Одинокий

Он никогда не был идеальным. Даже не так: он вообще не идеальный. Пепельно-блондинистые волосы, растопыренные в разные стороны; красно-рыжие глаза, уверенно смотрящие вперед и замечающие самые мелкие детали; убийственно-красивая сильная причуда, которую хрен найдешь, но у него она есть - да, тут его не обделили. Но все это не замечалось. Вспыльчивый и чересчур эмоциональный характер перекрывал все его хорошие качества. Ему было 4, но он уже был грозой двора. Его боялись даже младшеклассники. Если кто-то говорил о драке, всегда вспоминали именно Бакуго Кацуки. Даже без причуды он дрался до последнего. Никто не мог назвать его своим другом. Он не мог никого назвать своим другом. Но… – Каччан, ты такой крутой! Эта фраза удивила его. Впрочем, нет, не сама фраза – ее говорили все его "дружки" из его маленькой банды – а то, как именно она была сказана. Его называли крутым с улыбкой, но она была натянутая, и стоило только дунуть – улыбка улетала, сменяясь страхом. А этот щуплый зеленоволосый веснушчатый пацан говорил эти слова с восхищением. Искренним восхищением. Вот чем Изуку зацепил Кацуки. Деку и Каччан – прозвища двух 5-летних друзей, которые были просто не разлей вода. Когда у Бакуго появилась причуда, Мидория искренне восхищался ей. Он мечтал, чтобы его причуда была такой же крутой. Эти слова нравились Кацуки, но блондин понимал, что, если у этого веснушчатого парнишки будет еще более классная причуда, тот перестанет так им восхищаться. Поэтому красноглазый лишь беззлобно говорил: – Какая бы у тебя не была причуда, она точно не будет лучше моей! Они бы и дальше были друзьями, даже несмотря на то, что у Изуку нет причуды. Но… – Каччан, ты не ушибся? Он в порядке! Он в полном порядке! И ему совершенно не нужно протягивать руку помощи! Но Изуку протянул. И, по-правде, Кацуки оценил это. Честно. В жизни никто ему не помогал. Он всегда был сам за себя. И ему правда хотелось показать Деку, что тот для блондина не пустое место. Но… Но этого не случилось. С этого дня Бакуго сам стал издеваться над Изуку. Он не хотел этого. Он хотел совсем другого. Ему дорог Мидория. Но Кацуки не умеет выражать свои настоящие чувства. Не умеет, и все тут. Когда у зеленоволосого появилась причуда, Бакуго был рад за него. Но продемонстрировал лишь небольшую часть своих эмоций – обиду за то, что Мидория выглядел так, будто насмехался над блондином. Красноглазый правда не хотел всего этого. Честно. Поступив в Юэй, он, как ни странно, был рад тому, что Изуку оказался с ним в одном классе. Этот класс состоял из ребят с довольно интересными и сильными причудами. Бакуго не хотел заработать чересчур отвратительную репутацию, но против характера не попрешь. По-привычке Кацуки стал на всех орать. Но… Его не боялись. С ним даже попытался подружиться Киришима. Конечно, у того это не получилось, но… Бакуго был счастлив. Хоть где-то его не считали полным кретином, безвозвратно забывшегося и полностью потерявшего над собой контроль. Он чувствовал себя в своей тарелке. И надеялся, что так будет всегда. Но… – Бакуго в команде "злодеев"? Что ж, ему подходит. Что-то больно резануло в груди. Он герой. Герой! И никто больше! Никакие эмоции не перекроют это! Он надеялся, что это сказали просто из-за того, что у него такая причуда. Но… – Деку, это что, Бакуго тебя так? За что? Но это не Кацуки! Это сам Изуку сломал руку своей причудой! И Мидория оправдывает блондина. На душе теплеет. Может, Бакуго действительно не так одинок. Но… – Ох, Тодороки, ты и правда перегнул палку. Хотя, если бы на твоем месте был Бакуго, то от Деку, наверное, мокрого места не осталось. Снова! Опять! Да они издеваются! Если бы на месте Тодороки был Бакуго, он бы хотя бы сдерживался! Даже если бы проиграл! И снова Мидория оправдывает Кацуки. Говорит, что он сам виноват, и что не надо было провоцировать Шото. Внутри все еще больно, но уже легче. После заселения в общежитие между Кацуки и Изуку прошел бой, в ходе которого Бакуго пытался выбить из себя всю боль, злость и дурь заодно. Кацуки оправдывал свои слезы тем, что винит себя в отставке Всемогущего. Отчасти, так оно и было. Но… Не так все просто, как кажется на первый взгляд. Всемогущий остановил их и отвел обратно в общежитие, оправдывая ребят перед Айзавой. После чего подростков посадили на домашний арест. Впрочем, Кацуки был не против остаться один на один с Изуку. Чтобы показать, что он не ненавидит зеленоволосого, Бакуго взял большую часть вины на себя и остался на четырехдневный арест, в то время как Мидория на трехдневный. Увидев удивление на лице веснушчатого, а потом слабую, но искреннюю улыбку, у Кацуки потеплело на душе. Возможно, теперь ему было бы намного легче. Но… – Это Кацуки тебя так отделал? – Он когда-нибудь прекратит это или нет?! И снова открывается рана на душе. Нет, все же, ему до сих пор больно. А Мидория снова оправдывает Кацуки. Но тому это слабо помогает. Какой смысл в этих оправданиях, когда человека все равно ненавидят? Он не идеален. И от этого ему только больнее.

***

Бакуго во второй раз похитила Лига Злодеев. Только в этот раз неофициально. Они затащили его на какой-то заброшенный склад. По всей видимости, там раньше хранили какой-то газ, раз повсюду были баллоны: сломанные, облупленные, какие-то даже абсолютно целые. Кто знает, может быть в них даже остался этот самый газ. Правда, сейчас Кацуки было не до размышлений о газе. Его уже не пытались завлечь в Лигу. Из него только хотели вытащить информацию про Один-за-Всех. Ведь блондин – единственный из учеников, кто знал об этом. Впрочем, они могли бы поймать и Мидорию, но Бакуго в последний момент оттолкнул зеленоволосого от портала, и блондина затянуло в него. Что ж, он даже рад, что затянуло именно его, а не Изуку. Иначе того пытали бы так же жестоко, как Кацуки сейчас. – Ты ответишь на вопрос или нет? – Шигараки хмыкнул и сжал два пальца на шее красноглазого. – Нет. Что-то больно обожгло левое плечо. Кацуки поморщился. Судя по ощущениям, это было раскаленное шило. Ну ладно, это еще терпимо. – Может, ты все же одумаешься? – слащавая лыба Тоги всегда вызывала отвращение у блондина. Химико тем временем приложила нож к грудной клетке Бакуго. Тот только фыркнул. – Ни за что. Лезвие надавило на грудь, прорезая костюм и кожу. Параллельно с этим в плечо вновь воткнулось шило, только теперь его не спешили убирать. Бакуго закусил губу. – Повторяю, – третий палец сомкнулся на шее блондина. – Ты ответишь на вопрос? Шило медленно прошло под кожу, сжигая плечо изнутри. Кацуки сжал зубы, но выдавил твердое: – Нет. Лезвие ножа медленно и очень больно очертило круг на груди красноглазого и остановилось острием на животе. Шило медленно впивалось все глубже и глубже. Оно не остывало – его держал Даби. Блондин крепко зажмурил глаза. Ну ничего. Скоро его найдут и он будет спасен. Зато Мидорию не тронут. – Каааацуки, – протянула Тога, хихикнув и слегка надавив на нож. – Ответь, а то хуже будет. Ох, как же Кацуки ее ненавидит. Правда, ненависть тут не поможет. Но красноглазый уверен, что его спасут. Хотя, даже если нет, то ничего страшного. Зато Изуку жив. – Нет. Шило резко проткнуло плечо. В то же время Химико сильно надавила на нож, и тот сразу же прорезал дыру в животе блондина. Послышался сдавленный вскрик сквозь сжатые зубы. Кацуки закашлялся. – Ну что? Может ответишь уже? – четвертый палец лег на шею Бакуго. Чертов Шигараки, достал уже, честное слово. Красноглазый откашлялся кровью прямо в лицо Томуры. – Нет, – сиплым голосом прохрипел Кацуки. Нож прорезал его насквозь. Шило резко вытащили из плеча. Кулак Даби со всей силы прилетел по лицу блондина. Из носа полилась кровь. Бакуго снова закашлялся. Его спасут. Он уверен в этом. Как бы его не называли, что бы о нем не думали, но его спасут. Поэтому Кацуки сжимает зубы и в упор смотрит на Шигараки. И как только тот открывает рот, сразу же выпаливает: – Нет. Голос хриплый, тихий, почти неслышный, но твердый. Ничто не сломит решимость Бакуго. Ни за что. Иначе они найдут Изуку. И будут пытать его. А это допустить нельзя. Никто и ничто не имеет права заставлять плакать это зеленоволосое чудо. С каких же это пор Кацуки пробило на такие нежности? Зеленоволосое чудо? Хах, это он типо бредит перед смертью? Но нет, блондин давно уже осознал, что любит Мидорию. И сделает все, чтобы тот не пострадал. Раз уж он испортил его детство, то пусть хотя бы остальная жизнь у того будет нормальной. Ради этого он даже готов умереть. Хотя он не умрет. Его спасут. Правда ведь? Сколько уже времени прошло с момента его похищения? Час? Два? А может, целый день? Но за ним никто не пришел. «Они просто пока что ищут меня», думал Бакуго и изо всех сил старался верить, что так оно и есть. Но никого не было. Была только эта вонючая Лига. И, кстати, его сейчас снова избивают. А, нет, это его в сознание приводят. Кацуки отключился от болевого шока. Нож вытащили? Ну и ладно, рана не смертельная. Может умереть максимум от потери крови. Будто бы Тога специально выбирала такую точку, чтобы не задеть жизненно важные органы. Хотя, по всей видимости, так оно и было. – Все еще ждешь, что тебя спасут? Противный голос Томуры привел Кацуки в себя окончательно. Хмм, ну, да, как бы он действительно ждал помощи. Хотя, главное, чтобы Мидория был цел, остальное неважно. У того как раз получилось освоить "черные плети". Они так красиво выглядят… А лицо у Изуку во время использования этой причуды такое… Сосредоточенное. – Ну? А? Что? Ах да, этот гад ведь вопрос задал. – Меня спасут. Я в этом уверен. Хриплый, почти неслышный шепот. Совершенно не вселяет надежды. Даже у самого Бакуго она уменьшается. Но его спасут! Правда… ведь?... – С чего же ты это решил? – Химико наклонилась прямо к лицу Бакуго и заглянула ему в глаза. Тот упорно продолжал игнорировать зрительный контакт. – С того, что я их одноклассник, – прохрипел Кацуки. – Они не бросят меня здесь. Они придут и найдут меня. Шигараки фыркнул. После чего наклонился к самому уху Бакуго. – Да кому ты нужен, – едким голосом прошептал Томура. Кацуки замолчал. На мгновение в его душе образовалась пустота. Потом резкая боль. Но не физическая – душевная. И, ох, она намного больнее всех этих пыток. Шигараки задел Бакуго за самое больное. Даже не просто задел – ножом полоснул. Блондин даже сам себе боялся признаться в том, что он действительно одинок. Родители? Родители были счастливы сбагрить сына в общежитие, лишь бы глаза не мозолил. Друзья? Друзей у него нет и никогда не было. Кто захочет дружить буквально с бомбой замедленного действия? Правильно, никто. Одноклассники? Они все время пытались избегать встречи с красноглазым. И все равно он думал, что его спасут. Но кто? Кому это надо? Из всех людей с ним был не против общаться только Мидория – но тот является целью Лиги Злодеев, ему нельзя сюда соваться, и вообще, разве не над ним Бакуго издевался все детство? Разве тот не должен его ненавидеть? Но Кацуки действительно хочется, чтобы его спасли. Ему впервые стало страшно. И больно. Хотелось кричать. И плакать. И бить руками о стену, разбивая костяшки в кровь. Он не хочет быть одиноким. Ему надоело это. Он просто хочет быть нужным кому-то. – Видишь, ты даже не отрицаешь это, – Шигараки усмехается. Черт, замолчи, перестань! Но он все равно кричит в лицо красноглазому: – ТЫ НИКОМУ НЕ НУЖЕН!!! Душу разрывают на части, и каждую часть медленно сжигают. Бакуго настолько больно, что он уже не чувствует боли от ножа и шила. Он просто хочет не быть одиноким! Он хочет чтобы его спасли! «Кто-нибудь, – одними губами шепчет Кацуки, – не бросайте меня… Пожалуйста...» Но никого нет. Он здесь один, на растерзание Лиги, потерянный и брошенный.

Да кому ты нужен?!

Действительно… Кому?... – Он нужен мне! Кацуки резко раскрывает глаза. Мгновение – и Даби вместе с Шигараки отлетают в Тогу. Еще одно мгновение – и троица из Лиги врезается прямо в баллон, который начинает раскачиваться из стороны в сторону. Чьи-то руки в перчатках осторожно поднимают бондина. Толчок – и они оказываются в воздухе. Сзади слышится взрыв от баллона. Да, там и правда какой-то газ. Приземление – и он на какой-то крыше, на руках у… – Деку?... – Тшш, – тихо прошептал Изуку, осторожно уложив Бакуго на крышу и перевязывая кровоточащую рану. – Не надо говорить, сейчас это губительно для тебя. – Почему ты спас меня? – не слушая указания Мидории, прохрипел Кацуки, и тут же закашлялся. Зеленоволосый поспешно затянул бинт. – Пожалуйста, не говори пока, – Изуку мягко положил ладонь на щеку Бакуго, аккуратно убирая кровь с его подбородка. Кацуки взглянул в глаза Мидории, одними губами прошептав: «Почему?» – Потому что ты дорог мне, Каччан, – Изуку слегка улыбнулся. – И ты очень нужен мне. Израненная душа стала стремительно залечиваться. Боль исчезла. Бакуго вдруг почувствовал, что плачет. Он сам не понял, как это произошло. Слезы просто сами полились из глаз. Изуку нежно погладил блондина по щеке. Кацуки прижался к ладони Мидории, прикрывая глаза. – Прости меня… Пожалуйста, прости за все, что я творил с тобой. – Все хорошо, Каччан. Спасибо, что извинился, но я не злюсь на тебя. – Я люблю тебя, Деку. – И я люблю тебя, Каччан. А дальше темнота.

***

– Не бойтесь, выживет! Голос Шузенджи окончательно привел Бакуго в себя. Блондин раскрыл глаза и бегло осмотрел помещение, в котором находился. Больница? Что ж, логично. По всей видимости, он тут один. Голос, видимо, из-за двери. – Можно к нему? О, голос Изуку. Обеспокоенный, но в нем читается облегчение. И чего это он… Кацуки вдруг вспоминает все происходящее на складе и после, на крыше. Стоп, а ему точно не послышалось? Изуку точно его любит? Что ж, вот сейчас и узнаем. Дверь открылась, к Бакуго подбежал тяжело дышащий Мидория и буквально упал на колени прямо перед его кроватью. – Ты живой, – с теплотой в голосе сказал Изуку и улыбнулся. Кацуки хмыкнул. – Я от такого бы и не помер. Так, ему же надо спросить про крышу. Ох, наверняка сейчас из него опять какая-нибудь колкость вырвется… – Ты… Правда меня любишь?... О, Изуку первый начал. Облегчил задачу, называется. Теперь надо самому не начать нести бред… – Да. Я правда люблю тебя, Изуку. Ого, получилось? Что, правда что-ли? Такое возможно, хах, ничего себе. То есть, для того, чтобы нормально заговорить, нужно было всего лишь… Поплакать? Изуку аккуратно запустил руку в волосы Кацуки. Тот прикрыл глаза, поддаваясь навстречу. – Пожалуйста, скажи, что я нужен тебе. – Ты не просто нужен мне, я не могу без тебя жить, Каччан. На глаза Бакуго вновь стали наворачиваться слезы, но тот упорно пытался скрыть их. По всей видимости, у него это не получилось, ведь Мидория осторожно обнял лежащего Кацуки, успокаивающе поглаживая его по голове. – Все хорошо, Каччан, – шептал Изуку. – Я рядом. Ты не одинок. «Я не одинок…» подумал Кацуки и обнял Мидорию в ответ, утыкаясь носом в его шею.