Синеглазка

      «Одни белые мужчины общаются с другими белыми мужчинами», — подумала я, когда свалилась с потолка, что странно, ведь при полете вниз он был полом, но опустим это. Не хватало еще запутаться в собственных мыслях, начать разговаривать с кроликами в сюртуках или съесть парочку растибулок. Я в надежде посмотрела наверх и даже улыбнулась от страха и неловкости, что чувствовала, но стоило мне увидеть перед собой узорный купол (без всяких отверстий или того лучше порталов) как улыбка тотчас спала с моего лица. Единственную вещь, которую я вынесла с этого было то, что мужчины в зале были не только белые, но и богатые. «Одни богатые белые мужчины общаются с другими богатыми белыми мужчинами», — поправила я сама себя, — «Чем дальше, тем страньше хуже». — Это Тайный Совет, — слова резко слетают с сухих губ, а суровый взгляд сверлит во мне дыру. Хоть бы моргал что-ли, выглядит уж больно грозно и аура неприятная исходит. Над ним бы благовонием подымить, может добрее станет, но чего-чего, а красоты у него не отнять. Такой прелестный мужчина (язык не поворачивается сказать «мужик»): серьезные серые глаза, светлая кожа, приятные черты лица. Он точно человек? — Кто ты такая? И как ты сюда пробралась? — этот ангел ко мне сейчас обращается, да? Я попыталась заглянуть ему за спину и приятно удивилась, обнаружив у этого мужчины длинные темные волосы. По непонятной причине повеселев, я не задумавшись ответила. — Я не знаю Вас, не знаю как я попала сюда, но позвольте сказать... — я произносила это медленно и плавно, понимаясь с пола, — Драсте, — и здесь была моя первая ошибка (можете начать считать). Я обтерла руку о подол юбки и сделала резкий шаг к этому мужчине, протягивая ее в знак приветствия. Вместо того чтобы пожать ее (я бы даже меньше удивилась, если бы он поцеловал кончики моих пальцев; размечталась), этот прелестный представитель мужского пола отшатнулся в сторону. И в этот же момент я почувствовала, как что-то острое коснулось моего загривка. Чудно. За считанные секунды я десять тысяч раз пожалела о сказанном и сделанном. Не знаю за кого они меня приняли, но точно не за обычного подростка, учитывая что я свалилась с потолка (купола; хотя по сути это был пол). Я начала медленно оборачиваться и увидела, как еще более прекрасный (на мой взгляд) молодой человек направил на меня стрелу. Умереть от рук такого не грех, но обидно, ведь с ним лучше жизнь прожить, а хотя нельзя же судить по внешности. Может он вор (криминальная романтика), разбойник (Робин Гуд в своем роде) или там сексист. Точно, а вдруг он сексист, гомофоб или расист. Тогда мозги нужно лечить жестко, вправлять, грубо говоря. Но опять же все поп-ра-ви-мо. Кто бы мне еще мозги поправил и вправил. Этот вот-вот отпустит тетиву, и плакала моя счастливая жизнь. Я пока разворачивалась, мельком оглядела всех присутствующих. Мужчины действительно были все поголовно бледнолицыми, но достойно (богато, как я ранее думала) выглядели не все. Первыми в мое поле зрение попали два мальчика, что босиком сидели поодаль и любопытно озирались по сторонам. Я прошлась взглядом по ним и поняла, что это не мальчишки, а скорее всего карлики. Для детей у них были слишком взрослые лица и волосатые ноги. Одеты были простенько, но опрятно. Один пожилой (я даже смутилась от того, что посчитала его мальчиком), а второй выглядел ну лет на двадцать (плюс, минус). И вот я заметила две пары глаз на себе, скорее изучающих, чем испуганных, и это было хорошо. Тут вообще ни у кого я страха не вызывала, по большому счету их всех побаивалась я. С карликов внимание перешло на похожих человечков, но были они больше (как потом оказалось выше). Бородатые с большими носами, в отличие от предыдущих их одежда выглядела дорого и богато. Они почему-то показались мне забавными. За густыми усами было непонятно улыбаются ли они необычной ситуации, или же напротив сжимают губы и скрипят зубами. Я почему-то вспомнила гномов из «Белоснежки». Да-да, один из них точь-в-точь напоминал мне Ворчуна. Такой же низкий, бородатый и суровый, но заливающийся краской от одного нежного взгляда Принцессы. Может и стоило похлопать ресницами эту пару-тройку секунд, что я на них смотрела, чтобы убедиться гномы ли передо мной. Хотя, если учитывать, что Белоснежке было лет так четырнадцать... Ну я недалеко от нее ушла, всего-то на год. У меня вообще какое-то пристрастие к диснеевским принцессам. Даже сейчас то сравниваю больных людей с гномами (было бы чем гордится), то цитирую Флина Райдера, точнее Юджина. Опустим диснеевские ассоциации и вкратце расскажем о других белых мужчинах в зале. Значит, любят они кучковаться. Там кучка красивых мужчин, здесь кучка красивых мужчин. Они напоминали по большей части самого первого, что попытался достучаться до меня и ни то побрезгал, ни то был слишком шокирован моим дружелюбием и конечно же моей опрятности (чистоплюйка, мама не горюй; именно это качество, казалось, и отличало меня ото всех присутствующих). В целом среди них было еще одно трио, что зацепило меня. Совсем рядом с юношей, под чьим прицелом я была, сидел мужик. Вот именно мужик. Высокий, с темной волосней, в выгорившем костюме и со всякими побрякушками на поясе (я их толком не рассмотрела). Его серые глаза были полны изумления. Он таращился прямо на меня. Портрет его был решительным и мужественным, но глаза выдовали мужика с потрохами. В них читалась растерянность и шок. Возможно, это всего лишь мое детское воображение, но мне казалось, что вид у него был самый человеческий из них всех. Ну действительно, с одной стороны агельски красивые и длинноволосые молодые мужчины, а с другой — бородатые и гладколицые карлики. И он на фоне них был самый что ни на есть человек. Вторая фигура была высокая и широкоплечая. Это был старик с седой длиннющей бородой. Его густые брови были сведены к переносице, а губы еле различимы из-под серебристых усов. Он внимательно осматривал меня, пожирая глазами, будто увидел знакомое лицо и пытался понять кто я такая. Мне казалось, что он был сильнее всех, хоть по росту и уступал прелестным мужчинам, что сидели рядом. На одежду я особого внимания не обратила, но заметила, что в руках у старика была длинная палка. Не та, что растет на деревьях, а ровная и длинная с какими-то завитушками наверху. В этот момент я подумала о Мерлине, забавном худощавом волшебнике в домашних тапочках, что победил колдунью, превратившись в болезнь. На ум еще приходил старина Дамблдор с лимонными дольками за щекой, но, наверное, тот старик и Альбус были схожи лишь внешне. Был еще один человек, тоже довольно высокий, но про него сказать могу только то, что был самым мрачным из всех и сидел дальше всех. Такое темное пятнышко в углу. Предлагаю от описания всех этих персонажей перейти к насущей проблеме, что разворачивалась прямо сейчас. Я стояла с поднятыми на уровне плеч руками и с приставленой к шее (загривок же по сути можно считать ее частью) стрелой. Что-то здесь было не так, но что же? Ну как же, на дворе двадцать первый век, а я стою под прицелом посреди огромного зала с разодетыми клоунами (и прелестными мужчинами). Если уж я взяла на себя роль Флина Райдера, то сейчас эта Рапунцель сзади меня либо реально выпустит стрелу, либо вырубит сковородкой, привяжет к стулу и заставит показать дорогу к фонарикам, потому что он мечтал увидеть их всю свою жизнь. Ни тот, ни другой сценарий событий меня не устраивал, поэтому я взяла все мужество с импровизацей, что у меня было в кулак и... расслабилась. Я глубоко вдохнула и также глубоко выдохнула. Потом решительно посмотрела на несказанно красивого мужчину впереди. Ему что-то очень тихо говорил не менее прекрасный молодой человек. Они оба поглядывали на меня. Было немного неловко от того, что все остальные молчат, но виду я не подавала. И вот я совершаю свою вторую ошибку за прошедшие две или три минуты. Я круто (и неожиданно для остальных) разворачиваюсь на пятках к арке (я подумала, что она могла бы быть выходом, ведь за ней виднелась дорожка) и собственно делаю шаг вперед. Я слышу сзади как тетева натягивается туже, но кого это волнует ведь так? Муляж есть муляж. Я еще подумала, что это просто сборище косплееров или фанатиков какой-нибудь игры с уклоном на фэнтези. Хотя вторые бывают весьма пристрастны, а стрелы могли и заточить. Ага, это уже пугает, но пятнадцатилетняя девочка свалившаяся с потолка (это был пол) и оказавшаяся среди кучи белых мужчин пугает гараздо больше, в особенности, если эта девочка ты. Именно поэтому мною было принято решение просто уйти из этого зала, может там есть девушки и они могли бы мне помочь, ну а если нет, то я обречена. Главное — мыслить позитивно. Я, снова собравшись духом, делаю уверенные шаги. Шаг за шагом я сокращаю расстояние до арки. Не желаю рассматривать ни мужчин с привлекательной внешностью, ни мужиков, ни карликов, ни стариков. Мне даже показалось, что они говорящие и подали голос, но я их уже не слушала. Какое мне дело? Лишь бы руки при себе держали. Мужик, что был больше всех похож на обычного человека, приподнял сидалище (джентельмен, ага) и сделал шаг ко мне. Испугались? Обосрались (извините за мой французкий). У меня глаза на лоб полезли от неожиданности и чего уж таить страха. Зачем ты встал, милый друг? Если ты друг — сядь обратно, ради Бога. Я вздрогнула и обогнула его, приближаясь к столу, за которым сидели прелестные мужчины и старик. Итак, подходим к сути моей второй и чуть ли не роковой ошибки. Я сильно ускорилась после неожиданного действия мужика и довольно быстро проскочила стол. Я была почти у выхода и смотрела уже на пейзаж за аркой. Мне показалось, что там мелькнула женская фигура в длинном платье. Это придало мне уверенности, и я, стараясь не обращать внимания на мужчин, еще наростила темп. Я чуть ли не бежала навстречу свободе и безопасности, как мне казалось, когда меня как-то грубо схватили за локоть и резко развернули лицом ко всем присутствующим. Я обомлела, было ошибкой полагать, что я просто выйду отсюда. Перед самым моим носом возвышался этот седой дедушка с длинной палкой в руке. Он был до ужаса серьезным, а его глаза горели. Этот огонь был ни то агрессивно зинтересованным, ни то просто агрессивным, так или иначе мне было ужасно некомфортно и желание бежать как можно дальше, без оглядки начало рости с каждой секундой. Старик смотрел в мои глаза так пристально, что я их отвела, а потом и руку отдернула, и хотела идти, но он нагнулся, чтобы положить свою палку на пол и сразу же поднялся на уровень моего лица. (Ростом я была метр семьдесят, но на редкость хотела выше.) Дедушка коснулся своими морщинистыми руками моих длинных коштановых волос. Ни отстригать, ни красить мне их никто никогда не разрешал, и единственным разнообразием в прическе была часть выгоревших на солнце корней у самого лба и тоненьких прядок по всей голове. Старик провел рукой сзади, а потом поднял край волос сбоку и отпустил их. Пушистые, они мягко легли обратно на плечи. По правде говоря, у меня иной раз случаются приступы невообразимой тупости, вот как сейчас. Так погрузимся же снова с недолгие рассуждения. Я иду на выход, подальше от взрослых мужиков, потому что пятнадцатилетней девочке нечего среди них делать, (опустим детали с потолком (вообще полом) и невобразимо прелестным юношей), меня сначало пугает один, потом грубо хватает другой, пялится на меня и начинает играться с моими волосами. И я, вместо того, чтобы ударить его и бежать, сверкая пятками, стою и разглядываю кожанные сандали у меня на ногах. Ну что сказать? Десять из десяти. Я мысленно аплодирую себе, принимаю цветы и награды, а что до реальности, то я аккуратно убираю руки дедушки и начинаю медленно отходить, но он делает широкий шаг ко мне. — Постой ты, — просит с нотками досады низкий голос. Я почувствовала себя загнанной в угол, в большой угол из своей собственной тупости. Почему я опять остановилась? Почему я стою на месте? Ради Бога, хватит тупить, пора реабилитироваться. Старик провел указательным пальцем по моей левой брови и большим — по правой. Ударь его по руке, ударь хорошенько! Потом дед щелкнул меня по носу, и тогда то я и дала ему по руке (и бежать на было), а он будто не почувствовал. Взял меня за кисть и стал рассматривать, потом закатал рукава своего балахона (я без понятия как это назвать) и приставил свою руку к моей, сравнивая ни то толщину, ни то гладкость, ни то цвет. Рука у меня была тоньше, а кожа на ней более упругая и темная. Сколько себя помню я была настолько бледной, что мама даже водила меня к врачу, но когда мы год назад переехали ее новым мужем в Австралию я хорошо загорела. Моя кожа стала гараздо темнее, а сама я стала выглядеть живее как-то. С тех пор загар с меня не слезает, потому что мы как жили так и живем в Австралии, но с моей жизнью и с тем, как я попала сюда разберусь чуть позже. Единственной целью сейчас было уйти отсюда. В конечном итоге этот дед обхватил мое лицо ладонями. Повернул голову вправо и влево, а потом и вовсе задрал. Без рук, пожалуйста, без рук! Затем он лучезарно улыбнулся, поднял свой посох и прошептал следующие слова так тихо, что даже я его еле услышала: «Мы так долго ждали тебя. С возвращением домой». Я скептически поджала губы и демонстративно захлопала длинными ресницами. Ага, в добрый дальний, дедушка. Давай, палку в зубы и идем играть в крокЭт, а потом «Голову с плеч!». «Ревизор» версия 2.0 получается. Теперь понятно за кого они меня приняли. Старик с явно плохой памятью на лица шел в направлении стола с прекрасными мужчинами и вводил их в заблуждение. — Элронд, это она! Свершилось! — он поднял руки к небу, — Я знал! Я чувствовал! Я ждал! Я погорячилась, сказав, что из общего у Дамблдора и этого деда только внешность. Видимо, он тоже любит втягивать подростков в неприятности. А я, пожалуй, пойду, пока у него не возникло какой-нибудь гениальной идеи о том, как мне стоит победить местного злодея. Все взгляды были обращены на этого старика, что распинался, говоря о том, что знал о моем «возвращении», я же в это время тихонечко пятилась к арке, мимолетно слушая его монолог. Он говорил, и говорил, а я все приближалась, и приближалась, и наконец дошла. Я аккуратно юркнула за стену и поспешила прочь. — И раз уж на то пошло я выиграл пари, — донесся до меня приглушенный голос старика. Он вздумал поживится на сбежавшей из-под их носа девчонке? Делетант, ведь меня нет и все. Немного пробежавшись, я остановилась. Передо мной раскинулась красивейшая долина. Это было самое светлое и чудесное место, которое я когда-либо видела. Пение птиц было нечто прекрасным и удивительным, а шум воды — волшебным. На пару мгновений я совсем позабыла обо всем и просто наслаждась обилием цветочных ароматов и приятных мелодий. Для обычных косплееров уж больно качественно, даже для необычных слишком. Может я хорошо приложилась головой, и сейчас лежу и пускаю слюни на подушку в своей кровати? Ну а если я сплю, то могу творить все, что душе угодно во всех смыслах этого. Зажмурившись я представила перед собой яблочный пирог (почти первое что пришло в голову), который любит готовить мама. Мне показалось, что я даже почувствовала его запах, но когда открыла глаза ничего не обнаружила. Та-а-ак, выходит я вовсе не сплю и все это взаправду, а как же я здесь вообще тогда очутилась? В теории возможно абсолютно все от шизофрении до попаданчества. Вдруг я где-нибудь в комнате родителей мотала головой из стороны в сторону, корчила озадаченные рожи и пятилась к стене. И сейчас отчим вскочил с кровати в одним семейниках, мама стыдливо прикрылась простыней, а я хожу и радостно озираюсь по сторонам. Скорее всего они бы подумали, что я под кайфом, надавали бы по шее и только потом бы повезли куда надо, где меня перенаправили бы к психиатру, который привел бы меня в чувства, а уже оттуда — в желтый дом. По большому счету все это чушь, но как вариант я оставлю на крайний случай. Попаданчество. Мда, вероятнее я сейчас в Федерации Риков И Морти. Мне стерли часть воспоминаний, и теперь качают из меня всякие штуки, которые выделяются от испытываемых эмоций, а из них делают батончики, и все, что я лицезрею, лишь проекция в моем сознании. Я уже вижу рекламный ролик на эту тему: «Кровь или слезы?! А каковы на вкус эмоции пятнадцатилетней соплячки? Закажите новейшие батончики прямо сейчас, и вы получите три разных вкуса: от апатии до шила в жопе». Как бы интересно это не было все же вероятность чудовищно мала, ведь у Риков и Морти есть Рики и Морти. Посторонние им не нужны. Остаются типичные способы попаданчества. Например, смерть, скучающее Божество, которое решило немножко развлечься или вообще необъяснимые причины. Исходя из этого, можно предположить, что там, на Тайном Собрании, сидели не люди, у которых проблемы с гармоном роста, а самые настоящие гномы. А как же иначе? Гномы, леприконы, единороги, кого еще здесь не хватает? Сарказм сарказмом, а я то действительно без понятия где нахожусь. Внешность по крайней мере осталась моя, значится я оригинальный персонаж в этой истории, но если учитывать то, что нашептал дед, версия накрывается медным тазом. От досады я пнула ногой маленькую кучку цветов, что росли под ногами. Выводы из моих размышлений были весьма плачевными, и сил это не прибавляло. Я даже как-то поникла и поплелась дальше. Мне так хотелось вернуться домой, к горячему песку и высоким волнам, к маме и ее яблочному пирогу. Стало так грустно, что глаза запеленили слезы. Они текли с щек по подбородку, с подбородка капали на юбку или пол. Я плакала без остановки. Было страшно, как я еще держалась все это время? Просто думала, видимо, о другом. Не о том, что я непонятно где, непонятно с кем и непонятно когда. А теперь стою и реву, сейчас залью тут весь коридор (как некогда Алиса). Ну вот что за ерунда? Я громко всхлипнула и в который раз вытерла слезы рукой. Единственное напоминание о доме осталось сверкать на пальце. Это было кольцо (некий перстень) с красивым полупрозрачным розовым камнем. Кольцо блестело на свету и переливалось, демонстрируя всю свою прелесть. Но что это кольцо? Побрякушка с барахолки, купленная мамой в День Святого Валентина. Она считала, что это праздник любви. Не только любви между двумя партнерами, а просто любви, поэтому у нас было принято дарить друг другу незначительные, но приятные подарочки. Я тогда ей подарила флакончик туалетной воды, купленный на той же барахолке. Мама была рада. Но что она скажет как только не обнаружит меня в кровати? Она мало того расстроилась бы из-за того, что я опять уснула в одежде (я так часто делала на самом деле), но и испугается, возможно, рассердится и того хуже расплачется, когда не найдет меня. Я на нее похожа, когда начинаю реветь. Как и у меня, у мамы лазурно-синие глаза с длинными ресницами. На наших загорелых лицах они выглядели очень ярко, за что отчим прозвал нас «синеглазками». Во всем остальном я копия отца (биологического), но из-за того, что его из наших знакомых в Австралии мало кто его видел, все считают, что я очень похожа на маму. (К слову на новом континенте она взяла привычку носить соломенную шляпку с желтой лентой и отобрала у меня мои желтые сандали под нее.) Так вот я в каком-то роде Гарри Поттер, т.е. копия отца с глазами мамы, да и на моем чистом горизонте появился дед, желающий втянуть меня в неприятности. Странно, что за это время меня не хватились, или хватились, но пока не нашли. Пока... неужели я этого хочу? Хочу, чтобы меня наконец-то нашли. Нашли, стали допрашивать и в конце концом сказали что делать. Ведь я не знаю, что мне делать. Совсем. Из глаз снова хлынули слезы, что на какое-то время перестали идти. — Что с тобой такое? Ты плачешь? Тебя кто-то обидел? — допрос начался гараздо раньше, чем я предполагала.