Человек с Драконьего Камня

Мелисандра давно не была в Браавосе и не очень его любила, считая поклоняющихся Многоликому богу слугами Великого Иного, но вызвавшиеся ее сопровождать Дунк и Эгг радовались путешествию в незнакомый им город как дети. - Мы поедем в Браавос, город с театрами и куртизанками! – провозгласил Эгг, вступая на сходни браавосского корабля. Мелисандре хватило уже разговоров о куртизанках, которые вели между собой Порочный Деймон и Эйгор Биттерстил, постоянно приглашая Мелисандру присоединиться к беседе, а потом и к куртизанкам. Так что Мелисандре было что ответить Эггу, но она не хотела прослыть сумасшедшей, разговаривающей с пустотой, и была вынуждена ждать, пока Дунк и Эгг налюбуются северным морем и пожалуют в ее каюту. - Давай договоримся сразу, почти на берегу, Невероятный, - сердито сказала Мелисандра, лишь только Дунк и Эгг к ней вошли, - меня не интересуют куртизанки, оральный секс, страпоны и кожаный костюм строгой госпожи! Чистый душой и помыслами Дунк от такого приема даже опешил, да и взрослый Эгг, видевший и слышавший в столице всякое, ошарашенно помотал головой. - Общение с Порочным Деймоном плохо на тебе сказывается, Мелисандра, - строго сказал Эйгон Невероятный. – Я бы предложил такие темы больше не поднимать. - А к чему было тогда твое упоминание театра и куртизанок? – потребовала Мелисандра, которой неприятно было чувствовать, что она попала впросак. - Это моя вина, - вступил Дунк. – Моему старику, ну то есть сэру Арлану, который посвятил меня в рыцари, на турнирах не слишком-то везло, но проигрыши он принимал с усмешкой. Все говорил: «Пойдем, Дунк, найдем себе другой турнир, с блэкджеком и шлюхами – а впрочем, если найдутся блэкджек и шлюхи, то к черту и турнир!» Вот оно ко мне и прицепилось, а потом и к Эггу – он просто культурнее выражается. - Даже до нашего чудилы Эйриса эта присказка дошла, - поведал веселый Эгг. – Он все сулил-сулил Вестеросу «новую столицу, с кайвассой и библиотеками», а потом решил «а впрочем, к черту столицу!» - и действительно чуть ее не сжег. Даже у нас уже, во Дворце Пламени и Крови, отошел не сразу, все сидел и бормотал: «Слава Таргариенам! Убить всех человеков!» По сравнению с Деймоном и Эйгором Дунк и Эгг были куртуазны и обходительны, и хулиганить старались не при Мелисандре – так что к тем их мальчишеским выходкам, что она все же замечала, Мелисандра стала относиться с доброй улыбкой, которую она у себя и не помнила. Вот и в день прибытия в Браавос Дунк и Эгг, пользуясь своей невидимостью, встали на носу корабля, входящего в гавань Браавоса между ног Браавосского Титана, и с большим интересом, задрав головы, рассматривали его причиндалы. - Я ж говорил тебе, Дунк – он там есть! – пихнул друга локтем Эгг. – И символизирует он то, что браавосцы на всех своих гостей положили вот такой вот хрен. - Завидуем, мальчики? – спросила Мелисандра, от которой Дунк и Эгг забыли спрятаться. - Оружие для битвы с Иными выбираем, - с серьезным лицом ответил Эгг. – Я от Титана возьму вон – как булаву, а Дунк будет по упырям его ядрами кидаться. Приятное морское путешествие закончилось для Мелисандры не так хорошо, потому что Дунк и Эгг направили ее в сторону Черно-Белого Дома, бывшего ей не по душе. - Кто там? – коварно спросил привратник, когда Мелисандра не смутилась первоначальным молчанием и начала молотить в дверь храма ногами. - Никто! – нашлась Мелисандра. - Ну раз на крыльце никого, то и открывать незачем, - заключил привратник, потому что настоящие Безликие приходили в храм тайными ходами. - Да не открывай, мы так войдем, - ответили Дунк и Эгг и прошли сквозь стену. - Давай сыграем в «верю – не верю», - предложил Эгг. – Веришь ли ты, добрый человек, что два призрака за день могут навести в вашем храме такой бардак, что вы десять лет разгребать будете? - Открывай, а? – посоветовал Дунк. – У дамы к вам дело есть. Привратник отошел посовещаться, но двери в итоге отворил, и Мелисандру встретили несколько служителей культа в своих поделенных пополам одеяниях – половина была черной, а вторая белой, в знак дуализма и слияния жизни и смерти, вот только простоватому Дунку такой символизм был непонятен. - А чего это они как арлекины, Эгг? – спросил Дунк и почесал затылок, пользуясь своей невидимостью. - Тоже мне, любитель кукольного театра, - не замедлил подколоть друга Эгг. – Арлекины ж в клеточку. - Не, я помню, что бывают такие, чтоб одна сторона такая, а другая этакая, - припомнил Дунк. – Слушай, Эйгон Завоеватель говорил, что они за свою монету что хочешь сделают – давай их еще в клеточку покрасим, а то мрачновато как-то. Мелисандра, от которой Дунк и Эгг не прятались, в этот момент готовилась к серьезным переговорам с враждебной ей сектой, но от такого диалога чуть не рассмеялась мрачному Безликому в лицо, и переговоры пошли веселей. - Чью жизнь женщина желает получить за эту монету? – спросил жрец с пустым лицом, не выражающим никаких эмоций. - Корону мне найдите, мальчики, - весело сказала Мелисандра. – Золотой обруч, семь больших драгоценных камней по кругу, все разноцветные. - Мы не мальчики! – не выдержал один из сопровождавших жреца. - А я не «женщина» и не «рыжая», - парировала Мелисандра. – Меня зовут Мелисандра, и нечего обращаться ко мне в третьем лице. - Жрецы Черно-Белого Дома служат богу смерти, - размеренно сказал ведущий переговоры жрец. – Бог смерти прекращает страдания желающих смерти; богу смерти можно пожертвовать другую жизнь, прекращения которой желают так сильно, что готовы отдать за это великую цену. Жрецы Черно-Белого Дома не ищут пропавшие вещи. - А может, подумаешь? – предложил Эгг, возникая рядом с Мелисандрой. – Вот назовет она сейчас твое имя, и побежишь за короной как миленький. - Так не пойдет, - влез другой человек из свиты, пока жрец задумался над весьма правдоподобной угрозой. – Сначала тебе корону искать, а потом ты и на базар нас пошлешь. - Сбегай на базар, - милостиво разрешила Мелисандра, - возьмешь мне там мягкого сыра, свежих лепешек и кофейных бобов. Неизвестно, что принесла бы Мелисандре ее наглость и что случилось бы с Черно-Белым Домом потом, если бы во внутренний двор храма не вышел недавно вернувшийся из Вестероса Безликий, что носил там имя Якена Хгара. Якен Хгар увидел рядом с Мелисандрой двух призраков, припомнил свои приключения и понял, что дело плохо. - Соглашайся на то, что требуют, пока они еще не вошли во вкус, - шепотом посоветовал Якен Хгар жрецу. – У этих призраков энергии столько, что хватило бы на отопление всего Браавоса в самую лютую зиму. - Вероятно, богу смерти угодно, чтобы мы нашли корону, раз он отпустил из своих чертогов души мертвых, - сказал вслух жрец и торгашеским жестом пальцев поманил к себе монетку Мелисандры. - И сыра с лепешками ей дайте, - предложил практичный и заботливый Дунк, но Мелисандра и сама могла о себе позаботиться. - Устройте-ка меня тут получше, и я даже пообещаю, что не буду вести среди ваших послушников вражескую пропаганду, - предложила Мелисандра. – Я подожду, поживу тут у вас, пока вы ищете корону, а то вечно вы устраиваете волокиту: «человек не умеет летать, как птица, человек переставляет ноги, одну за другой». Захотите от меня и моих спутников отделаться – найдете корону побыстрей. Ведь конфуз иначе может получиться: жрецы бога смерти, а с призраками сладить не можете. - Жжешь, Мелисандра, - оценил Эгг. – Если бы ты всегда так жгла, а не как обычно, с человеческими жертвоприношениями и святотатствами, тебе бы уже по всему Вестеросу памятники стояли. Мелисандра сдержала свое обещание не вести среди послушников храма проповедь Владыки Света и даже избегала лишний раз покидать свои комнаты, чтобы не искушать судьбу и Безликих, которым она была как бельмо на глазу, а вот мудрый простец Дунк, который и при жизни не боялся смерти, исподволь проводил в Черно-Белом Доме свою линию, используя знание валирийского, набраться которого во Дворце Пламени и Крови было проще простого. - Ты кто? – спрашивал Дунк встреченного в коридоре паренька и, получив обычный ответ «никто», принимался добродушно ворчать: - Кого у вас не спросишь, все «никто» - как же мне вас, спрашивается, различать, как покликать? Скажи вот мне: в кухне тот же никто, который там вчера был, или нового никого прислали? - Тот же, что и вчера, - отвечал послушник, пряча неподобающую слуге бога смерти улыбку. - Ну вот значит он не никто, а повар, - заключал Дунк. – Хотя дама, которую я сопровождаю, вчера так кривилась от его стряпни, что, может, он действительно не повар, а черт знает кто! То же самое сообщал Дунк и повару, который утверждал, что он тоже «никто». - Лучше бы ты был не никем, а поваром! – строго говорил Дунк, глядя на подгорелое мясо, которое повар по его распоряжению собирался нести Мелисандре. – Слушай, ты вообще хоть что-то делать умеешь? - У меня с лошадьми получается, - чуть обиженно отвечал послушник. - Вот и ступай давай на конюшню, а если там есть никто али кто, кто стряпать умеет, гони его сюда, - распоряжался Дунк. – А ежели тебе какой никто мешать будет, скажешь ему, что я так велел: я этому никому устрою кое-что, если станет препятствовать. Так под присмотром хозяйственного Дунка в храме каждый был пристроен к своему делу, а вслед за тем безликие послушники стали Поваром, Конюхом, Швеей, Плотником. Дунк теперь только иногда наведывался к ним, чтобы немного подразнить и полюбоваться своей работой. - Да для тебя, рыцарь, всю жизнь другие седлали, что ли? – сердился Конюх, когда Дунк нарочно лез под руку с дурацкими поучениями. – Я конюх! Я без твоих советов обойдусь! Закончив с обитателями Черно-Белого Дома, Дунк переключился на его посетителей. - Ух, вот сейчас я оторву тебе голову! – ревел Дунк, вылетая из стены и вставая перед юным просителем смерти. – Чего ты испугался-то, дурак, ты же сюда умирать пришел? Юношу такой розыгрыш неожиданно рассмешил, и он поведал добродушному призраку довольно обычную историю о том, как он проиграл казенные деньги, и ему ничего не остается, кроме того, как отдать жрецам Многоликого их остаток и смертью спастись от позора и тюрьмы. - Дурья твоя голова, - вздыхал Дунк. – Погоди, я сейчас Эйгона позову, он у нас представительный, - и Дунк с Эггом, невидимые никому, уходили вместе с юношей, чтобы ошарашить самого Морского Владыку на ходу выдуманным пророчеством, что юноша этот – будущий великий мореход и гроза невольничьих кораблей. - Теперь служи честно, - напутствовал юношу Эйгон Невероятный, проводив его на корабль, к службе на котором юноша был определен вместо тюрьмы. – И помни – боги совершают чудеса человеческими руками, и горе тебе, если назначенное тебе богами не исполнится из-за того, что руки твои оставались праздными. - Ух, я тогда оторву тебе голову! – снова сулил Дунк и смеялся вместе с вновь родившимся юношей, который с легкостью молодости забыл о своем недавнем отчаянии и даже стал держаться увереннее, тоже купившись на россказни Дунка и Эгга о пророчестве. На следующий день Дунк осторожно подходил к совсем юному и щупленькому пареньку, свернувшемуся в комочек в одной из ниш, в которую ложились уже принявшие яд из омута забвения. Паренька еще не допустили до омута, и от вида призрачного Дунка он шарахнулся и задрожал, но кинуться на призрака не решился, а другого пути из ниши не было. - Ну, это работа не для бога смерти, - сказал Дунк через полчаса, за которые он успел подружиться с маленьким подмастерьем дурного сапожника, рассказать о себе и своем босоногом детстве, а потом и выслушать его скорбную сиротскую повесть. – Это и я управлюсь, - и малыш, ростом огромному Дунку даже не по пояс, уходил вместе с ним из храма в новую жизнь, где у него были свобода и мечты – а первая мечта, стать оруженосцем, исполнилась еще до того, как луна снова стала полной. Маленький браавосец знал о рыцарях не так уж много и даже не сильно удивился тому, что взявший его к себе рыцарь оказался женщиной – куда больше его поразили диковинные башни Драконьего Камня, каменные статуи драконов и рассказы о драконах живых, что унесли в бой юных хозяев замка, добрых, справедливых и благородных – будущего короля Таргариена и двух его королев. Наконец всерьез разошедшегося Дунка вызвал к себе главный жрец храма, который несколько недель назад вел переговоры с Мелисандрой. - Здесь храм бога смерти, а не ремесленное училище! – заявил сердитый жрец, с которого слетела вся его невозмутимость. – За последние дни мы выпустили в свет одного повара и одну белошвейку, а конюх и плотник уже получили хорошие предложения из богатых домов и укладывают вещи. Дунк в ответ на это только пожал плечами и сделал вид, что это не его рук дело: договариваться о хороших местах для бывших послушников и послушниц ходил Эгг, умевший убалтывать богачей и лордов. - Бог смерти по вашей милости, призрачный вы мой сэр, потерял только за последнюю неделю семерых человек, которые готовы были отдать ему свои жизни! - Да троих всего, если баш-на-баш, - скромно ответил Дунк. – Тот пьянчуга-сапожник, который чуть не забил насмерть своего подмастерья, увидев меня, со страху прыгнул в канал и утонул – туда ему, дураку, и дорога. А трех насильников я выследил и сдал страже, их, небось, уже повесили. Если только в этом дело, я еще троих отработаю, будь спок. - Мы лишь слуги Многоликого, а не боги и не судьи, - устало сказал жрец, чувствуя, что своими диатрибами только усугубляет свое положение. – Не нам решать, кому жить, а кому умереть. А из-за вас, благороднейший сэр Дунк, наши молодые бойцы подумывают податься в народные мстители. - Ну ты расскажи мертвому о боге смерти, расскажи, - с усмешкой ответил Дунк. – Тоже мне, показатель воли бога – кто сколько принесет золота. Голос бога может услышать только твое сердце, на то ты человек, а не лошадь. Так что не отмазывайся и не коси, ты не крестьянский сын в рекрутах. Тебе решать, тебе потом и каяться. - Слушайте, не мешайте работать! – крикнул жрец и ахнул ладонью по подоконнику. – Без вас так спокойно было, кто же вас прислал-то на мою голову! - Так работайте, - возразил Дунк. – Где корона? Уже которую неделю ждем. - Ищут! Все ищут! Все, кто может, лишь бы вы вместе с короной убрались отсюда! - Слушай, вот ты вроде как никто, у тебя ничего нет, даже лица и имени, - прищурился Дунк. – А что ты так раскричался-то? О чем волнуешься? Не дошел ты, значит, до настоящего бесстрастия – я вот видал на том свете одного из ваших, которые все эмоции отринул и все привязанности отсек, получше тебя постарался. - И как он там? – уже с обычным человеческим интересом спросил жрец Многоликого. - Кто? – хитро спросил Дунк. – Никто? - Слушай, ну не подкалывай хотя бы. - Да я прямо не знаю, что тебе сказать, - развел руками Дунк. – Даже Всевышний не знает, чем его порадовать.