальное положение. Я уставился в темный дверной проем взглядом, полным отчаяния. Кто нажимал на кнопку звонка я прекрасно отдавал себе отчет, но был совершенно не готов к этому визиту. Потому что в данную секунду просто разваливался на куски и переживал, что если увижу Никиту, не смогу совладать со своими эмоциями и просто в который раз за сегодня разревусь. Только на сей раз с неизбежными вопросами, последующими после моего такого действа. Но, кажется, мой мозг решил за меня, и я, свесив ноги с кровати, поплыл к двери. Сознание мутилось, заставляя меня с трудом удерживать внимание на своей цели, но я упорно шел вперед, чувствуя, с каким трудом мне дается каждый шаг. И когда, наконец, добрался до двери, я дрожащими непослушными пальцами все-таки повернул тугой замок. Стоявший на пороге Никита явно не ожидал увидеть ту картину, которая перед ним предстала, потому как его серьезный взгляд в мгновение стал испуганным, стоило ему встретиться с моими практически невменяемыми глазами и оценить общее потрепанное, убитое состояние. - Солнечный, что.. Я с большим трудом сглотнул, и как и подозревал, почувствовал приближение очередной волны истерики. - Нат? - беспокойное обращение, произнесенное Ником, стало для меня последней каплей, после чего меня затрясло с двойной силой, и по щекам побежали горячие слезы. Никита, сделав шаг вперед, крепко меня обнял, прижимая к себе, и тут же в ужасе отстранился: - Господи, да ты весь горишь! - прикрикнул он. - Где у вас аптечка? Надо сбить температуру. - Не.. ннадо.. - прохрипел я, поджимая трясущиеся губы. - Как это не надо? С ума сошел?? - опешил он. - Жар надо сбить, или ты сваришься в своем теле! - Просто не уходи… - горько всхлипнул я. - Не оставляй меня. Никита подхватил меня на руки, и направился в мою комнату, шепча на ухо: - Не уйду, не переживай, малыш… Сгрузив свою ношу на постель, он укрыл меня одеялом и стал отстраняться, отчего меня накрыла самая настоящая паника. - Ты куда?? - прохрипел я, хватая его за руку. - За аптечкой. Где вы лекарства храните? - В нижнем.. ящике на кухне.. - Сейчас что-нибудь эффективное найду, и буду тебя лечить, - улыбнулся он, в успокаивающем жесте погладив меня по руке, непроизвольно заставляя испытывать перед ним еще большую вину. Такой заботы я точно не заслужил. Я шумно выдохнул, но все же отцепил руку. - Хорошо, - на грани слышимости прозвучал мой голос. Никита поцеловал меня в лоб и направился на кухню. Я же лежал и старался хотя бы немного унять тревожно бьющееся в груди сердце. Он просто за аптечкой. Не уходит… не оставляет меня… пока. На очередной болезненной мысли, я сдвинул брови, и из уголков глаз вновь потекли слезы. Вопрос времени… Знаете, мое состояние сейчас напоминало состояние людей, которые узнали о смертельном диагнозе, и о том, что счет для них пошел на дни. И хоть я никогда через подобное не проходил, сейчас чувствовал себя приблизительно в той же плоскости. Потому что знал, что мне уже уготовано серьезное испытание, куда более серьезное, чем все, что со мной уже успело произойти. И я с ужасом понял, что не смогу это пережить. Просто сломаюсь... - Нат, ты спишь? - услышал я голос Никиты, успевшего вернуться, но появление которого я благополучно пропустил, уйдя глубоко в себя. - Нет… - Хорошо. Потому что сначала было бы очень неплохо тебя подлечить. -Я в норме, - слетели с моих губ совершенно нелепые слова. Потому что было очевидно, что ни о какой "норме" речи не велось. Понимал это и Никита. - И я бы тебе поверил, если бы не высоченная температура. Поэтому никаких отказов я не приму. Придется лечиться. "Кто бы вылечил мое щемящее, дающее большие сбои сердце?" Подумал я, но во избежание дальнейших споров, все же смирился с неизбежным, принимая заботу Никиты в виде горячего напитка из порошкового Колдрекса, и выпивая его небольшими глотками. - Умница, - похвалил меня Никита. - А теперь нужно закрепить эффект, и немного поспать. - Я.. не могу.. - Почему? - удивился он. Потому что мои мысли меня уничтожают, лишая этого самого сна. Потому что я на грани и готов сойти с ума. - Просто не спится, - произнес я слабым голосом. - А если я прилягу рядом?? И крепко тебя обниму? - спросил Никита, отчего в грудной клетке запекло в разы сильнее. - Тогда есть шанс… - выдохнул я, прогоняя комок, упорно не желающий давать свободу моему горлу. - Значит, надо им воспользоваться, - улыбнулся Ник, и залез на кровать, укладываясь рядом и прижимая меня спиной к себе. Около минуты мы лежали в полной тишине. Я ловил за хвост безумно приятные ощущения нашего с Никитой одного тепла на двоих и пытался запомнить все до мельчайших подробностей. Чтобы впоследствии вспоминать об этом и пытаться не рухнуть в бездну безнадеги. - Прости меня, Нат… - вполголоса произнес Никита неожиданно. - За то, что обидел тебя.. за то, что не прислушался к твоим словам и начал геройствовать на пустом месте. Видимо, с моей наивностью надо срочно что-то делать, потому что она сильно усложняет мне жизнь.. А теперь еще и тебя зацепило. Я признаю, что был неправ и действительно раскаиваюсь. Не хочу, чтобы подобные эпизоды повторялись впредь. Отныне буду прислушиваться к тебе и, в случае чего, искать альтернативные варианты решения проблемы. Я зажмурился, закусив губу. Конечно, я тебя простил… Да и.. не такая уж и огромная вина лежала на твоих плечах непомерным грузом. А вот моя.. Сможешь ли ты простить меня, когда узнаешь?? И смогу ли я жить с пониманием, что изменил тебе? - Мы можем сегодня поехать к тебе? - тихо спросил я, вместо ожидаемого ответа на его извинение. - Нат, тебе бы отлежаться… - Пожалуйста… я очень хочу… Помолчав немного, Никита кивнул: - Только поедем на такси. Еще не хватало тебе трястись в метро в таком состоянии. Такси, так такси. Не важно было вообще на чем мы поедем, мне просто сейчас жизненно необходимо было побыть там, где мы с Никитой были полностью счастливы, где никто не мог потревожить наш хрупкий мир. Где я надеялся побыть еще какое-то время, и подумать, как быть дальше. Дома не выходило, тут была мама. И хоть я ее безумно любил, но памятуя о ее проницательности, не хотел, чтобы она заметила мое подавленное состояние. Не сейчас, когда я не мог собрать себя в кучу. - А пока поспи немного, - наказал Никита. - Через часок температура должна нормализоваться. - Ты не уйдешь? - спросил я. - Нет, конечно. Куда я без тебя?? - Куда-нибудь.. - Не дождешься. Буду с тобой всегда и везде, пока не прогонишь. Слышишь?? Никита… Как бы я хотел, чтобы так и было, но боюсь, это невозможно, потому что когда ты узнаешь, что произошло, мы не сможем быть вместе всегда и везде, потому что прогонишь меня ты. Такое необходимое мне тепло объятий Никиты вкупе с принятым лекарством сделали свое дело, и я все-таки провалился в сон без сновидений, который продлился около трех часов. Когда же проснулся, за окном уже смеркалось и в постели я находился один. Однако запаниковать толком не успел, потому что спустя минуту в комнату вошел Ник, и едва наметившаяся тревога тут же отступила. - Ты чего подорвался? - вопросил он, подходя ближе и присаживаясь на край кровати. - Мог бы еще немного поспать. - Я… не хочу больше. - Как себя чувствуешь? - придвинулся ко мне он, и тыльной стороной ладони приложился к моему лбу. - Лучше… немного. - Температура спала, - кивнул Никита. -Уже хорошо. Слабость есть? Может, подкрепиться хочешь? - Нет, - отозвался я, глядя на такого потрясающе красивого Ника. Сейчас он мне казался каким-то особенно родным. Таким моим, как никогда прежде. Не знаю, возможно из-за того, что я сейчас как никогда боялся его потерять. - А чего хочешь? - задал вопрос Никита, глядя мне в глаза. По моей щеке покатилась слеза. - Чтобы ты никогда не уходил, - дрожащим голосом на придыхе… Растерянность Никиты была столь огромной, что не заметить его смятения от моей чересчур эмоциональной реакции, было нереально. Очевидно, его ввело в замешательство услышанное и, судя по виду, он никак не мог взять в толк, почему я так говорю. Безусловно, мы поругались, но делали это уже не в первый раз, и такого поведения с моей стороны прежде не наблюдалось, а тут… Откуда ему было знать, что поводом послужил не его поступок, а то, что случилось после. - Эй, ты чего, Нат?? - придвинулся он ко мне и обнял. - Я никуда не уйду. Я здесь, с тобой. - Но так будет не всегда.. - Всегда, - заверил меня Никита, стиснув еще крепче. -А будешь говорить ерунду, отшлепаю, не смотря на твое состояние. Я горько усмехнулся. Даже у "всегда" был срок годности. Просто люди в моменте действительно верили в то, что счастье будет длиться бесконечно. - Мы можем поехать к тебе?? Или у тебя сегодня опять работа в офисе? - спросил я, гладя Никиту по спине. - Можем. Работу я доделал. Думаю, дня два у меня на отдых есть. Но… может, все-таки полежишь дома, восстановишься?? - предпринял Никита еще одну попытку меня отговорить. - Нет необходимости. Я себя лучше чувствую… Физически да, морально нет. - Ладно. Но, как я и говорил, поедем на такси. - Хорошо, - выдохнул я, прижимаясь щекой к плечу Никиты. Была бы моя воля, сидел бы так вечно. Но ничто не вечно под луной, и нашего времени могло быть безбожно мало. Поэтому я хотел отведенный срок быть настолько близко к Никите, насколько это было возможно. Чтобы никто в целом мире не помешал нам быть вместе. Всю дорогу я пытался быть максимально естественным в общении, но меня настолько сильно тяготили мысли о случившемся, что я то и дело выпадал из разговора с Никитой. Благо, пока что меня выручало мое нездоровье. Во всяком случае именно на это он списывал мое замкнутое подавленное состояние. Я пытался убедить себя в том, что возможно напрасно накручиваю себя и можно при желании все поправить, но страх, что постыдная правда уже проложила себе путь наружу, и ни сегодня, так завтра обо всем станет известно, не позволял мне чувствовать себя в безопасности. И даже оказавшись дома у Никиты это чувство тенью следовало за мной, повергая в пучину отчаяния. Но больше всего меня расстраивало то, что я стал чувствовать себя недостойным находиться рядом с Никитой. Потому что лгал, лишая тем самым наши отношения той самой прозрачности, о которой мы с ним не так давно говорили. Искренность теперь стала для меня роскошью. Как и открытость во всех смыслах этого слова перед дорогим мне человеком. Взамен мне достались лишь чувства беспомощности и горького сожаления. И казалось бы, и так уже было достаточно свалившегося на меня испытания, и предчувствия надвигающейся катастрофы, однако жизнь решила подкинуть мне еще одну головную боль. В первый день нахождения у Никиты, он особо не дергал меня, видя мое замкнутое состояние, возможно списывая это на откат после нашей ссоры помноженный на вялое состояние от болезни. По этой причине, видимо, и не требовал интима, позволяя мне отдохнуть, и ухаживая так, словно я был какой-то вип-персоной. Вот только стоило мне немного оклематься, как он предпринял попытку перейти к отложенной на время близости. Что закончилось полным провалом, ибо я ужасно зажался. Неприятные ассоциации связанные с другим человеком тут же налетели на меня, словно стервятники и заставили непроизвольно дернуться в сторону, вызывая ненормальный озноб. - Что с тобой, солнечный? - отпрянул Никита, в недоумении глядя на то, как я сжался в комок. - Ничего… - мотнул я головой, не зная, что сказать, а главное, что сделать, чтобы расслабиться. Тело словно в камень превратилось, протестуя против того, чтобы его трогали. - Как это ничего? - нахмурился Никита. - Почему тогда ты трясешься весь?? - Я.. прости… просто холодно стало. Решил я озвучить ложь во благо, потому как эта версия казалась мне наиболее адекватной и не вызывающей подозрений. По всей видимости, так считал только я. - И я бы тебе обязательно поверил, если бы не наблюдал, что еще минуту назад ты был в норме и ничего сверхъестественного не происходило. А значит причина совершенно в другом. Вопрос - в чем именно? - Ни в чем, - сглотнул я, чувствуя, что такими темпами Никита очень быстро припрет меня к стене. А учитывая, что врать я совершенно не умел… Боже, только бы не признание.. - Это из-за меня… да?? - тем временем выдохнул Ник, сделав свои собственные выводы. - Ты до сих пор не можешь простить мне произошедшего?? - погрустнел он. - Я знаю, что очень тебя обидел, Нат. И я, к моему сожалению, не могу отмотать назад, чтобы исправить этот момент, но я очень прошу тебя.. Не закрывайся и не наказывай меня безразличием. Пожалуйста… Глядя на выглядящего в этот момент словно провинившийся ребенок Ника, мое сердце болезненно сжалось, и тело подалось навстречу, сбросив, наконец, напряжение, словно тяжелые путы, мешающие полноценно существовать. Господи, да как он мог вообще подумать, что я его наказываю?! Единственный в этой комнате, кто заслужил реальное наказание, был не кто иной, как я. Но думать больше об этом у меня не было никаких сил. Я очень устал. И единственное, что в полной мере в данную минуту осознал, что вместо того, чтобы наслаждаться каждой секундой с Никитой, я попросту терял драгоценное время. К черту все! Пусть будет как будет! От судьбы не убежать все равно. Но пока у меня была возможность быть рядом с любимым человеком, я готов был сделать все возможное, чтобы продлить этот момент. - Я тебя давно простил. И не обижаюсь… - прошептал я, положив ладони ему на щеки и заглядывая в глаза, чувствуя, как мои собственные увлажняются. - Как я могу обижаться на человека, с которым мне так хорошо, как никогда и ни с кем не было? Как я могу наказывать человека, который делает меня по-настоящему счастливым? Как я могу быть с ним холодным и бесчувственным, если он зажигает меня одним своим присутствием и согревает меня, даря свое тепло? Как, Никит? - Солнечный… - прошептал Никита, накрывая мои губы своими в удивительно нежной поцелуе, который очень быстро перерос в нетерпеливый и жадный. Все мои негативные деструктивные эмоции бурлящие внутри тут же были безжалостно утилизированы желанием раствориться полностью в тех чувствах, которые рвались наружу с бешеным напором, сметая все на своем пути. И стало удивительно плевать на то, что готовит мне день грядущий. Здесь и сейчас стало для меня тем самым надежным якорем, который удерживал на плаву, не позволяя лодке моего душевного равновесия сорваться и унестись в открытое море неизвестности, полное проблем и тревог. Важным стали нежные сильные руки Никиты путешествующие по моему телу, его поцелуи, сводящие меня с ума, плавные, но настойчивые толчки, лишающие меня всех сомнений в том, что мы с Ником были на одной волне, растворяясь друг в друге. Одним целым… Только это было для меня самым важным. Невероятно, но благодаря приложенным невероятным усилиям, я, несмотря ни на что, все-таки смог убедить себя в своей невиновности. Да, мне пришлось привести кучу аргументов, почему я не имел право гнобить себя за произошедшее, и все они мне казались более, чем убедительными. Я бы, конечно, соврал сказав, что чувство вины прошло совсем, но оно во всяком случае перестало быть столь подавляющим, как прежде, потому что те самые аргументы действительно помогали мне справиться с моими внутренними демонами, удерживая их под замком. И одним из самых главных ключевых моментов служил тот факт, что я ничего, абсолютно ничего не помнил из того, что произошло…значит, был в полном невминозе, а винить себя в том, чего не помнил, я в полной мере не мог. В данном случае единственным, кто нес ответственность за все произошедшее был Август, которой заманил меня в ресторан, и который, воспользовавшись моим расстроенным состоянием, споил, после чего позволил себе преступные действия в отношении меня, на что не имел никакого права. Да, я ничего не мог исправить, но перед собой я был полностью и безоговорочно честен. Мне нужен был только один человек - это Никита. И если бы не мое беспамятное состояние - не видать бы Августу меня в качестве наживы. И он об этом прекрасно знал, отчего его поступок казался мне еще более омерзительным. Настолько, что вызывал чувство тошноты от осознания насколько нужно было быть ничтожеством, чтобы воспользоваться человеком в бессознательном состоянии. Как только я смог посмотреть на ситуацию с этой стороны, перестав обвинять лишь себя, всеобъемлющее чувство вины было притуплено совершенно другим чувством - жгучей злостью. И всякий раз, анализируя произошедшее, на меня накатывала такая дикая агрессия, что я боялся убить суку, если бы он только решил явиться на занятие. Но на мое счастье, тот не торопился записываться на урок, видимо чувствуя, что если припрется, от него не останется мокрого места. Правда, страх, что у него в рукаве был припасен козырь, и он просто выжидал время, все же грыз меня, заставляя нервничать, испытывая нарастающее чувство тревоги. Ведь теперь я знал, что от этого урода можно было ожидать всего чего угодно, и даже больше. И это знание билось в голове неприятной режущей мыслью, что самый главный сюрприз меня еще ожидает. Не заработал я нервный тик только благодаря Никите, которого иначе, как идеальным у меня назвать не получалось. Настолько чутким и заботливым он был все последующие две недели, прошедшие с того самого ужасного дня. Те самые две недели временного затишья, сопровождающегося полным отсутствием Августа. Гром грянул в тот момент, когда я буквально на мгновение позволил себе допустить мысль, что возможно он забьет болт на оставшиеся пару занятий в своем абонементе и оставит меня в покое. Придя на работу в очередной свой рабочий день, я подошел к расписанию, дабы глянуть, сохранило ли оно свой первоначальный вид, да так и замер, глядя на заполненные два окна, которые раньше стабильно занимал Август, но которые последние две недели по причине его отсутствия отдавались другим ученикам, стоящим в очереди. - Вишнецкий вернулся? - сглотнул я, чувствуя, как меня накрывает приступ тошноты от взыгравших нервов, стоило увидеть имя, которое хотелось бы навсегда вычеркнуть из своей жизни. - Ага. Явился, несравненный, - отозвалась на автомате Алена. Вот только я ее практически не слышал, из-за нарастающего стука пульса в ушах, перекрывшего четкий голос девушки. Вместо этого во все глаза смотрел на цифру, указывающую на количество оставшихся уроков. И то, что я увидел, заставило меня закусить губу от досады и чувства вновь давшей знать о себе паники. Потому что помимо последних двух оставшихся занятий, в графе значилась новая цифра 12/12, что могло говорить только об одном - Август купил еще один абонемент, хотя божился, что больше ходить не будет. Вот теперь я понял окончательно и однозначно, что он в тот роковой для меня день устроил самую настоящую западню, приманив на живца тем, что мы больше никогда не увидимся… Господи… Ничего не отвечая Алене, я на полусогнутых ногах отчалил в свой класс, пытаясь немного прийти в себя. Но сделать это у меня так и не вышло, и я сидел, как на бомбе с часовым механизмом, ожидая встречи, которой так надеялся больше никогда не произойдет. К тем самым проклятым двум спаянным часам я подошел собранным, как никогда. Не буду углубляться в детали каких моральных сил мне это стоило, думаю и так ясно. А учитывая, что мои нервы без того шалили, мне пришлось собрать всю оставшуюся волю в кулак и приклеить на свое лицо самую невозмутимую маску из всех у меня когда-либо имеющихся. И только благодаря ей я, выйдя в коридор и увидя недочеловека Августа, смог не дернуть ни единым мускулом, чему и сам в душе поразился. Однако принятое мной решение никак не демонстрировать своего неустойчивого состояния, заставляло меня четко держаться выбранного курса, дабы ни в коем случае не дать уроду ни единого повода думать, что он смог добиться своей цели. Не в этой жизни, сука! И, кажется, Август совершенно не ожидал от меня такой реакции на свою персону, потому что я четко уловил на его лице растерянность. Правда, длилось это с мгновение, после чего он вновь нацепил на себя наглый вид. - Здравствуйте, Талиан. Вот я наконец и смог до Вас дойти. Чему очень, просто не передать словами как рад. - Проходи в класс, я сейчас подойду, - отозвался я, внешне сохраняя полноценный покерфейс, однако внутри борясь не на жизнь, а на смерть с желанием втащить ему с ноги. Тот хмыкнул, пройдясь по мне взглядом сверху донизу, и своей фирменной походкой вразвалочку направился в класс. Стоило ему скрыться из вида, я шумно выдохнул, двинув к кулеру с водой. Похоже, мне придется очень постараться, чтобы выдержать эти два полноценных урока. Но самым прискорбным было то, что теперь мне нужно было делать все это на постоянной основе, учитывая, что охуевшая тварь продлила абонемент, желая, видимо, довести меня до ручки своим присутствием, и как следствие, напоминанием о том, о чем я силился забыть. Понимая, что бесконечно стоять в стороне у меня не получится, я решительно зашагал в класс, моля, чтобы эти два блятских урока прошли быстро и без неприятных сюрпризов. И они действительно прошли быстро, молниеносно, я бы сказал, ибо завершились, так и не успев начаться, с легкой руки самого Августа, который решил, что не сильно нуждается в занятиях. А вот в другом куда более продуктивном времяпрепровождении - очень даже, что и продемонстрировал, стоило мне войти в класс и закрыть за собой дверь. Да, у меня не было иллюзий по части примерного поведения с его стороны, особенное в свете произошедших событий, но к наглому своеволию в виде захвата меня в свои загребущие лапы я тоже готов не был. И еще менее готовым оказался к его дальнейшему напору, стоило почувствовать, как его руки полезли к моему ремню с совершенно однозначным намерением. От накатившей ярости у меня поплыли красные пятна перед глазами, и адреналин так сильно шибанул в голову, что я с несвойственной мне силой отпихнул бесстыжую мразоту от себя так резко, что тот отлетел к шкафу, врезавшись в него спиной и создавая при этом явный шум. - Ты, блять, совсем берега потерял?? - зашипел я, сжимая до побелевших костяшек кулаки. - А в чем дело? - спросил меня Август, словно и правда не понимал, что творил лютую хуету. - В чем дело?? В чем, мать твою, дело??? - повысил я голос. - Быть может в том, что ты приперся в школу, а ведешь себя так, словно по ошибке заперся в публичный дом?? Ты что себе позволяешь?? Если не планировал заниматься вокалом, какого хрена здесь делаешь?? - А то ты не в курсе? - усмехнулся Август. - Пришел увидеть тебя и обсудить то, что между нами было. А позволяю себе не больше, чем уже позволил, с твоего полного согласия. - Не пизди! - вызверился я. - Я тебе своего согласия не давал! Ты меня обманом заманил в ресторан, где споил и после всего воспользовался! - Это ты себе говоришь каждый день, чтобы успокоиться и забыть?? - хохотнула самоуверенная сука. - Это я говорю, потому что ты для меня никогда не был мужчиной, и я тебя воспринимал лишь как ученика, с которым вынужден был все это время заниматься! - выплюнул я, желая стереть отвратительную насмешливую улыбку с ненавистного лица, и сбить эту никчемную спесь. Но Август пер напролом, не особо поддаваясь на болезненные выпады с моей стороны. Видно, вознамерился полностью меня уничтожить и постараться во что бы то ни стало прогнуть. - Ты правда думаешь, что это звучит убедительно?? Знаешь, ничуть! Особенно в это нереально поверить после того, как ты отдавался мне со всей страстью на моей постели и облизывал в самых интимных местах! - Не было такого! - закричал я. - Было, еще и как было! И было долго, упоительно и до седьмого пота! Думаю, ты с утра в душе имел возможность убедиться в этом! - широко улыбнулся Август, заставляя меня в ужасе расширить глаза. Приемы психологического подавления умело шли в ход, и моя с таким трудом приобретенная уверенность в своей невиновности стала таять буквально на глазах. Да, Август прекрасно знал, на какие рычаги нажимать, чтобы моя вина снова подняла свою голову и стала противно клацать зубами. - Нет…не было этого! Я бы никогда… - Я тоже так думал, пока не убедился в обратном. Да так убедился, что теперь только об этом думать и могу! Я конечно, знал, что ты страстный парень, но даже подумать не мог, что настолько! Боже, да ты такое вытворял, что ни один из моих прежних партнеров даже рядом не стоял! - Заткнись!!! Закрой свой рот! - зажал я ладонями уши, не желая слушать эту импровизированную выворачивающую меня наизнанку исповедь. - Почему? Потому что тогда поймешь, что сам себя обманул касательно своего парня, которого считал единственным неповторимым? И придешь к выводу, что я могу дать ему сто очков вперед?? - Нет, потому что если не остановишься, я заставлю тебя заткнуться! - прикрикнул я, не желая смотреть на глумящегося выродка. - Ох, какой грозный! Мой маленький боевой воробушек! - перекривил меня Август, и не придав значения угрозе, двинулся навстречу. - Но на твое счастье, мне это нравится и безумно заводит. Произнеся это, он резко схватил меня, отчего я стал отбиваться, вырываясь из его рук. - Отпусти меня, сука! - взвизгнул я, пытаясь высвободиться из крепкого захвата, и уворачиваясь от его попыток поцеловать меня. - Ну, же, не ломайся! У меня дома ты был гораздо более сговорчивым! На этих словах, я удачно высвободил прижатую к торсу руку, и что есть мочи засветил локтем Августу в лицо, отчего он, громко простонав, отпрянул. Я же отскочил к стене и развернулся к согнувшемуся в три погибели имбецилу, чтобы держать его в поле зрения, на случай, если вдруг он предпримет еще одну попытку приблизиться ко мне. На сей раз я готов был пустить в ход не только локти, но и ноги. Все что угодно, лишь бы эта падла меня больше не касалась. Однако, эта мера была ни к чему, потому что Август явно не собирался вновь ко мне подходить. И об этом красноречиво свидетельствовали кровь, сочащаяся из носа и слегка дезориентированный вид. Но сожаления о содеянном у меня не было ничуть. Внутри бурлила ядовитая злость. - Вали отсюда… - ледяным тоном произнес я, пытаясь отдышаться и совершенно не узнавая своего голоса. - Или, Богом клянусь, пожалеешь, что вообще когда-то решил записаться на уроки вокала. Я тебе, тварь, такую рекламу сделаю, что ты никогда не отмоешься! Голос звенел от напряжения и я чувствовал, как по мере изложения своей мысли, меня начинает нещадно колотить. - Зря ты это… - вытер Август пальцем кровь, раздраженно посмотрев на меня. - Наверное забыл, что у нас с тобой есть кое-что, о чем Никитушка совсем не рад будет узнать. Я ведь могу и рассказать твоему ненаглядному о нашем небольшом секрете. Я замер, парализованный произнесенными небрежно словами. - Он тебе никогда не поверит! - ответил я, хотя внутри все завязалось в узел от страха, стоило лишь представить, что будет, если Август претворит сказанное в жизнь. - Ну, я могу быть очень убедительным, когда того требуют обстоятельства. И как вижу, другого выбора ты мне не оставляешь, - выпрямился он, и пригладив растрепавшиеся волосы и поправив в манерном жесте помявшуюся рубашку, не слишком твердой походкой направился на выход. - Оставь нас в покое! Неужели у тебя настолько нет гордости, что ты готов пойти на что угодно, лишь бы разрушить мою жизнь, в угоду своему уязвленному самолюбию? - вопросил я. - Неужели реально не понимаешь, что я никогда не буду с тобой?? - Не будешь ты с НИМ… - уверенно бросил Август, заставляя меня почувствовать нехватку кислорода, от столь страшных равнодушно произнесенных слов. - Потому что он тебя бросит, как только узнает, что ты охотно предавался греху со мной, совершенно забыв в этот момент о нем. Уж поверь, я знаю такую категорию людей. Он тебе этого не простит. Никогда… И ты останешься один. Возможно тогда ты поймешь, что именно я был самым лучшим для тебя мужчиной. И захочешь дать мне шанс. Но, видимо, ты еще не готов осознать этот факт, и время не пришло… Но ничего, я очень терпеливый и умею ждать. А пока, - Август нагнул голову, давая понять, что готов откланяться. - мне лучше немного побыть в стороне, чтобы дать тебе возможность хорошенько все обдумать. Далеко не ухожу. И буду рядом. Так что соскучиться сильно не успеешь. Хорошего дня, Талиан. Перед самой дверью, он остановился и потрогал свой опухший нос: - Такая страсть и такое неумелое ее использование… - улыбнулся он, после чего вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. Я же, прижавшись к стене, сполз вниз, понимая, что то, чего боялся больше всего уже стоит у двери, готовое войти без приглашения, как и то, что времени у нас с Никитой не осталось вовсе, потому что наша судьба была в руках Дьявола в человечьем обличье, который решил отобрать наше счастье, не гнушаясь никаких средств. До конца рабочего дня оставалось три урока, а у меня все внутри сжималось от плохого предчувствия. Интуиция вопила, чтобы я отпросился, наплевав на выполнение плана, и летел к Нику, который не вписался на урок, ввиду того, что снова работал над очередным проектом, и ждал меня у себя дома. Буквально трубила, чтобы я бежал из последних сил, ибо сегодня должно было случиться непоправимое. Не завтра, не неделю спустя, а именно сегодня. И встретившись с Августом, я это очень хорошо почувствовал. Слишком спокойно он бросал свои угрозы, и слишком уверенно говорил о разрыве моих отношений с Никитой. Словно у него были неопровержимые доказательства, которые он придерживал до последнего, и которые, как я боялся, он уже готов был выложить перед Никитой. Боялся я не напрасно. И через пару часов мне представился реальный шанс понять, насколько не беспочвенными были мои страхи, сопряженные с нарастающей тревогой. Отпрашиваться не довелось, ибо моей ученице пришлось отменить двухчасовые занятия, сославшись на срочную деловую встречу, и я, буквально за две минуты собравшись, выбежав из класса, пулей полетел к Нику, прося всех Святых, чтобы ничего не произошло, и моя слетевшая с катушек интуиция явилась результатом банальной мнительности. Добравшись в рекордные сроки, я подбежал к квартире и, достав ключи, любезно предоставленные мне Никитой, открыл дверь, заходя в темный коридор. - Никита? - позвал я, глядя на льющийся из гостиной комнаты свет, и ожидая отклика. Вот только в ответ получил оглушаюшую тишину, отчего по всему телу побежали мурашки и горло сжалось от резко накатившей волны паники. Надежда на то, что он мог сидеть в наушниках и банально не услышать меня разбилась вдребезги, когда я на ватных ногах вошел в комнату и узрел Никиту, стеклянными глазами смотрящего в экран своего смартфона. "Может просто подзавис, просматривая какие-то рабочие фото…" эхом пронеслось у меня в голове. Но последняя искорка веры в хороший исход погасла, когда Никита поднял на меня взгляд, посмотрев так, что я чуть было не свалился на пол, от внезапно накатившего мышечного бессилия. - Никит? - шепотом позвал я его, еле шевелящимися губами. - Я тебя ждал… думал, мы поужинаем, чай попьем… планировал показать результат своей работы, ради которого решил отменить сегодняшнее занятие, и в итоге закончить этот день в твоих объятиях… А потом… Никита сглотнул, и дернул уголком губы: - А потом мне пришло сообщение на телефон. Я без задней мысли полез во входящие. Думал, что от тебя… Но, когда его открыл… Он замолчал, и его взгляд вновь стал убийственно пустым. - Оно оказалось не от тебя, - бездушно произнес Никита и повернул экран в мою сторону, отчего я едва подавил отчаянный всхлип. Касательно того, что Никита просматривал фото, я не ошибся. Вот только оно было не рабочим. На этом фото был запечатлен не кто иной, как я. Я - обнаженный, прикрытый одеялом наполовину, но лежащий в какой-то ужасно пошлой позе. С закрытыми глазами, по всей видимости сфотографированный в момент сна, но оттого не выглядящий более скромно, и уж точно не предстающий в безобидно невинном виде. - Никита… - Сначала я подумал, что это фотошоп, ведь не может быть, чтобы ты… Я был уверен, что не может.. - Никита, пожалуйста…- в уголках моих глаз выступили слезы, а тело охватил уже знакомый озноб. Никита посмотрел на меня, однако теперь в его глазах светилось настолько явное разочарование пронизанное болью, что меня от открывшейся картины затрясло еще больше. - Я тебе не говорил, но на днях у меня с матерью состоялся разговор. Я решил ей рассказать про тебя. Про нас… - Что? - расширил я в неверии глаза, совершенно не готовый к такому признанию, как и к столь резкой смене темы. - Да… - улыбнулся грустно Никита. - Знал, что будет очень непросто. Ведь ее боль от предательства отца все еще не прошла полностью, да и правда о том, что я выбрал себе в спутники парня не могла ее порадовать. В общем, ожидаемо, случилась истерика, с руганью и криками, во время которой она много чего сказала нелицеприятного. И я бы многое мог проглотить, но только не те слова, которые она сказала о тебе. А сказала она ни много, ни мало, чтобы я не надеялся на твои добропорядочность и верность. И что однажды ты мне обязательно воткнешь нож в спину, потому что все вы, наверное она имела ввиду геев, понятия не имеете, что такое настоящая семья и вам не дано об этом узнать. Я не смог этого стерпеть и заступился за тебя. А как иначе?? Ведь она тебя совсем не знает! Как она могла говорить такое?! С пеной у рта принялся доказывать ей необоснованность таких выводов, убеждая, что она сильно заблуждается. Что ты самый замечательный и никогда меня не предашь. Что в традиционных парах порой гораздо больше вероятности столкнуться с изменой. И что в тебе я уверен больше, чем в себе. И буду с тобой, хочет она того или нет. Сказал и ушел, громко хлопнув дверью. А сегодня, словно в насмешку… получил это… Никита бросил телефон на стол, и уголки его губ брезгливо опустились, словно перед ним лежало какое-то мерзкое насекомое. Я молчал, судорожно сглатывая, не зная, что сказать. Все оправдательные слова, стопорились в голове и не складывались в предложения. Да к тому же казались настолько нелепыми, что я чисто физически не мог заставить себя их произнести. - Тебе совсем нечего сказать? Почему ты молчишь?? - решил прервать затянувшееся молчание Никита. -А тебе нужны мои оправдания? - прохрипел я самый главный по сути вопрос. Наверное потому, что именно в этот момент понял, что что бы я не сказал, это не изменит ровным счетом ничего, ведь, судя по всему, Никита уже вынес свой приговор в отношении меня, и в отношении нас. Об этом кричало его выражение лица, его закрывая, зажатая поза, его пренебрежительный тон. Все разом выдавало в нем человека, которому объяснения нужны не были. - Да, черт возьми, мне нужны оправдания! Мне очень нужно знать почему?! Почему ты это сделал? И как… как ты смог пойти на это? - Я.. я не знаю… - дрожащим голосом произнес я. - Не знаешь?? - опешил Никита. - Я не помню… - Не помнишь, как занимался сексом с другим мужиком?? - Не помню… Я шел на день Рождения.. выпил совсем немного, но очень быстро потерял ориентацию в пространстве…Я не помню, что было после… - Ты хоть понимаешь, как убого это звучит? Я промолчал. Говорить стало очень трудно. - Хорошо, - более твердым голосом продолжил Никита. - Спрошу по-другому. Как так вышло, что на этих снимках, которые я получил с прекрасной подписью "Кажется, твоему парню с тобой не очень весело, раз он развлекается на стороне", ты лежишь во всей красе?! Кто та сука, которая сделала эти кадры!? И откуда, черт возьми, ей обо мне известно? - Август, - выдохнул я, опустив глаза в пол. На мгновение в комнате воцарилось гробовое молчание, за которое я успел десять раз пожалеть, что совершил это признание. - Что? - спросил Никита, и судя по злости поступившей в его голосе, я понял, что не нужно было говорить. Но отмотать назад уже не мог. - Ты пошел с… этой мразью??? - Потому что у него был день рождения, - спешно заговорил я, - и он просил, в качестве подарка на прощание, составить ему компанию. Он должен был перестать ходить ко мне, потому что его абонемент заканчивался. И продлевать он не собирался. Я думал, что это была точка в нашем с ним вынужденном общении. - Ты пошел с этой мразью, - словно не слыша моих слов, повторил Никита, закрыв глаза, глубоко при этом дыша. - и переспал с ним… - Все не так… - Сделал ему охуенный подарок в виде себя… - Никит, я не.. - Замолчи! - вскинул руку Никита, давая понять, что слушать меня не намерен. - Просто ни слова больше! - Прошу, - жалобно произнес я. - Уходи, - припечатал он, отворачиваясь и давая понять, что наш разговор окончен и больше он не желает ни видеть меня, ни слышать. По моим щекам потекли слезы и я, проведя ладонью по лицу, шатаясь, направился на выход. Вот только в дверях меня остановили слова Никиты, брошенные вслед, которые окончательно уничтожили меня. - Жаль, что мама оказалась права и я так жестоко обманулся. Так верил тебе, а в итоге… Знаешь, лучше бы… лучше бы тебя никогда не было в моей жизни. Тогда бы все было куда проще… Последняя фраза стала гвоздем забитым в крышку гроба нашей с Никитой истории. А звук закрывшейся за мной двери явился контрольным выстрелом, запустившим процесс эвтаназии остатков моей израненной души. И покидая ставший таким родным дом, я чувствовал себя самым настоящим мертвецом, который сохранил двигательные функции, но потерял способностью чувствовать. Лишь только холод, пробирающий до костей, и ощущение огромной дыры, на том месте, где раньше билось большое любящее сердце. Жить не хотелось. Словно все, что приносило радость и счастье в одночасье исчезло из моей жизни, прихватив с собой все яркие краски. Сон покинул меня, а еду я запихивал в рот через силу, потому что она мне казалась безвкусной. Но есть надо было, потому что жизненная подпитка заканчивалась слишком быстро, ввиду траты огромного количества ресурсов на возможность держаться из последних сил на ногах и изображать живой здоровый вид. На работу я шел, как на каторгу, и настолько сильно стал выпадать из процесса, что незамеченным это не могло остаться, и в один из дней, когда я в очередной раз опоздал, перепутав время, Алена подозвала меня к себе. - Натан, дружочек, я думаю, тебе пора взять небольшой отпуск. - Зачем? - вопросил я, борясь с резью в глазах от жуткого недосыпа в связи с тем, что полночи скулил в подушку от тоски по Никите, вырывающей из меня все жилы. - Затем, что ты очень в нем нуждаешься. - Не нуждаюсь. - Натан, - вздохнула Алена. - Мы тебе очень любим и хотим видеть в добром здравии и прекрасном расположении духа. Но то, что происходит с тобой сейчас слишком далеко от этой характеристики. - Ален, я.. - Я не знаю, что у тебя произошло и лезть в душу не хочу, но твоя работа в последнее время оставляет желать лучшего. Думаю, ты и сам прекрасно понимаешь это. - Я справлюсь, - произнес я, однако проблема была в том, что не верил сам себе. - Конечно, справишься. Именно для этого я и предлагаю тебе небольшой отпуск. Хотя бы недельки на две. Стабилизироваться и отдохнувшим вернуться в строй. - У нас же вроде раньше нельзя было уходить вот так, в середине учебного года, - промямлил я, предприняв очередную вялую попытку убедить Алену в том, что возможно такая мера вовсе не обязательна. Но видимо окончательное решение уже было принято. - Для тебя мы решили сделать исключение. Ведь ты действительно ценный сотрудник, и в наших же интересах сделать так, чтобы ты сохранил правильный рабочий настрой и не распугал болезненным видом всех своих учеников. Я устало выдохнул, понимая, что по сути Алена была права. Отдых мне действительно нужен был, потому что моя нервная система перестала вывозить навалившийся на нее стресс и лишь каким-то чудом до сих пор не послала меня не хер окончательно и бесповоротно. - Ладно, давай заявление, - произнес я, присаживаясь на стул. - Вот и умница, - улыбнулась Аленка, погладив меня по плечу. - Поверь, это пойдет тебе на пользу и ты сможешь по окончании отдыха вздохнуть полной грудью. Сомнительное предположение, учитывая, что пока что до такого состояния мне было как до Луны, так как каждый вдох отзывался болью в груди. Да и тот самый отдых мог сыграть в обратную сторону еще больше погрузив меня в депрессию, откуда и до полноценного нервного срыва было рукой подать. Но с начальством спорить было себе дороже. Поэтому я принял свою ссылку в отпуск, как должное. Не зная, что буду делать один в большой квартире, наедине со своими мыслями. Мать, не успев достать вещи из чемодана, вновь уехала на недельные гастроли. Очень вовремя, ибо я чувствовал, что сохранять внешнюю относительную невозмутимость больше не мог. Разумеется, после разрыва с Никитой мама не могла не заметить моего сильно изменившегося эмоционального состояния, из-за чего мне пришлось врать, что Никита уехал в командировку, и я просто очень сложно переживал разлуку. Прокатило, и вопросов наводящих не последовало. На руку сыграло также мое вечное отсутствие у него на квартире до этого, к которому мать успела привыкнуть. Именно по этой причине, стоит предположить, у нее и не возникло сомнений касательно моей версии. Вот только теперь мое одиночество меня очень не радовало и даже пугало. Потому что я боялся оставаться наедине со своими мыслями, которые не торопились щадить мой покалеченный мозг и продолжали атаковать, заставляя меня еще глубже утопать в беспросветной депрессии. Первые вынужденные дни своего отдыха я пытался отдыхать так, чтобы насколько возможно, стараться отвлекаться. Делом это оказалась безумно сложным, ибо справлялся я с большим трудом. Но все равно упорно продолжал занимать себя разными прогулками и выучкой оперных партий, чтобы хоть как-то разгрузить свою несчастную голову. Вот только чем дальше, тем больше выбранная схема приходила в непригодность, из-за чего я решил, что стандартные маршруты нужно заменить на что-то новое. И план свой решил воплотить аккурат на четвертый день, решив прогуляться по центру города. Но прогулка эта обернулась для меня еще одним испытанием на прочность, нанеся очередной фатальный удар по моему и без того готовому разрушиться полностью эмоциональному фону. Испытывая небольшое затишье от навязчивых мыслей, заменив их временной звенящей пустотой, я шел по Невскому проспекту, направляясь в сторону метро, когда из дверей ресторана в десяти метрах вышли два человека, в которых я на свою беду узнал Милену с…Никитой. Я застыл столбом, словно прирос к асфальту, не в пример моему сердцу зашедшему в радостном стуке от возможности вновь увидеть родного человека. Только радость эта была недолгой, потому что в следующий момент я почувствовал, как это самое сердце резко сжимается от боли, перекрывая доступ кислорода в легкие. И реакция такая была более чем понятной, ведь я своими глазами увидел, как Милена, подойдя ближе к Никите, влепилась в его рот поцелуем… который он не торопился прерывать, спокойно принимая его от той, к которой у него, с его же слов, никогда не было влечения, которую он воспринимал исключительно, как сестру. Как быстро все изменилось.. Чувствуя, как на глаза набегают слезы, я развернулся и поплелся, не пойми куда. Если честно, плевать было, куда держать путь. Просто идти, не оборачиваясь, пытаясь стереть из памяти полосующую мою душу словно лезвие, картину. Увиденное настолько выбило меня из колеи, что я просто тупо на автопилоте перебирал онемевшими ногами, не глядя по сторонам, пытаясь прогнать эхом звучащие последние сказанные Никитой слова: "Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни. Тогда бы все было куда проще…" Ступив на проезжую часть, я направился вперед, желая перейти дорогу. Но до тротуара не успел сделать буквально пару шагов. Визг тормозов и громкий звук сигнала автомобиля заставили очнуться и повернуть голову в сторону шума, а в следующую секунду резкий толчок снес меня с ног, отчего я, проехавшись по капоту, упал на асфальт. Вокруг поднялась ужасная шумиха, кто-то судорожно вопил, кто-то кричал, чтобы позвали врача, столпившиеся машины сигналили на всю округу, создавая жуткую звуковую какофонию, а я хотел одного - встать и уйти… Только вот не мог. Не мог пошевелиться. Вместо этого просто лежал и смотрел на простирающееся перед глазами черное небо, чувствуя, как трудно становится дышать и, как тело охватывает сковывающий внутренности леденящий холод. И только, когда над моим лицом навис какой-то перепуганный вусмерть мужчина и произнес, запинаясь: "Парень, родненький, не вздумай умирать! Потерпи, миленький!" я понял, почему не мог. Дела мои были очень плохи. И как только эта мысль в полной мере дошла до моего сознания, ей на смену пришла такая чудовищная боль, что захотелось заорать во все горло. Но из моего рта вырвался только сдавленный хрип, после чего сознание начало меркнуть. Перед тем как погрузиться в темноту, я почувствовал, как меня подхватили на руки и куда-то понесли. Но вопрос куда именно не беспокоил меня. Последнее, о чем я подумал было то, что мама будет плакать, когда узнает, что со мной случилось несчастье, и то, что мечта умереть в объятиях Никиты, кажется, так и останется несбыточной…