Дрожь

      Селена едва удерживалась на ногах. Казалось, ее легкие прожжены или отравлены. Быть может, так оно и было: недавно произошедшие события подействовали на нее как отрава. Нет, не так! Отравой было все: этот город, эти лицемерные люди, беспечно посещающие приемы, на которых творились страшные вещи, язвительная усмешка Жозефины, хитрые глаза Мэри, а самое главное, детская, непринужденная, по-ангельски невинная улыбка Лиама. Лиама, который готов был отдать что угодно за свою милую Лилит. Лиама, чьи по-аристократически бледные длинные руки чуть вздрагивали, когда Селена невесомо касалась их, пусть даже случайно. Лиам, сердце которого откликалось на каждую, даже неуловимую, перемену во взгляде Лилит. Вот из-за чего Селене представлялось невозможным сделать глубокий вдох. Она искренне старалась не смотреть на свое новое прелестное платье, не так давно найденное в шкафу Лилит, а теперь безбожно потрепанное, помятое, перепачканное кровью и сажей. Сжав зубы, Селена крепко придерживала рукой зияющую рану в левом боку. Силы покидали ее тело так же поспешно, как из горящего особняка выбиралась, крича и толкаясь, толпа гостей, приглашенных в ныне полыхающую обитель зла.       — Держись, Лилит! — Берт вовремя подхватил Селену, которая грозилась вот-вот упасть. Он бережно взял ее на руки, взглянув в стремительно бледнеющее лицо возлюбленной. На сей раз голос его звучал тише. — Мы выбрались, Лилит…       Селене показалось, что интонация, с которой Берт это произнес, была отнюдь не в пору сказанным им словам. Она едва заметно ухмыльнулась, осознавая шаткость своего положения. Ей больше не хотелось бороться, не хотелось доказывать что-то самой себе, быть сильной и правой. Хотелось свернуться калачиком, накрыться ярким пледом и спать, спать, спать…       — Что с ней произошло? — словно сквозь окутавшую ее пелену Селена услышала детский голосок.       — Прима, немедля найди лекаря! — голос Берта звучал необычайно отчаянно, словно это он был на волоске от смерти. Селена чувствовала, как его тело было напряжено, словно натянутая тетива.       Прима, по обыкновению беззаботная и умиротворенная, со свойственной ей непосредственностью пожала плечами и, вымолвив короткое «Как скажете», куда-то побежала.       Трудно было предположить, сколько прошло времени с тех пор, как девочка ушла на поиски лекаря. Селене казалось, будто время в насмешку замедлилось, высасывая последние жизненные силы. Она лишь безмолвно наблюдала за тем, как Берт тщетно пытался остановить кровотечение, туго повязав ее талию своей рубахой, моментально багровеющей с левой стороны.       Меж тем ее навещали мысли: о своей невеселой жизни, о новоиспеченной семье, какой бы она ни была, в лице Лиама и Жозефины, которую она, похоже, безвозвратно утратила. О странной Приме и бедном Робе, которого она не смогла сберечь. О Берте, обманутом и преданном, но, несмотря на это, по-прежнему любящем и пытающемся помочь. И, о да, разумеется, о своей работе, единственной вещи, в которой она поистине разбиралась в этой жизни. Так ли это важно теперь, когда она, истекая кровью, борется за свое существование в этом мире после того, что произошло накануне?..       — Лилит! — из полудремы Селену вывел до дрожи знакомый ласкающий слух голос. Она взглянула на говорящего из-под полуприкрытых ресниц, не в силах поднять глаза.       Подле нее на колени опустился Лиам. Знакомый, нежный, добрый… Нет! Устрашающий. Ледяной. Безумный. Но не сейчас. Сейчас он выглядел промокшим, растерянным и потрепанным, сбитым с толку и совершенно обезоруженным, словно беззащитный котенок, выброшенный на улицу, лишенный возможности выжить без чужой помощи. Одежда его пропиталась гарью, руки красноречиво вещали о том, что он, не щадя себя, старался спасти часть картин. Селена не могла долго фокусироваться на чем-то, однако отчетливо ощущала, что в его взгляде сквозит безнадежная тоска и что-то еще, неуловимое и неописуемое.       «Чертова девчонка, нашла кого звать», — в голове у Селены промелькнула бессильная досада.       — Зачем ты сделала это, зачем? — Лиам легонько сжал ладонь Селены, после чего бережно вложил ее в свои ладони. — Даже если ты ненавидишь меня, не покидай меня здесь одного!       К горлу Селены подступил ком. Она не могла вымолвить ни слова. И без того плывущая картина стала неразличима от застлавших глаза слез. Но несмотря на это, она выдернула руку, понимая, что иное было бы неуместно и противоречило здравому смыслу. Это ее принцип. После содеянных злочинств он не заслуживает благосклонности и прощения. По крайней мере, так твердил ее неуступчивый ум.       Лиам пошатнулся, как от пощечины. Селена почувствовала нестерпимую боль, промелькнувшую в этом жесте. В ее собственной груди что-то дрогнуло и резко оборвалось.       — Сестрица сейчас придет, я уговорил ее, — голос Лиама звучал потухше и безжизненно. — Ты будешь жить, Лилит, мы спасем тебя… Ты будешь жить! Ты будешь жить, ты не оставишь меня! — раз за разом, словно мантру, Лиам повторял эти слова все громче и громче. Он внезапно уткнулся в ключицу Селены и теплая мокрая дорожка оросила ее едва вздымающуюся грудную клетку. И этот жест показался Селене куда более интимным, чем некогда поцелуй с Бертом.       «Если бы мы встретились при других обстоятельствах в другом мире, могло ли все быть иначе?» — с этой мыслью Селена прикрыла глаза и погрузилась в сладкий сон. Казалось, что ее дух парит уже где-то высоко и его больше не волнуют проблемы этого сумасбродного мира. Если бы она только знала, что у судьбы на нее еще остались немалые планы…