***
— Ты прекрасна, Лола. Ты лучше всех! На исцелованном губами стекле улыбалась жутким оскалом женщина, а на нее смотрела Лола и не могла глаз оторвать от своего идеального отражения. Дива тратила на это часы, и потратила бы еще, если б ожидаемый гость не прервал все стуком поздним вечером. Не сюрприз — она знала, кто мистер визитер, поэтому, перед тем как открыть, надушилась и сделала новый слой помады, на что получила насмешки от эго. — Puta! На проходе стоял низенький, округленный и пухлый… Кто-то, кто решил, что кассовый аппарат на голове лучше всех придуманных на свете головных уборов. Будь Лола не настолько зациклена на себе и в какой-то мере безумна, ее бы может и смутили все роботы, нелюди и чудовища, являющиеся бойцами арены, но его позолоченный вид говорил только желаемое «взгляни, я богат, я мажор!» и все вопросы Лолы отпадали. Хотя ей, новенькой, ещё не дано было знать, кем является гость и что на самом деле происходит с несчастным бизнесом «богача». -О-о, милый, ты пришёл. Я тебя заждалась. Лолочка тут же согнулась к выпуклости, похожей на щеку, погладила ее, от чего господин размяк. Он в ответ встретил ее галантным прикосновением к руке. Поворковав у порога, Лола поспешно заперла за ним дверь, а Грифф, как недокавалер, потянулся скорее обнимать и целовать даму сердца. -Я надеюсь ты не забыл, дорогуша? Тонкий палец в перчатке четко стукнул по столу, намекая, что это место не должно быть пустым. И раздался нервный смешок, от которого актриса уже засомневалась в обещанном, но на счастье обоих, Грифф, похлопав по карману, все же достал мешок монет и со звоном поставил на место. Звон золота пробудил у Лолы прекрасные чувства, очи будто звездами заискрились и из сдержанной дамы она изменилась в страстную львицу. -И вовсе ты не жадный, как многие говорят. Безудержный смех Лолы залил комнату: от чего-то ей показалось это таким забавным, владельца лавки же смутило. Но зато никого не смутило, когда мужчина приблизился к ней и, опасаясь, приобнял Лолу за туго утянутую лентой талию. С этого момента она — купленный товар, и трогать стан предприниматель имел полное право. А что Лоле? — Актриса уж подавно к этому привыкла и даже не обращала на это внимание — главное, оставаться в стороне от любопытных глаз. — Дорогуша, я все сама. — чувствуя, как шаловливые ручки ползут ниже ныне дозволенного, она одним ловким поворотом вылетела из объятий и тут же поманила за собой, взяв за ладонь, и чтобы он, будучи холериком, не разбушевался, ещё одарила воздушным сладким поцелуем. Лола за все их встречи успела приметить: этот жадный бизнесмен тает от «мамочкиной» заботы, и она ему давала, перед тем как отдаться. -Кто сегодня хорошо поработал? — снова крепкий поцелуй в металл. Еще ниже. На левом боку оставит. Рядом. Чмок за чмоком, и золотистый корпус покрылся бордовыми пятнами помады, как будто его покрасили в горошек. Тот стоял лишь и пьяно давил лыбу, а затем и вконец сам попытался прикоснуться к этой нежной смуглой коже или достигнуть пышных губ красавицы. И в сантиметре от заветного желания она, снова играя в недотрогу, отодвинулась и, хитро окинув его взглядом из-под густых ресниц, кошачьей походкой, лаская бедра, двинулась к ведру со льдом и шампанским. — Не спеши, cariño. Наш вечер надо немного приукрасить. Бурное шипение — в нос ударил знакомый изысканный аромат с нотками винограда. Лола передала своему спутнику, искрящийся в бокале напиток, предложив разделить место с ней на кровати. Она частенько выпивала и шампань принялся неким успокаивающим средством на все случаи жизни, поэтому бутылочка всегда стояла наготове. Вот не задаться что-то или перед фанатами нужно показать себя, пару глотков и после одного бокала ей хорошело, тепло разливалось где-то внутри, будто тело только из сауны, а дальше все шло как надо. Грифф судорожно и с торопливой жадностью стал пить дорогое шампанское, любуясь зеленоволосой женщиной не в силах терпеть. Он пил так стремительно, чтобы быстрее приступить, а не насладиться вкусом. Между ними снова повисли пустые и бессмысленные темы, и пока одна несла треп, другой медленно приближался, заливая дальше в себя алкоголь. Через три фужера Лола восседала на нем, допивая последние капли со дна. Она играла доминирующую роль в их дуэте — за счёт низкого роста Гриффа и из-за ее высокого мнения о себе. Под ней он казался маленьким беспомощным мальчиком, а в ее мании собственного величия он и начисто пропадал. — И зачем ты только носишь эту груду металлолома на себе… По бокам аппарата оказались руки в бархатных перчатках, личико с эффектной родинкой неожиданно приблизилось к нему… Он так долго ждал этого этапа развития сюжета, что сильно переволновался, сконфузился, но уже не мог никуда деться от наступающей соблазнительницы и, под влиянием чувств, они слились в долгом поцелуе. — …Теперь можешь снимать. Давай. Я люблю смотреть, как ты делаешь это. Нервничаешь так, будто я кусаюсь. — И, как бы красиво завершая шутку, она блеснула своими острыми, как бритва, зубами. Настырные пальцы снова оказались на ее талии, только на этот раз они искали концы атласа банта. Найдя, Грифф начал тянуть к себе, слово открывая подарок на день рождения. Бант моментально уменьшаться, полосы увеличивались в длине, и в один момент украшения позади актрисы не стало, а на пол плавно опустилась карминового цвета лента. Благодаря ему, Лоле открылось свободное дыхание, хотя без прочного узла, ее фигура немного изменилась, но и Грифф не обладал спортивным телосложением. Леди тоже не бездельничала — она ловко расцепила ремешок на груди компаньона, высвободив тушу из потертого фиолетового пиджака. — Ты настоящая капуста, querido! Мог бы и полегче одеться — ей пришлось с красной рубашкой помаяться, дабы разъединить все пуговицы. Тот лишь блаженно мычал и толстыми пальцами пытался найти молнию, явно опьянев после шампанского, но в наряде ее попросту не было, и он не зачем щупал спину, а Эго в отражении, видя эту жалкую картину, громко засмеялось. — Милый, не можешь управиться с простым платьем? О-хо-хо… Грифф неуклюж. Даже слишком для такой гламурной звезды. И глуповат. Все это знали, кроме неё. — Просто возьмись за края и аккуратно сдерни его. Не рви. Грифф качнул головой, затем его пальчики едва пролезли под одежду, зацепившись за края. Всего одно робкое движение и платье висело на талии, а перед глазами кавалера медленно воздымалась вольная грудь с большим бриллиантом по середине. Этот вид прямо за дух брал, а Лола увлечённо схватывала его малейшие перемены в лице. — Ты не в первый раз видишь меня нагой, так чему же удивляешься? Ловко лягнув назад она отбросила каблуки с ног и целиком заслонила упитанного мужчину, уложив в пучину складок и подушек. Затем летела его обувь, полосатые штаны, рубашка, ее платье… Хотя руковицы и умилительную бабочку-галстук на шее артистка решила оставить, как и Грифф не решался трогать жемчуга да алмаз на кистях и шее. Пара на равных — она в чулочках с перчатками и драгоценными браслетами, а он стыдливо смотрел на свои чуть выступающие боксеры. Переживал правда зря: окна плотно занавешены и торшер слабо горел — едва ли что увидишь в этой мгле ночной. Они скрыты от всего мира за стенами, дверьми и шторами. Сейчас никто и ничто не во власти отвлечь от притягательности Лолы простого владельца сувенирной лавки. Она изучала его взглядом таким, которым никто на него не посмотрит: чувственным и глубоким, пробирающим. По статусу и богатству пусть дама стояла выше, но в карих глазах блестел неподдельный интерес в нем, столько страсти, огня. Лола сама боялась признать, что хочет этого не меньше, чем Грифф. Деньги — лишь формальность, мешал ее авторитет кинозвезды, постоянная слежка и папарацци, да не дай бог какой-нибудь глупый фанатик застанет леди с каким-то невзрачным мужичком, ко — желтая пресса будет кричать с каждого уголка об этом. Вне этого фургона она никогда не засматривается ни на кого, как ныне. Может все же гордость не ее решающий признак? Любовнице самой пришлось сдернуть резинку с бёдер: на этапе кульминации любовного романа Грифф традиционно замирал и впадал в ступор, тогда на помощь приходила милая Лола, без стеснения раскрывавшая его большой потенциал. И в этот миг, когда его испуганные глаза встречались с ее уверенными, пролетала та особая искра наваждения, после которой их телеса без особых усилий и воли сливались в единую сложную фигуру сплетенных рук и ног. Пунцовый румянец тут же окрасил щеки Лолы, отведшей робко пригляд, вернувшийся после на свой предмет воздыхания. Это была минута слабости самой гордыни — Грифф вовремя успел сорвать цвет нарцисс. Слабое, но не новое натяжение в чреве, следом первый возглас. Чем глубже, тем громче и чаще дыхание. Крепче прижимая женщину, мужчина постарался расслабиться, чтобы не пыхтеть старым пнем, пока она нежно лелеяла его стонами. — Ох, Дорогуша… Одурманенное лицезрение самой красоты. Наконец главная роль у него. Бархатистый шёпот доносился где-то слева. Ее когти сжимают ткань постели, она жмурилась. На лице читались сразу несколько ярких эмоций. -Más rápido… Со лба градом капал пот, клубы пара летели от уст, часто раскрывавшихся в блаженном выкрике. Оседая вниз, слегка выступающий живот прятался, сжимался от страха, а стан вытягивался ввысь. Обратно — ее туловище принимало прежний вид и на выдохе она теменем обречённо припадала к волосатой груди. Укладка тоннами лака Эмз, сделанная в одну сторону, испортилась, растрепанные волосы хаотично разлетаются, мешая томному созерцанию. — Позаботься обо мне… В ладонях растекается упругая округлая плоть, сквозь нее — бешенное в припадке биение, а она от того запрокидывает голову. Жар и озноб, затуманенный разум. Ее даже окликнули от волнения — не больна ли ты часом? — Ты так не смотри, estoy bien… Бриллиант разбивается об грудную клетку, стучится по многу раз, переливает в себе свет и золото напротив, рискуя оставить на идеальной коже синяк. Все монеты на крышке кассы выпали, сложившись в созвездие около него. Даже эго, порой бунтовавшая в нежелании повторять за хозяйкой, не решалась перебить их романтический вечер. Шоу зачастую проходило так фальшиво и наигранно, а здесь нечто новое … За этим любо наблюдать. — Пусть это будет вечно! Пару минут растеклись в часы, время утратило свое понятие и границы. Стрелка давно била за полночь. Они отсеяли мир до точки пика, не желая контактировать с ним. Но, увы, скоропостижный финал — дрожь, кряхтение, миг и ступор, мертвая хватка, узел резко расплетается, плотное объятие, вскрик, рывок!.. И Река тёплого удовольствия разлилась, начиная где-то с ущелья и вдоль всего распаленного нутра. Этот момент был слишком ярким, даже ослепительным, хотя в комнате по прежнему был полумрак… Будто вспышка, стукнули наконец нумератором и все. Это конец сцены. Женщина слегла на него, вымотанная до предела. Неряшливая, теперь ее образ иконы исчез, лик скорее походил на намокшую картину: помада смазана в бок, тушь подтекла, тени стерлись и осыпались. Оба тяжело дышали. Определённо — лучшее выступление за все ее разы. Но мужчина долго разлеживаться не мог и пора уже было уходить, как положено: не гоже оставаться плебею в постели у звезды. Да были бы только силы встать после такого знойного порыва, как и у актрисы не было сил гнать его… А может просто не хотела? — Позволишь остаться у тебя? — … Pido. Но рано утром ты должен покинуть меня. По сценарию героиня шатко удалялась в ванну, прогоняя его прочь с холодом, присущим незнакомцам, но в этот раз Лола только нацепила на глаза маску, подправила склады подушек под собой, и в них, как принцесса, легла. Грифф, не осмелившись тронуть ее, повернулся спиной и приютился скромно у края, бедняком собираясь спать, как неожиданно мощно обволокли его тушу и прижали к ещё не остывшей коже. Сзади к нему припала мокрая голова в молчании, но он тоже ничего не смог сказать. На душе была тихая радость, которая моментально отправила в грёзы и его.***
-… В этой гребанной банке вчера была полная гора монет после большой распродажи! Где вы их снова разбросали, о уважаемый босс?! Рассерженный не на шутку Эдгар, имевший на эти сбережения грандиозные планы, на высоком тоне через шарф обращался к владельцу, все тряся пустую банку чаевых, словно украденное может в мгновение вернуться обратно. Грифф стоял и как всегда думал адекватную причину на растраты, нервно оттягивая свой галстук для самоказни, как в тоже время мимо них проходившая Колетт, что тащила на склад ящики и «случайно» услышавшая перепалку, обозначила свое присутствие здесь громким смехом безумца. — А я знаю на что! Точно знаю! — девушка бросила вещи и специально для Эдгара пальцем указала на одно единственное несмытое бордовое пятно где-то слева. Неповторимая форма сразу обо всем рассказала огорченному работнику злосчастной лавки. А Великий сталкер запросто узнала, кому это принадлежит, и от этого ещё больше разразилась хохотом. Пока хозяин достигал цвета помидора, раздался мощный шлепок — Эдгар не выдержал и ударил себя по лицу от переизбытка испанского стыда. — Это так убого…