***
Мне было шестнадцать, и хотя воспитание уже отражалось на моем характере, были вещи, которые все еще давались мне нелегко. К жестокости Гаррисона по отношению ко мне я давно привык, а после того, как он начал привлекать меня к работе в компании, даже начал уважать его. До того момента, пока он не решил познакомить меня с изнанкой бизнеса. Ранее все стратегии и манипуляции, которым меня обучали, воспринимались мной даже положительно. Было ощущение, что перед тобой шахматная доска, а удачно продуманный план действий заставлял почувствовать свою исключительность. Начать упиваться собственным интеллектом. Пока не пришло время оставить теорию и перейти к практике… — Зачем это? — ворвался я в кабинет деда, размахивая документами. Стратегия действительно была просчитана идеально. Учтена каждая мелочь. И одной из этих мелочей оказалась человеческая жизнь. Возможно, не в прямом смысле. Но летальный исход тоже нельзя было отрицать. Нужно было подставить ничем непримечательного и, судя по досье, даже хорошего парня, только потому, что он оказался слишком правильным и неподкупным. И сделать это нужно было мне. Сломать ему жизнь, упрятать в тюрьму, где его, вероятно, убьют. — Я отказываюсь в этом участвовать! — заявил я. — Почему? — с холодным любопытством поинтересовался Гаррисон. — Раньше тебя не смущали подобные… тактики. — Раньше я не знал о твоих методах, — бросил я. — Можно обойтись и без этого. — Нельзя, — отрезал дед. — Упустим возможность, и прибыль уплывет к конкурентам. — Все ради денег… — пробормотал я, чувствуя прилив тошноты. — Я отказываюсь в этом участвовать. — Решил в благородство поиграть? — презрительно скривился Гаррисон. — Поздно. Нужно было идти по стопам своего никчемного отца. Но тебя ведь никогда не интересовало, откуда взялись деньги, на которые ты жил все это время, ни в чем себе не отказывая. — Я об этом не просил, — прошипел я сквозь зубы. Зря. Не стоило пререкаться, ведь деда это только раззадоривало. — Ну просто святая невинность! — рассмеялся Гаррисон. — За чей счет ты получаешь свое превосходное образование? На этот аргумент я не обратил никакого внимания, хотя внутри что-то неприятно кольнуло, когда я представил, что придется бросить университет и забыть обо всех амбициях, если дед всерьез решит меня наказать за непослушание. — А на что ты думаешь, живет твоя мать? — вкрадчиво поинтересовался Гаррисон, заставив меня вздрогнуть. — Да, не удивляйся так. Того, что она зарабатывает, едва хватает на тех никчемных адвокатов, что она упорно нанимает. Если бы не ее трастовый фонд, который состоит из моих грязных денег, ей не на что было бы жить. Может быть лишить ее поддержки и посмотреть, как долго она протянет? — Ты этого не сделаешь! — выпалил я. — Она ведь твоя дочь! — Родственные связи сильно переоценивают, — холодно усмехнулся Гаррисон. — И поэтому ты так вцепился в меня, — скривился я. — В тебе я еще вижу потенциал. Хотя этот разговор заставляет меня разочаровываться, — он окинул меня презрительным взглядом. — Тебе пора понять, что мир отличается от тех сказок, которыми пичкал тебя твой отец, — последнее слово он буквально выплюнул. — Ты либо победитель, либо проигравший. А в бизнес нет места для жалости, как и на войне. Здесь ошибки от доброжелательности являются худшими из всех. — Наверняка есть другой выход, — я понимал, что внутри уже сдался. Снова сломался, подчиняясь его требованиям. Но не мог не предложить альтернативу. — Есть, — кивнул Гаррисон. — Но мы им не воспользуемся. То, что предложил я, проще, быстрее и дешевле. К тому же, тебе давно пора понять, что благородство — пустой звук и оправдание для неудачников. Не стоит жалеть людей или думать об их судьбе, если они не могут принести тебе пользу. Даже если они являются твоими родственниками. Последнее предложение было очень прозрачным намеком, и я его отлично понял. Стиснув зубы, я кивнул и вышел из его кабинета, больше никак не показывая, что согласился с ним. Но при этом я знал, что выполню все, что от меня потребуют.***
Гаррисон научил меня, что родственные связи ничего не значат, если они не могут принести тебе выгоду. Мне казалось, я полностью сломал все его установки в своем сознании. Но сейчас ситуация требовала снова обратиться к его философии. — Все готово? — тихо спросил я, казалось, у пустоты. — Да, — последовал скупой ответ из наушника. Еще раз окинув взглядом дом с претензией на роскошь, который находился не в самом бедном районе Лондона, я тяжело вздохнул. Не потому что устраивать очередную провокацию в подобных местах было чревато разборками с полицией. Этого я как раз не опасался. Просто на душе было мерзко. Я даже с ностальгией вспоминал времена, когда мне приходилось иметь дело с самыми отвратительными представителями человечества. Раньше я хотя бы всегда знал, кто является моим противником. Потому что сам назначал его врагом, планомерно уничтожая по заранее подготовленному плану. Сейчас же мне предстояло уничтожить не очередного наркоторговца или оружейного барона, который вырезает деревни где-нибудь в Конго. Я должен сначала вычислить своего врага. И был огромный шанс, что он является членом моей семьи. На это указывало не только простое и древнее правило «ищи кому выгодно». Слишком импульсивные, а иногда и чрезмерно жестокие поступки моего противника говорили о том, что здесь задействованы эмоции. Еще раз вздохнув, я выкинул эти мысли из головы, полностью очищая сознание, и бодро зашагал к входной двери. И еще до того, как открыл ее, я услышал голоса, сливающиеся в какую-то какофонию. Что ж, похоже, почти все на месте. — А вот и я! — радостно воскликнул я, врываясь в этот растревоженный улей. На меня сразу же уставились семь пар глаз, причем выражение у них было одинаковым. Растерянность, осознание, шок, страх. — Александр! — запищала тетя Бет. — Это твоих рук дело? С одной стороны негодование было понятным. Увы, но после того, как я сжег особняк, все эти милейшие люди больше не стремились жить под одной крышей. Наверное, потому, что халява закончилась. Пришлось выманивать большинство из них в место, где обитали многодетные Джейк и Стелла. Конечно, многодетной была только жена моего «любимого» дяди, но сути это не меняло. Тетя Бет имела полное право злиться. Когда тебя ни с того ни с сего выдергивают по надуманному поводу, это, наверное, неприятно. — В чем дело? — наиграно удивился я. — Я думал у нас тут семейное собрание. Неужели никто не рад меня видеть? Зачем я задал столь риторический вопрос? Все очень просто — я тянул время. На этом празднике жизни не хватало еще двух действующих лиц. Но я решил немного опередить события, опасаясь, что некоторые могут и разбежаться, пока я жду, когда сюда доставят моих дорогих племянниц. — Что ты опять задумал? — прищурилась Стелла. От необходимости отвечать меня избавило появление опоздавших. Шерон и Эмили ворвались в дом с одинаковым криком: — Папа! А затем уставились на Брайана, который недоуменно глазел на них, стоя рядом с Вайолет. — Но нам сказали… что мама… — сбивчиво начала Эмили. — Возможно, слухи о ее внезапно пошатнувшемся здоровье были слегка преувеличены, — пожал я плечами, старясь не сильно ухмыляться. Все же подставу от Шерон я помнил и всепрощением не отличался. — Ну раз все собрались, предлагаю пройти в более удобное место для разговора. — Не знаю, зачем нас собрали, но я не намерен это терпеть! — взъерепенился Джейк. — Я бы на твоем месте был более вежлив, дядя, — едко улыбнулся я. — Речь пойдет о наследстве. Внезапно взволнованный галдеж стих и все с интересом посмотрели на меня, а затем послушно пошли в гостиную, даже не дожидаясь, когда я поведу их за собой. Как предсказуемо. И очень выгодно. Дождавшись, когда последний мой родственник повернется, я сгреб все комплекты ключей, которые очень неосторожно лежали в вазе прямо при входе, и выкинул их на улицу, после чего запер дверь, положив в карман единственный оставшийся ключ. — Итак, глубоко неуважаемые родственники, я собрал вас здесь, чтобы донести простую, но очень важную информацию, — начал я, окинув всех взглядом. — Я терпел, когда вы подавали бесконечные иски, пытались глупо давить на меня, устраивали мелкие пакости... Но сейчас кто-то из вас перешел границы. И я хочу, чтобы до вас всех дошло — наследство вы не получите в любом случае. Даже если удастся меня убить. Снова поднялась какофония разных голосов, которая действовала на нервы хуже, чем скрип ногтей по стеклу. Я даже подумал, что возможно собирать их всех сразу было не самой лучшей идеей. Но среди визгливых голосов я все же выделил один, почти спокойный: — О чем ты говоришь, Александр? — спросил Оливер. — Ты как никто должен меня понять, — улыбнулся я. — Ты ведь лучше всех знал Гаррисона. По сути, вырос с ним. А я являюсь продуктом его кропотливого воспитания. Как считаешь, чтобы он сделал, если бы его попытались загнать в угол? Оливер заметно побледнел и я даже забеспокоился, не хватит ли старичка удар. Все же ему уже за восемьдесят. Впрочем, я осознавал риски такого развития событий, когда сюда шел. Смысла продолжать разговор в том же ключе я уже не видел. В наушнике как раз раздался сигнал, поэтому я с удовольствием приступил к выполнению основной задачи. Я подошел к ближайшему окну, которое предусмотрительно оставил нетронутым, открыл его, а затем демонстративно достал из кармана зажигалку. Кремний весело чиркнул, выбивая искры, и вычурная Zippo отправилась в полет, пролетев примерно три с половиной метра. Еще один слишком пафосный жест. Огонь мог элементарно потухнуть в полете, или крышка могла захлопнуться. Я никогда не полагался на удачу и знал, что нужный эффект будет достигнут в любом случае. Фокус с зажигалкой был всего лишь способом показать этим людям свою власть над ситуацией. И я довел его до конца — закрыл окно и выломал ручку. Повернувшись, я заметил, что только Оливер по-настоящему осознает происходящее. Остальные были насторожены, слегка испуганы, но все же недостаточно. Некоторые, особо недалекие индивидуумы, и вовсе раздраженно пыхтели, готовые разразиться гневной тирадой. — Если кому не видно, предлагаю подойти поближе и посмотреть, — улыбнулся я. Впрочем, это не понадобилось. Стоило мне отойти от окна, всем стало видно, как огонь поднимается стеной всего в нескольких метрах от дома. Языки пламени стремительно распространялись, охватывая дом по кругу в непроницаемое огненное кольцо. Джейк и Брайан вскочили со своих мест, а тетя Бет, кажется, пыталась отправиться в обморок, хотя мы оба знали, что она не отличается повадками кисейной барышни. — Как думаете, насколько быстро огонь доберется сюда? — спросил я. — Советую не терять времени и сказать, кто из вас причастен к покушениям на меня. Пожалуй, в моем плане был только один изъян, но весьма ощутимый. Привыкнув иметь дело пусть и с ужасным, но сильными людьми, я не думал, что паника будет настолько всеобъемлющей, что меня даже почти никто не услышит. Только Джейк, Оливер и Гарри не поддались общему безумию. Это не стало для меня открытием. Именно последние двое всегда вызывали у меня больше всего вопросов. Хотя к брату я начал испытывать даже нечто вроде солидарности после нашего последнего разговора. Не из-за того, что похитил его. Просто наши судьбы оказались удивительно похожи, и мне даже было его немного жаль. — Прекрати этот фарс, Александр, — сказал Гарри, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным. — Не самый удачный твой блеф хотя бы потому, что ты тоже умрешь вместе с нами. Все же наивность еще не покинула этого юношу, и это даже вызывало желание сентиментально улыбнуться. Я этого, конечно, не сделал. Вместо этого я склонился над ним, прошипев практически на ухо, но так, чтобы слышали все: — Ты уверен, что я боюсь смерти? Задав этот вопрос вкрадчивым голосом, я улыбнулся. Так, как умел только я. Когда-то мне пришлось долго репетировать и эту улыбку, и голос, но результат того стоил. Окинув взглядом собравшихся, я с удовольствием увидел, как по присутствующим прокатилась волна дрожи. — Умереть вместе с любимой семьей — это ли не счастье? — я распылился и раскинул руки, как будто собирался обнять их всех. — Что тебе нужно? — твердый голос Оливера заглушил даже крики, которые уже доносились от тех, кто пытался отпереть окна или двери. — Я ведь уже сказал. Мне нужны ответы. — Ты не найдешь их здесь. Не знаю, почему ты так решил, но единственный, кто мог бы тебе серьезно навредить — это я. И я этого не делал. Голос был спокойный и уверенный, как будто этот старик не находился в шаге от смерти. Или это только так казалось из-за того, как вели себя остальные. Даже тетя Бет с завидной прытью испытывала на прочность все окна. Кто-то уже выбежал в прихожую и пытался взломать входную дверь. — Не пытайтесь, — крикнул я им. — Замки на окнах сломаны, и открыть их не получится. Но можете выбить, если не боитесь прыгнуть в огонь. Лучше расслабьтесь и подумайте о том, как это здорово, что мы все сейчас дружно сгорим как в самых романтичных и душещипательных фильмах, — протянул я мечтательным голосом. — Но перед смертью я советую вам обличить душу. Возможно, если ответы меня устроят, я смогу подсказать кому-нибудь безопасный выход. — Нет! Пожалуйста! Меня заставили! — подлетела ко мне Шерон, хватая за лацканы пиджака. Захотелось брезгливо отшатнуться и вытереть эти места салфеткой. — Папа сказал, что так мы сможем вернуть то, что нам положено. Презрительно взглянув на Брайана, который безуспешно пытался выбить стулом окно, , я подумал, что сжечь этих людей было неплохой идеей. Так цинично подкладывать свою дочь под кого-то… Даже сама идея была настолько омерзительной, что захотелось помыться. — Ты ведь говоришь о том случае, когда ты пыталась забраться ко мне в постель? — спросил я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — А кто свел тебя с Кадоганами? — Никто, — затараторила Шерон. — Мы познакомились с Эдвардом на похоронах и начали… общаться, — заминка была настолько ощутимой, что все поняли, какого рода общение у них происходит. — А потом со мной связались, пообещав хорошие деньги, если я склоню их к сотрудничеству. — Кто? — Я не знаю, — уже откровенно плакала Шерон. — Я никогда его не видела. Все общение было по телефону. Но деньги приходили исправно. Всегда наличные, без обратного адреса. — Александр, — сзади раздался голос Оливера, а на плечо легла тяжелая, слегка подрагивающая рука. — Ты не найдешь здесь ответов на свои вопросы. Позволь выйти хотя бы детям. Я… останусь здесь, если так нужно. — Готов умереть за них? — Мне не так много осталось, — пожал он плечами. — Я всю жизнь пытался воевать со своим братом и ничего хорошего из этого не получилось. И я устал. Не хочу продолжать эту бессмысленную борьбу, особенно если она проиграна. Нужно уметь признавать свое поражение. Ты победил, Александр. Еще до того, как вошел в этот дом. Я не собирался бороться с тобой за наследство. Но если тебе нужны гарантии, я готов ими стать. Только отпусти детей. Оглянувшись по сторонам, я увидел до омерзения трогательную картину. Женщины плакали, мужчины тряслись. Кто-то пытался дозвониться в экстренные службы, паникуя еще больше из-за того, что не получается. Из соседних комнат раздавался шум. Наверняка Брайан пытается найти выход. Я надеялся, что все же не разобьет в припадке идиотизма какое-нибудь окно. Обожжется ведь! Джейк хмурился, пытаясь кому-то незаметно писать уже на втором своем телефоне, когда понял, что первый не совсем корректно работает. Гарри стоял рядом с испуганным видом, как будто искал в Оливере защиту. Вайолет прижала к себе дочерей… Раньше я неоднократно поступал подобным образом, прекрасно зная, что страх ломает сильнее, чем боль. Но разница все же была огромной. Помимо моего предполагаемого противника здесь находились и невинные, самые люди. Со своими слабостями и недостатками они, конечно, были не лучшими представителями человечества, но это все равно были просто люди. Они не убивали сотни человек ради собственной выгоды, никого не держали в рабстве, не устраивали теракты, чтобы подмять под себя выгодный кусок земли… Тебя Бет, Вайолет, Шерон, Эмили, даже Стелла наверняка были расчетливыми стервами, но на мировое зло не тянули. Собственно, у меня были подозрения только по поводу нескольких человек в этой комнате. И все что нужно, я уже увидел. Бросив еще один нечитаемый взгляд на Оливера, я развернулся и спокойным шагом направился к выходу. Открыв входную дверь, я почувствовал волну жара, опалившую лицо, но не замедлился. Мокрый песок скрипел под ботинками, но не заглушал криков радости и топота, который раздавался сзади. На ходу сняв с себя пиджак, я бросил его прямо на огонь, позволяя языкам пламени на несколько секунд утихнуть и, не сбавляя шага, прошел сквозь эту стену. Уже возле машины я оглянулся, увидев, как обитатели дома хаотично выбегают из него, как нерешительно отшатываются от пламени. Никто так и не заметил, что стена огня за все это время даже на миллиметр не сдвинулась с места... — Отлично сработано, — похвалил я двух парней на переднем сиденье. — Теперь едем в центр.***
Хорошая порция злости дело не испортит. Это было моим жизненным кредо, которое не раз помогало в трудных ситуациях. Но при этом я всегда умел просчитывать последствия. Вспоминая окровавленные ноги Агаты, мне хотелось убить сразу десяток человек, а еще стереть корпорацию деда с лица, чтобы от нее не осталось даже воспоминаний. Сейчас именно компания виделась мне корнем всех бед, так как началось все именно из-за нее. Но я прекрасно понимал, что это ничего не изменит. Наоборот, усложнит. Слишком много влиятельных людей охотятся за технологией, и чтобы выжить мне необходим контроль над ситуацией. Просто развалить — это не выход. Придется использовать более… изящный вариант. Работа с подставным лицом всегда считалась слишком ненадежным мероприятием. Я же считал, что ненадежным оно становилось только в том случае, если ты не умеешь правильно выбирать это самое лицо. Переписывать свой бизнес на жену или любовницу действительно очень глупая идея. Я поступал умнее — создавал совершенно фейковую личность, которую мог всецело контролировать. Жаль, что сейчас так сделать не получится. Но все же у меня был на примете один шикарный вариант. Теперь осталось сделать так, чтобы этот вариант не послал меня по очень неприятному маршруту… Стоя возле знакомой квартиры, я озадачено потирал скулу, как будто готовя ее к новому удару. Но как только дверь распахнулась, сразу же убрал руки, натягивая на лицо привычную ухмылку. — Привет, — поздоровался я. — О, здоро́во, Саня, — жизнерадостно помахала мне Ева. — Еще не разрушил нашу компанию монтировкой? — Я в процессе, — признал я. — И что значит «нашу»? Ты вернулась к прежней должности? — Вот еще, — фыркнула она. — Без Гаррисона и тебя там слишком скучно. — Тогда у меня для тебя хорошие новости. Скоро будет весело, — пообещал я. — Что за кипишь намечается? — лениво поинтересовалась Ева, прислонившись плечом к дверному откосу. — Ты как-то рассказывала мне свою упоротую русскую сказку… — Какую именно? — Ну ту, где целый зоопарк собрался. — Это описание вообще ничего мне сказало, Саня. У нас таких много. — Да пофиг на название. Главное, чтобы суть была понятна. Ева, можешь считать, что я приглашаю тебя в свой «теремок», чтобы не значило это слово. — Интересно, — протянула она. — Неужели все так плохо? — Ну почему же? Для тебя все будет очень даже хорошо. Можешь начинать готовиться к повышению.***
Стоило заехать и по пути прибить Кадоганов, но я все же отложил это на потом. Во-первых, стоило сначала поинтересоваться у Агаты, не обидится ли она на меня зато, что я лишил ее удовольствия лично прибить этих придурков. Во-вторых… был уже вечер. Не то чтобы время суток мешало мне устроить геноцид одной отдельно взятой фамилии, просто я… переживал. Эрика не звонила, но это не значило, что мне не о чем беспокоиться. В доме было тихо, и я не стал нарушать этот покой, оповещая всех присутствующих о своем возвращении. Просто неслышно прокрался в спальню в Агате, осторожно приоткрывая дверь. Свет был выключен, но даже скудного освещения вечерних сумерек из окна хватило, чтобы понять, что девушка спит. На секунду я поддался панике, чувствуя, как трудно становится сделать вдох, но затем подошел поближе, заметив, что она одета в пижаму Эрики. Значит, уже просыпалась, и обморок не затянулся дольше положенного. Нужно было прийти раньше… Хотя что бы это изменило? Я не врач, чтобы хоть как-то ей помочь, а сама Агата вряд ли захотела бы меня видеть после пробуждения. Собственно, так гораздо лучше. Можно побыть с ней немного, не наблюдая безразличия или брезгливости в ее взгляде. Можно даже на секунду притвориться, что она меня не ненавидит. Ну вот, Нильсен, ты окончательно скатился на дно! Что ты там говорил про Эдварда и «Сумерки»? А теперь сам как маньяк смотришь на то, как она спит! Но уйти почему-то не получалось. Слишком заманчивой была мысль остаться еще на пять минут. А затем еще на пять… Я понимал, что не имел на это права, но все равно жадно вслушивался в ее ровное дыхание, проводил рукой по мягким волосам, успокаивая себя только тем, что она об этом не узнает. В коридоре послышались тихие шаги, но в комнату так никто и не зашел. Я даже немного жалел об этом. Появись здесь Эрика или хотя бы Сэм, у меня был бы предлог уйти. Но я остался, продолжая жадно вглядываться в ее лицо, морщась от незнакомой прежде боли каждый раз, когда она хмурилась и стонала во сне. Наверняка раны не давали забыть о себе даже под действием лекарств. Даже когда за окном окончательно стемнело, и я перестал различать что-либо кроме смутных силуэтов, я остался, уговаривая себя, что быть рядом необходимо на тот случай, если ей станет хуже. Продолжая придумывать все новые и новые предлоги, я так и заснул сидя на стуле возле ее кровати… Пробуждение вышло резким, даже слишком. Сквозь сон почувствовав, как что-то прикоснулось к щеке, я резко выбросил руку, готовясь защищаться, и услышал удивленный вздох. Очень знакомый. За эту ночь я научился различать все оттенки дыхания Агаты. Она сидела на кровати и явно тянулась ко мне, но застыла, пораженная моей реакцией, а потом отпрянула. — Прости, — выдавил я хриплым после сна голосом. — Да ладно, — улыбнулась девушка. — Если меня резко разбудить я и похуже отреагировать могу. — Если ты считаешь свое утреннее представление с пистолетом «чем-то похуже», то вынужден тебя разочаровать. Эта самая прекрасная реакция из тех, что я видел. — А это самый странный комплимент, который я слышала, — фыркнула. Она говорила со мной так… нормально, так непринужденно, что захотелось расплыться в счастливой улыбке. Но я быстро опомнился, переведя разговор в более деловое русло. — У меня к тебе важный вопрос. Ты как предпочитаешь — сама прикончишь Кадоганов или доверишь эту ответственную миссию мне? — Черт с ними, с Кадоганами, — сразу стала серьезной Агата. — Они, можно сказать, даже услугу нам оказали. — Тебе голову точно проверяли? — прищурился я. — Мне кажется, какую-то важную травму все же пропустили. Ты знаешь, в каком состоянии пришла сюда? И все равно оправдываешь их? Гнев снова начал клокотать в душе, стоило мне вспомнить одежду, всю пропитанную кровью. Подавив это чувство усилием воли, я попытался говорить спокойно, чтобы не пугать ее еще сильнее. Хотя, наверное, сильнее уже некуда. — Даже если ты начнешь убеждать меня их не трогать, я не смогу тебе этого обещать. Максимум, на что согласен — это тюрьма или ссылка в другую страну, если эти идиоты дороги тебе. — Да я не об этом, — отмахнулась Агата. — С ними позже разберемся. Я хотела сказать, что благодаря им у нас появился шанс узнать, кто за тобой так отчаянно и безрассудно охотится, — уверенно заявила она.