Белые ночи рядом с тобой

На улице было светло. Ночное небо сейчас не чернильного, а нежно-голубого света. Облака белой, светло-розовой, персиковой лазурью распластались по небесной глади. Фонари за окном горели рыжими огоньками. В комнате было светло. Вся эта картина была всё ещё не привычно для год назад приехавшего в Петербург молодого поэта из Малороссии, Николая Васильевича Гоголя. Он сидел около письменного стола расположившись в бордовом кресле. Напротив него сидел кудрявый брюнет несколькими годами старше его, и к тому же выше. Это Александр Сергеевич Пушкин. Александр держал в руке уже опустошённый им же бокал, и устремлял взгляд в окно. - Коль. - Саша повернулся наконец оторвавшись от разглядывания ночного пейзажа северной столицы. - налей ещё. - он подал Коле пустой бокал для вина, а затем лучезарно улыбнулся. - ты так всё вино выпьешь. - проворчал Николай, но всё-таки налил багровую жидкость в бокал. - на, возьми. - он протянул ему стакан встряхнув довольно длинной, тёмно-шоколадной шевелюрой. -Merci chér! Пушкин чуть помолчал, отпив глоток алкогольного напитка он вдруг мечтательно прослогал. - скажи, красиво же на улице. Давай выйдем на балкон. Гоголь не успел ничего даже толком ответить, как к нему пулей подлетел Александр,и протянул свою ладонь. Только темноволосый успел соединить их руки, как его уже потащили к распахнутым дверям балкона. Вот они уже на балкончике прильнувшие телами к друг другу. Саша аккуратно берёт длинными, аристократическими пальцами кончик подбородка Николы. Нежно целует, а после проводит по гладко выбритой коже лица. Приближается устами почти вплотную к ушку младшего, и, будто одурманивающе шепчет. - не хочешь близости? А? Никош? Опьянённый вином и голосом любовника Васильевич даже не смог внятно что-либо ответить. Лишь сглотнув кивнул и положил руки на его шею. Тот же в своё время в мгновение ока подхватил того на руки. Сергеевич понёс его к кровати. Оба ложаться на постель и сплетаются в более глубоком поцелуе, что в желудке запорхали бабочки. Саша нависает над Колей, проводит ладонями сначала по щеке, потом спускается к шее. Оставляет на ней почти невесомый поцелуй, и прикусывает зубами белую кожицу. Снизу послышалось шипение. - тише, тише. - сказал успокаивающе Пушкин. Он спустился ладонями к белой, чужой рубахе. Начал расстёгивать пуговицы попутно целуя уже оголённый торс Гоголя. Рубашка слетела с мужского тела и была брошена куда-то на паркет. Николай поднимается на локтях почти вплотную к лицу нависающего. Трётся, будто кошка об ногу хозяина, щёку Александра. Берёт пальцами кончик сюртука, аккуратно снимает его с хозяина и бросает куда-то в сторону. Туда же летят жилет и блуза. - ты точно готов? - спрашивает Сашенька. - естественно. - улыбается младший писатель. Ремни на брюках расстёгнуты, штаны слетели в кучу остального белья, а по телу пробегает маленькими иголочками холодок. Одной рукой кудрявый кладёт брюнета на поверхность постели. Раздвигает ягодицы и не спеша вводит половой орган в нутро парня. От непривычной, растягивающей его тело боли Гоголь начинает ёрзать, и скрипеть зубами. Пушкин набирает темп, всё быстрее и быстрее двигая пахом. На очередном вздохе Николка произносит - А-александ..др Сергеевич.. Пощадите. - но Александр даже не услышал его мольб. Его разум с ног до головы заволокла нега приятного экстаза, мысли и всякие проблемы вмиг испарились как оазис-мираж посреди пустыни. Он лишь вводил и выводил член всё глубже и грубее. Николай уже из вздохов перешёл на довольно громкие стоны. Глаза наполнились слезами, но не выкатывались, а просто мешали видеть всё вокруг чётко. Вздох. Стон. Всхлип. Шлепки от быстрого соприкосания двух тел. Громкий всхлип переходящий в хрип выводит Сашу из пелены удовольствия и заставляет резко выйти. - Коль. Коленька. Всё хорошо? Длинноволосый кивает и облокачивает голову на мягкую подушку. - продолжай. - точно? Может всё же не надо? -точно. Сашенька опять входит в нутро, разгоняется, но старается двигаться не очень быстро, а то как-то не хочется чтобы Коленьке было больно в столь прекрасный и чудесный момент. Дело уже подходит к пику. Коля всё чаще и чаще стал стонать и проговаривать в вслипах и вздохах имя любовника, чем ещё сильнее возбуждал Александра. Волна экстаза за волной которые с каждым разом становились всё приятней и мощнее обрушались на него. Ноги и руки уже подрагивали. Воздуха становилось всё меньше, а само тело двигалось будто не по воле его хозяина, а по воле какой-то неведомой силы. Пик уже был на носу. Тут старший поэт замер. Его очи были широко распахнуты, а уста чуть приоткрыты. Нижняя губа подрагивала. Васильевич на секунду недоумевал. Почему же Пушкин остановился в самый неподходящий момент как тут в себе младший почувствовал разливающеюся густую, горячею телесную жидкость. С сверху послышался протяжный полустон и обессиленный кудрявый брюнет распластался на свободной части кровати около возлюбленного. - ну как? - легонько улыбнувшись прослогал Сергеевич переберая тёмные пряди до плеч лежащего рядом. - знаешь.. Белые ночи рядом с тобой просто чудесны! - проговорил почти шёпотом украинец и провалился в негу сна.