Типичные трудности некроманта

      Бум. Бум.       — Именем короля Джошуа Великого, открывайте!       По плитке торопливо забряцали семенящие шаги.       — Мастер, мастер, он опять другого прислал!       Бум.       — Слышу, — кисло отозвался Дженсен.       — Открыть навкам шлюзы? — деловито уточнил Упырь.       Бум. Бум. Цзынь!       — Некто плохо закрепил мосты, — захихикала Мара. — Некто совсем не справляется со своими обязанностями.       — Сама, небось, и прокляла, пакость! — тут же взвизгнула Банши. Светлые волосы взметнулись в воздух, воинственно топорща концы. — Я все проверяла!       — От пакости слышу, недофеечка. — Мара ловко увернулась от особо прозорливых прядей. — Только и делаешь, что…       — Дамы, дамы, — вмешался Дженсен. — Не ссорьтесь.       Бум!       — Именем короля…       — Он так долго еще будет, — отвлекся от шахматной партии с Тенью Покойник.       — Могу разбудить гулей, — внес следующее предложение Упырь.       — Навки и сами неплохо справятся. В минувшее новолуние, слышал, они соревновались, кто выше перепрыгнет мост. Одна перелетела и через дозорную башню.       — А все прикидываются дивами немощными, — взъелась Банши. Спутанные волосы свободно опали, и она небрежно перекинула их за спину.       Бум!       — Мастер, он же ворота погнет! — взмолился Скелет, заламывая пальцы и нервно перетаптываясь на месте. Фаланги и плюсневые кости клацали по полу.       Бум!       Вздохнув, Дженсен отодвинул Гримуар и провел рукой над шаром.       Увиденное было до обыденного привычным: на пересекавшем ров мосту стоял еще один Паладин Света, как будто полсотни предыдущих оказалось недостаточно, и эфесом меча стучал в ворота.       — Говорил же: он так долго будет, — глянув на представшую картину, подытожил Покойник и вернулся к партии.       — Он еще и оруженосца привел, — захихикала Мара, кружа над шаром.       — Где? — метнулась Банши к столу. — Ой, какой хорошенький! Мастер, давайте впустим их!       — Тебе все хорошенькое, лишь бы живое было, — неприязненно отметил Упырь.       — Что с вас, нечисти, возьмешь, — отмахнулась Банши. («От нечистой силы слышу», — тут же среагировала Мара). — Мастер, впустите!       — Именем Джошуа Великого, повелеваю отворить врата послу, несущему высочайшую монаршую волю и прибывшему огласить королевский указ.       — У него еще и указ есть! — обрадовалась Банши. — Мастер!       Она не отводила глаз от шара, но смотрела вовсе не на рыцаря.       — Однако, — удивился Покойник, вновь прерывая партию. — Неужели кто-то из достопочтенных рыцарей Света догадался, что в крепость можно попытаться попасть еще и хитростью?       — Велика хитрость — сообщить о послании и ожидать, пока откроют, — проворчал Упырь.       — С чего-то надо начинать.       — Мастер, впустите!       — Взять нашу влюбчивую диву. Смотри, как прониклась. Уже, наверное, жалеет, что проклятие с мостом ворота не прихватило.       — Так гримы во дворе, — пожал плечами Упырь. — Я их еще не кормил, да и давно им живого мясца не перепадало. Мастер, может?..       — Голодные скотинки, — с нежностью морского бриза вздохнула Мара.       Бум!       — Ворота! — застонал Скелет.       — Именем короля…       Бум!       — Пусть будут навки, — решил Дженсен и придвинул Гримуар обратно.       Скелет радостно кивнул и пробряцал к расположенным в нише колокольчикам.       Банши разочарованно застонала. Девицы-утопленницы живых любили не меньше, хоть и жаловались постоянно, что о латы переломали себе все ногти.       — Гляньте-ка, у этого светоносца еще и бесов оберег имеется! — восхитился Покойник. — Говорю же, развитие!       — Подделка, — возразил Упырь.       — Не скажи, не скажи, подделки так свет не преломляют.       — Око — вот, что свет преломляет, а вовсе не оберег.       Дженсен кинул поверх текста беглый взгляд.       — Настоящий, — сообщил он и вернулся было к чтению, но замер и всмотрелся в шар внимательнее. Только не на оберег и не на рыцаря, вызвавшего столь бурное для утреннего часа обсуждение, а на оруженосца.       Пока наставник настойчиво, но малоэффективно долбил рукояткой в дверь, тот стоял неподалеку ото рва, и, держа под поводья коня, лениво ковырял сапогом землю.       Дженсен приблизил изображение. Нечисть замолкла.       — Хорошенький, — вздохнула в тишине Банши.       Дженсен кинул на нее короткий взгляд и вновь посмотрел в шар.       У оруженосца было задумчивое, немного хмурое лицо без единого следа скуки, хотя занятие предполагало. Брови сосредоточенно сдвинуты, глаза чуть прищурены. Иногда он останавливался, переминался с ноги на ногу, переступал чуть в сторону и вновь возобновлял свое монотонное действо. Черные кожаные сапоги были серыми от пыли, носок правого слегка сбит; им же оруженосец и продолжал ковырять иссохшую, как прах покойника, землю.       Откинувшись назад на спинку кресла, Дженсен сложил руки на груди и тихо хмыкнул.       — Надо же. Ну кто бы мог подумать…              — Добро пожаловать в Замок-на-Воде, — поправляя волосы, доброжелательно улыбалась Банши.       Оба незваных гостя застыли. И было с чего: стройная, белокурая, с косой до пят, девица была чудо как хороша. Одни глаза — литое серебро — чего стоили, а улыбка и вовсе казалась способной поставить на колени полцарства.       По коридорам пробежался сквозняк, завывая в нишах едким смехом, он же слегка растрепал тщательно уложенные волосы. На миг на ясное лицо наползла тень.       Дженсен поспешил выступить вперед и тут же поймал на себе пару заинтересованных глаз.       — Достопочтенный рыцарь Света, — без должного почтения кивнул он. — Чем обязан?       Рыцарь никак не мог отвлечься от девицы. Оруженосец рядом прочистил горло, и только тогда он спохватился.       — Честь имею представиться, Паладин Света, Носитель Святой Веры, Хранитель священных мощей Иоанна Затворника, пятьдесят седьмое Копье его Высочайшего Величества короля Джошуа Великого, рыцарь Вильгельм Неукротимый.       Дженсен в ожидании приподнял бровь. Продолжения не последовало.       — Дженсен, — сообщил он в ответ.       Мара в нишах гнусно захихикала.       Оруженосец растерянно покрутил головой, но никого не увидев, вновь посмотрел на Банши, та отвечала ему нежной, ясной как день улыбкой.       — Его Высочайшее Высочество, милорд Дженсен Эклз? — уточнил рыцарь.       — Если вам так угодно, — не стал отрицать Дженсен. — Но, насколько мне известно, и титула, и фамилии я был лишен.       — Ваше Высочество! — Латы брякнулись об пол, рыцарь с грохотом встал на одно колено. — Для меня честь быть посланником монаршей воли в столь деликатном вопросе, как воссоединение королевской семьи. За сим прошу дозволения зачитать указ нашего великого сюзерена и короля.       Вновь приподняв бровь, Дженсен ожидающе сложил руки. Рыцарь не спешил продолжать, должно быть, действительно ожидал дозволения. Крепость теряла терпение. Дженсен чувствовал, как просыпались камни, пробужденные присутствием живых. Ярче горели свечи, трепетали гобелены, тихо позвякивали латы в нишах. Мара в возбуждении подалась ближе, почти обретая телесность, и Дженсен предупреждающе сжал губы. Мара отпрянула.       — И что же хочет от меня мой венценосный брат? — наконец неохотно поинтересовался он.       Нисколько не огорошенный отсутствием энтузиазма, рыцарь неловко поднялся с колен и повелительно вытянул в сторону руку, в которую оруженосцем тут же был вложен скрепленный королевской печатью свиток.       — «Настоящим волеизъявляем, — развернув указ, громко зачитал рыцарь. — Мы, Его Величество король Джошуа Великий, даруем королевское прощение принцу Дженсену Эклзу и сим указом возвращаем ему права на титул, земли и королевскую фамилию. Повелеваем, отныне и впредь, до скончания веков, считать изгнание оконченным, а статус — восстановленным».       Что-то новое, однако.       — «В ответ на оказанную высочайшую милость от прощенного отныне и впредь, до скончания веков, принца Дженсена Эклза мы ожидаем чистосердечного отречения от нечестивой магии и возвращения домой в оговоренные указом сроки, а именно…»       — У моего брата так плохо с добровольцами из Паладинов Света, что теперь он заманивает меня в столицу для разрешения конфликта? — фыркнул Дженсен. — Думаю, я склонен отказаться.       — Ваше Высочество!       Дженсен великодушно отмахнулся.       — Если на этом все, не смею больше задерживать, достопочтенный рыцарь Света. Так и передавайте, мое, гм, волеизъявление. Я, некромант и черный маг, Дженсен — эпитет придумаете сами — за королевское помилование чистосердечно благодарен, но отречься от дарованной рождением нечистой силы возможным не представляю, как и оставить вверенный моим заботам замок.       Крепость тихо вздохнула.       — Но, сир…       — Солнце скоро сядет, и поверьте, лучше вам успеть покинуть окрестности Крепости до темноты. Раз уж вы действительно явились как посланник.       — Никак не могу, Ваше Высочество, — неожиданно возразил рыцарь, гордо вздергивая подбородок. — Велено вернуться либо с вами, либо не вернуться вовек.       Дженсен скептически посмотрел на неожиданно упершегося посыльного.       — Выходит, не уедете? — уточнил он.       — Без вас не имею права, Ваше Высочество.       Мара ликующе расхохоталась, Дженсен подавил вздох.       Значит, еще один ходячий смертник. Ну хоть Упырь порадуется.       Банши разулыбалась еще шире, на этот раз двоим, но оруженосцу все же шире. Пока Дженсен выслушивал королевские указы, она все ближе подбиралась к парню и теперь едва ли не прижималась немалым бюстом к крепкому плечу. Уловив конец разговора, она ловко подхватила оруженосца под локоть, вцепилась мертвым хватом в рукав рубахи и потянула вглубь коридора.       — Вы, верно, устали с дороги, дорогой гость, — ворковала она. — А хотите, я вам ванны покажу? Спинку потереть могу, я это хорошо умею…       Обескураженный напором, оруженосец покорно позволил себя увезти.       Дженсен какое-то время изучал брошенного на него Паладина, надеясь, что тот все же передумает. Увы, Рыцарь Света растерянно смотрел вслед ловко уведенному ученику сразу после столь неприличного, озвученного вслух предложения, бледнел, краснел, но о побеге не помышлял. Мара уже исподволь подталкивала его в спину. Сдерживать ее и дальше Дженсен посчитал бессмысленным.       — До завтра, — сдаваясь, заключил он. Этого как раз должно хватить. — Я позволю вам остаться до завтра, но потом вы все равно уйдете.       Паладин открыл было рот.       — И мне не важно, — с нажимом продолжил Дженсен, — на ногах вы это сделаете или ногами вперед.       Встретив его взгляд, бесстрашный рыцарь Света мелко вздрогнул и коротко кивнул.              — Какой-то он… мутный, — с раздражением выдал Упырь, небрежно шагая конем. Тень беззвучно толкнула фигуру на правильную клетку. — Точно не он.       — Вне сомнений, он. Только посмотри на эти руки. — Поморщившись, Покойник сделал ответный ход.       — Подумаешь, руки! Они даже у Мары когда-то были.       Мара рьянее заметалась по комнате, довольно хихикая.       Дженсен сидел в кресле, задумчиво покручивая ножку бокала. Стоявший наизготовку с бутылкой в руках Скелет тяжко вдыхал всякий раз, стоило драгоценному вину плеснуться у края кромки.       Зависший над столом шар показывал расположенные на нижних этажах бани.       Банши ловко ухаживала за гостями, поднося то мыльный корень, то кувшины с исходящей паром чистой водой. Летящие одежды напитались влагой, плотно обтекая изящную фигуру; тяжелая коса, подобно разморенной солнцем ленивой змее со свисающим с дерева хвостом, кончиком обметала пол.       Паладин, красный от жара и, что вероятнее, от оказанного внимания, с самого прихода в бани по шею спрятался в быстро помутневшей воде и отказывался пересаживаться в другую бочку. Путь Света, помимо всего прочего, предусматривал строжайший целибат. Его оруженосец чувствовал себя немногим свободнее и на прорисовывающиеся женские прелести смотрел хоть и с легким смущением, но не опуская глаз. Руки расслабленно лежали на бортах бочки, пальцы выстукивали по дереву незатейливый ритм. Он вообще был любопытен, этот оруженосец и да, что уж там, «хорошенький».       — Говорю, не он. На его кожу глянь!       — Тебе просто завидно, мой бледнотелый друг, что такого загара тебе не видать, спустись ты прямиком хоть в подземное пекло.       Золотистая кожа, скрывающая собой литые мускулы, под каплями воды засияла лишь притягательней. Банши, чуть не мурлыча, водила ветошью по широким плечам, то и дело норовя скользнуть рукой под воду. Упырь от разворачивающейся картины раздувался все сильнее, не понимая, что партия была безоговорочно проиграна еще с первых неуверенных ходов.       — Да и увивалась бы за ним так наша девица, если бы то был не он, — безжалостно подлил масло в огонь Покойник, окидывая провальную игру разочарованным взглядом. — Мастеру она тоже шагу ступить свободно не давала. Помнится, все в постели его ночевать порывалась.       И откуда он всегда все знал? Покойник не покидал верхней комнаты донжона уже пару-тройку лет, и из кресла своего не выползал по меньшей мере две луны, а все равно оставался в курсе всех последних сплетен и грязных тайн.       — Как знал, что нужно было гримов не привязывать, — услышал краем уха Дженсен.       — Не помогло бы, — вздохнул с тоской Скелет.       — Видишь, даже наш гремящий друг это признает, — развеселился Покойник, тайком сигнализируя Тени в попытках заманить ее на партию.       — Не он, — упрямо повторил Упырь.       — А я говорю, он.       — Мастер?.. — хором.       Ощутив на себе взгляды трех пар неживых, но любопытствующих глаз (откровенно говоря, пар было две, у третьей имелись лишь пустые глазницы), Дженсен поднял голову. Изображение в шаре сменилось. Банши с неохотой ушла, оставив гостям возможность одеться самостоятельно. Под взглядом Дженсена склоненная в процессе шнурования рубахи голова приподнялась, а затем оруженосец и вовсе задрал ее наверх. Глаза сосредоточено разглядывали потолок.       Покойник довольно хмыкнул, рассмеялся, и Дженсен рассмеялся вслед за ним.       — Очень может быть, — сознался он.              Укладывался он с тяжестью на сердце. Нужные приготовления заняли большую часть вечера, одна радость, ужин с гостями пришлось пропустить. Еще меньше энтузиазма вызывала предстоящая ночь.       Взмахом руки загасив свечу, Дженсен откинулся на перине и закрыл глаза. Вдох. Выдох. Тень окутала собой покои, оберегая и погружая в беспросветный мрак. Вдох. Выдох. Сердце застучало медленнее. Вдох. Выдох. Вдох. Пока полностью не остановило ход.       Грудь медленно, безвольно опустилась.       Дженсен стоял на залитой солнцем поляне с безобразно изумрудной травой, такой близ Крепости уже сотню лет не росло. Летнее разнотравье цветным полотном рисовало затейливые узоры, напоминая о далеком детстве.       Утопая по колено в бурьяне и цепляясь за репейники, Дженсен упрямо продирался вперед, пока не увидел искомую цель. Высокая фигура стояла лицом к встающему солнцу, тепло окутанная его мягким светом. Нам миг он замер. Просто идеалистическая картина, ну что еще может сниться по ночам королям? Заговоры, дворцовые интриги, бремя власти — все мелочь, пыль.       — Ты звал меня? — громко спросил Дженсен, этим разбивая умиротворенную рассветную тишину.       Фигура развернулась, что наконец позволило как следует увидеть брата.       Он постарел, пришлось признать. Морщинки смеха в уголках глаз стали глубже и больше не исчезали, как раньше, вместе с улыбкой, лоб пересекала тревожная складка, да и виски серебрила… седина? Уже?..       В Крепости время бежало иначе, медленней, но прожитые дни сжирало их однообразье.       — Дженсен, — выдохнул Джошуа и поспешил навстречу. — Ты получил мое послание!       — Тебе следует разжаловать писца, — выдавил сквозь удушающие объятия Дженсен.       Джошуа рассмеялся, хлопнул по плечу, отступил.       — Хотел бы, не могу. Господин Джером служил еще при нашем деде.       — И изрекается он соответствующе, — подтвердил Дженсен, а затем недоверчиво качнул головой. — Неужели еще жив?       — Иногда мне кажется, что он нас всех переживет, — усмехнулся Джош.       Дженсен усмехнулся в ответ.       Образовалась тишина, не слишком удобная, но привычная. Какое-то время братья рассматривали друг друга, узнавая и не узнавая, одновременно. Как Дженсен приметил морщины и седину, так и Джош отметил неизменность облика, на протяжении многих лет являющегося ему во снах. Только отросшие волосы, небрежно прихваченные лентой, указывали: время не стоит для него на месте.       — Итак, — приподнял брови Дженсен. — Расскажешь, почему позвал?       Джошуа улыбнулся.       — Я знал, что ты поймешь все правильно и сам ко мне придешь. — На лицо легка мимолетная тень. — Впрочем, этого можно было бы избежать, навещай ты меня во снах чуть чаще, чем раз в пару лет.       — Что могу сказать?.. — пожал плечами Дженсен. — Я регулярно получал твои гостинцы и не чувствовал себя обделенным.       — Дженсен! Ты говоришь о достопочтенных рыцарях Света!       — К слову, в отличие от последнего, все были вполне съедобны. И все-таки, Джош, королевский указ?       Он внимательно смотрел на брата в ожидании объяснений. Сдавшись под давящим взглядом, Джошуа не стал углубляться в скользкую, но столь фривольно затронутую тему, и тоже пожал плечами.       — Все как ты и услышал. Я действительно отменил ссылку и вернул тебе имя и привилегии.       Дженсен скептически хмыкнул. Не стал напоминать, что сам ушел. Джошуа всегда болезненно реагировал на разговоры о том времени. Но в так запросто дарованное помилование верилось с трудом.       — А Совет указ удобрил? — уточнил он.       Джошуа вздернул подбородок.       — Ты, кажется, забыл, что я король, — сухо отозвался он.       Дженсен молчал.       — И это они мне служат, а не я им.       Дженсен все так же молчал. Джошуа разражено дернул плечом.       — В конце концов, я не обязывался во всем их слушаться!       Но Джошуа обязывался и слушал. Он был хорошим королем, насколько мог судить Дженсен. Умение договориться с Советом лордов, не настроив их против себя — талант, дарованный не каждому дипломату. В вопросах ссылки Дженсена Совет оказался категорически единодушен, а Джошуа был слишком зол на него тогда, чтобы иметь желание как-то противостоять. Дженсен не винил его за это.       Надломив высокую травинку, Джош рассеянно покрутил ее в пальцах.       — У Клермонтов теперь имеется собственный чернокнижник, — признался он. — Ходит весь в черном, бледный как смерть, и пугает послов одним своим видом. Прошедшей весной приезжал вместе с принцессой Клариссой на Ежегодный бал, распугал всех ее ухажеров, в том числе и потенциального жениха, сына нашего дорого канцлера. С тех пор Совет неожиданно вспомнил, что у нас, оказывается, тоже имеется свой черный маг. Да еще и целый принц, а не безродный выскочка.       Дженсен, конечно, посмеялся.       — Сам понимаешь, такие возможности я не упускаю. Я предложил немедленно отправить гонца с указом. — Джош поморщился. — Знаешь, как сложно найти согласного ехать к тебе посыльного?.. Никто не вызывался. Тут и Совет начал сомневаться в успехе мероприятия, вспомнив, скольких Паладинов я к тебе за эти годы подослал. Столько Папе Валентийскому не отправляют. Пришлось клятвенно уверять, что наши разногласия сугубо семейные и интересов Родины не коснутся. А поехать к тебе, в конце концов, только Паладин и согласился. Кстати, он живой хоть?       — Более чем, но вопрос решаем. Признаться, когда он отказался уезжать, я едва не принял это за руководство к действию.       Джошуа вновь поморщился.       — Это я, пожалуй, не удачно выразился. Сэр Вергилий для Паладина на редкость безобиден, и в политике, в отличие от своих братьев, не заинтересован.       — Вильгельм, — поправил Дженсен.       — Прости, что?       — Сэр Вильгельм, — повторил Дженсен. — Кажется, он так представился. Помимо всего прочего.       Джошуа отмахнулся.       — Ну а оруженосца ты за что сослал? — задал, наконец, Дженсен не дающий ему покоя вопрос. Один из главных, ради которых он сегодня был здесь.       — Какого еще ору… Святые Небеса, Джаред! — ахнул Джош. — Шельмец! Нашел-таки способ! Оруженосец! Джеффри с ума сойдет, когда узнает!       Джош вцепился Дженсену в рукав, тревожно заглядывая в глаза.       — Дженсен, ты должен вернуть его обратно! Не дай ему там сгнить! Он один из лучших моих рыцарей, этой осенью войдет в Ближний Круг, не говоря о том, что герцог Падалеки оставляет за ним половину своих земель.       В памяти забрезжили далекие — как давно это было! — словно поддернутые пеленой воспоминания. Почему-то он отчетливо помнил лишь развевающееся на ветру знамя.       — Дженсен, ты меня слушаешь?! — в тон Джошуа закрались повелительные нотки. — Не сгуби мне парня! Пообещай!       — Крепость его не тронет, — чистосердечно поклялся Дженсен.       Джошуа нахмурился, предсказуемо ища подвох.       — Тебе пора просыпаться, — сообщил Дженсен.       Сон уже шел рябью, пробуждающееся сознание противилось вторженцу.       — Ты не сказал, когда вас ждать, — спохватился Джошуа. — К началу осени успеете?       Дженсен заколебался, и эта заминка яснее всяких слов сказала о предстоящем отрицательном ответе.       Джош нахмурился, отступил на шаг.       — Ты не вернешься, — медленно озвучил он.       — Нет, не вернусь, — признался Дженсен.       И это Джошуа еще не знал, что если кто и вернется обратно в столицу, то лишь никому не нужный достопочтенный рыцарь Света сэр Вильгельм Неукротимый.       Разочарование и упрек в глазах брата были привычны, ничего нового. Удивительным оказалось то, что Дженсен до сих пор на них реагировал. Тянуло оправдаться. Он сжал зубы. Разжал.       — Я не могу, — все же выдавил он. Сон замерцал, контроль ускользал. — Джош, я…       Резко очнувшись, Дженсен жадно затянулся воздухом. Грудь стиснуло, словно сверху взгромоздилась Мара, и он неловко перевернулся на постели, давясь сухими спазмами. Казалось, с надсадным кашлем наружу выходили оба легких. Благо, желудок был пуст.       Дженсен судорожно дышал, вынуждая тело вспоминать, как это делается.       По покрытой испариной голой спине нежным касанием скользнуло прохладное прикосновение, непроглядный мрак вокруг рассеялся. Если б мог, Дженсен обязательно бы поблагодарил. Кашель все еще разрывал горло, но легкие уже не просились наружу. Тело постепенно оживало, приходя в себя и начиная функционировать должным образом.       Сердце тяжело бухало, во рту было кисло, а желудок начинало слегка подводить, напоминая о пропущенном ужине. Хороший признак.       Обессиленный, Дженсен полчаса покрутился в постели и все же встал, и накинул халат. Он знал, что больше сегодня не уснет. Глухая боль в висках и воспоминания об окончании разговора нисколько не способствовали поднятию настроения.       Тень полностью покинула пределы спальни, однако темноты это не развеяло, за окном стояла глубокая ночь.       По коридорам бродили болотные огоньки, подсвечивая каменные стены мутно-зеленым. При появлении Дженсена они замерцали ярче, а самый смелый подплыл ближе, сделал круг и важно направился в сторону кухни.       Там, оставив провожатого за дверью, Дженсен в полутьме двинулся к плите. Скелет всегда сберегал что-нибудь с ужина, если мастер уходил в Сновидение, и действительно: рагу из тушеных с грибами овощей стояло, где обычно, заботливо завернутое в несколько слоев кухонных полотенец, и было еще теплым.       Дженсен зачерпывал ложкой прямо из котелка, сидя на столе и покачивая ногой. Запивал он тут же обнаруженным яблочным сидром. В Крепости царила тишина, даже Мары было не видно и не слышно, знала, пройдоха, что после Сновидения мастеру лучше не попадаться.       С каждой съеденной ложкой дурное настроение медленно развеивалось, Джош был где-то там, незримо далеко, а Крепость — она здесь, с ним, рядом и, как всегда, требует забот.       — Никуда я больше не уйду, — вздохнув, пообещал Дженсен и погладил теплое дерево столешницы. Под пальцами пульсировало. — Одного раза хватило.       — И что же случилось в тот раз? — раздался громкий, любопытствующий голос.       Дженсен резко вскинул голову. Удивление, а следом и понимание отразились на его лице. Понятно, почему он не услышал. Дженсен зачерпнул рагу — ложка проскребла по дну — и отправил очередную порцию в рот.       — Ничего хорошо, — честно признался он. — Что найдете — все ваше. Здесь мало кто предпочитает готовую пищу.       Не постеснявшись последовать столь любезному предложению, оруженосец быстро нырнул в кладовые и вскоре вернулся с куском сыра и буханкой хлеба.       Дженсен с интересом следил, как он складывает одно на другое и широко открывает рот. Рагу незаметно закончилось, и Дженсен отставил котелок в сторону. Налив сидра в пустую кружку, он протянул его ночному сотрапезнику.       В ответ благодарно кивнули.       — Король Джошуа расстроится, узнав, что вы не приедете, — утолив первый голод, сообщил оруженосец.       — Уже расстроился, — поправил Дженсен и, в ответ на удивленный взгляд, криво улыбнулся. — Ночью мы немного побеседовали.       — Вы и на такое способны? — в голосе определенно прозвучало восхищение.       Дженсен бы солгал, если бы сказал, что оно ему не льстило. Права Банши насчет оруженосца, ох, как права.       — Да, кстати, — спохватился тот и указал на себя. — Джаред. Вчера я так и не представился.       — Как же, как же, сэр Джаред Неустрашимый. Наслышан, — не смог не поддеть Дженсен. — И что же заставило столь доблестного рыцаря Второго Круга сменить вдруг Орден и вновь пойти в оруженосцы?       У Джареда хватило совести смутиться.       — Король не сильно разозлился? — почти робко спросил он.       — Он умолял меня вернуть тебя ему живым и, по возможности, здоровым, — не стал обманывать Дженсен. — И очень испугался.       — Вас? — недоверчиво уточнил Джаред.       Дженсен пожал плечами.       — Моих возможностей, что вероятней. Тебе бы тоже стоило их опасаться.       Джаред вовсе не выглядел напуганным, что было предсказуемо, но странным образом согревало. Неужели его старый учитель ощущал тогда то же самое?..       — Я не боюсь вас, — решительно ответил Джаред.       «Я не боюсь», — сказал когда-то Дженсен.       — Я знаю, — вздохнул он. — Но стоило бы.       Джаред покончил с сыром и отложил остатки буханки. Его взгляд скользнул по стенам и мебели, а затем опять вернулся к Дженсену.       — Этот замок, правда, заколдованный?       — Мы зовем ее «Крепость», ей так больше нравится.       Джаред насмешливо приподнял брови.       — Наверное, и подсвечники здесь разговаривают, а по коридорам ходят пустующие рыцарские латы?       — Разве что Маре станет скучно, — опять пожал плечам Дженсен и следом коротко поморщился. — А скучно ей практически всегда.       — А Мара — это…       — Мара, — подтвердил Дженсен.       Ветер хлопнул ставнями, ворвался внутрь и радостно смел все со столов.       — А ну прочь! — рыкнул Дженсен.       Женский облик, так и не воплотившись, медленно растаял. Махнув хвостом, Мара величаво просочилась в дымоходную трубу, откуда начала довольно похихикивать.       На кухне был бардак, и Дженсен, как будто наяву, услышал вопли обнаружившей это поутру Банши. Ждать осталось недолго, на улице уже занималась заря, а девица всегда вставала с первыми лучами солнца, чтобы умыться в утренней росе.       Вместе с начинающимся новым днем голова, как обычно, переключилась на будничные дела, среди которых в приоритете было выставить за ров достопочтенного рыцаря Света.       Неожиданно Джаред встал со стула, приблизился и аккуратно поправил задравшуюся полу халата.       Дженсен замер, отвлекаясь от привычных дум. Джаред смотрел прямо в глаза.       — Вы так и не рассказали, что вы ответили на просьбу короля касаемо меня, — понизив голос, тихо произнес он.       Дженсен сглотнул и почему-то ответил также тихо.       — Но и ты не сказал, почему решил вновь стать оруженосцем.       — Я мечтал опять увидеть вас, — ни мгновения не колеблясь, ответил Джаред.       Дженсен медленно вздохнул и расстроенно качнул головой. Он действительно сожалел об этом.       — Того принца, чьи развивающиеся знамена ты так гордо пронес через всю войну, давно уже нет, Джаред. Прости.       — Вы помните, — вдруг севшим голосом прошептал тот.       Прочистив горло, Дженсен отодвинулся и взмахом руки расставил все предметы по местам. Достаточно с него наутро потрясений.       Джаред ждал, и Дженсен не мог оставить его без ответа. По крайней мере, об одном он должен был сказать.       — На самом деле важным является совсем не то, что я ответил Джошуа, а то, о чем я умолчал.       Джаред настойчиво смотрел ему прямо в глаза, и Дженсен заставил себя продолжить.       — Советую выбрать комнату и распаковывать вещи, сэр Джаред Неустрашимый, потому что к королю я вас не отпущу. Я не отпущу вас никуда.       А на утро пришла Мумия.              — Когда вы скажете парню, что он, считай, покойник?       — Я попрошу… — выразительно прочистил горло Покойник.       — Живой труп, — хихикнула Мара.       — Мертвец, — поправился Упырь.       — Уже и Слуга пришел, — гнул свое Упырь. — Она же не уймется! Вспомните Скелета.       Скелет обиженно брякнул костями.       — Джаред не умрет, — отмахнулся Дженсен, придерживая нового гостя. Но Мумия все равно порывалась вниз, найти того, из-за кого, собственно, и проделала весь путь. — Разве мы не из-за этого все затеваем?       — Пожалуй, еще одного восставшего лича наш подвал точно не переживет, — согласился Покойник. («Ремонт нужен, мастер, ремонт», — поддакнул Скелет). — Да и Подлунная Дверь откроется только зимой.       — Кто-то скоро умре-е-е-т, — весело напевала Мара.       — И я даже знаю, кого мы перед ней поставим, — повысил голос Покойник.       Мара показала ему язык.       — Мне уже как час нужно быть в подземелье, — вздохнул Дженсен.       — Ступайте, мастер, — сочувствующе поддержал его Скелет. — За Мумией я присмотрю.       — Ма-а-астер, — свистяще выдохнула Мумия, протягивая вперед перевитые бинтами руки.       Дженсен хмуро осмотрел всю честную компанию и покачал головой.       — Вот выйдет из комнаты Зувемби, и здесь станет полный дурдом, — мрачно предрек он.       — Ой! — испуганно сжалась в комочек Мара.              В подвале было сыро и влажно, по стенам сочилась вода. Прав Скелет, ремонт давно нужен, только вот руки все не доходят. Дженсен повернул один светильник, другой, отсчитал от пола семь кирпичей и нажал на восьмой. С потолка посыпалась пыль. Тяжело дрогнув, с места медленно сдвинулась служившая стеной могильная плита.       — Тут и потайной ход имеется? — раздалось за спиной. — Могу узнать, куда ведет?       — Святые Небеса, Джаред! — подскочив, рявкнул Дженсен. Крепость довольно завибрировала. — Нельзя так пугать!       — Вы же некромант, Ваше Высочество, — удивился Джаред. — Разве не привычны?       Напрасно Дженсен выглядывал за спиной белокурую головку, ее обладательницы там не было.       — Где носят черти Банши?       — Если вы о той милой девушке, что не давала мне проходу все утро, то я сбежал от нее, протиснувшись во двор через окошко в нужнике. Кажется, она серьезно намеревалась пойти туда вместе со мной.       Из полностью открытого прохода потянуло плесенью и могильным холодом. Джаред заинтересованно подался к проему, заглядывая вглубь, и все-таки поежился.       — Вы собираетесь туда идти? — уточнил он.       Из темноты раздался надсадный, леденящий душу крик.       — Теперь не уверен, — признался Дженсен. — Ты его разбудил.       — Я?! Это вы кричали!       — А кто меня вынудил? — резонно возразил Дженсен.       — Да я всего-то и заметил, как вы спускались вниз по лестнице, и решил проверить!       — Проверил?       — Да!..       Образовалась тихая пауза.       — А еще я искал, где смогу разложить вещи, — ворчливо добавил Джаред.       Не найдясь, что ответить на такое признание, Дженсен присел на корточки у выложенного плиткой входа и тщательно обследовал выцветшие от времени письмена. Они еще держались. Смахнув с них пыль, он поднялся и нажал на выступающий камень.       Могильная плита вновь дрогнула и встала на место, за стеной раздался новый, полный яростного протеста, приглушенный вопль.       Джаред, хмуро сведя брови, терпеливо ждал. Он смело встретил взгляд Дженсена, удержал. Захватил, на самом деле. Что-то изменилось в нем, почти неуловимо, и перед Дженсеном стоял уже не великовозрастный оруженосец, и не бравый рыцарь короля. Даже тем мальчишкой, чьи черты лица почти стерлись из памяти, оставив в воспоминаниях один лишь восторженный взгляд, он тоже уже не был. Вокруг него вибрировала сила, но не та, что грозила вот-вот прорваться и уничтожить на своем пути все живое, а внутренняя, его собственная. Невероятно притягательная.       Отведя взгляд, Дженсен коротко вздохнул. Упырь был прав, Слуга уже пришел, и удерживать его до бесконечности они не смогут.       — Расскажешь? — услышал он тихий вопрос.       В конце концов, сбегать дважды за одно утро слишком даже для Дженсена.       — Идем, — опять вздохнув, решился он.       Так и вышло, что не прошло и получаса, как Дженсен вновь был вынужден подняться на самый верх донжона в сопровождении очередного визитера.       — Вот он! Нашелся! — взвизгнула Банши, метнувшись вперед и обхватив Джареда за руку. У нее была растрепанная коса, и часть прядей развевались в воздухе.       Только прижавшись к Джареду, девушка миролюбиво вздохнула; волосы успокоились и опали.       — Ма-а-астер, — зашипела Мумия, шествуя к ним шаркающей походкой. Руки были знакомо вытянуты вперед.       — И этот туда же, — буркнул Упырь.       — Д… Дженсен!.. — в панике подавшись назад, позвал Джаред и едва не споткнулся об него.       — Ну же, — осторожно придержав за талию, подбодрил Дженсен. — Ты ведь сам хотел обо всем узнать. Не стой в дверях, не вежливо.       — А приводить меня сюда, значит, было верхом деликатности??? — Джаред напрасно бравировал, тщательно задавливаемый страх лез наружу, и это видели все присутствующие, разве что кроме Банши.       Дженсен попробовал оценить обстановку непредвзятым взглядом. Пожалуй, один Покойник чего стоил: жирный, расплывшийся по креслу мертвец с внимательными мертвыми глазами. Собственно, ради него Дженсен Джареда сюда и привел, знал, что даже явление миру нового некроманта не способно выкурить этого лентяя из кресла. Но рассказчиком он был хорошим, уж точно лучше Дженсена.       — Ма-астер, — упорно ковыляла к ним Мумия, дикция которой в присутствии Джареда стала заметно улучшаться.       — Я не понимаю, — жалобно выдавил Джаред.       — Просто следи, чтобы она не добралась до твоей шеи, — посоветовал Покойник.       Дженсен успокаивающе погладил по закаменевшей спине.       — Все ты прекрасно понимаешь, — возразил он, — только вот поверить отказываешься.       — Я просто подумал… — Джаред запнулся, окинул нерешительным взглядом комнату со всеми ее обитателями и повернулся к Дженсену. Брови жалобно нахмурились. — Я просто подумал, что я… тебе понравился, — на грани шепота закончил он.       Разжав руки, Банши громко ахнула.       Дженсен замер, захваченный отчаянием во взгляде.       — Джаред, я…       — Ты некромант, парень, — не выдержал Упырь. — Самый настоящий, пусть и не Пробудившийся. И доказательств тому — тьма.       Притаившаяся на подоконнике Тьма заклубилась тихим осуждением.       — Уйма, — поправился Упырь. — А еще ты потенциальный мертвец, поэтому она, — он кивнул на застывшую рядом в потрясении девушку, — и лезет на тебя, как кошка в течке. Что с плакальщицы взять!       Точно упомянутая кошка, Банши рассерженно зашипела.       — Но я ведь… я не поднимал никого! — замотал головой Джаред и беспомощно посмотрел на Дженсена. — Погост…       От этого взгляда становилось почти больно.       — Совсем не обязателен, — неутешительно признался Дженсен и, не выдержав, взмолился. — Покойник!       — Скелет, вина гостю, — тут же распорядился тот. — И мастеру, пожалуй, тоже.       По голым плиткам весело забряцали кости. Мумия ревностно выхватила у Скелета наполненный бокал и протянула его Джареду. Другой рукой она украдкой устремилась к шее, но Скелет вовремя вцепился в свисающие вниз бинты.       Джаред в один глоток осушил бокал до дна и безропотно позволил себя усадить. Он все еще пребывал в прострации.       — На самом деле, — когда суета немного улеглась, сказал Покойник, — дальше события могут развиваться тремя разными способами.       Дженсен сидел в любимом кресле и, как днем ранее, задумчиво крутил бокал. Привычная обстановка действовала умиротворяюще. Даже злорадное хихиканье Мары нисколько не мешало.       — Первое, что тебе стоит уяснить — всему своя цена. Пробуждение не обходится без жертвы, и в девяносто девяти случаев из ста ей становится сам некромант, но вот в сотом последнем…       — Лернеевский погост… — догадавшись, выдохнул Джаред и украдкой покосился на сидящего рядом Дженсена.       — Тысяча упокоенных и вновь восставших свежих душ, — подтвердил Покойник.       То, как он спокойно об этом говорил, совсем не соответствовало тому, что помнил Дженсен. Пальцы вцепились в ножку бокала.       — Но если душ вдруг будет недостаточно, то Пробуждение прервется, а непробужденный некромант — все равно, что сырое мясо для восставшего мертвеца. Съев собственного хозяина, они тоже подыхают, едва ли что-то осознав.       По крайней мере, о недопущении подобного исхода учитель Дженсена побеспокоился и убедился, что непутевый ученик сбегает из Крепости не абы куда, а прямиком на разразившуюся на севере страны войну. Иные детали в виде массового убиения живых его, конечно, не интересовали.       — Потому я и не могу отпустить тебя обратно в столицу, — заговорил наконец Дженсен. — Как думаешь, как много от нее останется, когда случится Пробуждение?       Джаред кинул на него короткий взгляд.       — И таким образом, — жизнерадостно подхватил Покойник, — мы переходим ко второму варианту развития событий, где некромант Пробуждается здесь или, к примеру, на соседнем пустыре, и за неимением достойных альтернатив умертвляет и воскрешает самого себя. Слышал когда-нибудь про личей?       — Про личей, может, и нет, но самого лича — да, — мрачно вставил Дженсен. — Мы только из подвала.       — Таким вот ты и станешь, — кивнул Покойник. — Ходячей лютой смертью, уничтожающей все на своем пути.       — Едва ли этот вариант лучше первого, — выдавил Джаред.       — А потому отпустить тебя на волю и в этом случае я все также не могу, — подтвердил Дженсен.       — Но не переживай, опыта работы с личами у нас хватает, — утешил Упырь. — Просидишь пару тысяч лет, расчлененный на кусочки, глядишь и присмиреешь немного. А там и Дверь тебе откроется.       Дженсен осуждающе свел брови.       — Ну и, наконец, третий вариант, — продолжил Покойник. — Мастер, как вошедший в силу некромант, поэтапно проводит тебя через Пробуждение, разделяя бремя жертвы пополам.       — Ты пострадаешь? — тут же спросил Джаред у Дженсена.       Дженсен пожал плечами.       — Разве что косвенно. Расплачусь годами своей жизни, переведя ее из величины бесконечной в когда-то конечную. Учитель говорил, что все некроманты рано или поздно берут учеников, вечность прельщает только первое столетие. Он за семь тысяч лет обучил четверых.       — И где они сейчас? — подозрительно спросил Джаред.       Дженсен, каясь, жестом указал на пол.       — По крайней мере, один из них… — признался он. — Не самый был старательный студент, как любил говорить учитель.       — Большинство мертвы, — ответил Покойник. — Некромант потенциально бессмертен, но не неуязвим. А при должном захоронении еще и полезен. Но тебе рано об этом задумываться. С Пробуждением учеба только начинается, и тут, наверное, мне стоит пояснить, что некромант-недоучка способен натворить бед вдвое больше, чем ходячая бомба и лютый мертвец вместе взятые.       — И это опять возвращает нас к тому, что выпустить тебя из Крепости я, к сожалению, никак не могу, — вздохнул Дженсен.       — Да у меня просто масса альтернатив, — кисло отметил Джаред и принялся загибать пальцы. — Остаться в замке. Остаться в замке. Остаться в замке.       — Выбирай, — великодушно предложил Упырь.       — Остаться в замке, — в тон ему ответил Джаред, но смотрел при этом только на Дженсена. Темные глаза бросали вызов.       Банши засмеялась и захлопала в ладоши.              Паладин Света, доблестный рыцарь сэр Вильгельм Неукротимый был безутешен. Новость, что он лишился оруженосца, окончательно его разбила. Спросить о судьбе ученика он так и не решился.       — Я мог бы вызвать вас на бой, Ваше Высочество, и благородно пасть в честном бою. Такой исход событий мне видится все более благоприятным.       — Я не буду с вами драться, сэр Вильгельм, — честно признался Дженсен. — Я просто прикажу спустить на вас собак.       Гримы на цепи оживленно навострили уши.       — Вы — бесчестный человек, Ваше Высочество, — печально вздохнул рыцарь, но от голодно клацающих зубами животин благоразумно отошел.       — В отличие от моего брата, — не стал спорить Дженсен. — Не сомневаюсь, король простит вас.       В отношении себя он был не столь уверен и уже предчувствовал паломничество десятков Паладинов, часть из которых, ради разнообразия, не будут досадными помехами при осуществлении политических амбиций короля.       Еще раз цветасто распрощавшись, рыцарь сошел с моста на землю. Дженсен поспешно шагнул назад за стены Крепости.       — Ворота закрывайте! Живей, пока не передумал! — не размыкая губ, зашипел он тихо, и вежливо поднял руку в общепринятом жесте прощания.       Створки медленно захлопнулись, лязгнул засов.       — Уехал? — выглянул из башни Упырь.       — Уехал, — подтвердил Дженсен.       — Ну, наконец! — обрадовался тот и выгнал гулей во двор.       Летнее солнце неспешно клонилось к закату, приближая к завершению этот долгий, долгий день. Двор медленно наполнялся обитателями Крепости. Отпущенные с цепи гримы гонялись друг за дружкой, из конюшен показался молчаливый Драуг, а разбуженные гули на воротах смазывали петли. Обходя периметр, Дженсен примечал, чем стоит заняться в первую очередь, и параллельно размышлял, как бы пристроить гулей к Скелету, чтобы Упырь об этом не прознал.       Он осмотрел внутренний двор, хозяйственные постройки, проверил символы на крепостной стене и, остановившись на ступеньках главного входа, устало широко зевнул. Некстати вспомнилось, что выспаться прошлой ночью совсем не удалось, а с появлением ученика забот только прибавится.       Кстати, об учениках. Тот ждал его в обеденной, накрытой для позднего ужина на двоих, зале, в которой никого больше не было. Даже Банши Джаред каким-то образом ухитрился выпроводить на кухню.       — Мне следует тебе прислуживать? — стоило показаться Дженсену в дверях, спросил он.       Дженсен подавил улыбку.       — Ты больше не оруженосец. Да и я давно не рыцарь.       — Некромантские основы этикета нам, к сожалению, не преподавали, — пожал плечами Джаред.       Не выдержав, Дженсен рассмеялся. Джаред стоял, облокотившись бедром о столешницу и внимательно его изучал. Смех медленно затих, Дженсен приблизился к столу и остановился напротив Джареда.       Какое-то время они оба молчали. На самом деле, дольше, чем положено, но тишина не тяготила. Разве что сгустившееся напряжение, казалось, можно было пощупать руками.       Джареду еще столь многое нужно было рассказать. О Подлунной Двери, о Слуге, о Личе в подземелье, о письменах на стенах и воротах, и на земле за пределами Крепости, и конечно же, о предстоящем Пробуждении. Особенно о нем.       — Ты, правда, все это время видел во мне только лишь потенциального ученика?       На миг дыхание сбилось. Дженсен сложил руки на груди, но взгляда не отвел. В голове вертелся ряд ответов.       — А ты как думаешь? — спросил он.       — Мне очень просто обмануться.       Обманывался здесь только Дженсен, но конкретно в этом случае — и этого нельзя было отрицать, — имелся способ совместить приятное с полезным.       Святые Небеса! Дженсен запрещал себе об этом думать с тех самых пор, как нет-нет, да рассматривал украдкой парня в бане. Оруженосца.       Банши будет безутешна, но Банши будет безутешна при любом исходе, а Дженсен не мог и не хотел продолжать обманываться дальше.       Он разомкнул руки, приблизился и медленно опустил ладонь на напряженное предплечье. Пальцы скользнули вниз по грубой ткани рубахи и решительно сомкнулись на запястье.       — Ты… — голос неожиданно сел, — ведь еще не выбрал комнату?..              Дженсен опять задыхался и жадно хватал воздух, но теперь совсем по другим, нежели прошлой ночью, причинам. Джаред рядом дышал также шумно, в полумраке было видно, как приподнимается и опадает грудь.       — Такой… — Дженсен перевел дыхание. — Такой ответ тебя устроит?       — Более чем, — выдохнул Джаред.       Пошевелившись, он перевернулся на бок и подложил руку под голову.       Их тела постепенно остывали. Дженсена начало неумолимо клонить в сон, глаза закрывались.       — Все хотел спросить, когда ты понял, что я могу стать Некромантом? Там, в коридоре, когда нас встречал, ты даже не взглянул на меня.       — Мне и не нужно было, — сонно пробормотал Дженсен. — Я увидел все раньше.       — Где? — Тишина. — Дженсен!       Дженсен открыл глаза.       — В Оке. Ты стоял в пыли и увлеченно ковырялся сапогом у края пентаграммы, как будто смог почувствовать ее границы. И, пожалуй, был единственным способным их стереть. Допустить этого я никак не мог.       — Пента… Тот защитный круг? — припомнив, удивился Джаред. — Я решил, что он поломан, когда сэр Вильгельм так легко прошел к мосту.       Дженсен тихо фыркнул, но промолчал. Только сон как рукой сняло. Он все гадал, догадается ли Джаред.       — О, Святые Небеса! — раздался пораженный вздох.       И тот не подвел.       — Ты ведь не Крепость от людей здесь защищаешь, — медленно выговорил он. — А людей — от нее. От всех них.       Дженсен задумчиво смотрел в потолок, где растекалась Тьма, укутывая спальню в непроглядную ночь.       — Спи, — только и произнес он.       Джаред завозился.       — Ммм, Дженсен, — вздохнув, опять заговорил он. — Знаешь, тогда, в башне, я ведь выбрал третий вариант.       Дженсен усмехнулся.       — Я понял.       — Но ты так и не рассказал, как будет проходить Пробуждение.       В полной темноте Дженсен перевернулся на бок и посмотрел туда, где должен был лежать Джаред.       Рука нащупала гладкую кожу на груди и остановилась там, где билось сердце.       — Все просто и сложно, одновременно. Часть меня станет частью тебя.       Он убрал руку и вновь усмехнулся.       — На самом деле тут есть три варианта развития событий.       — Опять? — застонал Джаред.       — Первый, я пробуждаю тебя через свою кровь, что долго, больно и мучительно. Клетки некромантов плохо приживаются даже в телах потенциальных некромантов.       — Не думаю, что мне это подходит, разве что за неимением альтернатив.       — А отходы жизнедеятельности отказываюсь рассматривать как альтернативу уже я. Да и ты вряд ли захотел бы пить…       — Точно, нет! — содрогнувшись, перебил его Джаред. — Определенно! Кто-то вообще так делал?..       Дженсен рассмеялся. Приподнявшись, он придвинулся и накрыл Джареда собой. Пальцы скользнули в волосы, фиксируя голову на месте.       — Не исключено, — признался он. Среди некромантов, если верить истории, было достаточно неординарных личностей. — Готов услышать третий вариант? Или догадаешься сам?       Безошибочно найдя скрытые во тьме губы, Дженсен захватил их в горячий, мокрый поцелуй. Джаред тихо застонал, перехватил инициативу, прижал вплотную к себе. Бедра терлись о бедра, явственно давая ощутить пока еще только наливающееся желание. Минувшего было непростительно мало.       — Слюна, — выдохнул в губы Джаред, как только поцелуй прервался, и он стал способен говорить.       Дженсен нащупал вновь пробудившуюся от их возни часть тела и несильно сжал.       — Семя, по большей части, — поправил он. — Но слюна идет комплектом.       Джаред прихватил его губу, мягко прошелся языком по кромке зубов и решительно толкнулся внутрь, одновременно двинув бедрами наверх.       Дженсен глухо застонал, потерся в ответ.       Поцелуй был разорван разочаровывающе быстро. Жаркое дыхание горячило кожу.       — Определенно, третий, — сообщил в губы свой выбор Джаред.       — И даже не обвинишь, что ради успешного начала ученичества я затащил тебя в постель?       Возникшую в ответ улыбку можно было почувствовать.       — Я бы и так сюда залез. А теперь мы совместим приятное с полезным.       Дженсен было засмеялся, но Джаред приблизился и вновь его поцеловал.       — А знаешь… — на миг прервался он. — Тебе на самом деле сильно повезло, что я такой охотный ученик.