Синие эдельвейсы

Синеющее небо – гавань и пристань для парящих кораблей-облаков. Вайолет водит руками из стороны в сторону, говоря о летающих суднах и о том, что первый из них воспрянет из Зауна и покорит весь мир. Кейтлин смотрит не на небо, а на эту странную девчонку, возникшую на крыше её поместья совершенно неожиданно. Не секрет, откуда она взялась. Кейтлин не дурочка, как думают некоторые сверстники и большинство взрослых, таких как Маркус. Одежда Вайолет не откровенное тряпьё, но и видела лучшие дни. Застиранная, со швами отовсюду и рваными краями. И говор у неё совсем не такой как у жителей Пилтовера. А взгляд. Наверное, по одному нему видна разница между ними. Взгляд Вайолет тяжелый и тягучий – серая сталь, с пестрящими искрами, несущими осколки утраты и ненависти. Так как они оказались здесь вместе? Наверное, тут сыграла собранность Кейтлин. Не зря же она хочет стать миротворцем и служить на благо Пилтоверу. Как Грейсон. Эталон. Икона – авторитет, за которым следует юная Кираманн, но никак ни её собственные родители. Кейтлин слишком расчувствовалась. И непонятно из-за чего - пустяк ведь? Но этот пустяк предопределил исход многого. Сначала она не заметила фигуру на парапете этажом выше. Слишком больно, слишком неприятно. И солнце светит в спину, озаряя макушку синим ореолом света. Глухой стук. Чужие руки на лице – на губах вкус пыльных бинтов, взгляд обращен в темноту; горячее дыхание слева от неё. Последняя слеза с гулким ударом собственного сердца соприкасается с землей. Все чувства вмиг обращаются к человеку за спиной. - Ты такая плакса. – Хмыкает. Голос ломкий, подростка. Кейтлин не видит лица неизвестной, но чувствует терпкий запах пота и ветра. И он, как ни странно, нравится ей. Настолько, что она успокаивается и расслабляется. Не только поэтому. Слёзы любят выматывать, оставляя и без капельки сил. - Не будешь кричать? – Снова слева раздаётся шёпот. Кейтлин отрицательно качает головой. Незнакомка отпускает её. Кираманн продолжает держать глаза закрытыми, обращаясь в слух: несколько стуков, скрип поручней и шуршание ботинок по бетону. - Так и будешь держать глаза закрытыми? Утро в эту пору года всегда наступает рано. Кейтлин сбежала из собственной спальни с первыми лучами солнца. Поэтому, открыв глаза, она не чувствует режущей боли и не видит ослепительно ярких колоритных красок города. Она, немного боязливо, поворачивается к девушке рядом и замирает – та ухмыляется. Её ровесница. Волосы её – благородного амарантового цвета, с видного ей бока сбриты. Наверняка с другой стороны также. Плечи и руки открыты – Кейтлин удивляется, как в таком возрасте уже можно иметь настолько развитую мускулатуру. С горечью подмечает, что сама тонкая как тростинка. Поднимает свой взгляд с чужих рук и встречается с наглым, но симпатичным лицом. И не скажешь, что девчонка. Скорее какой-то мальчишка, любящий приударить за красотками. И тёмно-серый взгляд такой – будто она знает, о чём именно в этот момент думает девушка из Верхнего города. Кейтлин вспыхивает. - Что? – Звучит скрипуче, от непрошедших слёз, и паршивое чувство снова возвращается к Кейтлин. - Я думала, что пилтоверские девчонки не плачут. – Просто говорит незнакомка. Ну да. А разве не странно? Обычно ребята из Верхнего города могут отличиться лишь своими павлиньими хвостами и жадностью гиен. Ну, конечно же. Она из Зауна. Но этот факт ничуть не смущает юную Кираманн. Не сводя своего взгляда от наглой вторженки, в её глазах она видит лёгкое разочарование. - А ты не должна часом бегать по крышам Зауна? - Один-один. – Хмыкает и оборачивается. Её глаза расширяются, и ухмылка становится куда проще и нежнее что ли. Кейтлин следует взгляду заунки и видит причину резкой перемены в настроении девушки. - У нас нет таких рассветов. – Тихо произносит незнакомка. – Поэтому я иногда выбираюсь сюда, чтобы посмотреть. – Объясняет она. Эти тихие слова лишают Кейтлин дара речи, но она находится: - Ты впервые в этом поместье? – Кейтлин ловит взгляд девушки. Нет, она не зла и от неё не исходит ненависть. Лишь непонятные Кираманн неповиновение и любопытство. - Да. На крышах, где я обычно тусуюсь, сейчас ремонтные работы. А у тебя, здесь, довольно-таки неплохо. Девушка осекается, замечая настороженность Кейтлин. - Что? - Ты просто так сюда пришла? Вот оно что. Выстрел-фраза Кейтлин попадает мимо цели. Девушка качает головой и усмехается – горько. Дистанция между ними будто бы растет в километрах в одно мгновение. - Ну да, я ведь из нижнего, мы, конечно же, все до единого законченные преступники, - щетинится незнакомка. Весь флёр умиротворения в одночасье спал. - Я сказала не это, - пытается перетянуть знаменье благоразумия на свою сторону Кейтлин. - Именно это, другими словами. Вы все одинаковы. Эта оброненная фраза задевает юную Кираманн. - Да что ты?! Я ещё не заметила мчащуюся сюда охрану с целью схватить тебя и увезти в тюрьму. – Синие глаза Кейтлин сверкают оправданным недовольством. Незнакомка осекается и прикусывает нижнюю губу. – Мы все люди, не так ли? Девушка упрямо молчит, но после выдыхает: - Да. Солнце продолжает восходить над Пилтовером, заставляя сверкать шпили и разноцветную черепицу домов. Светлые стены накрывает золотая полупрозрачная вуаль, оттеняемая фиолетовыми холодными бликами теней соседних домов. Сизый дым теряется в лазури неба, а в некоторых окнах начинают гореть огни. Кейтлин чувствует себя комфортно в этом молчании, обернутым вокруг них словно плед. Это утро достаточно тёплое, чтобы она в одной пижаме могла сидеть на карнизе, не боясь соскользнуть вниз на балкон своей комнаты. Но всё же… - А ты?.. - Хм? – Лаконично переспрашивает заунка, встряхивая волосами, выходя из оцепенения. - Тебя как зовут? - Вай, - Вай осекается, - то есть Вайолет. Меня зовут Вайолет. – Произносит так, будто стыдится своего имени. Столь нежного и ласкового по звучанию, идущего вразрез с внешностью, манерами и характером девушки. – А тебя?.. – Она делает неопределенный жест левой кистью, будто наталкивая на мысль. - Кейтлин. - Кейтлин, - Вайолет пробует имя на вкус – как оно ложится на язык и произносится её собственными устами, - красивое имя. - Твоё тоже. – Синеволосая девушка позволяет себе улыбнуться, получая в ответ хамоватую улыбку - точно казанова. – А тебе?.. Вопросом за вопрос расцветает букет их хрупкого разговора, под бликами воспаряющего солнца. Вайолет пестрит шутками, а её лексикон полон ругательств и каверзных фразеологизмов. Некоторых слов Кейтлин не понимает. Ровно также и с Вайолет, втихую пораженной красивой речью Кейтлин. Без единого сучка и задоринки. Её голос – словно песня, льющаяся для успокоения мятежного духа Вай. Постепенно становится теплее – они обе укрываются повыше, чтобы не попасться на глаза караульным, прячась на гребне под карнизом верхнего этажа. С других мест их не видно. Они в тени усаживаются на уступ. Вайолет облокачивается на стену, не боясь запачкаться, сцепляя ладони на животе в замок; Кейтлин обнимает лодыжки руками и кладёт голову на колени. Вайолет усмехается её домашним тапочкам – с которыми Кираманн чудом удалось забраться на крышу. Они не останавливаются. Обсуждают всё вокруг и ничего важного. Глобальные вопросы ускользают вместе с неловкостью, а вслед за ними вырывается смех с открытостью. Будто и нет границ – ни классовых, ни чертового пролива, отделяющего их жизни своей дневной лазурью и тёмной водой по ночам. Не было злого и несправедливого мира вокруг – только Вайолет и Кейтлин, и синее-синее небо над их головами. Странное общение, не менее странный разговор, чудная собеседница. Кейтлин всё это кажется реалистичным сном, и, что на самом деле, она заснула на крыше, а может даже не вылезла из теплой постели.       Но Вайолет – она такая настоящая, живая и игривая - отказавшаяся на время от своих спутников: злости, гнева, горькой правды. В её движениях – лёгкость. Всё её естество воспарило над вечно негодующим миром, отпуская невзгоды и собственные лелеянные озлобленные чувства.       Кейтлин смотрит на неё – любуется дерзким профилем, чувствуя, как её собственное сердце в бешеном темпе рвётся вслед за смехом Вайолет. Смех её, уносимый ветром, приглушен и с хрипотцой.       Можно ли влюбиться при первой встрече? Кейтлин не романтична. Её не интересует проза, облюбованная её ровесницами. Но глядя на то, как Вайолет растягивается на гребне, подставляя своё лицо ласковому утреннему солнцу, юная Кираманн сама не понимает, как весь её скептицизм уступает светлому чувству, раскрывающемуся бутоном цветка.       - У тебя красивые глаза. – Произносит Вайолет, глядя на неё.       Они лежат обе на боку, смотря глаза в глаза.       - Цвета синего эдельвейса. – Шепчет Вайолет, осмеливаясь на наглость – она касается лишь кончиками пальцев щеки застывшей Кейтлин, мечтающей в этот момент, чтобы весь мир застыл, оставляя их по-настоящему только вдвоем.       Они не делятся личным. Не говорят о семье или хобби. Но каждое их слово звучит так сакрально – нерушимая клятва вязью предложений, высказываний и смешков, скрепляется под чистым пилтоверским, равно как и заунским, небом.       Вайолет говорит об уважении. О том, как бы хотела побывать в других краях света. Кейтлин проглатывает её слова, находя всё больше точек соприкосновения. Она решается. Кираманн тянется своей тонкой ладонью к ладони Вайолет. Чувствует тепло, шорох ткани и мозоли чужих пальцев. Повязанные навеки вечные.       Кейтлин хочет остаться с ней на этой крыше навсегда. Вдвоем. Без чужих слов, упреков, комментариев. Лишь они, их мечты и смех. И, кажется, Вайолет думает о том же, не сводя взгляда с её лица.       - За одни твои глаза можно влюбиться и не заметить даже. – Шепчет комплимент – правда ли? – девушка.       Одной только фразой она покоряет Кейтлин, которая сама того не зная, уже была давно покорена ею.       Разве таковое возможно?       - Я бы отправилась в горы, чтобы найти эти цветы, носящие цвет твоих очей, и принести их тебе.       Вечность. Казалось, столько они пробыли наверху – вдали от всех. На их собственной вершине, покоренной в один молниеносный заход. Отсюда пути назад уже нет – дальше лишь ушедшее. Впереди их ждёт манящее и желанное неизведанное.       Растворившееся с солнцем в зените. Когда к ним обеим воззвал мир. Когда клятва была произнесена и скреплена робким поцелуем, благословленным небесным светилом. Стоит лишь отпрянуть друг от друга – как чары лишь крепчают, не оставляя другого выбора, как отдаться чувствам до конца.       Юные божества, стремящиеся к любви.       Друг к другу.       Нет ничего правильнее этого.       Кейтлин возвращается в свою комнату не без помощи Вайолет, которая обещает вернуться к ней, с первой возможностью, которая у неё появится.       Через две недели в лаборатории Джейса Талиса происходит взрыв.       Через две недели в Зауне происходит переворот.       И Кейтлин больше не видела этой необычной девочки из Нижнего города.       Годы спустя синие эдельвейсы сами находят Вайолет, Вай, заточенную в скале пороков и уныния.       И тогда она вспоминает.       Солнце над ними.       Её смех.       Их обещания.       Клятву.       И глядя в столь родные, одновременно далекие и близкие глаза, Вай осознает, что именно помогло ей продержаться столько в этой дыре. Память никуда не делась.       Как и желание снова дотронуться до этого лица.       Но по ту сторону мира этого не сделать.       Вай приложит все усилия, чтобы Кираманн вспомнила.       Но Кейтлин никогда и не забывала.