Про ХБ, съемки и гейские шуточки

- Стоп, снято! - раздался голос режиссера, а заодно и хорошего друга известного дуэта "ХБ". - Отлично, ребят, - мужчина подошел к Гарику, хлопая того по плечу, переводя взгляд с одного актера на другого. - Ваши "гейские шуточки" просто рвут все рейтинги. Это действительно смешно, - он вытер все же выступившие слезы в уголках глаз, явно вспомнив одну из них. - На сегодня все. Все молодцы, все свободны, - и с этими словами поспешил удалиться со съемочной площадки. - Гарик, - Тимур улыбнулся, приобнимая друга за плечо, направляясь в гримерку. - Ты как сегодня, свободен? - Вроде да, - Гарик зачем-то взглянул на время. Половина девятого. - А что? - Может быть ко мне? Выпьем чего-нибудь, посмотрим футбол. - Это можно, - тут же согласился мужчина, раскрывая дверь гримерки перед другом, впуская того внутрь, после чего заходя и сам. Тимур тут же начал снимать одежду, в начале дня так заботливо приготовленную костюмерами, небрежно бросая ее на диван. Гарик, прежде копавшийся в телефоне, невольно поднял взгляд, натыкаясь на занимательное зрелище. Батрутдинов, в одних трусах спокойно разгуливал по комнате, собирая какие-то вещи в сумку. Оголенный чуть подкаченный торс, мускулистые, стройные ноги, упругая задница, обтянутая тканью боксеров - конечно, это не могло уйти от внимания "Бульдога", и он, тяжело вздохнув, тут же отвернулся, судорожно передеваясь, путаясь в рукавах и штанинах, моля Бога о том, чтобы Тимуру не взбрело в голову сейчас подойти к нему настолько близко, чтобы можно было увидеть явный стояк. "Черт", - ругнулся про себя Харламов, кое-как натягивая джинсы, слишком облегающие для такой весьма однозначной ситуации. - Ну, что, идем? - донеслось до ушей откуда-то из-за спины и Гарик, весь красный, резко развернулся, впечатываясь прямо в Батрутдинова и носом ударяясь об его щеку. - Черт, Каштан, - Гарик тут же отпрыгнул, боясь сделать сейчас что-то лишнее. - Оу, а я вижу ты рад, - Тимур недвусмысленно хмыкнул, подбородком "указывая" на нижнюю часть туловища друга. - А ты только туда и смотришь, - съязвил Гарик, мысленно давая себе подзатыльник. Ну, как дети малые. - И вообще...это...не на тебя. - Ой да ладно, - Тимур махнул рукой, приближаясь к Гарику и проводя указательным пальцем по его щеке. - Я-то все про тебя знаю, шалунишка, - Батрутдинов поиграл бровями. Шутит и издевается, конечно - по тону видно, а у Харламова внутри будто все перевернулось. - Пошли уже, - пробормотал он, подталкивая того к выходу из гримерной рукой и незаметно, как показалось ему самому, проводя пальцем по шее "Каштана". Как же, незаметно. Тимура аж передернуло. Внутри, разумеется. А по телу табунами поскакали мурашки.  "Гарик..." - мысленно простонал Батрутдинов, выходя из здания, послушно ведомый крепкой рукой на лопатке. Через пять минут они уже сидели в машине, пристегнутые и готовые и к веселым скачкам на российских дорогах, и к гораздо менее веселым московским пробкам. Гарик вырулил со стоянки, выезжая из дворов на широкую улицу, встраиваясь в поток машин. Они о чем-то болтали, как обычно дико смеясь, как вдруг Гарик почувствовал что-то теплое на своем колене. - Э, Тимур? - недоуменно протянул Гарик, ошеломленно глядя на руку друга , в данный момент так аккуратно поглаживающую его ляжку. - Ох, Арктика ошибок не прощает... Хоть бы и сегодня наши забили гол...Тогда бы ты трахнул меня, - томным голосом прошептал Тимур тому на ухо, перегибаясь через сидение. Концентрироваться на дороге стало вдруг невыносимо сложной и почти невыполнимой задачей. А как иначе, когда тебе в ухо дышит друг-но-не-совсем, опаляя его горячим дыханием. Кажется он даже замер на пару секунд, даже не шевелясь. Ладно хоть еще не зажмурился. Гарик приглушенно взвизгнул, когда Тимур неожиданно подался еще ближе, чуть прикусывая мочку уха, и , не найдя лучшего варианта, нервно рассмеялся, стараясь сделать смех как можно более искренним. Тимур отстранился, тоже заливаясь хохотом. Ну конечно, у них все всегда сводилось к шутке. А вот к счастью или сожалению - Гарик уже и сам запутался. *** Тимур ввалился в гостиную, тут же кидая ключи на комод и стягивая с себя кожаную куртку. - Что пить будем? - невозмутимо спросил он, проходя вглубь квартиры. - Не знаю, пиво? - неопределенно пожал плечами Гарик, хоть тот и не мог этого видеть. Тимур молча прошел на кухню, открывая холодильник и доставая несколько бутылок пива.  - Располагайся пока там, - крикнул Батрутдинов, насыпая чипсы в миску и , еле-еле ухватив все это, направился в зал. Через минуту две он все же буквально "дополз" до дивана, тут же плюхаясь на него рядом с Гариком, пришедшим на помощь и сейчас расставляющим всю принесенное на стеклянный кофейный столик. "Бульдог" откупорил крышку, поднося бутылку к губам и делая внушительный глоток, тем временем как Батрутдинов, удобно устроившись на диване, переключал каналы в поисках нужного. - Теннис? Серьезно? Я же его терпеть не могу! - возмутился Харламов, выхватывая из рук друга пульт. - Эй, - Тимур нахмурился, отчего его лицо тут же покрылось смешными мимическими морщинами, всегда так умиляющие и веселящие Гарика. -Тимууур, мой товарищ морщинистыый, - протянул тот строчку из песни, написанной когда-то им самим для "Каштана".  Батрутдинов нахмурился еще сильнее, продолжая борьбу за пульт, как вдруг канал внезапно переключился, являя свету не что иное как...гей порно. Гарик ошарашенно перевел взгляд с телевизора на Тимура, вмиг покрасневшего. Судя по всему, это был диск. - Это...для работы, - как то неловко проговорил актер, тут же выхватывая из рук уже несопротивляющегося Харламова пульт и немедленно переключая вновь на ТВ. - Не знал, что у тебя такая...работа, - вдруг рассмеялся Гарик в попытке смягчить ситуацию. Такого он точно не ожидал, и понятия не имел, что это значит, но ставить Тимура в неловкое положение своими вопросами не хотел, мало ли что. Наверняка это очередная шутка. Батрутдинов как-то мгновенно сник, отворачиваясь, явно не разделяя наигранное веселье друга. - Тим, ты чего? - вмиг успокаиваясь, Гарик осторожно дотронулся до плеча "Каштана", разворачивая лицом к себе. "Твою мать. Как он близко" - пронеслось у него в голове, впрочем он тут же решил послать куда подальше подобного рода мысли. - Слушай, эм, а вообще...кроме шуток, - как-то невнятно пробормотал Батрутдинов, смущенно опуская голову. - Вот мы стебем геев. А...как ты к этому относишься?  - Что? - решив, что это очередной прикол, Гарик вновь заржал. Он прекрасно знал Тимура, и такие вопросы вполне могут показаться странными, но все же выглядеть дураком не хотелось. Ведь не могут же все его чувства быть взаимны, верно? Он долго глушил их в себе, отрицал, но как-то раз...как-то раз просто устал. Устал. И принял, решив молчать. Он всегда знал, как к этому относится Тимур, в самом начале совместной работы на камеди они даже обсуждали это, всячески осуждая, собственно оттого и пошли все их "гейские" шуточки, но...Такие вопросы и впрямь заставали врасплох. Услышав смех Харламова, Тимур просто не выдержал. Поддавшись порыву нахлынувших эмоций, смешанных с обидой и разочарованием, он как-то чересчур громко произнес, смело подняв голову и смотря прямо в глаза человеку напротив, сильно стиснув кулаки: - Я люблю тебя. В комнате повисло неловкое молчание, время от времени прерываемое только легонькими смешками Харламова, видимо по инерции, явно пребывающим в шоке. Тимур терпеливо ждал. Наконец Гарик замолк окончательно, поджав губы. - Что? - спросил тот некоторое время спустя. - Это что, снова шутка какая? Батрутдинова как на месте подкинуло. Он вскочил, явно закипая. - Ты что, идиот? Русский понимаешь? Люблю я тебя,люблю! Думаешь я просто так не женюсь? Один из самых завидных холостяков! Черт, я все эти года только о тебе и думал! Мечтал, что ты все же поймешь, обратишь внимание. Но ты.., - он кричал, почти на грани истерики, что было для него не свойственно вообще, а значит дело - труба. Будто сквозь вату осознавая, вернее почти не осознавая, что происходит, Гарик молча встал, подошел к все еще что-то гневно кричащему Тимуру, сгребая того в охапку своих сильных рук. - Давай больше не будем притворяться, - Харламов сильнее прижал к себе друга, тут же, впрочем отстраняясь, но только для одного. - Я люблю тебя, - он не верил в это, не верил в то, что теперь наконец можно, что он имеет на это право, но все же обхватив ладонями любимое лицо, быстро приближая его к себе, оставил на губах самый нежный и целомудренный поцелуй, на какой только был способен человек, так долго ждущий любви.