Камера-обскура

Камера-обскура - простейшее оптическое устройство. Представляет из себя светонепроницаемый ящик. Лучи света, проходя через отверстие, создают перевёрнутое изображение на экране на противоположной стене. Солнечное утро в сердце графства Корнуолл, с двух сторон обдуваемом морскими ветрами. Ещё не затопили песчаные пляжи лоснящиеся солнцезащитным кремом туристы, но рыбаки уже пропали далеко в волнах Кельтского моря. Годрикова впадина, окруженная холмами и пастбищами, находилась к западу от чуть более крупной деревни Санкрид и к востоку от деревни Сеннен, известной скалистым мысом Лендс-Энд, то есть почти на краю света. Совсем небольшое поселение: несколько магазинов, почта, паб и церквушка, от которой ракушкой идёт несколько рядов домов, а за ней кладбище с внушительным количеством надгробий. Зимними ночами, когда дома лежали под снегом, словно под саваном, могло даже показаться, что мертвецов в деревушке больше, чем живых и дышащих людей. Но сейчас было лето. Укрытый от любопытных глаз прохожих заросшим садом, почти на самой окраине деревни стоял дом Поттеров. Гордость семейства Поттеров - исполинный дуб, который по легенде посадил сам Годрик - купался в утреннем свете. Дом насчитывал три этажа и вместил в себя уже столько поколений Поттеров, что собери их всех вместе, можно было бы основать карликовое государство. Гарри спал почти под крышей, выше был только чердак. Стол, стул, небольшой книжный шкаф, массивная деревянная кровать, ворсистый красный ковёр и жёлтые занавески. Ослепительные лучи, прорвавшись сквозь щель между штор, разрезали пространство комнаты. Гарри открыл глаза. Было семь утра. Все ещё спали. Натянув домашние штаны и бледно-голубую футболку (ему почему-то казалось, что она должна быть стёрта на вороте, но дырок не было), Гарри спустился вниз. Он отчаянно зевал и не мог понять, зачем ему вставать так рано. Надо было приготовить завтрак. Он как-то быстро забрал эту обязанность у мамы, когда вернулся из Хогвартса. Его младшему брату, Сесилу, недавно диагностировали ожирение. Из солидарности на диете сидела вся семья. Летние дни уже давно превратились в бесконечную череду варёной куриной грудки и тренировок под палящим солнцем. В сентябре Сесил в первый раз отправится в Хогвартс. Времени было мало. Неделю назад, размахивая утиной ножкой, отец грозился лишить Сесила на год сладкого, если тот - сын главы следственного комитета Аврората, на минуточку - покатится в школу подобно квофлу. Угрозы были, впрочем, пустые. Родители фанатично любили обоих сыновей. Солнечный свет заливал просторную кухню, стерильную в своей чистоте. Гарри автоматически готовил плотный и пресный завтрак из яиц, овсяной каши и бутербродов и думал о своём. Где же Сириус? Гарри уже не помнил, когда небо в последний раз занимали облака. Словно кожей ощутив чей-то взгляд, Гарри обернулся. У лестницы, замерев, стояла Лили Поттер. — Доброе утро, солнце моё, — она обрушила на него свои объятья. — Привет, мам, - сказал он и попытался высвободится. — Ну, мам. Отпусти. — Всё никак не могу поверить, что ты дома, — пробормотала она куда-то ему в шею. — Я тут, мама, я тут… — сказал он, наконец отстранившись. Что-то неясное было в её глазах, таких похожих на его собственные. Сегодня их ожидал наплыв гостей в честь дня рождения Сесила. Одиннадцатилетие - большой день для волшебника. Ему давали одну из родовых палочек или вели к Олливандеру за покупкой новой, а затем садились отмечать в окружении множества друзей семьи и задаривали подарками. Гарри помнил своё очень смутно. Розовый торт с зелеными буквами, солёный запах моря, столь характерный для Корнуолла, и бесконечное ощущение счастья. В тот день ему подарили Хедвиг. Солнечное утро в сердце графства Корнуолл, с двух сторон обдуваемом морскими ветрами. Скоро проснётся брат. Мама размажет по его пухлым щекам свою помаду. Гарри подарит ему свой первый пойманный снитч. До полудня они будут гонятся на мётлах, а потом поедут купаться на залитый солнцем пляж. С палочкой Сесилу придётся потерпеть до возвращения с работы отца. Словно пытаясь очнуться ото сна, жизнь на мгновение стряхнула себя марево однообразных дней. Солнце падало на тяжелые кроны старого дуба. Всё было хорошо.