***
В то время как в предыдущей главе обсуждалась важность того, чтобы молодые ведьмы и волшебники проверяли заявления своих поклонников о чистоте крови — поскольку есть много тех, кто будет лгать о своём статусе, чтобы скрыть позор испорченной крови и получить аморальный доступ в высшие семьи — в этой главе будет обсуждаться более коварная угроза: ПОДРОСТКИ, ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ «ДРУГА» ВАШЕГО ПОЛА, КОТОРЫЙ: 1. Слишком хороший, чтобы в это можно было поверить 2. Хочет проводить время с вами наедине 3. Предлагает жить в одной комнате и делить кровать 4. Пишет вам любовные записки 5. Переводит беседу на интимные темы 6. Пытается потрогать интимные части вашего тела ВСЕ ЭТИ ПУНКТЫ ЯВЛЯЮТСЯ ПРИЗНАКАМИ ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТИ***
Вопрос первый: субъект слишком хороший, чтобы в это можно было поверить? Первые две недели сентября пролетели незаметно. Слишком быстро, на вкус Сириуса. Между уроками, розыгрышами, случайными отработками и практически постоянными комментариями Джеймса о том, почему Сириус не должен планировать расследование о том, проявляет ли Ремус какие-нибудь Признаки Гомосексуальности™, Сириус был настолько вымотан, что едва ли у него нашлось бы время запланировать расследование, проявляет ли Ремус какие-нибудь Признаки Гомосексуальности™. И всё-таки, думал он, сидя с чистым пергаментом и пером, он мог бы с этим справиться. Итак, каталогизируем доказательства: 1. Помог тому первогодке, который застрял на лестнице 2. Дал мне последний кусочек тоста за завтраком (тарелки ведь волшебным образом обновляются… считается ли это за половину доказательства?) 3. Утешал Джеймса в течение 45 минут, когда тот тосковал по волосам Лили — Ты же не работаешь сейчас над эссе по Трансфигурации, правда? Заслышав голос Ремуса, Сириус поспешно нацарапал конец заметки и свернул пергамент. — Эм. Я как раз планирую начать его? Ремус с сомнением посмотрел на него. — Ты в жизни ничего не планировал, Бродяга. — Планировал! — Розыгрыши не в счёт. Так что… — он прошёл мимо, стягивая мантию и начиная переодеваться в пижаму. Он стал менее стеснительным после того, как они трое стали трансформироваться вместе с ним каждый месяц (Сириус не пялился на его острые тазовые кости. Он не прослеживал шрамы ниже, ниже, ниже…). Ремус встряхнул головой, высовывая её из горла фланелевой пижамы, с маленькой улыбкой на лице. Не было сомнений: он вспоминал последний розыгрыш Сириуса и Джеймса. Сириус был несколько чрезмерно взволнован, чтобы попробовать уже поскорее хитрое экспериментальное заклинание, которое могло обойти пароли и провести его в личные комнаты МакГонагалл. Практикуя это заклинание с утра, они не смогли набраться терпения и дождаться, пока МакГонагалл отвлечется на что-нибудь за пределами комнат, чтобы наконец начать колдовать. Последующие отработки стоили того, утверждал Сириус, чтобы увериться: у Минни действительно был пеньюарчик, подходящий к халатику. Ремус со своим значком старосты, чьи патрули в районе коридоров в комнаты МакГонагалл вдвое увеличились после этого, не так уж сильно был убеждён в ценности этого конкретного розыгрыша. Он уселся на кровати, притягивая к себе поближе собственную домашку. — Ну так и над чем ты работаешь? — Не пойму, почему тебе так трудно поверить, что я начал писать эссе раньше положенного. Эта тема входит в программу Т.Р.И.Т.О.Нов, помнишь? — Я-то помню, поэтому уже написал черновик. Но, так как это сочинение нужно сдать на следующей неделе, а домашнего задания на эту неделю у тебя нет, я с полной уверенностью могу утверждать: твой пергамент не имеет ничего общего с трансфигурацией. И, Бродяга, если быть честным, я нахожусь в состоянии полного шока, наблюдая тебя, держащего в руках письменные принадлежности. — Лунатик! Ремус глянул на него. Маленькая улыбочка играла на его губах (Сириус не фокусировался на том, как сильно ему хотелось слизать её оттуда). — Ну, — он пожал плечами, — ты же сам спросил. Вот ведь гад. Сириус задёрнул полог на кровати с помощью волшебной палочки и вернулся к своим записям. 1. Помог тому первогодке, который застрял на лестнице 2. Дал мне последний кусочек тоста за завтраком (тарелки ведь волшебным образом обновляются… считается ли это за половину доказательства?) 3. Утешал Джеймса в течение 45 минут, когда тот тосковал по волосам Лили 4. Насмехается над моей трудовой этикой Вопрос первый: субъект слишком хороший, чтобы в это можно было поверить? Вывод: нет. Выявленные признаки: 0 из 6.***
Вопрос второй: хочет ли субъект проводить с вами время наедине? — Почему ты не закончил с этим вчера? Знал же, что сегодня отборочные. Сириус кинул на Джеймса сердитый взгляд, отодвинул тарелку в сторону и придвинул к себе его пергамент. Быстро проглядев эссе по диагонали, он попытался освежить в памяти то, о чём МакГонагалл говорила на прошлой неделе. Ага. Пять исключений… еда… магические существа… хорошо… Пара пустяков. Всовывая пергамент Джеймсу в руку, Сириус уже решил: с этим можно разделаться завтра с утра, прямо перед занятием. Но Джеймсу знать об этом было не обязательно. Потому что Джеймс стал бы его отговаривать. А сегодняшний день официально значился в календаре как «День Второго Вопроса». Сегодня он планировал заняться Охотой на Ремуса™. Хотя нет. Нет. Вычеркните-ка это. Звучит не очень хорошо. Вообще не хорошо. Исследование Ремуса? Да. Вздохнув, он поднялся с места и перекинул сумку через плечо. — Точняк. Ну, извини, Джейми. Не то чтобы я не хотел полюбоваться на то, как ты орёшь на перепуганных второгодников, поверь, я желаю этого больше всего на свете… никогда не надоедает… но Минни ждать не будет. Он подмигнул профессору МакГонагалл, проходившей мимо. Та кинула на него предупреждающий взгляд. — Бегу делать своё эссе, профессор! — Судя по тому, что на это эссе вы потратите на двадцать четыре часа больше, чем на все остальные задания, которые я давала вам в течение прошедших лет, смею полагать — от чтения вашей работы мне будет не оторваться, мистер Блэк. Он схватил со стола стопку тостов и чашку чая и послал МакГонагалл одну из самых очаровательных своих улыбок перед тем, как уместись на выход в надежде добраться до гостиной быстрее, чем Ремус уйдёт оттуда. Он и Питер могли продрыхнуть и конец света, чтобы потом спуститься в Большой зал к самому концу завтрака, как раз перед тем, как еда исчезнет со столов. Это заслуживало уважения, думал Сириус, толкая дверь в спальню мальчиков, как Ремус довёл до совершенства свой тайм-менеджмент, идеально балансируя своим графиком сна и хронической нехваткой чая в организме. — О, клёво! — Отвали-ка, — Сириус отпихнул Питера, шлёпнув того по руке, и поднял тарелку повыше над его головой, — Это для Ремуса. Он всё ещё спит? Питер закатил глаза и поудобнее устроился на кровати, продолжив завязывать шнурки. — Да, да, твой любимый всё ещё изволит набираться сил. — Благодарю, — кивнул Сириус благосклонно. Он пожертвовал Питеру кусочек тоста и пристроился рядом с ним. — Прости, дружище, я просто подумал, что ты перехватишь что-нибудь по пути на отборочные. — Всё норм. Таков был план, — зевнул Питер. — А ты почему не идёшь на отборочные? — Эссе по трансфигурации. Питер фыркнул и закатил глаза. — Хочешь сказать, это не имеет ничего общего со спящей красавицей и её отказом, цитирую: «подвергать себя квиддичной пыткой чаще, чем это действительно необходимо, чтобы поддерживать свою гордость за факультет и дружбу с Джеймсом»? Сириус нежно улыбнулся воспоминанию о том, как Ремус решительно опроверг вдохновенную речь Джеймса о Мародёрах, единым фронтом вставших на защиту капитанских обязанностей Джеймса. Питер натянул на себя мантию. Не успел Сириус поспорить с ним и начать доказывать, что действительно собрался корпеть над эссе по транфигурации, как тот кивнул на задёрнутые шторы ремусовской кровати. — Удачи, приятель. — он похлопал Сириуса по плечу. — Но, серьёзно, лучше просто поговори с ним. Дверь захлопнулась. Сириус растянулся на кровати Питера, оставив чай и тосты на освободившемся месте. Чёрт. О разговорах и речи быть не могло. Благодаря Мародёрам его жизнь чего-то стоила, и испортить всё… Нет. Здесь требовалась почти что ювелирная работа. — Брдяга, эт т- т… — Ремус широко зевнул, — ты? Он спрыгнул с кровати Питера, стоило Ремусу начать копошиться. — Ага! Прямо тут. Он просунул тарелку с чашкой в небольшую щель между занавесками. Ремус на мгновение затих. Движения прекратились. Шторки приоткрылись на несколько дюймов, и Ремус высунул голову, являя Сириусу озадаченное, но тем не менее довольное выражение на своём лице. — Спасибо? Боже, эти ямочки. Примятые кудряшки. Его глаза. Мерлин. Его брови. Такие выразительные. Такие нахмуренные. В недоумении. Они оба взялись за кружку, их пальцы почти переплетались. Сириус неожиданно осознал, что так и не отпустил чашку, несмотря на попытки Ремуса забрать её. Ну конечно, с нежностью подумал он, Лунатик не может первым делом не выпить чашку чая с утра. Расследование. Точно. Ювелирная работа. Да. Он ослабил хватку на кружке. — Ты хотел бы провести со мной время сегодня? Ремус выплюнул немного чая. Вскинув взгляд на Сириуса, он, видимо, попытался прикинуть, не сошёл ли тот с ума. — …что? — Что? — Ты… что? Ты просишь… Почему ты попросил меня? — Ты хочешь… э. Я не собираюсь идти на отборочные, поэтому решил, что мы можем заняться чем-нибудь другим. — Вместе. — Да. — Одни. — Да. Ремус тупо уставился на него. — Я имею в виду, одни вдвоём. Не одни. Просто, знаешь… — Сириус провёл рукой по волосам. — Я собирался пойти в библиотеку. — А. Окей. — Но ты можешь ко мне присоединиться. Сириус улыбнулся. Ремус улыбнулся в ответ, всё ещё пребывая в недоумении. Прыгучей походкой Сириус направился к своему чемодану, чтобы достать самую чистую мантию. — Ах, да, Лили, возможно, к нам присоединится. Вопрос второй: хочет ли субъект проводить с вами время наедине? Вывод: неизвестно — операция провалилась. Выявленные признаки: 0 из 6?***
Вопрос третий: Мог бы субъект предложить вам стать соседями по комнате и спать в одной постели? Сириус открыл «Ухаживания и Священные 28» (зачарованную под толстый учебник Арифметики, потому что это был единственный предмет, который он посещал без Ремуса). Он читал и перечитывал одну и ту же страницу так часто, что корешок начал заламываться. Ему уже и закладка не была нужна. Ремус принимал душ. Питер и Джеймс с жалостью его разглядывали. — Не могу поверить, что ты всё ещё читаешь эту бабуйню, приятель. — Заткнись, Хвост. — В чём-то он прав, Бродяга. Ты не обратил внимания на остальную чушь из этой книжонки. Она мерзкая. Почему ты считаешь, что эта глава чем-то отличается? Этот список, это, типа, самая тупая вещь, которую я видел в жизни. — И ты заткнись, Сохатый. Питер и Джеймс обменялись многозначительными взглядами. — Расследование зашло в тупик, надо полагать? — Скажи спасибо, что он больше не называет это «Охотой на Ремуса». Сладкая парочка захихикала. Сириус громко захлопнул книгу и уткнулся лицом в подушку. — Я тебе это по секрету сказал, Джеймс. Потому что чувствовал себя виноватым из-за твоей причастности к делу. Парни попытались подавить хохот. Безуспешно. — Я вас обоих кастрирую. — Что они на этот раз учудили? Сириус вскинул взгляд, поймал в кадр одного влажного Ремуса Люпина, завёрнутого в полотенце, и вернул голову в подушечные объятия. — Есл б м нбл ссдми тб хтл бт сдями, — пробормотал он в подушку. — Извини? Сириус перевернулся на спину, решительно уставившись в потолок своей кровати. — Лунатик, если бы мы не были соседями по комнате, ты бы хотел делить со мной комнату? Сириус услышал, как фырканье Джеймса отразилось от кафельных стен ванной. Вот ведь мерзавец. Он был следующим в очереди в душ, не Джеймс. — Что? — Если бы мы не были соседями по комнате… — Ага? — То ты бы добровольно вызвался жить со мной в одной комнате? — Ну… — Ремус начал тереть волосы полотенцем, хорошенько обдумывая вопрос. Сириус ждал, затаив дыхание. Почти половина списка. — А ещё варианты есть? — Лунатик! Питер на своей кровати почти что задыхался, даже шторки задёрнул. Красноречивый блеск заглушающего заклинания выдавал его с головой, но Сириус всё равно стойко игнорировал трясущиеся занавески. В ванной Джеймс совершенно точно подвывал от хохота. Вопрос третий: Мог бы субъект предложить вам стать соседями по комнате и спать в одной постели? Вывод: скорее всего нет, но пускай все знают: Сохатый и Хвост всё испортили, включая операцию. Выявленные признаки: 0 из 6?***
Вопрос четвёртый: Субъект пишет вам любовные записки? Прошли недели с тех пор, как Сириус добился хоть какого-то успеха в расследовании. После инцидента с «добровольно вызвался быть соседями», не поняв, почему Джеймс и Питер животы надрывали от смеха, Ремус заявил, что Сириус ведёт себя странно с самого начала семестра и требовал ответов. Сириус смог отвести подозрения, но решил на время затаиться. Была Суббота, он принимал долгий душ (он не специально зашёл туда после Ремуса и не специально подрочил на запах его мыла). Остерегайтесь, если друг вашего пола пишет вам любовные записки. Каким таким едритом мадридом он мог убедить Ремуса написать ему записку? Конечно, они использовали Чары Изменчивости в левом верхнем углу пергамента, чтобы передавать записки по классу и не попасться, но все Мародёры легко могли их вскрыть. Ремус был очень осторожным человеком. Если бы он скрывал какие-то чувства, то никогда не позволил бы себе так бесстыдно выставить их напоказ. Что ему надо было сделать, так это зачаровать только свой и Ремуса пергаменты и дать понять, что лишь они двое могут прочитать их переписку. Но как это проделать, чтобы не быть совсем уж очевидным… Он как раз ломал голову над этой задачкой, когда увидел её. Записку. Прикрепленную к его подушке. Он тут же узнал аккуратный почерк. Его сердце сделало мёртвую петлю в груди, пальцы слегка тряслись, пока он разворачивал кусочек пергамента. Укради мой шоколад ещё разок, и я тебя выслежу. Вопрос четвёртый: Субъект пишет вам любовные записки? Вывод: решительное и явное нет. Выявленные признаки: 0 из 6?***
Вопрос пятый: Субъект переводит беседу на интимные темы? — Мои родители хотят, чтобы ты приехал, Сириус. Он не упустил из виду использование своего имени. Каждый раз, превращаясь в курицу-наседку и пытаясь убедить Сириуса в его важности, Джеймс называл его данным дражайшей матушкой именем и разыгрывал сценку с щенячьими глазками, которыми стыдил Сириуса. — Спасибо, Сохатый, но я лучше тут останусь. Сириус неловко отодвинулся. Он совершенно точно не собирался провести каникулы со своей семьёй, но мысль о том, чтобы помешать Поттерам насладиться праздниками, была такой же отталкивающей. Видеть их семью, их любовь друг к другу, их близость… не то, чтобы он чувствовал себя лишним, по крайней мере, не совсем. Он был уверен, что Поттеры от всей души желали видеть его у себя. Они слишком добры, чтобы это было не так. Просто чувство принадлежности было бы слишком ограниченным по времени, неустойчивым. Он был бы приглашён туда, даже любим, но не являлся бы частью их семьи. Он это знал. Даже лёжа у камина в Сочельник, он всё равно чувствовал бы себя незнакомцем, заглядывающим в их окно. Не лишним, но и не принадлежащим к этому дому. К тому же, наблюдение за комфортным сосуществованием Поттеров, для которого они не прилагали ровно никаких усилий, напомнило бы ему о том, чего у него не было. Нет. Лучше было остаться в Хогвартсе. — Тебе не стоит быть одному в праздники. — Я и не буду. Ремус остаётся. Джеймс вздохнул. Он несколько раз открыл и снова закрыл рот, будто прикидывал, как бы получше поднять эту щекотливую тему. Намереваясь прервать этот его мыслительный процесс (потому что было понятно, что тот собирается из себя выдавить), Сириус перебил его: — Почему ты Ремусу всё это не скажешь? Думаешь, ему стоит провести праздники в одиночестве? — Я сказал, дружище. Сказал, что, как только полнолуние пройдёт, ему стоит воспользоваться летучим порохом и прибыть к нам. Он ответил, что будет в порядке здесь, с тобой. — Вот видишь, мы будем в порядке. — Сириус. Сириус сложил, разложил, потом снова сложил одну и ту же пару носков для Питера в шестой раз. Ему не хотелось встречаться взглядом с Джеймсом. Джеймс осторожно забрал носки у него из рук. — Что? — Я не думаю, что то, что ты делаешь, — он замялся, пытаясь подобрать верные слова, — хорошо для тебя. Сириус взглянул на него. — Что ты имеешь в виду под «не хорошо для тебя»? — Послушай, — Джеймс оглянулся, проверяя, закрыта ли дверь в их спальню, — ты, очевидно, заботишься о Ремусе. И я думаю, что Ремус тоже о тебе заботится. Но вы оба отказываетесь хоть слово из себя выдавить, ищете какого-нибудь странного знака, чтобы начать его анализировать… а сейчас вообще остаётесь в замке вдвоём, одни? Сириус дёрнул губами. Вдвоём одни. Чёрт. Надо было проводить расследование осторожнее. — Думаю, ты себя изводишь, дружище. Это похоже на пытку. Просто поговори с ним. По крайней мере, у тебя будет ответ, правда? Потом либо продолжишь в том же духе, либо двинешься дальше… — Ага, ведь «просто поговорить» с Лили сработало для тебя на все сто. И ты просто принял её ответ к сведению и двинулся дальше, правда ведь? У Джеймса хватило совести выглядеть пристыженным. — Слушай, это даже не расследование… это твоя семья. — Моя семья? Каким хреном они здесь затесались? — Список! Этот список, которому ты следуешь. Это самая смехотворная и гомофобная вещь, которую я когда-либо видел, чувак. Я имею в виду, Мерлин, ты читаешь книгу, с которой никогда бы не связался в любых других обстоятельствах. Почему ты следуешь этой чистокровной… чистокровной пропаганде?! — Ну, у меня нет других источников, верно? — припечатал Сириус. — Я и не говорю, что у тебя они есть, Сириус, но ты хотя бы рассмотри тот факт, что этот список был написан кучу лет назад каким-то гомофобным придурком, который считает, что каждый гей неизбежно начнёт трогать интимные части твоего тела, если ты ему интересен. Даже если бы Лунатик был одержим тобой, он не стал бы тебя брать штурмом или, того хуже, атаковать. У тебя не получится избегать собственных чувств, говоря об этом и… — Ну, у меня нет замечательной семьи, чтобы проконсультировать меня о том, нормально ли то, что я чувствую, не забыл? Я не могу позволить себе такую роскошь, как рефлексия о том, нормально ли… — Сириус. — Нет, Джеймс. Ты не понимаешь. Ты не понимаешь, каково это: уклоняться от Непростительных, ляпнув, что не хочешь брака по расчёту со своей чёртовой кузиной в третьем колене, тебе не нужно представлять, что бы сказала твоя семья, если бы ты… — Сириус! — если бы ты сказал, что вообще не хочешь вступать в брак с женщиной. У тебя такая замечательная чёртова семья, и я рад за тебя, но ты… у тебя в жизни так много любви, с тобой происходит так много хороших вещей. Ты представить себе не можешь, каково это: жить в страхе от мысли потерять одну из тех хороших вещей, что у тебя есть, потому что ты влюблён в парня-полукровку, который, так уж получилось, к тому же ещё и оборотень. Я не могу лишиться Мародёров. И я не могу… можешь себе представить, каково будет сказать моей матери, моей, чёрт бы её побрал, матери… — Сириус… заткнись… — несчастно прошептал Джеймс. Сириус резко развернулся к нему со сжатыми кулаками. Он и до этого кричал на Джеймса, вываливая ему всякое о своей семье и о несправедливости, в которой ему приходилось жить, но Джеймс всегда позволял ему высказаться, никогда не усложнял, никогда не пытался… Ох. Сириус уставился на Джеймса, который уставился на Ремуса, который уставился на Сириуса с открытым ртом, всё ещё держа ладонь на дверной ручке.***
— Итак. Сириус несчастно взглянул на Ремуса. Он рассиживал на крыше их спальни с добрые полчаса. Прихватив пачку сигарет Питера (отвратительно спрятанную), он теперь баловал себя запрещёнкой, пока пытался игнорировать приглушённые голоса Джеймса и Ремуса, доносящиеся из спальни. Он весь промёрз, но намертво отказывался вернуться в спальню, пока Джеймс и Ремус оттуда не уйдут. — Итак. Ремус проскользнул на крышу и придвинулся ближе к Сириусу, прижимаясь своим боком к его и накидывая одеяло на их плечи. Они сидели плечом к плечу, прижав колени к груди и разглядывая верхушки деревьев. — Итак, я не знал, что в Хогвартсе есть ещё один парень-полукровка, да ещё и оборотень. Ты обязан познакомить нас. Медленно, Сириус поднял голову и вперился в Ремуса недоверчивым взглядом. — Это какая-то чёртова шутка для тебя, Лунатик? Ремус ухмыльнулся, выхватывая сигарету из пальцев Сириуса. Он сделал затяжку, прежде чем раздавить её каблуком. — Не стоит тебе курить. Сириус фыркнул, вновь оглядываясь за Запретный лес. Ремус вытащил кусок пергамента откуда-то из недр одеяла. Сириус взглянул на свой собственный неряшливый почерк, узнавая в нём незаконченные заметки, его список, прерванный на Вопросе четвёртом. Он застонал и спрятал лицо в ладонях. — Эй, не переживай насчёт этого, — мягко сказал Ремус, — только потому, что я не демонстрирую все эти, э, — он сверился с заметками, — признаки гомосексуальности, не значит, что ты потеряешь одну из тех хороших вещей, которые есть в твоей жизни. Сириус застыл, напряжённый. — Послушай, я знаю, что ты стараешься быть хорошим и щадить мои чувства, но это звучит так, будто ты, чёрт возьми, надо мной издеваешься, так что было бы круто, если б ты просто заткнулся. Он дёрнулся, чтобы встать, но почувствовал, как рука Ремуса оборачивается вокруг его талии. — Я не издеваюсь, — сказал Ремус (с явной издевательской улыбочкой), — я перевожу беседу на интимные темы. — Да отъебись, — горячо воскликнул Сириус. Рука Ремуса на его талии сжалась крепче, ухмылка спала с его лица. — Извини, я больше не буду. — Рад слышать. — Но я серьёзно насчёт того, что ты не потеряешь Мародёров. Сириус пожал плечами, но не сделал ничего, чтобы отстраниться от Ремуса (эй, если он предлагал немного подержаться друг за друга… если Сириус мог бы ещё хоть минутку посидеть, чувствуя его тело… этого было достаточно, чтобы жить за счёт одних только воспоминаний). — Теперь всё изменится. Мы будем странно вести себя друг с другом, и в итоге я уйду к Джеймсу, а ты уйдёшь к Питу и Лили с Алисой… и тогда мы все разойдёмся. Ремус прислонил голову к виску Сириуса. Он провёл рукой вверх и вниз по его боку, мягко поглаживая. Ему не составило труда сразу почувствовать, как Сириус напрягся в его руках, так близко они сидели. — Этого не произойдёт. Нет, — сказал он твёрже, услышав недоверчивое хмыканье рядом с собой, — послушай. Джеймс прав. Тебе не стоит брать на вооружение информацию из какой-то отвратительной книжки. Я знал, что твоё лето, должно быть, было просто ужасным, но Мерлин… Он вздохнул, бессознательно притягивая Сириуса ближе к себе. — Предложить тебе разделить постель? Правда? Думаешь, я был бы настолько очевиден? Если уж ты — Сириус Блэк, мистер Экстравагантность всея Гриффиндора — нервничал, думая, что можешь всё испортить, как, ты думаешь, чувствовал себя я? У оборотней-геев не так много друзей, чтобы спрятаться за их спинами, знаешь ли. Я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря о страхе потерять это. Я бы никогда… Ремус замялся, тяжело сглатывая. — Я бы никогда ничего не сказал, Сириус. Никогда даже не попытался бы разобраться во всём этом. Я всегда думал, что, если ты просто есть в моей жизни, этого уже достаточно. Сириус поднял голову и вопросительно взглянул на Ремуса, взгляд его был настороженным. Ремус оставил на его губах мягкий поцелуй. — Как ты мог подумать, что не нравишься мне, глупая дворняга? Ответа он так и не услышал. Никто из них ничего не сказал в течение следующих нескольких минут (их рты были занятые кое-чем другим). Прошло немного времени (Мерлин, он даже на вкус был как шоколад), когда Сириус всё же отодвинулся. В его голове роился целый миллион всяких мыслей. (Им нужно обсудить, что всё это значит, чего они хотят, как Лунатик может трахать его до бесчувствия на каждой поверхности общей гостиной) Пытаться расставить всё это в порядке приоритетности было так же трудно, как пасти книззлов. (потрахаться не должно стоять в приоритете… не должно стоять в приоритете… не должно…) Он что-то промычал, отстраняясь от Ремуса, слишком ошеломлённый, чтобы сформировать полноценное предложение. Вместо этого он провёл пальцами по шоколадным кудряшкам. Они были даже мягче, чем Сириус себе представлял. Спустя пару секунд он всё же собрал мысли в кучу (по крайней мере достаточно для того, чтобы хоть что-то сказать). — Джеймс, должно быть, пропустил поезд. Он в итоге остался тут? Ремус покачал головой, всё ещё покрывая шею и челюсть Сириуса поцелуями. — Думаю, он договорился о летучем порохе. Сказал, что не хочет слушать, как мы переходим к Вопросу шестому. Сириус вновь застонал, но на этот раз с улыбкой, расползавшейся на его лице, пока он зарывался лицом в шею Ремуса. — Не то, чтобы меня это сильно волновало, учитывая результат, но я никогда не смирюсь с тем, что расследование не было доведено до конца. Ремус рассмеялся, гудя что-то одобрительное: — Ну, если это хоть немного тебя утешит, я действительно хочу дотронуться до интимных частей твоего тела. (это его утешило).