Утёнок

Раздаётся клацанье фишек. Шелестят карты. Из колонок звучит музыка. Мерный гул разговоров часто прерывается смехом, возгласами победы или разочарования. Слот-машины шелестят и пиликают, странно выделяясь и при этом смешиваясь с остальным шумом. Квакити всем сердцем желает оказаться где-нибудь подальше. Он даже пожелал бы умереть, если бы не знал, что после смерти его не ждёт спокойствие. Да и кто присмотрит за Лас Невадас? Квакити не для того своими руками кирпич за кирпичом строил это место, чтобы всё развеялось прахом после его смерти. Раздался хлопок. «Какой идиот решил, что вскрыть шампанское это отличная идея?» –Квакити решил, что с него хватит на сегодня, и направился прочь из казино. Не для того он платит крупье, чтобы работать вместо них. На улице свежее, чем в душном здании, но тем не менее знойно — вечер только-только накрыл пеленой темноты окружающее пространство, и раскалённый палящим солнцем песок едва начал остывать. На улице тише, чем в неспящем здании, но это едва ли приносит облегчение — сильнее, чем оглушающий шум, Квакити ненавидит оглушающую тишину. Тишина значит смерть. Тишина значит одиночество. В Эль Рапидс было тихо, когда все ушли. Слайм — Чарли — прямо сейчас тихо, безмолвно, сидит в своей комнате, и даже кажется иногда, что было бы проще, если бы он умер. Квакити зажмуривается, выдыхает и поворачивается к недалеко стоящему бару. Медленно шагает к нему, как будто сомневается. Обходит его со стороны чёрного входа, заходит на склад и берёт бутылку виски. И, как будто ребёнок, таскающий конфеты, прячет её под рубашку и бежит, не в место, что привык с натяжкой называть домом, а в библиотеку, пытаться найти способ вернуть Слайма — Чарли. В библиотеке тихо — а как иначе. Квакити пытается не обращать внимание на тишину. Задвигает панику подальше и пытается найти ответы в книгах — читает до расплывающихся перед глазами букв и сильнее трясущихся рук. С сожалением и разочарованием закрывает последнюю на сегодня книгу и берёт в руки блокнот и ручку. Дрожащими руками выводит буквы, слова, предложения — историю, их с Чарли историю, главу за главой. Когда за окном начинает брезжить рассвет, Квакити останавливается. Откладывает ручку, встаёт, берёт блокнот и так и не начатую бутылку виски и идёт к Чарли. Спускается к нему, оставив бутылку наверху — ни к чему Чарли её видеть. Пытается с ним заговорить, рассказывает, как прошёл его день, оставляет блокноты на полке рядом — в надежде, что хотя бы в его отсутствие он очнётся и вспомнит всё. Взгляд натыкается на лишний блокнот — Квакити совершенно точно не оставлял его. Надежда загорается в нём. Квакити берёт блокнот и открывает его. Внутри набор символов, на первый взгляд совершенно бессвязный. — Ч-чарли, я не понимаю что здесь н-написано. Это т-ты написал? — взгляд мечется от блокнота к Слайму — Я-я, я расшифрую этот код, Чарли, ты подожди только! — Квакити срывается с места и на невиданной скорости бежит в библиотеку. Бутылка виски так и остаётся спрятанной за лестницей вниз. Блеснуло что-то зелёное.

***

— Ф-фулиш, скажи мне, ты понимаешь, что здесь написано? — Квакити выглядит жалко: под глазами мешки, рубашка грязная, порванная, распущенная, на щеках давно засохшие дорожки слёз, повязки на ожогах выглядят так, будто их не меняли минимум месяц, хотя прошла всего неделя. Квакити выглядит жалко, и чувствует себя так же, но в глазах горит огонёк надежды, который Фулиш ну просто не может позволить себе потушить. Он вглядывается в символы, воскрешает в памяти шифры чуть ли не тысячелетней давности, ищет, ищет, ищет и находит. — Смотри, некоторые буквы как бы выделены из общего потока. Они с обеих сторон окружены длинными пропусками, — Квакити выхватывает у него из рук блокнот, вглядывается с безумным упорством. — Да! Я вижу! Есть! Так, вот: L E G A C Y LEGACY. Наследие… Наследие! — воспоминание мелькает в голове: «Всё что ты оставишь после своей смерти — это твоё наследие. — Так давай оставим хорошее! — Чарли улыбается.» — Чарли здесь, он помнит! Помнит! Фулиш, он помнит! — Квакити срывается с места, крепко и аккуратно сжимает блокнот, бежит к Чарли, спускается по лестнице и едва не падает. — Чарли? Слайм? — раздается в пустой комнате.

***

В тот день он впервые напился. Он не прикасался к алкоголю с момента основания Эль Рапидс. Из-за Сапнапа и Карла. Боялся стать таким как Шлатт. Не взял и капли в рот, даже когда Л’манбург пал, когда ушли Карл и Сапнап, когда Эль Рапидс опустела, когда он пытал Дрима — а было бы чуть проще тогда — когда поймали Дрима, когда Техноблейд лишил его жизни, когда вернувшийся Уилбур предложил ему выпить, когда Дрим и Техноблейд сбежали. Но всякое терпение не бесконечно. И вот он напивается в своём полу-кабинете полу-спальне — то, что он с натяжкой называет домом — и скорбит. В руках наполовину початая бутылка виски, та самая, которую он взял, когда навещал Чарли в последний раз. «Как знал блять». Виски горчит, виски обжигает, даром что благородный напиток. Тишину комнаты разбавляют плещущаяся в бутылке жидкость и редкие всхлипы. Вдруг Квакити вскакивает и с силой швыряет бутылку в стену. Она едва долетает до стены и отскакивает, разливая жидкость по полу. — Почему?! Почему всё, к чему я привязываюсь, уходит так быстро?! — крик отчаянный, душераздирающий. Квакити кричит и одновременно жаждет и боится услышать ответ. На шатающихся ногах он подходит к серванту, на котором лежат старые вещи, его и Шлатта. Находит за дверцей бутылку коньяка, ещё шлаттову. Вскрывает и пьет с горла. Коньяк обжигает, Квакити им почти давится. Он оседает на пол и просто смотрит в одну точку. В голове воспоминание: «– Чарли, твоя месть должна всегда быть успешной, последствия провала могут быть гораздо хуже и болезненней. — А она стоит того, Квакити из Лас Невадас? — Что? — Стоит ли месть того, Квакити из Лас Невадас? — Квакити отводит взгляд в даль — …Не-» — Нет. Квакити бы расплакался, но слез не осталось. Раздались тяжёлые шаги. Он задремал? Или словил белочку? Из-за приоткрытой двери показалась незеритовая броня. Фулиш? Вряд ли, он наверняка где-то у себя трудится над очередным проектом. Пёрплд? Пришёл закончить начатое? «Лишь бы побыстрее» — пронеслось в затуманенной голове. Квакити не пошевелился, не сделал ни единой попытки сбежать. Лишь глотнул ещё коньяка и перевёл взгляд с двери. — Если ты п-пришёл от-тнять у меня ещё и жизнь — вп-перёд, я н-не буду со-про-ти-вля-ться. Учти, у м-меня их д-две, т-точка в-воз-рож-де-ни-я на с-спавн-не, — Квакити с трудом проговорил, не глядя на дверной проём. Сделал ещё три больших глотка коньяка. «Обжигает» — отстранённо пролетает. — Й-я, з-знаешь, т-так устал. И-из раза в раз од-дно и то же, — ещё глоток. — Вперёд, давай, — Квакити закрывает глаза. — Квак? — раздаётся голос Сапнапа, — Ты пьян? — Квакити резко засмеялся. Надрывно, истерично, вперемешку с откуда-то появившимися слезами. Руки дрожат, и он задней мыслью порывается поставить коньяк на пол, чтобы не разлить, но промазывает. Квакити этого не замечает, как и зудящих ожогов — он смеётся, задыхается и не открывает глаза. Из-под закрытых век прорываются слезы, а Квакити вдруг неловко сворачивается, прижимает колени к себе, не замечая боли, и продолжает смеяться-смеяться-смеяться. — Кью? — раздаётся мягкое, — Что случилось? — это почему-то злит Квакити. — Допился, с-совсем как Ш-шлатт. В-вот уж-же и при-зра-ки п-прошлой л-любви являются, — Квакити истерично хихикает, — Щ-щас за тобой п-появится К-Карл, Шлатт и прочие, и в-вы все рас-скажете мне к-какое я мудло, как буд-то я сам не знаю. — Утёнок, я ничего не понимаю, расскажи, что случилось? — раздаётся шаг. — Стой! З-заткнись! Х-хватит! Т-тебя здесь н-нет, ты глюк! Т-ты и так всё зн-нешь, з-зачем издев-ваешься? — Квакити сильнее зажмуривает глаза. — Утёнок, посмотри на меня. — Н-нет. Я о-открою глаз-за и ты с-совсем ис-счезнешь. П-пусть хоть т-так ты тут п-побудешь, — Квакити всхлипывает и сильнее сжимается. Ожоги ноют. — К-кью, я здесь, я никуда не денусь если ты откроешь глаза, — раздаётся ещё один шаг, ближе. — Уж-же делся. Уш-шел. Т-ты и К-карл. Ушли, — ещё один всхлип. — и Ч-чарли ушёл. А ос-стальные и не п-приходили, — шаги снова раздаются и останавливаются около Квакити. На его плечо ложится рука. — Утёнок, я здесь. Квакити очень хочется верить, и неизвестно, алкоголь это, или какая мистическая сила, но он поднимает голову и открывает глаза. Ещё никогда тишина и пустота не убивали его так сильно.