они обязательно повторят.

— Не нравится мне это, — Игорь сутулится и сует руки в карманы джинсов. У главного входа башни Разумовского людно и шумно. Олег рядом выпускает сигаретный дым и, несмотря на расслабленный, даже немного похуистичный вид, остается внимательным. — Что именно? — спрашивает он. — Денискина озабоченность трутоком, — зло бормочет альфа и ковыряет ботинком плитку. — Только о нем и слышу, блять, ежедневно, а засыпаю под свет ноутбука. Олег усмехается, затягивается снова. Выдыхает. — Ревнуешь к приложению? — Да не в этом дело, — Гром отмахивается, осознавая, как, должно быть, прозвучали его слова. — Ты ничего не подумай, я все понимаю. Для Дениса это важно, он в этом шарит, это дело всей его жизни, но с ноутом срать ходить — ненормально. У него и без того недосып, недожор и все остальное. Чердак подтекает потихоньку. Мы ссоримся по малейшей херне! Меня в такие места посылают, что я даже направлений не знаю! Олег протягивает пачку, понимая, что именно другу нужно. Игорь смотрит не без скептицизма, но сигарету все же вытаскивает, своей зажигалкой (для Титова носит) поджигает и вдыхает медленно, пропитываясь никотином. Он курит ужасно редко, топит за здоровый образ жизни, утренние пробежки и общую физическую подготовку. А Денис в зал ходить отказывается (хотя иногда все же заглядывает, усаживается на тренажер и молча пялится на пресс Игоря, собирая слюни с пола), спит до двенадцати и питается фастфудом с пивом. У него по пачке «Парламента» на день и вечные отмазки, и обещания бросить. Не бросит — Игорь знает, но попытки убедить не оставляет. Заботится все-таки. — Понимаю, — ладонь Олега ложится на плечо, сжимает в знак поддержки. — Сережа меня в другую комнату выселил, чтобы не мешал ему работать. Игорь поворачивается резко, глаза удивленные. Не верит. — Серьезно? — Да, — Волков хмыкает и стряхивает пепел, коротко улыбнувшись. — Потом сам пришел, рядом свернулся и проспал до обеда. А вот это уже больше похоже на правду. Сережа от Дениса отличается деликатностью во всем, за что берется: публичные заявления, разработки соцсети, любовные отношения. Разумовский лишен резкости в поступках, хоть иногда и действует необдуманно, спешно принимая решения — чаще он доверяется Олегу, оставаясь на саппорте. Плавность, осторожность, последовательность — все, что нужно знать о его стратегии. Такой же он берет неприступного Волкова, повисая вечерами на его плечах и не стесняясь при друзьях касаться сухих губ поцелуем. — Удивляюсь, как эти двое вообще подружились, — Игорь снова затягивается, нахмурившись. Олег кивает, подтверждая, что сам придается таким рассуждениям иногда, а потом они решают вернуться. И обнаруживают ответ на свой вопрос. Тонкие пальцы зарываются в огненные пряди, тянут Сережу ближе — Денис целуется мокро и развязно, как делает это всегда: засасывает глубоко, пачкая губы слюной, довольно улыбается слушая надрывные выдохи второго омеги, рукой забирается под домашний шелковый халат, и, ощущая ответные поползновения ладоней на своей талии, лишь подается ближе. Он чувствует взгляды замерших на пороге альф, и, когда Сережа, задохнувшись от ужаса и стыда, пытается отстраниться, — не дает, облапывая его за задницу. — Олег! — вспыхнув, омега кое-как отпихивает хихикающего Титова, растеряно хлопает глазами. — Олег, это не… Мы не!.. — Да брось, — Денис облизывается с похабным прищуром. На нем вообще только футболка с трусами, и альфы не могут не скользнуть взглядом по стройным ногам (Игорь уж точно). — На лица их посмотри! — ткнув опешившего Сережу локтем в бок, омега снова тянется пальцами к поясу шелкового халата. — Пялятся, будто сожрать готовы. Извращенцы, — фыркает, пряча довольную усмешку. Сережины попытки отмахнуться от настойчиво гладящих тело ладоней Денис игнорирует. Жмется со спины через плечо, носом к щеке и целует неожиданно мягко в висок, физически ощущая в разы возросшее вокруг напряжение. Он замирает, будто ожидая разрешения, пальцами подцепляет узел пояса, предупреждая, что стоит только позволить — устроит все в лучшем виде. А Сережа дышит тяжело, загнанно, хватается за запястье Денисовой руки, но понимает, что от близости лучшего друга не просто ведет — уносит нахуй. — О-олег… — сглатывает шумно, теряясь в голодном взгляде своего альфы. — Продолжайте раз начали, — рычит Волков в ответ, Игорь поддерживающе кивает. Ну, в них Денис и не сомневался, а вот… — Сереж, — голос тихий, слышимый только двоим, — ты хочешь? — он осторожен, губы едва-едва касаются покрасневшего уха. А Сережа остекленевшими глазами смотрит перед собой, вперившись в двух здоровых альф, готовых сорваться с места сию же секунду. Он и слова вымолвить не может, пока теплая ладонь Дениса шарит по груди, покрытой халатом (но под ним-то совсем ничего, и скользкая ткань раздражает соски), а вторая щекотно гладит по выгнутой шее, не дает отвернуться и закрыться — Титов знает, что делает, и придерживается великой мудрости: «сексом дружбу не испортишь». Вместо ответа Сережа берет его за руку и тянет себе между ног, где ни штанов, ни белья. Денис прячет улыбку на его плече, пальцами неспешно лаская давно вставший член, собственным потирается о поясницу сидящего впереди Сережи. У него нет цели быстро кончить, но устроить хорошее шоу для охуевших альф, съебавшихся «сплетничать», пока горячо любимые омеги переживают прелести течки, — да. Мудаки заслужили. Хотя неизвестно, кто мучается больше: задыхающиеся в безудержном аромате сильных феромонов Денис и Сережа или скрипящие зубами и капающие слюной Игорь с Олегом. Но течка не просто чувствуется в воздухе — ею воняет каждый сантиметр комнаты. Она затапливает восприимчивое обоняние и сознание, она же не дает прекратить. Разумовский в какой-то момент оказывается на спине и охает, потерявшись на мгновение — Денис нависает сверху. Смотрит так же голодно, как и зрители их маленького перформанса, хотя смущение все равно теплится на дне его почерневших глаз, но омега запихивает эту слабость поглубже, запечатывая внутри долгим и вязким поцелуем. Сережа подставляется, тянется навстречу, обвивая за плечи, становится смелее, лезет руками под футболку Титова, задирая выше и обнажая бледные ягодицы. От желания оставить на них красный отпечаток ладони у Игоря перехватывает дыхание. Губы уже петляют по шее, засасывают чувствительную кожу, а на легкое сопротивление — вызванное скорее наличием свидетелей, чем реальным желанием перестать — отвечают мягкими прикосновениями под подбородком. Сереже так нравится — Денис это выяснил еще в общаге. Ну да, баловались в студенчестве, когда накатывало, а резиновый член из ближайшего двадцатичетырехчасового интима не спасал. И как тогда, без особой спешки, пальцы раскрывают подол халата, щекотно проходятся по внутренней стороне бедра и возвращаются выше… — Блять, — все, на что хватает Волкова, когда Сережа мычит, призывно разводя ноги. — Еще какая, — мурчит Денис, интерпретируя услышанное по-своему. Сережа краснеет безбожно просто, зажмуривается, а стоит горячему рту поочередно накрыть твердые вершинки сосков — стонет, прогибаясь. Титов до неприличия нежен и последователен, что совершенно не похоже на обычного него: в постели с Игорем омега так и норовит укусить, поцарапать, впиться пальцами посильнее, любит, если его крепко держат за волосы и ебут до беспамятства. А сейчас не просто осторожничает — почти любовно выцеловывает часто вздымающуюся грудь и греет ладонью кожу в паху, распаляя желание (хотя из-за течки оно начинает переходить границы). Денис держится из последних сил и выдыхает хрипло, когда Сережины руки перетекают на задницу, сминая ягодицы. — Им бы в порно, — не отрываясь от вожделенного созерцания, хрипит Игорь. Они с Олегом ни капли не ревнуют. Течные омеги мягко сплетают языки в поцелуе, касаются друг друга тонкими пальцами, стонут красиво — да, возбуждает. Но происходящее привлекает не только с эстетической стороны: есть в этой близости нечто потрясающее, будто тайное и недосягаемое, космическое… Денис и Сережа чувствуют друг друга: предсказывают каждый вздох, каждый блядский поцелуй, ласкают невесомо. Они смотрятся, как давние любовники, и это пиздецки будоражит поплывшие сознание альф. — Хочу… — Сережа заглядывает в сосредоточенные глаза напротив и откидывает голову, застонав на двух пальцах, легко скользнувших внутрь. Он выдыхает сипло, принимая долгожданное чувство наполненности, и улыбается слабо, все еще смущенно. Сам касается Дениса сзади, кружит у входа, надавливая несильно — знает, что он там чувствительный очень — губами ловит рваные выдохи, а стон уже сцеловывает, проталкивая пальцы глубже. Денис льнет ближе, почти сверху укладывается, чтобы им обоим удобнее было, и не прекращает целоваться — Сережа не пускает: свободной ладонью придерживает за затылок, языком сам лезет в рот, лижет жадно, горячо. Под омегами уже все простыни мокрые. А у Олега с Игорем стоит до боли. — Скажи им, — прерываясь на короткий вздох, шепчет Денис. Сережа уже готов забыть, ради чего все это затевалось, и просто продолжить. Ему плевать на заинтересованные взгляды, а альфы и подрочить могут. — Сам скажи! — пунцовые щеки вызывают у Дениса тихую усмешку. Он наклоняется, задевая нос Сережи своим, касается его губ мимолетно, раскрывает пальцы внутри, заставляя омегу почти захрипеть, и все-таки слушается, сам говорит: — Может, сделаете уже что-нибудь? — не поворачивается даже, вниманием обделяет и засматривается Сережей. Между ними столько всего было, что и стесняться-то нечего: не друг друга уж точно. Проведенные в стенах общежития течки вспоминаются с приятной теплотой. Вместо животного напора альфы — изящные пальцы, влажный рот и твердый омежий член, способный доставить удовольствие не меньшее. Но главное — желание, сильное и обоюдное. И Денис и Сережа восхищаются друг другом: талантами, знаниями, достижениями — это заводит. Пережитое действительно их сблизило (и продолжает сближать). И спустя почти десяток лет они по-прежнему слишком нежны для друзей. — Спустим им это с рук? — потирая пах сквозь грубую джинсу, хмыкает Игорь. — Ни в коем случае, — Олег отрицательно качает головой, смотрит с прищуром. Резко вдохнувший поглубже Сережа перехватывает его взгляд. Блять. — Махнемся? Адресованное Игорю предложение повисает в воздухе и жалит нервы всех четверых. До Грома смысл доходит относительно медленно — он все ещё подвисает на открывшейся взору картине. Зато омег осознание накрывает стремительно, резко отрезвляя и приводя в чувства, заставляя даже течку оказаться на втором плане. «Махнемся?»… Уточнять нет смысла — все предельно ясно: у Дениса от одного представления пересыхает во рту, а Серёжа испуганно сжимается и вновь стонет на оглаживающих изнутри пальцах, хватаясь за запястье Титова. — Ты шутишь? — омега неверяще смотрит на Олега. — Правда хочешь, чтобы он?..— и сглатывает тяжело, понимая, что да — Олег правда хочет. — Только если вы согласны, — заранее предупреждает Игорь, взгляд его на мгновение становится непроницаемо серьезным, но потом снова приобретает возбужденный блеск. Все это странно, непривычно и смущает до одури. Денис смаргивает пелену, осознавая себя уже прижатым к постели и вздернутым вверх за тощие бедра. Он пытается сфокусироваться на Сереже и сразу же жалеет: слишком надолго выпал из реальности. Разумовский за это время успел опуститься на колени, стянуть с Грома джинсы и взять в рот как настоящий, сука, профессионал: с обернутой вокруг основания ладонью, послушно спрятанными зубами и пошло втянутыми щеками. Денис уверен, взгляд омега наверняка блядский делает или жмурится, как обычно, «стесняясь». Но посреди размышлений его перетряхивает от внезапного ощущения жаркого дыхания между ягодиц и мокрых поцелуев там же. Только сейчас доходит, что ползущие по ногам руки принадлежат Олегу, и стальная хватка, не дающая вывернуться, — тоже Олегу. Голова идет кругом, пока альфа тычется носом в копчик, успокаивающе целует поясницу. Денис понимает: окутывающий терпкий запах чего-то сильного и бойкого, щекотное прикосновение бороды, тихое рычание и — бля-я-ять! — жадно лизнувший язык тоже принадлежат ебучему Олегу. Дернувшись, он пытается отстраниться — не совсем его тема, — но Волков ловит вовремя, стаскивает под себя, давит ладонью на спину, не позволяя вертеться, говорит, почти приказывая: «смотри внимательно», и Денис, задохнувшись, смотрит. Смотрит, как лучший друг отсасывает его альфе, едва не урча от удовольствия, смотрит, как Игорь мягко вплетает пальцы в медные волосы, как тянет, намекая (не насильничая) взять глубже и гладит макушку одобрительно. В глазах плывет сразу, между ног против воли намокает сильнее, и Олег лишь стонет тихо, запуская язык глубже. Это неправильно, но заводит слишком сильно: потому что чужой альфа прямо сейчас охуенно работает своим ртом сзади и добавляет пальцы, превращая Дениса в настоящий водопад. Сережа перехватывает отпустившую волосы руку, укладывает обратно на затылок и кивает, разрешая: ему, оказывается, нравится, когда загоняют в самую глотку и долбят нещадно, доводя до хрипов и спазмов, нравится, когда вдохнуть получается через раз, а горло саднит от пробивающегося в него члена. Он мычит согласно, стоит Игорю собрать отросшие волосы в кулак, потянуть, резко толкнуться глубже — и почти кончает от расплывающегося на языке солоноватого привкуса альфьей смазки. Он неожиданно быстро свыкается с желанием отсосать Игорю. Тут, конечно, устоять тяжело: спортивное тело, соблазнительный запах настойчивости и нотка грубости, которую Олег никогда себе не позволяет — сразу хочется на колени встать. Вот Сережа и бахнулся быстренько, не тратя времени зря, натянулся ртом и охуел от скакнувшей в прогрессии течки. Его сейчас ведет еще больше: хоть осторожность и чувствуется в каждом движении, Игорь особо не нежничает, вбиваясь в уставший рот с оттяжкой. Дениса, внимательно наблюдающего за происходящим из-под опущенных ресниц, пробирает дрожью. Он стискивает простынь, прогибается, дышит часто-часто, скулит, зажимается весь, переступает трясущимися ногами по постели и падает на нее грудью, захлебываясь громким стоном. Тело колотит нещадно, глаза печет — Олег по-прежнему не дает сняться с пальцев, хотя и не активничает, продолжая медленно гладить и продлевая сковавший омегу оргазм. Он мягко целует сжатые бедра и переводит взгляд на Игоря. — Не часто этим балуетесь, да? — без упрека хмыкает, вытаскивая пальцы и помогая Денису перевернуться на спину. — Он н-не дается, — почти обиженно замечает Гром, с хриплым стоном натягивая Сережин рот до основания и глубоко спуская в заранее расслабленное горло. А пока он заботливо вылизывает собственный вкус с языка Разумовского, поднимая его с пола, Олег стирает белые разводы с живота Дениса, удивленно спрашивая: — Почему? Денис кривится, дергает салфетку из его рук, чистится сам, с раздражением кряхтя: — Да потому что смущает, блять, когда тебе зад лижут! — объясняется, быстро тараторя, и алеет, мгновенно затыкаясь. Олег смеется негромко, ладонями давит под коленями, раскрывая омегу — Титов отворачивается, но тут же попадает под прицел двух заинтересованных взглядов. Сережа ехидничает, устраивается рядом, коленями упираясь в матрас и прогибаясь в спине, а Игорь безмолвно поддерживает и протягивает руку, пальцами касаясь мокрых прядей на лбу. Денис даже не замечает, как льнет инстинктивно, улыбается нервно и коротко, и охает, почувствовав скользнувшую между ягодиц крупную головку. — Все хорошо? — Олег целует тонкую кожу лежащей на плече лодыжки и не сводит взгляда с лица Титова, но вопрос все равно адресован обоим омегам. Разумовский кивает довольно, выпрямляется, снова тянется за поцелуем к Игорю, и тот не отказывает: обвивает поперек талии, засасывая жадно, и плавно толкается в податливое тело. Омега стонет, но не отстраняется, прижимаясь задницей к паху, выдыхает хрипло и опирается на руки, возвращаясь в позицию. Ему невероятно хорошо сейчас: низ живота сводит в приятном предвкушении, по бедрам стекают капли. Член у Игоря не такой длинный, но охуительно толстый в обхвате и слишком хорошо ощущается изнутри, до предела растягивая. — Ох, черт, — Сережа роняет голову на руки, привыкает, и когда альфа затягивает с продолжением — сам начинает двигаться. Он тонет в своих стонах, шире расставляет ноги, потирается членом о влажную простынь, запрокидывает голову, встречаясь с горящим взглядом Олега — нарочно стонет громче, привлекая внимание, и явно пребывает в восторге от себя. И Денис и Олег пялятся почти зачаровано. Горячая ладонь Волкова скользит по бедру, сжимает, не упускает возможность шлепнуть, напомнив о приличиях — и Сережа срывается, насаживаясь глубже, подаваясь навстречу резким толчкам Игоря и кусая губы. Денису принять Олега сложнее: он по комплекции меньше, да и непривыкший к такой длине, поэтому жмурится, хрипит, отползает, упираясь ладонями в литой пресс. Сдержать альфу тяжело. Он большой, сильный, тренированный. Что тощий Денис против него может? Тем более, когда огромные руки беспрепятственно раскрывают его шире, бедра почти до конца вжимаются, а член проскальзывает так глубоко, что из глаз едва слезы не брызгают. Омега дергается, скребет ногтями и шепчет судорожно: — Стой, стой, стой… Олег, блять! Олег останавливается в ту же секунду. Выходит из напряженного тела, укладывает ладони на впалый живот, успокаивая, и смотрит обеспокоенно. — Ты в порядке? Что не так? Игорь с Сережей тоже не спешат продолжать. — Больно, — тихо признается Денис и закусывает губу, сдерживая всхлип обиды и непонятного стыда. Он кажется слишком уязвимым и беззащитным. — Прости, пожалуйста, — Олег ведет губами по его щеке и шее, прижимается носом к плечу. — Все нормально? Говори со мной… С нами. Денис кивает, отвечая вроде как «нормально», и все равно дрожит. Но от мягких поцелуев он не уворачивается, стараясь расслабиться заново, дышит загнанно. Пальцами цепляется за протянутую руку Игоря, тянется к своему альфе, инстинктивно ища защиты — Игорь сразу отстраняется от Сережи. Он ласково гладит порозовевшие скулы омеги, губами невесомо касается зажмуренных глаз, собирая застывшие на ресницах слезы. Денис дышит мелко и тихо — уловить его дыхание получается едва ли. Он млеет от ласковых поцелуев в лоб и от нежного шепота, щекотнувшего ухо и обещающего, что все хорошо, и что его, Дениса, любят очень и очень сильно. Это именно то, что нужно слышать, когда сильное, горячее тело прижимается сверху, закрывая и оберегая. Титов понимает, что ему не столько больно было, сколько страшно отдаться кому-то еще — отсюда и зажатость. И теперь продолжить начатое хочется хотя бы потому, что самому интересно — каково это. — Если ты не готов, мы не будем, — обещает Игорь, носом тычется в висок, вдыхая запах надломленного удовольствия. Омега судорожно вздыхает, прижимаясь ближе, и ходит по грани. — Только скажи, Динь. — Я готов, — серьезно заявляет Денис, с вызовом глядя на растерянного (немного) Олега. — Готов, только не знаю как… «Как поместится, блять», — но это он не договаривает. Олег усмехается по-доброму и придвигается ближе, занимая прежнее место, когда Игорь, еще раз уточнив готовность, возвращается к Сереже. Он вытаскивает подушку из-под растрепанной макушки, взбивает наспех и устраивает на ней бедра омеги. Ловит настороженный и страдальческий взгляд, ладонями снова касается чувствительной кожи. Прикосновения у него странные получаются: расслабляющие, будто вводящие в транс, но неизменно успокаивающие и приручающие. — Доверься мне, — кружа пальцами по сжимающейся мокрой дырке, просит альфа. — Я не сделаю больно. — Но так будет еще глубже, — пытается воспротивиться Титов, пристраиваясь к подушке. А рядом вьется Сережа и подползает ближе, продолжая тереться текущей задницей о пах Игоря. Он смотрит с удивительной нежностью, опускает ладонь на щеку, поворачивая лицо Дениса к себе, приникает на мгновение к раскрывшимся губам и чмокает в нос. — В этом весь кайф, — растянув губы в пошлой ухмылке, омега ведет ладонью ниже по чужой груди, задевает твердые соски. — Олег правда умеет, постарайся расслабиться, ладно? Давай. Вдох, — Разумовский следует своему же совету, глубоко вдыхая. Денис повторяет. Знакомое ощущение надавившей между ягодиц головки разом выбивает воздух из легких. Титов заранее весь сжимается в предвкушении выученного ранее дискомфорта и жалящей боли, но Сережа не дает потеряться в этом омуте страхов, цепляя пальцами за подбородок и заставляя смотреть на себя. Он выглядит уверенно и решительно, а лежавшая на животе ладонь спускается ниже, накрывает прижатый к животу член и неспешно движется по нему вверх-вниз, пока расширенные зрачки внимательно считывают малейшие изменения в лице. — Выдыхай, — говорит Сережа. — Медленно, вместе со мной. Денис не отпускает руку Игоря, но дышит одновременно с Разумовским, следуя четким инструкциям, и понимает, что заполняющий его член не ощущается чем-то ужасным и болезненным. Олег действительно нежничает: гладит под коленями, не торопится засадить поглубже, миллиметр за миллиметром неотвратимо протискивается в тугое нутро. Как Сережа каждый раз справляется, Денис не представляет. Но на то они и истинные, наверное, чтобы идеально друг другу подходить. — Немножко еще, — улыбается Сережа, пальцами массируя поджавшиеся яички. Волков слабо ведет бедрами и подытоживает все легким толчком, заставляя омегу охнуть и выгнуться на волне непривычных ощущений: много, плотно, глубоко. Приятно. Сережа мажет носом по подбородку Дениса, легко прихватывает открытые губы и насаживается на член Игоря, топя стоны в вязком поцелуе. Он до конца не понимает, почему видеть, как Олег трахает другого, и чувствовать, как другой трахает его самого, отзывается жарким томлением внизу живота. Но хочется дальше и хочется больше. — Двигайся, — разрешает попривыкший Денис. И на первом же толчке рассыпается яркими стонами, впиваясь ногтями в ладонь Грома — этот член ему до матки достает. — Хорошо? — Сережа опережает с вопросом, убирает пряди с лица. — Да, да, да-а… Захлебываясь скулежом и сходя с ума от установившегося наконец темпа, Денис отпускает руку своего альфы, обвивая Разумовского за шею, и сам лезет целоваться. Игорь устраивает ладони на веснушчатых бедрах (ему, если честно, очень нравится, что у Сережи они практически везде), движется резче, натягивая на себя до шлепка, выбивает звонкие стоны и пересекается взглядом с Олегом — в ухмылке расплываются оба. Между ними точно нет никакого соревнования «кто дольше» или «кто лучше» — на первом месте исключительно удовольствие омег. Сережа сейчас получает то, чего обычно лишен: тяжелую хватку сильных рук, короткие, жесткие толчки, будто бы разрывающие, но ощущающиеся чрезвычайно охуительно, рычание, бегущее мурашками по спине, и чувство полной покорности. Он подставляется послушно, гнется в спине, стонет в голос, больше не стесняясь, и радуется, как ебанутый, когда Игорь на мгновение останавливается, полностью задерживаясь внутри, позволяя еще раз прочувствовать потрясающее растяжение мышц. Голова уже кружится от бесконечной долбежки, но Сереже нравится — до умопомрачения нравится. — Я уверен, ты можешь громче, — хрипит альфа, одной ладонью обхватывая за шею. И Сережа, покраснев от внезапной откровенности, мгновенно доказывает, что может. А Дениса развозит по постели, когда Олег устраивает одну его ногу у себя на плече, не оставляя и миллиметра между телами, засаживает до самого конца и улыбается по-доброму, без слов говоря, как же Дениска хорошо его принимает. Сережа не спиздел, «Олег правда умеет», и отрабатывает свое умение на все двести, доводя трясущегося омегу едва ли не до слез — всхлипы не прекращаются. Глубина толчков просто запредельная, у Титова натурально дрожат бедра и живот скручивает близящейся разрядкой — он толком сказать ничего не может, размениваясь на бессвязное бормотание. — Ч-чувствуешь? — лизнув красные от укусов губы Дениса, спрашивает Сережа и ладонью накрывает низ его живота. Через щуплого Титова очень хорошо видно очертания плавно входящего члена, а когда Сережа сверху давит рукой — пиздец, сознание уплывает. Денис смотрит на Игоря, впивается взглядом, застывая и утопая в глазах, чернеющих от похоти и потаенного желания обладать своей парой. Он замечает, что Волков так же наблюдает за сорвавшимся на короткие вскрики Сережей, ведь не смотреть на него невозможно: Разумовский, дорвавшийся наконец до необходимой ему грубости, прекрасен в загнанном экстазе. Денис убеждается во внимании своего альфы и стонет: — Боже, Оле-ег!.. Нарочно провоцирует, получая в ответ грозный рык Грома. Мишен акомплишд. Денис почти теряет сознание из-за сгущающихся ощущений жаркой течки и потрясающего члена внутри, поэтому сквозь пелену наблюдает, как быстро сменяется поза, как внутрь проскальзывает уже знакомое и родное, идеально подходящее, горячее, необходимое — и едва удерживается сверху на крепких бедрах. Как только Игорь подрывается с подушки, продолжая начатое Олегом, прижимает вымотанного омегу к себе, оборачивая руки вокруг его взмокшего тела, и целует мокрые губы — Денис кончает. Перевернутый на спину Сережа отстает всего на пару секунд и тоже сгорает в сильных объятиях. Задыхаясь под Волковым, дерет ногтями его плечи, целуется с отчаянием, шире разводит ноги и не дает отстраниться. Смазка заливает простыни, Олег вжимает его в изголовье, заставляя принимать себя до конца, и ласково касается пальцами раскрасневшегося лица, очерчивает влажные губы. А Сережа просит сорванным голосом, шепчет сбивчиво и умоляет слезно, чтобы альфа не вытаскивал и довел до сцепки. Титова потряхивает от ощущения набухающего узла, он из последних сил хнычет, когда Игорь пропихивает его глубже, и прижимается щекой к плечу. Дыхание сбивается окончательно, в груди хрипит, губы не слушаются, поэтому омега, тихо постанывая и ерзая, царапает зубами по острому кадыку, выражая крайнее довольство сложившейся ситуацией. Рядом счастливо и неразборчиво бухтит Сережа, обвивая Олега за шею руками и подставляя лицо под мягкие, любовные поцелуи. — Вы ебанутые, — констатирует Титов и вздрагивает, кончая на сухую от расходящихся по телу вибраций продолжающейся сцепки. Даже сквозь плотно заткнутую членом дырку смазка вперемешку со спермой вытекает из него, делая ужасно мокрым и грязным, и чертовски соблазнительным для широко лизнувшего шею Игоря. — Это не мы самозабвенно сосались, пока вас не было, — резонно замечает Олег. Разумовский усмехается, представляя такую картину. — Но отрицать, что понравилось, не будем, — сразу подхватывает Гром. — Потому что вы извращенцы, — Сережа устало ведет носом по груди Олега и тоже содрогается от накатывающих оргазмов. — Я бы повторил как-нибудь…