Нежный апартеид

Пара Джонникова даже по меркам Дениса затягивалась, а нить рассуждения уже давно потеряна. Он заглядывает в телефон, но и там без обновлений. Скука смертная. Настроение выпить крафтового сидра в приятной компании и поговорить про апартеид. Но конца пары не видно, так что мечты приходится отложить в долгий ящик. Денис разглядывает кабинет, залипает на первый ноябрьский снегопад за окном. Да, пиздец, ничего не скажешь. Вадик сбоку улыбается, пялясь в телефон. Даже завидно становится, что соседа кто-то развлекает. Денис разглядывает друга, такого знакомого, родного, но в очередной раз находит что-то интересное и новое в его облике. Вот глаза на пару оттенков светлее обычного, что явно заслуга светлого свитера. Вот складка между бровями, Вадик явно пытается понять-таки, в какую сторону на этот раз пошёл Иванников в своих рассуждениях. Абсолютно бесполезное занятие, кстати, деда уже понесло. Взгляд падает на родинку возле уха под ежиком волос Вадика. Пальцы фантомно пощипывает, он будто и вправду касается щетины, гладит. «Странно», замечает Денис. Ой, кажется, он пялится. Это замечает и Вадик, оборачивается, смотрит этими своими глазами будто в душу, улыбается, что-то шепчет. Денис не слышит его, выпадает из наваждения и кивает невпопад. Вадик посмеивается и утыкается обратно в телефон. Черт.

***

— Ну и мудак этот Джонников. Сидишь, ждёшь его, чтобы дал правки по введению к курсовой, а он шлёт куда подальше! — возмущается Денис, стоя на крыльце Смольного. Вадик рядом поддерживает возмущения, но, как ему это свойственно, в итоге сводит все в шутку. И напряжение трудного дня спадает. Они идут в сторону остановки, перед глазами белая пелена снега, а под ногами каша. Любимый Питер. Беседа непринуждённая, Вадик вспоминает их старого общего знакомого, они немного сплетничают. С Вадиком не так страшно показаться глупым или неинтересным, с ним тепло как-то по-особенному. Ещё никогда Денису не было так комфортно с друзьями. На остановке прощание получается скомканным, будто бы ещё не все обсудили, да и расставаться, честно, не хочется. Но троллейбус Дениса подъезжает необычайно быстро, как для Питерского транспорта. Он тянется обнять друга, а тот улыбается своей светлой улыбкой, в глаза заглядывает и притягивает к себе с особым чувством. Денис чувствует тёплое дыхание на своей шее, легкое касание тёплых губ к нежному месту. И что-то внутри надламывается. Отстраняясь, он улыбается в ответ и забегает последним в троллейбус. Мокрый от снега, замёрзший, он улыбается кондуктору. Внутри теплится нежность, а пальцы подрагивают. Стойте, нежность?