Вернись ко мне, пожалуйста

— Лаксус, постой, — Люси выбежала из гильдии следом за магами. Сама даже подумать не успела: зачем? Что она скажет ему, когда он остановится, станет в пол-оборота и выкинет бровь, как бы спрашивая её: «Что?» Она поступила импульсивно; просто посмотрела в его глаза, когда он узнал, что ему может выпасть шанс поквитаться за Громовержцев. Полный решимости, злой и совсем не напуганный — Люси испугалась, что в таком состоянии он не то, что горы свернёт, костьми ляжет, чтобы свершить месть. Она уже однажды видела его таким. Тогда были великие магические игры, и Дреяр один вынес целую команду тёмной гильдии, сумел противостоять своему отцу и его прихвостням ради друзей. Но там ему особо ничего не угрожало. А Спригганы — совсем другое дело. Эрза едва может двигаться после битвы. Хартфилия так и застряла у дверей, проглатывая свою неуверенность и страх. Она пыталась придумать в голове, как бы мог пойти их диалог, но даже одного варианта не выходило. Девушка понимала, что одновременно знает всё и совершенно ничего о человеке, о котором решила позаботиться. Впрочем, в их отношениях, которые завязались после роспуска гильдии, всё было хаотично и спонтанно. Случайные встречи, алкоголь, слёзы… Проведённые вместе ночи создавали для Люси ощущение близости, какого-то зарождающегося чувства любви и безграничной благодарности, уважения. Но маленькому зёрнышку не суждено было прорасти: каждый раз, когда подобные чувства появлялись, мир словно застывал перед цунами. Они расходились, теряли друг друга. Катаклизм не случился — только ливень обиды заливал девушку, которая даже не пыталась скрыться от непогоды. Вот такие у них были отношения. То безоблачная, безопасная ночь, то ужасающе страшные дожди. А потом наступал день. Остановился не только Лаксус, но и другие волшебники. И эта неловкость передавалась воздушно-капельным путём, как простуда. — Идите вперёд, я вас догоню, — Дреяр решил сам взять всё в свои руки. Маги покивали головами и побрели вперёд. А Лаксусу пришлось вернуться на несколько шагов назад, чтобы не разговаривать с заклинательницей на расстоянии. — Что такое? — Я понимаю твои чувства, — отрывисто начала девушка и тут же замолчала, перевела взгляд куда-то и, кажется, хотела покрутиться на месте или вовсе сбежать. Наверное, если бы у них были напитки, то она, по своему обыкновению, попыталась спрятать лицо в чашке. Но её не было, поэтому пришлось привыкать ко взгляду убийцы драконов. — Точнее, я стараюсь представить себе, что ты чувствуешь, когда твои самые близкие друзья в таком состоянии… Лаксус от удивления приподнял бровь. Он не понимал, куда делась решительная и уверенная в себе Люси. И всё же он видел её разной: когда она пьяная лезла к нему целоваться, просто потому, что ей надо было заполнить пустоту в сердце там, где оно разбилось из-за поспешного ухода Нацу и Хэппи; когда она молча гладила его по руке и плечам, пытаясь утешить; когда она рассказывала истории о своём детстве и иронично их сама комментировала; когда она бродила по воде вдоль берега, говорила всякую ерунду и рассказывала ему о своих мечтах и желаниях; когда она рыдала навзрыд в одиночестве, потому что какое-то не осторожно брошенное слово заставляло ожить её воспоминания. И когда она, боясь, что задела его за живое, начинала нервно говорить чистейшую правду, всё, что думала. И вот сейчас, видимо, была как раз такая ситуация. Дреяр вздохнул. У него не было особо времени, ведь надо было позаботиться о других вещах. Но он в который раз ловил себя на мысли, что делает исключение для Люси. Первый раз — через несколько недель после того, как гильдия была расформирована. Он пытался привести свои чувства и мысли в порядок, когда их пути с Громовержцами разошлись. Волшебник не планировал надолго останавливаться в каком-то одном месте, чтобы не привыкнуть к нему. Но в тот день он увидел, как несколько пьяных парней пытались увести куда-то ещё более пьяную заклинательницу. Он выручил её по старой дружбе, если можно так выразиться. — О, это ты, — она выпалила это так резво, что Лаксус даже удивился. Она несколько секунд внимательно на него смотрела, даже руками пыталась изучать его лицо, а потом скривилась и выдала: — А кто ты? И отключилась. Дреяру ничего не оставалось, кроме как привести её в свой номер в отеле. Спали на одной кровати, потому что больше было негде. От Люси так несло перегаром, что Лаксус даже начал сомневаться, можно ли будет выветрить этот запах. А утром она увидела, как совершенно домашний Лаксус — в широких спортивных штанах и какой-то свободной белой кофте с длинным рукавом, — просто сидел за небольшим столиком и пил кофе с газетой в руке. И улыбка как-то сама собой появилась на лице заклинательницы. — Так ты, получается, спас меня? — заедала похмелье блондинка зелёным чаем и клубничный круассаном. — Я бы назвал это «выручил», — немногословно отозвался Дреяр, даже не отвлекаясь от газеты. Наверное, Люси начала приходить к нему каждый день потому, что он был самым знакомым человеком во всём городе. Они — это всё, что осталось от гильдии. И им обоим было нужно несколько дней в компании, чтобы свыкнуться с тем, что «Хвоста Феи» нет. Через несколько дней убийца драконов планировал уехать дальше. Но совершенно случайно стал свидетелем того, как Люси рыдала на крыльце бара. Хотя всего лишь «вышла подышать свежим воздухом». Он хотел попрощаться с ней, но не сумел. Так неделя превратилась в месяц, месяц — в два… Так больше продолжаться не могло. Это понимали оба волшебника. Люси стала словно одержима мыслью, что должна проводить с Дреяром время. Возможно, просто привязалась. И потому блондинка сама сбежала, оставив на прощание письмо — так было проще всего. Она не хотела становиться обузой для мужчины. Второе исключение случилось в канун рождества. На удивление погода выдалась в ту зиму ужасной. Декабрь должен был скоро закончится, а снега всё не было и не было. Люси тоскливо стояла на вокзале, глядя через окно на тёмную улицу. Её работа подошла к концу, надо было возвращаться. Уличная иллюминация блестела и переливалась разными цветами, из-за чего болели глаза и хотелось заплакать. Такой её случайно и встретил Дреяр. — Ты уезжаешь? — спросил он, кинув взгляд на билет в руках заклинательницы. Это было так странно снова встретить его после того бурного лета, когда Хартфилия уже сама не понимала, что чувствует, а что — навязывает. Всё же алкоголь и разочарование — вещи несовместимые. И тут снова появляется Лаксус. Словно рождественское чудо, о котором она так мечтала. — Нет, — бессовестно соврала девушка, сминая билет, словно он был уже использован. Они решили прогуляться. Долго молчали. Их расставание произошло на не самой приятной ноте, вот и не знали, что сказать. Люси хотела попросить прощения, что так сбежала, но понимала: это ни к чему. Если бы не она, то Лаксус сделал это. Наверное, просто у той внезапной встречи подошёл к концу срок годности. Всё же блондины никогда особо не были друзьями. Вместе выпивали. Начали в какой-то момент предаваться воспоминаниям. Одновременно и тяжело, и необходимо — всё-таки гильдия была единственным, что их объединяло. А потом неожиданно пошёл снег. Люси по пьяни ляпнула, что некоторые говорят, мол, человек, с которым ты встретишь первый снег, предназначен тебе судьбой. Фраза была брошена просто так, чтобы заполнить тишину. Хартфилия ловила снежинки на руки и смотрела, как белое облачко пара растворяется в ночной темноте. Блондинка вела себя как ребёнок, но Лаксус в тот момент был так зачарован этим. Что-то внутри него поднялось: от низа живота пошёл импульс вверх, из-за чего сердце сперва пропустил удар, а потом — бешено заколотилось. Это было так приятно. Как те прикосновения Люси к его плечам и рукам летом, когда он придавался грусти и думал, а правильно ли он поступил. Дреяр взял в свою руку ладошку Люси. Она была мокрая и холодная от снега. Не такая, как его тёплая, которая всё время лежала в кармане. От контраста девушку словно ударило током. Она шумно выдохнула, когда второй рукой мужчина прижал её к себе. Всё её сознание отключилось. Работало лишь сердце и какие-то инстинкты. Она смотрела на него и, кажется, забывала, как нужно дышать. А нужно ли дышать? Кажется, одного того, что она была в объятиях Лаксуса было достаточно, чтобы счастливо и здорово прожить ещё лет так двести. Они поцеловались. Не так, как описывают в эротическая романах. Поцелуй был как спасение; как тепло в эту холодную декабрьскую ночь. Они думали и в тайне друг от друга даже надеялись на продолжение в номере. Но его не было. Упав на кровать, они просто уснули, прижавшись друг к другу. Люси щекой чувствовала обнажённый торс Дреяра, а он — её тёплое дыхание и клокочущее сердце. Лаксус вдруг понял, что это ближе, чем все его интимные связи, которые были до это. Этого было достаточно. Потом объявили, что из-за разбушевавшегося снега поезда не ходят — опасно. Так наступило Рождество, которое волшебники отметили в компании друг друга без какой-либо неловкости. Впоследствии, когда они снова разошлись, Лаксус неоднократно пытался понять, что это было. Любовь? Помутнение рассудка? Тёмная магия? Рождественское чудо? От этих воспоминаний он улыбнулся. Удивительно, как неуклюже себя вела Люси сейчас, хотя после того, как они едва не переспали, даже не выглядела смущенной или растерянной. — Я просто хочу сказать… — услышал Лаксус слова блондинки. Она умела возвращать его с небес на землю. — Я знаю, что ты желаешь мести. Это очевидно. — Осуждаешь? — попробовал перевести всё в шутку Дреяр. — Нет, — уже более уверенно отозвалась Хартфилия. И даже сделала шаг вперёд. На самом деле убийцу драконов всегда впечатляло и поражало, как Люси умело сочетала в себе несочетаемое. Словно состояла из противоречий. В ней слились эгоизм, себялюбие с эмпатией и добросердечностью. Она была мудрой не по годам и великолепно излагала свои мысли, особенно на бумаге, а иногда вела себя так — вот как сейчас. Казалось, словно вся её душа собрана из частей — как чудовище Франкенштейна. — Я понимаю твои чувства и не хочу останавливать тебя. Но ты должен знать, что Фрид, Бикслоу и Эвергрин обязательно поправятся. Они уже совсем скоро придут в себя, — Люси говорила так, будто пыталась предотвратить суицид, вселить в Лаксуса надежду на счастливую жизнь. — Я позабочусь об этом, хорошо? Дреяр приподнял уголки губ. Конечно, он не сомневался в заклинательнице ни на секунду. Когда было нужно, она подключала все свои ресурсы и прятала демонов в каком-то чане с крышкой. — Когда будешь сражаться, пожалуйста, помни о том, что тебе есть куда вернуться, — тяжело вздохнула Люси и, протянув руку, схватилась за рукав рубашки мага молний. — Вернись живым. Громовержцы будут тебя ждать, мастер Макаров будет тебя ждать, — тут она запнулась, словно сомневалась, должна ли сказать. — И я буду ждать тебя. Вернись ко мне, пожалуйста. Её взгляд… Как тот, которым она смотрела, когда, после третьей их внезапной встречи, он должен был уехать. Он хотел предложить ей отправиться в путешествие вместе с ним, но у Люси была стабильная работа журналистом, небольшая квартирка в Крокусе. Кажется, она постепенно начинала новую жизнь. Разве он имел право вмешиваться и рушить её? Он не знал, что, стоит ему предложить, — и она бросит всё. Люси не знала тогда, почему так боится потерять Лаксуса: из-за чувств или из-за того, что он последнее, что осталось от родного дома, от гильдии? И теперь, когда все были в сборе, а чувства не пропадали, она знала ответ. Но не могла сказать его так просто: эта жуткая война с Зерефом и его дюжиной не даёт никаких шансов и гарантий. Разве имеет она право признаваться в чувствах, когда на кону стоит так много? Она просто не может сковывать какими-то обязанностями Лаксуса. — Обещаю. Дреяр хотел обнять заклинательницу. Но не мог. Это всё так тяжело. Поэтому они молча смотрели друг на друга — так было заведено прощаться у них. И, уходя, Лаксус знал, что не может не выполнить своего обещания, что он опять пойдёт на уступки ради Люси.