Человек с Драконьего Камня

Хотя повод забрать с собой Сансу был найден и даже сообщен всему замку, через ту же болтливую Ханну, Джон торопился с отъездом – ну как кто-нибудь отправит Ренли ворона, поздравить его с помолвкой, и получит ответ, что никакой помолвки и нет? Как ни любил Джон Север, ему и с Севера хотелось убраться поскорее: если выбирать между Севером и возможностью быть со своими любимыми девчонками, он, конечно, их выбирал. Джон и выехать положил ранним утром, не привлекая внимания, и даже вздрогнул, выйдя во двор и обнаружив там вооруженный отряд в двадцать человек, окруживший Арью и Сансу. Возглавлял отряд сэр Родрик Кассель, и даже его знакомый с детства вид не успокоил Джона: Джону представилось, что все его хитрости и матримониальные планы были как-то раскрыты, и теперь его арестуют за аморальное поведение и циничное приготовление к двоеженству. - Мы проводим вас до Белой Гавани, ваша светлость, - пояснил свое присутствие сэр Родрик, вовсе не собирающийся арестовывать Джона. – В военное время на дорогах бывает неспокойно. - Много ли людей осталось в Винтерфелле? – спросил Джон, которому хотелось побыть с кузинами наедине, словно бой у Дредфорта ничему его не научил, да и за свой бывший дом, могущий остаться без защиты, Джон тоже волновался. - Я думаю, если вы распорядитесь, ваша светлость, то любой чужак, сунувшийся в Винтерфелл, побежит к Белой Гавани так быстро, что догонит нас и пронесется мимо сломя голову, - сказал сэр Родрик и слегка поежился. – А ко мне, пожалуйста, обращайтесь с приказами напрямую, не надо больше посылать Мейгора Жестокого. - Один будешь ездить, когда станешь драконьим наездником, - строго сказал невидимый никому Мейгор у Джона прямо над ухом. – А пока без сопровождения тебе не положено. Джон не нашелся, что ответить: повернувшись в седле, сам он Мейгора видел, но, судя по спокойствию остальных, никому, кроме Джона, Мейгор не показывался, и Джон не хотел на виду у всех беседовать с пустотой, как помешанный. - Привыкай, кронпринц, - усмехнулся Мейгор. – Станнис, кстати, уже объявил тебя принцем Драконьего Камня – мы были очень убедительны. Так что считай, что я зашел поздравить. В Винтерфелле Санса делала вид, что вернулась туда такой же, какой и уезжала – конечно, ни о каких визитах в оружейную и тренировках с новыми подопечными сэра Родрика и речи не было. Да и первый день в дороге Санса сэра Родрика стеснялась, ей было достаточно его недоумевающих взглядов, которые тот кидал на ее короткий меч и чардревный лук, так что Джону оставалось только вспоминать, как по дороге к Винтерфеллу он учил Сансу правильно держать меч и рубить, встав за ней и взяв ее хрупкую руку, сжавшую эфес, в свою. Мысли у Джона тогда, конечно, были не об обучении, а о Сансе, о тепле ее тела, о запахе ее волос – но чему-то Джон ее все-таки научил, и во второй день пути до Белой Гавани сэра Родрика ждало потрясение: прибежав с парой бойцов на звон двух мечей, сэр Родрик увидел примерную дочь леди Кейтилин с разметавшимися по плечам огненными волосами и с клинком в руке, со смехом ускользающую от Джона, и уже довольно умело. - Подберите волосы, миледи, чтобы не летели в глаза, - посоветовал сэр Родрик, все же прежде всего он был старым мастером над оружием, учителем сотен солдат. – Вам так легче будет. И когда отбиваете его удар, постарайтесь тем же движением кольнуть в руку, в корпус вы все равно не достанете. - Спасибо, сэр Родрик, мы сами, - ответила Санса, и Джон с ней согласился, отослав сэра Родрика: Джон-то знал, что эти распущенные волосы и танец со сталью для него. Когда сэр Родрик ушел, напоследок удивленно покачав головой, Джон стал примериваться, как бы обезоружить Сансу и ненадолго ее пленить, но едва первое ему удалось, как он полетел с ног, потому что Арья решила присоединиться к веселью, подкралась и подсекла Джона под опорную ногу. - Что, проспал? – весело сказала Арья, падая на правую руку Джона и прижимая ее к земле. – А туда же, в Восточном Дозоре пробовал против троих сражаться. Сансе почему-то подумалось, что когда-то давно, еще в другой жизни, ей тоже стоило у Трезубца бить под опорную ногу, не дожидаясь, пока волчица вступится за сына мясника, и потом стоять с сестрой как один человек: одни друзья, одни враги, одна судьба. Санса подумала об этом без сожаления или раскаяния: прошлое было мертво, оно было с кем-то другим, не с ней сегодняшней; насквозь фальшивый принц, обманувший ее, получил полагающиеся ему дюймы стали в шею, и воспоминанием об этом Сансе был дорог ее короткий пехотный меч. И это тоже прошло и уже стало историей, при свете дня не омрачающей сердце, а осталось только удивление тому, как она могла не видеть, что ее настоящий принц был рядом столько, сколько она себя помнит: боевой, надежный и великодушный. - Ну если вы вдвоем на одного, то моей куртке может прийтись плохо, - признал Джон и сбросил куртку на землю, открывая панцирь с железными нарукавниками, который в дороге он не снимал. – А потом плохо придется вам, если вы не перестанете раскрываться. А про себя Джон подумал, что Эйгон Завоеватель был, конечно, отважный человек – даже не столько потому, что завоевал весь Вестерос, а потому что Висенья носила Темную Сестру и бодро рубила ей наемных убийц, а вот Эйгон не побоялся и взял при этом вторую жену. Хотя и Джону нужно было отваги не меньше – у него обе невесты хорошо с оружием обращаются. Как говорил низкорослый Хоуленд Рид, который прошел с Эддардом Старком всю гражданскую войну, побывал в бою у Башни Радости и единственный, кроме Эддарда, вышел из него живым: «Опасное это дело, выходить за порог: стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам, неизвестно куда тебя занесет». Отряд под командованием Родрика Касселя двигался к Белой Гавани по проложенному по карте маршруту, не выбиваясь из графика, но дорога все равно богата на сюрпризы и неожиданные встречи: на лесной дороге до Черной Заводи, откуда сэр Родрик планировал сплавляться на ладьях, отряду повстречался молодой и сердитый менестрель, разочарованный жизнью. - Давай, садись с нами, певец, - предложил на привале сэр Родрик, памятуя о том, что менестрелей лучше не злить, чтобы они в своих песенках не ославили тебя жмотом. - Может, вы и споете нам, дорогой менестрель? – предложила Санса, она любила пение и баллады, и вообще из всего отряда была самая вежливая, но разочарованный в людях менестрель глянул на ее походный наряд и хорошо подогнанную кольчугу и не признал в Сансе ценительницу прекрасного. - Ну уж дудки, - отказался менестрель, а Арья на него фыркнула, даже грубит и отказывается этот пижон по-музыкальному. – Я вам буду петь про Флориана и Джонквиль, а вы будете отпускать ехидные комментарии и похабить песню. - А ты спой про погребок с бочонками, там похабить дальше нечего, - предложила Арья под одобряющий хохот дружины сэра Родрика. - Ничего петь не буду, - надулся менестрель. – Я, может, вообще петь бросил и в наемники решил податься. Пусть меня все называют «зверь Мариллион». - Ну расскажи тогда что-нибудь, - предложил сэр Родрик, усмехаясь в усы – миловидный и худощавый менестрель, немного похожий на девушку, зверского впечатления отнюдь не производил. – Даром ты, что ли, землю столько топтал? - Расскажу, - согласился Мариллион, который решил стать язвительным и циничным, раз черствые люди не хотят плакать над его трогательными балладами. – Вот про Рглора, Владыку Света хотя бы. «Говорят, что Рглор, Владыка Света, был всегда, еще тогда, когда ничего больше не было. Неизвестно, чем он там в пустоте и одиночестве занимался, но можно предположить, что для него тогда не было ничего святого, ибо первых святых существ он сотворил позднее...» - Ври дальше, - одобрительно сказал сэр Родрик, когда дружина отсмеялась, и Мариллион загнул продолжение, про возникновение в мире зла и про Великого Иного. - И сказал Рглор своим созданиям: поскольку я ваш в некотором смысле папа, то и все, что вы будете делать, сиречь моих рук дело. И даже то, что кто-то будет пытаться мне нагадить – не будем говорить кто, хотя это и будешь ты, Великий Иной, – так вот, даже это будет исключительно мне на пользу. «Вот тебе и раз, – подумал тогда Великий Иной, – стараешься, стараешься, а старикан берет и заявляет, что все к его вящей славе. Прямо руки опускаются». Но по зрелому размышлению он понял, какую великолепную индульгенцию вручил ему Рглор, и с тех пор творил зло, не иначе как приговаривая «Во славу Рглора на веки вечные – аминь!» - А про Семерых такое же завернуть можешь? – спросил один из северных дружинников, потому что северяне верили в Старых богов, а остальных богов не ставили ни во грош. - Да будет вам известно, государи мои, что разница между, скажем, Девою и Кузнецом не такова, какова разница между женщиной и мужчиной, - откликнулся Мариллион после недолгого размышления, во время которого он нарочно состроил отрешенно-возвышенную рожу. – Поэтому многочисленные похабные анекдоты из небесного жития Семерых мы отметем как несуразные... - Э, нет, - не согласились северные дружинники. – Валяй давай с анекдотами. - Не при барышнях, - осадил их сэр Родрик. – Вот как барышни на свою разминку уйдут, тогда можно. Но у Джона были другие планы на решившего податься в наемники менестреля: Джону и самому хотелось пошутить, как шутят иногда над новобранцами, да и приметил он, что тщеславный и заносчивый менестрель Сансе все же не пришелся по душе: Санса после Королевской Гавани была очень предвзята по отношению к золотоволосым красавчикам. - Пойдем подеремся, - задушевно предложил Джон, подхватывая менестреля за левую подмышку и ставя его на ноги. - Я с тобой драться не буду, - благоразумно отказался менестрель. – Буду потом в кустах с разбитой головой валяться, а ты будешь рассказывать, что я хотел тебе доказать, что ты слабый мечник, а я очень сильный арфист, и в доказательство себе арфу об голову разбил. - Вот излагает, черт! – в очередной раз порадовались северные дружинники, удачной шуткой Мариллиону оказалось проще найти дорогу к народному сердцу, чем заунывными балладами. - Ну не со мной, - согласился Джон, уводя менестреля от костра. – Ты ведь в наемники собирался, а, зверь Мариллион? В Младшие Сыновья тебя не возьмут, если только ты не сын лорда, а в Золотых Мечах надо сначала доказать, что ты достоин. Был там не так давно командиром некий Эйгор Биттерстил, удачливый любовник своей сестры, неудачливый братоубийца, смутьян, бунтовщик и просто интересный человек... - А еще какие отряды есть? – спросил Мариллион, которому на то, чтобы стать достойным славы Эйгора, не хватило бы и пяти жизней. - Есть Кровавые Скоморохи, - припомнил Джон. – Только если я тебя в их доспехах увижу, отрублю тебе руки-ноги к чертовой матери. Вот и выбирай. Джон был хорошим учителем фехтования и для его возраста очень опытным, сэр Родрик всегда готов был помочь советом, а Висенья в свое время вышколила самого Мейгора, поэтому радость Мариллиона, что он достался для тренировки Сансе, а не Джону, была недолгой. - Вы, миледи, из тех красавиц, чьей красотой можно восхищаться только в возвышенном смысле – за первый же нескромный взгляд вы, чего доброго, и зарежете, – начал увиливать от боя Мариллион, потирая запястье после того, как шпага была выбита из его руки во второй раз. – Может быть, поговорим о прекрасной музыке? Кто, например, ваш любимый певец? - Криган Старк, - ответила Санса, она как раз пришла в нужное настроение, чтобы припомнить свой первый бой и аховый репертуар своего предка. - Я, признаться, не знал, что славный род Старков славен еще и поэтами, - почтительно сказал Мариллион, пытаясь припомнить из поэтического наследия Кригана хоть одну строчку, и Арья ему тут же помогла, потому что к ней всегда прилипали не совсем приличные песни. - Он исполнял одну песню, которая как раз придется к случаю: «Что ж ты, щеголь, отступил? Иль не комильфо я тут? Лицезрей во взгляде пыл и не множь словес тщету!» - Арья! – воскликнула Санса, потому что в этой песне Кригана Старка, словно специально сложенной для издевательства над трусливыми принцами, начиная с третьего куплета шло одно похабство, а после четвертого куплета призрачный дедушка Рикард строго-настрого велел сестрам закрыть уши. - А давайте играть в прятки, добрейшие дамы, - предложил с большой опаской Мариллион, потому что почувствовал, что его, такого сладенького, сейчас будут бить вдвоем. – Я полежу где-нибудь за бревном, а вы на пару минут сделаете вид, что не можете меня найти. - Это можно, - согласилась Арья, и сестры действительно погнали Мариллиона вдвоем, для отработки навыков парного боя, и тот, пятясь и нелепо отмахиваясь, в результате как раз перелетел через бревно. - Добрейшие леди! – воззвал Мариллион, нерешительно поднимаясь с земли. – Примите мою капитуляцию, я передумал уходить в наемники. Лучше я сочиню для вас песню, такую сладостную и печальную, что она растопит даже ваши ледяные сердца, - Арья в ответ на это предложение скорчила недовольную рожицу, и Мариллион тут же послушно сменил курс. – Или я могу рассказать вам страшную-престрашную историю, которая утолит вашу кровожадность – о том, как всех обитателей Красного Замка начисто вырезали две воительницы, умевшие вызывать призраков. - Эту историю мы знаем, - жестко и мрачно сказала Арья, и Джон поставил Мариллиона на ноги, считая, что тому лучше все же учиться фехтовать, чем молоть языком. - Куда тебе в наемники, зверь Мариллион, - покачал головой Джон и вернул Мариллиону его шпагу. – Тебе бы за себя постоять научиться. Вот смотри: твой клинок длиннее, чем их, и руки у тебя тоже длиннее. Так какого рожна ты отбиваешь удары чуть не гардой – ждешь, когда тебе пальцы оттяпают?