war of hearts

— Ты мне нравишься, — легко, опершись подбородком на ладонь. Хлесткий взгляд служит ему ответом. — Ваши коктейли, — бармен скользит по нему взглядом, на секунду задерживается на кричащих вырвиглазно-зеленых ногтях и еле заметно улыбается. Идет к следующему клиенту. — … — Розария молча подтягивает к себе бокал. — Не думаешь, что это уже слишком? — Но он правда мне нравится, — улыбаясь, отвечает Кейа. Роза только цыкает и для достоверности оглядывается на задницу того самого бармена. Дилюка, как позже выяснит бравый хлопец Кейа Олберич.

***

Скучные пары, одинаковые лица преподавателей и одногруппников, Кейа отсыпает свои законные полтора часа на лекции, Розария понимающе накидывает на него пиджак. Ничего, повторюсь, ни-че-го не предвещает беды, с которой они столкнутся через три… два… — Извините за опоздание! — мелкий, тощий, с огромными солнечными очками на носу и легким флером перегара, незнакомец прерывает спокойное течение лекции. — Лекция идет уже сорок минут, — меланхолично тянет женщина в летах. Коротышка пожимает плечами. — Я пройду? Тихонечко… — и, хихикнув, на цыпочках бредет мимо преподавательского стола. Со сторон слышатся смешки, а где смешки, там и самый главный клоун: Кейа сонно приподнимается и адресует Розарии вопросительный взгляд. — Ты не храпишь, — со знанием отвечает она и кивает в сторону новоиспеченного шута, — вон. Идет к нам. Кейе в его взгляде нравится и не нравится одновременно несколько вещей — во-первых, непреодолимое желание повеселиться, во-вторых, ощущение, что он все обо всех (и Кейе в том числе) прекрасно знает. И, наконец, то, как он вообще смог уловить этот взгляд за чернющими линзами. Это все определенно не несет за собой ничего хорошего. Но разве Кейа когда-то искал легких путей? — Венти, — зачем-то представляется шкет и совсем невежливо двигает задницу Кейи своей. — А че за лекция вообще? Розария хмыкает, Кейа качает головой: — Не знаю. Кейа, приятно познакомиться. Венти, как они узнают позже, старше их на три года, зашел в аудиторию по ошибке (ошибкой это считает только Розария), и невообразимо быстро находит с Кейей общий язык. — Приходите ко мне на работу, э-э… — он на секунду отвлекается на телефон, потом поднимает голову и деловито кивает, — в субботу. Покажу кое-что интересное. Венти работает в баре, и что же ещё интересного, кроме алкоголя, он может им показать? Он внимательно смотрит в горящие алкогольной зависимостью две пары глаз и радостно хохочет. — Для вас выбью у шефа скидку! Классные вы ребята! — и удаляется под “я делаю вдох так пахнет диор” рингтон. Розария возвращается в свое обычное расположение духа и безапелляционно выдает: “спиздеть он, конечно, с три короба может”. Кейа смеется, подхватывает её сумку и спешит на выход. — Полезные знакомства, Розочка, — он подмигивает и уворачивается от хука справа, ойкает и получает тычок под ребра. — Да ладно тебе, это же мило. Под веяниями убийственной ауры он предусмотрительно затыкает рот и встраивается в поток спешащих на обед студентов. Вскоре Розария нагоняет его и впихивает в руки стакан с кофе — за это, и ещё за миллион плюс одну вещь он ей благодарен, — надеется, что она сможет прочитать это во взгляде. Розария не раз задавалась вопросом, почему конкретно она, и вот конкретно с ним, — Кейа чуть не вписывается в стену, зазевавшись, Роза тянет его за рукав на себя, получает в ответ милую улыбочку и ни капли ей не верит, — общается. Началось все, конечно, с выпивки. Если с Кейей все понятно: душа компании, в каждой бочке (и жопе) затычка, неугасающий огонек и вечный двигатель, то вот Розария… “Жизнь тяжелая” — ответила она Кейе на очередной личный вопрос и опрокинула стопку водки. А если копнуть чуть глубже? Они возвращаются в общагу, у Розарии, как и всегда, соседок в комнате не оказывается, — уже давно перебрались к своим мужикам, — Кейа заходит к ней почти как к себе домой. Он скидывает рюкзак, ботинки, проходит прямо к её кровати и с размаху на неё валится, тянет к себе подушку и зарывается в неё лицом. — Ну почему, блять, ты опять ложишься на мою кровать? — она пыхтит праведным гневом, пока прибирает утренний бардак, Кейа устало усмехается: — Ну, как, — он приподнимается на локте, привлекая внимание, и красноречиво опускает взгляд к ней на грудь, — тут спит такая конфетка… — Я тебя сейчас зарежу, — она доброжелательно склоняет голову набок и тянется за ножом на столе. Кейа тихо смеется и примирительно качает растрепанной башкой: — Не злись, не трать нервы, — и, как по мановению волшебной палочки, вся веселость в секунду сползает с его лица, оставляя после себя глубоко залегшие под глазами тени, некрасивую морщинку между бровей и тяжелый, пугающе-стеклянный взгляд синих глаз. — У тебя тепло… — он бесцеремонно укутывается в её одеяло и засыпает в считанные минуты. Наверное, это и есть причина, по которой они до сих пор общаются. “Неугасающий огонь” тушит холодная вода или сильный ветер, а у “вечного” двигателя рано или поздно сядут батарейки. Её смешили его обольстительные речи, постоянный флирт — хотелось увидеть, каким Кейа станет, когда вокруг не останется никого. Возможно, это неправильно, но Розарии эгоистично хотелось увидеть уставшего, разбитого Олберича, доказать хотя бы себе, что, как бы ярко не светило солнце, после него всегда наступит темная, страшная ночь. Просто потом… скажем так, немного заигралась. Суббота приходит неожиданно быстро. — Для человека, спавшего час, ты выглядишь слишком бодрым, — Розария кривится, разглядывая светящегося позитивом Кейю. — Посмотри, какие ногти сделал! — Кейа игнорирует ворчливую реплику и тянет к Розарии руки. Она садится в постели, сонно потирая глаза, и аккуратно берет прохладные ладони. — Боже мой, — окончательно проснувшись, она смотрит на яркие зеленые ногти и переводит взгляд на лицо Кейи. — А вы ударились в веру, милочка, — он хихикает, вырывая руки, и пулей оказывается у холодильника. — Вот за что я тебя люблю… — Избавь меня, — Розария зевает, заваливаясь обратно. Ладно, пусть ест её еду, так он заткнется и даст ей доспать хотя бы полчаса. К вечеру настроение Розарии само по себе ползет вверх: она осуждающе смотрит на себя в зеркало, пока рисует подводкой черные стрелки. Это точно алкоголизм, думает, и критично осматривает получившийся мейк. — Как всегда секси, — озвучивает её мысли Кейа, выросший за её спиной из ниоткуда, нетерпеливо тянет её за локоть. — Пойдем уже, Венти ждет. — Алкаш несчастный, — Розария откладывает подводку и поправляет прическу. Кейа ловит такую редкую, но такую милую улыбку, и на душе почему-то становится тепло-тепло. Бар встречает их уютной, но шумной атмосферой — суббота, как-никак. Венти сверкает пьяным позитивом из-за стойки (кто ему разрешил пить на рабочем месте) и радостно машет рукой, подзывая к себе. Розария молча наблюдает за тем, как они с Кейей расшаркиваются на приветствия. Создается ощущение, будто они сто лет знакомы, хотя с их знакомства прошло меньше недели. Венти внимательно разглядывает маникюр Кейи, отмечая, что хочет так же, Кейа смеется и нетерпеливо спрашивает, когда им уже нальют. — Точно! — Венти хлопает себя ладошкой по лбу. — Сегодня за мой счет, как студент-студенту, все дела. Розария приподнимает бровь и вылавливает взгляд Кейи. — Венти, — он серьезен, — мы без шуток можем выпить половину вашего бара. — И? — Венти уже достает шоты, позвякивая браслетами на запястье. — Начальник мне должен, так что, — он хитро сверкает глазами: — ни в чем себе не отказывайте. Они поднимают шоты за здоровье учащихся (Венти тоже), следом шлифуют это дело каким-то приторным лонгдринком и Кейю с Розарией знатно ведет. Пока они обсуждают коммуналку, ремонт и планы на жизнь, Венти неверящими глазами сверлит висок Кейи, а потом просто молча удаляется искать веселье и менее душных собутыльников. Кейа все чаще улыбается, обнажая ровный ряд зубов, громко смеется и много говорит. Облокачивается о стойку, просит у второго бармена еще шотов, увлеченно спорит о цвете обоев с Розарией, стараясь сильно не размахивать конечностями, — он их не контролирует. Недосып дает о себе знать, он пьянеет слишком быстро и не позволяет себе останавливаться. Пьет. Розария молча наблюдает за падением друга, но не отстает, поглощая алкоголь ровно в том же темпе. Она знает: сейчас ему станет очень плохо и очень хорошо. Делать с этим она ничего не будет, — слишком нравится видеть Кейю без его раздражающей улыбочки, с закрытым ртом и глазами, — так что спокойно ждет. Но сегодня, видно, не её день. — Че-то я пьяный, — немного заторможено проговаривает. — Пойду умоюсь. Розочка, подожди здесь, — Розария закатывает глаза и удерживается от того, чтобы ударить этого дебила. Ну, нравится ему называть её “Розочкой”, ну, он знает, как её это бесит. Ну, он мудила-манипулятор, что поделаешь. Кейа возвращается спустя минут десять, посвежевший и немного протрезвевший. Розария невольно принюхивается: не блевал. От него тянет холодом, на шее капли. — На чем мы там остановились? — Кейа усиленно старается вспомнить, о чем же был их спор, и Розария ему добродушно напоминает. — Точно, пол! В руку просится что-то крепенькое и алкогольное, желательно, еще холодненькое. Кейа доказывает преимущества ламината чуть ли не с пеной у рта, когда замечает слева какое-то движение. Скорее всего, второй бармен (ну кто еще это может быть), и Кейа вскидывает руку, привлекая внимание. — Я за паркет. Не хочу расквасить себе нос в пьяном угаре, — Розария категорично качает головой, хмельной Кейа злится, слишком резко разворачивается к бармену и, полный праведного гнева, на выдохе выдает: — Ламинат! Пожалуйста. Розария очень пожалела, что тогда у неё под рукой не было телефона: лицо бармена нужно было видеть. Ну, и лицо Кейи, — она не знает, возможно ли, чтобы цвет лица менялся так стремительно. От слегка красного до бледного, и до насыщенно-пунцового. Неловкую тишину прерывает тактичный кашель: — В нашем меню нет таких коктейлей, — нужно отдать должное, бармен смог удержать лицо и сохранить доброжелательную улыбку. — Правда? — собрав-таки себя в кучу, пытается выкрутиться Кейа. Мысленно он, правда, хочет провалиться сквозь землю: ну вашу ж мать! Было бы не так стыдно, будь это Венти или другой невзрачный мальчишка, что до этого старательно их обслуживал, но этот молодой человек… Мамочки, Кейа еще ни разу не видел настолько идеального лица. Бледная кожа, резко контрастирующая с рыжими, почти отдающими в красный, волосами, и темные глаза, в которые один раз заглянешь — не выплывешь. Чего греха таить, этот парень точно в его вкусе. И вот так по-тупому опозориться! — Тогда что-нибудь на ваш вкус, пожалуйста, — и бесстыже улыбается, не упуская возможности облизнуть всю фигуру бармена взглядом. Розария закатывает глаза, может поклясться, что бармен хотел сделать то же, но сдержался, и, наконец, позволяет себе тихий смешок. — Это вы сегодня пьете за счет нашего сотрудника? — помолчав секунду, спрашивает таинственный красавчик, Кейа елейно ему улыбается, кивает. — Понял. И уходит, ни словом их не удостоив. — Роза!.. — Розария вздрагивает от цепкой хватки на своем запястье. Кейа смотрит на неё возбужденным и искрящимися от восторга глазами. — Ты его видела! Я сейчас прям здесь кончу! — Тише ты, — шикает, вырывая руку, и поправляет волосы, как будто бы сама не залипла на чужом лице на пару секунд. — Видела. Красивый. — Не просто красивый, он! — всё опьянение как рукой снимает, Кейа захлебывается вдохом, пытаясь подобрать подходящие слова. — Бог! Апполон, мать его! Я вот прям щас захотел уложить его на эту стойку… А хвост! Ты видела, какие густые у него волосы? Вот бы намотать их на кулак… Сидящие позади Кейи девушки краснеют, смущаясь излишней откровенности, Розария прикрывает глаза, стараясь не представлять. Да уж, запавший на кого-то пьяный Кейа — настойчивый, откровенный, смелый Кейа, — таким он ей тоже нравится. — Ты перед ним опозорился, — подставляет дружеское плечо Розария, — у тебя ноль шансов. — Это вызов? — Кейа прищуривается, обиженно дует губы, Розария неопределенно пожимает плечами. — Понял, — его лицо светлеет, не предвещая ничего хорошего. Б л я т ь . Кейа точно знает несколько вещей: у этого красавца превосходные волосы, точеное лицо, изящная фигура и невероятно сексуальная энергия. Чего он не знает, так это его предпочтения. Хоть они и находятся в весьма продвинутом баре и здесь встречается очень много ЛГБТ парочек, вероятность того, что его пассия “по мальчикам”... Кейа не математик. Но он не отчаивается, спасибо алкоголю в крови и шилу в жопе. Кейа пытается завязать разговор с ним вновь, когда он приносит им какие-то очень крепкие и не очень дорогие коктейли (Розария посмотрела в меню), но красавчик к поползновениям Кейи оказывается совершенно глух и слеп — кидает дежурную фразу и скрывается в подсобке. Розария жалеет, что здесь не подают попкорн, но очень быстро находится и начинает уплетать картошку-фри, наблюдая за уморительным представлением. Кейа еще несколько раз пытается привлечь внимание бармена, но привлекает Венти, и то на пару секунд, опрокинуть шоты. — А как зовут вашего рыжего бармена? — Кейа прет напролом, Венти его не понимает. — У нас нет рыжих. Ты что, уже готовенький? Розария ржет. Спустя несколько неудачных попыток и приличного количества алкоголя Кейе выпадает шанс. Бармен останавливается рядом с девушками, что сидят за спиной Кейи: он тут же разворачивается, вгрызаясь в лицо бармена взглядом. А он, зараза, словно бетонной стеной отгородился, принимает заказы симпатичных девочек и в ус не дует! Шансы Кейи стремительно летят куда-то в канаву, но он все еще не отчаивается. Не попробуешь — не узнаешь. Когда бармен заканчивает с обслуживанием девушек, он, наконец, удостаивает вниманием и Кейю. Смотрит тяжело, долго, совсем не так, как в первый раз. — Что пожелаете? — он смотрит на Розарию и тот тяжелый взгляд пропадает, сменяясь обычным, дежурным. Внутри Кейи хищно ворочается хорошее предчувствие, он не может удержаться от широкой улыбки и сладкой усмешки. — Мохито, — он кивает Розарии и смотрит на Кейю. Этим взглядом. Снова. — Секс на пляже, — выделяя первое слово, он усмехается. Кадык бармена дергается, он как-то слишком долго моргает. — Одну минуту, — и снова уходит, не проронив ни слова. …ему ведь не показалось? Кейе точно удалось его зацепить, иначе с чего бы такая реакция? Он не похож на обычных хахалей Кейи — они все были простыми, как пять копеек, но этот… Не дастся так легко, почему-то Кейе так кажется. Ну так и он сдаваться не собирается. В голове сами собой появляются непристойные картинки: как от его поцелуев бледные щеки бармена краснеют, как он стонет, прижимаясь, или прижимая к телу, как с них постепенно слетает одежда… Вот же блин, он не убирался сегодня в квартире. — Это было очень откровенно, — Розария скрывает усмешку кулаком, возвращая Кейю в реальность. Он шустро откидывает пошлые мысли и натягивает на себя улыбку: — Правда? Надеюсь, он все-е понял… Розария взглядом стреляет Кейе за спину и он понимает: сегодняшняя рыбка плывет в его сети. В момент, когда два стакана касаются стойки, Кейа открывает рот: — Ты мне нравишься, — легко, опершись подбородком на ладонь. Хлесткий взгляд служит ему ответом. — Ваши коктейли, — бармен скользит по нему взглядом, на секунду задерживается на кричащих вырвиглазно-зеленых ногтях и еле заметно улыбается. Идет к следующему клиенту. — … — Розария молча подтягивает к себе бокал. — Не думаешь, что это уже слишком? — Но он правда мне нравится, — улыбаясь, отвечает Кейа. Роза только цыкает и для достоверности оглядывается на задницу того самого бармена. И после этого начинается что-то непонятное. Кейе все время кажется, что на него кто-то смотрит: понятно дело, он мальчик видный, на него много кто смотрит, но впервые это ощущается так сильно. Ему хочется верить, что это взгляд бармена, но шпион в лице Розарии опровергает его теории, каждый раз докладывая, что мистер-упругая-задница занимается чем угодно, но только не разглядыванием синего затылка. На тоску Кейи, как собака-ищейка, нападает Венти, приставая к своим новым друзьям с разговором ни о чем. Кейе приходится развернуться к стойке лицом, — так он сможет наблюдать за тем красавчиком, — и первое время давить из себя смех на глупые шутки Венти. Но потом ничего, втягивается, и заливисто гогочет на каждую новую историю из невероятной жизни низкорослого алкаша. В баре становится все более шумно, в курилке на улице особо не потупишь, все разговаривают, Кейа страдает. Ему нужно подышать, скорее на свежий воздух, в тишину хотя бы ненадолго. — Можешь выйти покурить у заднего входа, — предлагает Венти невзначай, увлеченно разговаривая о чем-то с (!) Розарией. Кейа оживает, кивая, как собачка на приборной панели, Венти смеется и указывает рукой за спину. О, Боже. Кажется, Кейа готов уйти в уединение до конца жизни, лишь бы только ощущать легкий ветерок на своих красных щеках. Он облокачивается о стену, прикрывая глаза и концентрируясь на дыхании. Все вокруг кружится, мысли путаются, цепляются одна за другую, он потихоньку сползает вниз и бедром задевает маленький стульчик. Святые люди! Он садится теперь уже на него, позволяя телу расплыться в бесформенное нечто, возвращается к дыханию снова. В голове играет дурацкая и заедающая “хеликоптер-хеликоптер…” и Кейа по-дурацки смеется. Да, он определенно в говно. Даже как-то грустно. Из-за того, что он не умеет вовремя остановиться, ему придется упустить потенциального партнера по траху, еще и все его попытки… Не то, чтобы провалились, но и особым успехом не увенчались. Спустя минут пять, или десять, Кейа не скажет точно, становится как-то полегче. Желудок уже не грозится выплюнуть все, что было в него залито, в голове проясняется, он может открыть глаза. И хочется курить. — Что ты здесь делаешь? — Кейа чуть не роняет зажигалку, успев неловко её подхватить, оборачивается на звук и окончательно убеждается в том, что поймал белку. Вот он, объект его сегодняшних воздыханий, в одной рубашке, с высоким хвостом, точеными чертами лица, цепким взглядом… И смотрит ведь прямо на него, и как реалистично! Кейа думает — похуй — и решается ответить своей алкогольной иллюзии. — Венти пустил проветриться сюда, у основного входа слишком много людей, — ого, он смог выговорить такое длинное предложение и почти не запнулся. Молодец, трезвеет! — Можно ведь? — он включает милашку, слегка заламывая брови и проникновенно глядя бармену в глаза. Боже, увидел бы его кто таким, смотрящим в пустоту и строящим из себя невинного козленочка… Из бара и сразу в дурку. На лице бармена появляется невиданное до этого выражение: он нервно вскидывает бровь и поджимает губы. Так. А что, если?.. — Проветрился? — Ну… — когда Кейю накрывает внезапной реальностью происходящего он немного тушуется, но быстро находится и слабо улыбается: — хочу курить, а это хороший знак. — Не стрельнешь сигарету? — Кейа старается не показывать своё удивление слишком сильно, но бармен, кажется, все и так понимает. Усмехается. Усмехается, мать его! У Кейи слабеют коленки. — Держи, — он протягивает ему всю пачку, бармен аккуратно достает сигарету и прикуривает, но своей зажигалкой. Кейа не теряется и прикуривает следом, не решаясь снова сесть на стульчик, неловко двигается от него в сторону и плечом касается его плеча. Негативной реакции не поступает: божество затягивается, задумчиво глядя на ночное небо. Романтично, наверное? Кейа об этом не думает, он думает о его лице, так красиво очерченном в свете фонаря со двора. Так все его черты становятся более острыми, он походит на притаившегося хищника, готового вот-вот сделать свой ход. Одна из сигарет тлеет впустую. — Откуда знаешь Венти? — бармен начинает разговор первым, Кейа чуть не давится дымом. — Познакомились на лекции, — бармен разворачивается к нему лицом, Кейа отчетливо читает “чего, блять?” и спешит пояснить: — он зарулил к нам на лекцию по ошибке и решил сесть к нам с Розарией… — Твоя девушка? — воспользовавшись секундной заминкой, спрашивает бармен. Кейа делает последнюю затяжку и усмехается: что ж, а рыжий красавец ему в прямолинейности не уступает. Горит сарай? Правильно, гори и хата. — Стал бы я заигрывать с симпатичным барменом прямо при своей девушке? — их взгляды сталкиваются, жаркие, темные, игривые. Бармен не может сдержаться и криво улыбается, щелчком пальца отправляя бычок в полет. Кейа свой выкинул, поэтому только зачесывает волосы назад и вызывающе облизывает губы. Бармен делает шаг, хватается за ворот его рубашки и притягивает к себе, вгрызаясь в чужие губы. Кейа подхватывает поцелуй, шагая за барменом к стене за дверью, чтобы их никто не увидел. Они целуются, жадно исследуя рты друг друга, Кейа кусает и сосет пухлые губы, получая в ответ жаркие выдохи и горячую ладонь на пояснице. У них небольшая разница в росте, но Кейе все равно приходится немного наклониться, чтобы целоваться было удобнее: он на секунду отрывается, чтобы посмотреть на свою работу, и покрывается мурашками. Слегка красные мочки ушей, темный и недовольный взгляд. Бармен притягивает его обратно и целует шею, второй рукой ныряя в вырез слишком откровенно расстегнутой рубашки. Он трогает грудь, пока Кейа гладит чужую спину и спускается к ягодицам. Опьянение почти не ощущается — Кейа концентрируется на захлестывающем его возбуждении и чужом стояке, упирающемся в его бедро. Неужели у него сегодня будет секс? Да и не с кем попало, а с… — Я не горю желанием трахаться на улице, — горячо шепчет в ухо бармен, кусая мочку. Кейа беспомощно стонет и цепляется за чужие плечи. — Поехали ко мне?.. Блять, да кто Кейа такой, чтобы отказываться?!