Человек с Драконьего Камня

Шутка Эйгона про подарки на двух невест из письма Родрика Касселя прошла незамеченной: сэр Родрик был для понимания таких шуток слишком честен и простоват, а Кейтилин над этим местом в письме сэра Родрика не задумалась – она и радовалась тому, что Эддард не был отцом бастарда, и огорчалась, что была к Эддарду поначалу несправедлива, и сердилась на него, что он не доверил ей своей тайны: в общем, испытывала по-женски противоречивую гамму чувств, и только к вечеру, все обдумав и взглянув на ситуацию так, как смотрел на нее лорд Эддард, поняла, что спрятать в своем доме принца можно только скрыв ото всех, что он принц. Слуги не должны были кланяться незаконнорожденному сыну лорда как наследному принцу, латники не должны были вставать перед ним навытяжку с малолетства, а отношение слуг и латников обычно копирует отношение хозяев. И здесь обманутая Эддардом Кейтилин хорошо ему подыграла: отношения к себе как к принцу Джон по ее вине не видел. Вот примерно на этом месте Кейтилин и поняла, что отношения с будущим королем она испортила прочно и бесповоротно, и признала невольную правоту сэра Родрика, который писал, что это Сансе Джон был бы хорошей парой, - через послушную матери и гибкую Сансу еще можно было бы попытаться помириться с Джоном. Арья же была дикаркой, из всей семьи хорошо ладила только с Джоном и отцом, и женитьба Джона на ней была лишь гарантией его прохладного нейтралитета. Сильный союзник в войне северной армии тем временем пригодился бы – после того как призраки Старков убыли в Валгаллу, Робб стал воевать на свой возраст и пытался бежать сразу в обе противоположные стороны: то распускал речных лордов по домам, чтобы они храбро и по одному обороняли свои угодья от всей армии Ланнистеров, то собирался дать генеральное сражение засевшему в Харренхолле Тайвину, и ни то, ни другое не шло армии впрок, это даже Кейтилин видела. Принц Драконьего Камня, как понимала Кейтилин, воевать за ее родственников и Речные Земли не станет; методичный Станнис собирал силы, чтобы навалять сразу всем возмутителям спокойствия, включая и речных лордов, и северян, а пока ссорился с собственными знаменосцами и потом получал очередной разнос от призрака Джейхейриса Миротворца, тщетно учившего его дипломатии; сестра Кейтилин Лиза вела себя как свинья, сидела в Орлином Гнезде и не отвечала на письма, и Кейтилин решила списаться с Ренли Баратеоном, раз уж по какой-то причине его прочили к ней в зятья. Ренли привычно околачивал персики в Хайгардене, и хоть и вынужденно, а учил историю своего рода и рода Таргариенов вдумчиво и углубленно, поэтому ответил нескоро и сразу по существу. «Как говорил юный Джейхейрис, первый своего имени, с Драконьего Камня выдачи нет, - писал Ренли в ответ на завуалированный вопрос Кейтилин, доехала ли до него Санса. – Если я или кто из моих людей прогневал Старков, напишите прямо, давайте решим вопрос миром. А дочерей своих, леди Кейтилин, высылать ко мне не надо, ни двух, ни одну. Станнис неделю Тронный Зал от крови отмывал и еще неделю перед тем искал уборщиц не робкого десятка, так ваши дочки у него поураганили». Полную версию истории про Джейхейриса, сбежавшего со своей Алисанной на Драконий Камень, и про истоки фразы «с Драконьего Камня выдачи нет» Ренли пересказывать в письме не стал из-за ее непристойности: самым пристойным в этой истории был финал, в котором Джейхейрис, возвращаясь в Королевскую Гавань, чтобы принять корону, посоветовал мейстеру записать в летописях, что брак короля с юной Алисанной не был завершен, пока невеста не пришла в возраст. - Ваше величество, все слуги уже много месяцев говорят о том, что вы спите голыми в одной постели, - бесстрашно возразил Джейхейрису правдивый мейстер. - Запиши и это, шила в мешке не утаишь, - позволил веселый и добродушный король. – А потом напиши, что по ночам мы только целовались. А то ты больно умный, надо тебе хоть раз в жизни и глупость написать. Мейстер поступил по слову своего короля, и эту летопись стареющий Джейхейрис любил перечитывать наедине. - Истинно так, - говорил сам себе седой король, вспоминая молодость и свою девочку-зажигалку. – Четырнадцати лет мы в спальне только целовались, а сорока шести лет заделали тринадцатого ребенка. Это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. Кейтилин историю женитьбы Джейхейриса знала не в таких подробностях, но общая канва была ей знакома, и в следующем письме она напомнила Ренли, что речь идет о его невесте. «Они красиво всех провели, - признал Ренли в ответном письме. – В первый раз слышу о том, что я якобы сватался к вашей дочери, но мне такие слухи только полезны. Вот если бы я был девицей, я бы распускал о себе такие слухи только с позволения того, кто уже берет замуж. Думаю, дело не обошлось и без Эйгона Завоевателя – он умел пожить: две красавицы-жены, три дракона, – и своему наследнику наверняка желает того же. Если северные легенды о том, что под Винтерфеллом спит дракон или хранится кладка яиц Вермакс, правдивы, я бы на вашем месте получше все это караулил. Девочек вы уже прошляпили, постарайтесь с Эйгона получить хотя бы за драконов». Мелисандра закружилась на месте, это на снегу вышло не так ловко, как на мощеном дворе или на земле у вечернего костра, и вокруг нее вспыхнул огонь, захвативший обступавших ее мертвяков. Несколько из них все же осталось внутри огненного круга, двинувшегося вширь, и Мелисандре пришлось драться – валирийская шпага, купленная ей в Мире, очень ей помогла, и от одного лишь прикосновения мертвяки рассыпались в прах. А колдовской огонь все горел, захватывая новых и новых мертвяков, танцующих в нем, как факелы, и силы нападающих таяли, но с ними таяли и силы Мелисандры, поддерживающей огонь своей магией. А потом стена огня раздвинулась, уступая голубому холодному свечению, и через нее прошел Иной в пластинчатых доспехах и с ледяным копьем в руках. Деймон и Эйгор многое повидали и при жизни, и после нее, но и они удивились, когда часть огня словно втянулась в воздетую к небу руку Мелисандры, вспыхнув в ее горсти маленьким солнцем. - Я владею тайным пламенем и служу Свету Рглора, - разнесся над ледяной пустыней голос Мелисандры. – Ледяной огонь не поможет тебе. Возвращайся во мрак! Золотой столб огня из руки Мелисандры ударил в Иного, но Иной устоял и шагнул вперед – вот только от огненного сияния он на пару секунд словно ослеп, и Мелисандре хватило этого, чтобы кинуться вправо и кольнуть Иного шпагой туда, где у человека было бы сердце. Вслед за этим сразу же раздался звон, словно кто-то опрокинул горку с хрусталем, и Иной развалился на тысячу ледяных осколков. - После такого-то зачина я думал, что он все же заберет тебя с собой, достав предсмертным ударом, - заметил Деймон, ему какая-то недочитанная валирийская легенда вспоминалась, в которой маг и демон огня убили друг друга. - Задержите их хоть немного, - попросила Мелисандра, опираясь на шпагу как на клюку. – Силы у меня кончились. Стена огня, отделявшая Мелисандру от мертвого отряда, действительно стала истончаться и оседать, а за ней стояло еще немало мертвяков, которые не собирались убегать, лишившись своего командира. - Если в бою силы кончились, то, значит, нужно нарубить еще столько, сколько нарубил, и еще немного, - строго сказал Эйгор, под чьим началом Золотые Мечи стали одной из лучших наемных армий. А стена огня тем временем почти совсем растаяла, и мертвяки подались вперед. - Мы попробуем, Мел, - пообещал Деймон. – Но в этом мире мы в воле богов, только они могут дать силу нашим словам или разрешить нам позвать подмогу. А вот там, за гробом, где мы по-настоящему живы, мы будем биться за твою душу так же, как рубились бы сейчас живые рядом с тобой. Даже если нежить заберет твое тело, ты сама уйдешь с нами во Дворец Пламени и Крови – чего бы это мне и Эйгору ни стоило. Мысль о том, как она будет выглядеть в виде зомби, особенно когда волшебное ожерелье с рубином истлеет или потеряет силу, напугала Мелисандру и придала ей решимости и сил биться в рукопашной, раз уж магия ее иссякла – и в этот момент на толпу мертвяков с неба стали падать огненные стрелы. Словно направляемые колдовством, они разили без промаха одного мертвяка за другим, превращая их в ходячие факелы. Их соседи тоже занимались от них, и пытавшиеся бежать в ту или другую сторону вспыхивали небольшим костром, а стрелы все летели и летели. - Сволочь, - вдруг с болью и горечью выговорил Эйгор, потому что летели эти стрелы точно так же, как когда-то на Краснотравном поле, где под их дождем погиб Деймон Блэкфайр и два его сына. – Так и не сдох, проклятый гребаный он сучий сын. Наконец в сполохах от горящих мертвяков Мелисандра тоже разглядела на небольшом холме впереди сухого жилистого старика, одетого в черное – только его лук был белым, и белыми были его длинные волосы и вытянутое лицо, а на правой щеке алело родимое пятно, и единственный, правый глаз его тоже был красным. Когда сгоревшие мертвяки начали падать, а Мелисандра зарубила нескольких, все еще пытавшихся до нее добраться, старик на холме опустил лук и слегка оперся на него: было видно, что из его древнего тела еще не ушла упрямая и гибкая сила, делавшая его в молодости куда опаснее в бою, чем можно было предположить, глядя на его худобу и узкие плечи. Деймон и Эйгор не очень торопились навстречу старому лучнику, чувствуя и другую его силу, но последовали за Мелисандрой, когда она бестрепетно прошла по обгоревшим мертвым костям и начала карабкаться на холм, только в конце восхождения заметив, что хитрый старик остановился на краю склона, так что вставшая напротив него Мелисандра оказалась настолько ниже, словно бы она опустилась перед ним на колени. - Я теперь не боюсь твоих стрел, - со злостью сказал Эйгор, взойдя на холм и встав сбоку от старика. - А я не боюсь твоего меча, - ответил тот, скосив на Эйгора единственный глаз. – Тем более что у тебя его и нет. И только тогда Мелисандра обратила внимание на меч, которым был препоясан спасший ее старец – точно такой же меч, как тот, которым был препоясан призрак Деймона. Темная Сестра. - Я благодарю вас за вмешательство, лорд-десница, - сказала Мелисандра, она прекрасно помнила заносчивого и гордого Бриндена Риверса и при случае умела играть роль попавшей в беду красавицы. – Вы спасли меня от участи худшей, чем смерть. Бринден Риверс в ответ на это молодо усмехнулся, словно он и действительно вырвал юную девушку из лап имевших грязные намерения негодяев, и свои несколько схожие намерения может теперь считать исключительно чистыми. - Мы вот как раз за ним пришли, - встрял в эту минуту нахальный Деймон, кивнув на меч на поясе Риверса. – Судя по тому, как ты стреляешь, тебе он без надобности. А Эйгон Завоеватель возвращает своему потомку Железный трон и уже нашел ему боевых невест. - Могу, кстати, пригласить сюда и его самого, - добавил Деймон, видя, что Бринден Риверс не удостаивает его ответом. - Передай лучше Эггу, который упек меня в эти края, что он свинья, - усмехнулся в ответ Риверс. – Видишь, соседи тут у меня так себе – им не удается пока найти мое убежище, но, если это случится, я собираюсь погибнуть как доблестный воин, с мечом в руке, а не как вросший в дерево колдун. - Ай, молодец, Бринден, - с декалитрами яда в голосе похвалил Эйгор. – Давай, погибай в бою поскорее и собирайся к нам в Валгаллу. Я там тебе оба глаза вырежу, бледная ты глиста. - Пристрелю из лука, как твоего Деймона, - зло ответил Риверс, повернувшись к Эйгору, и Эйгор в ответ разразился такой яростной бранью, что не было сомнения в том, что, не будь Эйгор призраком, он давно вцепился бы Риверсу в горло – а Риверс только ухмылялся ему в ответ, чтобы дополнительно побесить Эйгора его бессилием. - А ну брейк, старичье! – вдруг гаркнула Мелисандра, и Эйгор обиженно осекся, да и Риверс поморщился – получить такую характеристику от намного старшей Мелисандры, которая, тем не менее, выглядела куда моложе Эйгора, не говоря уж о Бриндене, обоим было весьма неприятно. - Передай своему сюзерену, принцу Джону, что этот меч вручается только показавшим свое достоинство в бою, - холодно сказал Риверс. – Когда он выполнит хвастливые обещания Деймона, раздаваемые от его имени, и сметет огнем заполонившую эти края нечисть, когда та, для которой Эйгон готовит этот меч, пройдет путь войны рядом с ним – вот тогда пусть присылает тебя снова. Тем более что она сейчас еще с трудом сможет этот меч поднять. - Значит, Эйгон уже приходил к тебе, - заключил Деймон. – Я бы поостерегся на твоем месте ему перечить, Риверс. - Зачем мне говорить с ним, мне и так все видно, - надменно ответил Риверс, который теперь называл себя Трехглазым Вороном. – А за свою оговорку я рассчитываю на его благодарность: если ты не заметил, я сказал «когда», а не «если». Мелисандра первой поняла источник уверенности Риверса: перед ней стоял не бывший десница, дезертировавший из Ночного Дозора и живущий теперь отшельником, а варг и древовидец, чья помощь Мелисандре пригодилась бы: как ни старались призраки Деймона и Эйгора, а отряд мертвяков, от которого Риверс спас Мелисандру, они все-таки прошляпили. Мелисандра даже заметила вдалеке силуэт огромного чардрева и снова вернулась к своим обольстительным манерам. - На полях Валгаллы ты наверняка восстанешь статным и могучим, лорд Бринден, - начала плести свои сети Мелисандра. – Ради встречи с таким и голову в бою сложить не жаль. - А я и сейчас ничего, старушка древняя моя, - насмешливо ответил Риверс, он долго на женщин не обижался, да и по ершистой ведьме Шире Риверс иногда скучал. – Пойдем-ка, напою тебя травяным отваром да дорогу до моря по карте покажу, чтобы ты не шарахалась зазря по лесу, как вот с этими двумя. - Бринден, а ты можешь в медведя вселиться? – игриво поинтересовалась Мелисандра. – Будешь меня по дороге защищать. - Я могу и в Одичалого вселиться, ночку с тобой скоротать, - откликнулся Риверс. – Полярную. Хотя это немного и не по правилам. Да только ты, красавица, заскучала поди – с призраками же хуже, чем с импотентами. Эйгор Биттерстил еще не приблизился к покаянию и осознанию того, что ненависть к родственникам и семейные раздоры караются богами в ста процентах случаев, но уже начал понимать, что не только его мечта о дохлом Риверсе, пролетевшем мимо Валгаллы, пошла прахом – он уже даже догадался, что и за гробом, как и в молодости, они целую вечность будут собачиться, драться и состязаться за внимание одной и той же красавицы – на этот раз рыжеволосой.