Я не хочу смотреть назад, Где пламенеющий закат, Себе и мне вскрывает вены.
***
В любимом человеке прекрасно всё. Мы не влюбляемся в рационально выделенные отдельные части его характера, тела или души. Мы растворяемся в своей половинке полностью, живём, дышим и наслаждаемся им целиком, обожая в нём и достоинства, и милые сердцу недостатки. Однако, в любимом человеке всегда есть то, что особенно сводит нас с ума.***
Если выделять в своей половинке три основные черты, которые Магнус любил больше всего, то руны Алека Лайтвуда были безусловно одним из тех трёх. Руны на теле охотника опьяняли. Один взгляд на них заставлял мага, беспомощно задыхаясь, блуждать взором по шее, плечам и животу Алека, нервно сглатывая слюну и облизывая пересохшие губы. Долгие месяцы эти незамысловатые узоры снились Магнусу каждую ночь. Каждую грёбаную ночь! Сколько раз в своих грёзах он мягко проводил губами по длинной шее Алека, миллиметр за миллиметром выцеловывал руну уклонения, петляющую от ушка юноши и вниз. Этот чувственный изгиб его тела по шее до самой ключицы - тропинка, по которой Магнус проходил кончиком языка бесчисленное множество раз, сверху вниз, снизу вверх, каждый раз возвращаясь к лёгкому прикосновению губами к взмокшим от любовного жара волосам на виске, к поцелуям прикрытых от удовольствия глаз и пылающих румянцем щек. От силы ощущений у Магнуса кружилась голова. От белоснежной кожи ангела, мягких пухлых губ, с которых маг осторожно снимал своими томные вздохи и тихие стоны, от столкновений с горячим влажным языком Алека. Юноша стонал так сладко и немного смущённо, расслабляясь, прогибаясь в спине, пальцами перебирая темные жестковатые волосы мага, который будто исследовал чувственность плеч и мускулистой груди любовника, повторяя губами контуры руны ожидания и руны хитрости на теле нефилима. Щекоча лицо прикосновениями к мягким волоскам на груди Алека, Магнус улыбался, довольно жмурясь. Это никогда не станет чем-то обыденным или приевшимся, каждый раз, утопая в ласках, Магнус млел от ощущений бархатистой кожи под пальцами, от неуверенных нежных прикосновений Алека, от отзывчивости его тела и полных жгучего желания объятий своего мальчика. Каждый поцелуй каждой руны на животе юноши, вызывал у любимого несдержанный громкий стон и напряжение четко очерченных под кожей ровных кубиков пресса. Разиэль даровал нефилиму эти ангельские знаки не для беспощадной борьбы с демонами, Магнус это точно знал. Они были дарованы Алеку для бесчестного безжалостного соблазнения одного из сынов тьмы, заставлявшего того терять голову при каждом касании пылающего жаром тела охотника. В полных томного вожделения снах Магнус никогда не открывал взгляда от этих мистических узоров, любовался ими проводя подушечками пальцев по ровной темной дорожке волосков от пупка до паха Алека, вдыхая пьянящий терпкий аромат и продолжая дразнить, сладко пытать нежностью своего любимого и себя. Доходя до руны обещания Магнус был уже не в силах сдерживаться. Терзая, покусывая, он оставлял на молочной коже розовые отметины под хриплые мольбы метавшегося под ним по постели юноши. Маг умел довести Александра до исступления, лаская ангельские тату на покрытом испариной прекрасном теле охотника. За пеленой собственной страсти слышал откровенные просьбы разгоряченного ангела. И когда Магнус наконец внимал его мольбам и жадно обхватывал член Алека влажными губами, тот тут же изливался в рот магу белой ароматной спермой, с протяжным хриплым криком проваливаясь в пучину экстаза. Маг плохо помнил сейчас, что именно являлось сном, а что ставшей через многие месяцы явью, но руны Алека были одним из трёх самых любимых воспоминаний Магнуса.***
Сидя на барном стуле около кухонного островка, маг, склонив голову, безразлично пялился на толстый слой пыли, покрывавший чёрную гранитную столешницу. У него было на выбор три варианта: взмахнуть рукой и, призвав магию, убрать пыль со всех поверхностей разом; намочить тряпку и вытереть столешницу, неторопливо проводя влажной тканью от края к краю, точно художник кистью рисовать безупречную чистоту на пыльном столе; послать всё к херам. Он выбрал третий вариант, два месяца пыль лежала, полежит ещё день. Выпить хотелось адски! До мучительной стягивающей виски боли в голове, до горько-сладкого привкуса выдержанного виски на языке при каждом сглатывании слюны. Нет. Он обещал. Сегодня не тот день, чтобы надираться. Он не отказывал себе в этом одиннадцать с половинной месяцев. Но сегодня это не входит в его планы. Кофе. Он сварит себе крепкий чёрный кофе. Выпуская синеватые искры с кончиков пальцев, он призвал на плиту турку с узким изящным горлышком. С горечью улыбнулся сам себе, они купили эту вещицу на барахолке в Марокко, была дикая жара, Алек ворчал на него, жарясь в чёрной футболке и джинсах, но не желая изменять "фирменному стилю", отказывался надеть что-то полегче и посветлее. Демоны! О чем он думает сейчас? Несколько секунд Магнус вспоминал, зачем подошёл к плите. Перед глазами сразу возник образ Катарины, колдунья шипела на него со словами: "Последние мозги пропил!" Магнус хмыкнул. Возможно, она недалека от истины. Кофе. Он собирался сварить себе кофе. Пока снова не отвлекся и не забыл, он выполнил на автомате последовательность из простейших действий. Вскипятил воду в чайнике. Насыпал три ложки кофе с горкой. Залил его кипятком и поставил на огонь. Пожалуй, только это сейчас и спасало его от подступающего комом к горлу удушающего понимания, что ему предстоит. Сконцентрироваться на простых шагах было проще, разложить процесс на этапы, и думать лишь об их выполнении. Нужно пройти по коридору. Семнадцать шагов, Магнус проверял. Открыть дверь в спальню. Тихо войти туда и плотно закрыть за собой дверь. Не так и сложно. Главное не думать о том, зачем ты туда входишь. Не размышлять о конечной цели. Эти мысли сдавливали тисками, скручивая внутренности в тугой комок, разъедали тело изнутри, заставляя задыхаться от горечи. Но размышлять об этом не нужно. Магнус тряхнул головой, вытирая испарину на лбу. Возможно, это малодушие. Все равно, что прятать голову в песок. От понимания этого ему самому становилось смешно. Открыть двери, закрыть двери - какое это имеет значение? Как бы ему не было плохо, он не может игнорировать предстоящего поступка и последствий своих действий. Что-то громко зашипело и в нос ударил резкий запах горелого. - Твою ж... - кофе выкипел, стекая пеной по стенкам посудины, маг схватил пустую турку, выключая потухшую конфорку. Внезапно захотелось перетереть все вокруг в порошок. Он просто бросил турку в раковину, оставляя накипь на плите, сел на барный стул и наколдовал себе маленькую чашечку из кофейни за углом. Восемьдесят процентов рабуста/двадцать процентов арабика - то, что нужно. Сразу бы так. К чему были все эти подвиги? Магнус не спеша сделал большой глоток, ощущая на языке обжигающий горький вкус, от которого он, подернув плечами, вздрогнул. Взбодрило. Помешивая ложечкой кофейную пенку, Бейн готовился сделать второй бодрящий глоток. У них с Алеком для кофе был специальный набор и пара маленьких латунных ложек с витыми ручками. Они купили эти ложки где-то... кажется, в Индонезии. Магнус был не в силах припомнить. Поток мыслей бесконечно застревал на образе Алека! Взгляд мага упал на собственные пальцы. Это его маникюр так выглядят? Потрескавшийся лак наполовину сполз с ногтей, будто Бейн сгрызал его с них зубами. Кажется, сегодня это стало первым, на что колдуну было приятно щелкнуть пальцами, призвав магию в помощь. Он посчитал это действительно необходимым. Пару минут Магнус угрюмо смотрел на ставшие безупречно блестящими черные ноготочки и, к сожалению, не испытал никакого удовлетворения от их красоты. Сейчас бы закурить. Ах, Да, Магнус ведь не курит. С сегодняшнего дня точно.***
Глаза Алека удивительного синего цвета. Не то, чтобы Магнус не встречал за свои восемьсот лет синеглазых мужчин, поправка, темноволосых синеглазых мужчин, он даже не раз влюблялся в таковых, но Алек ведь особенный во всех смыслах. Знали ли вы, что карие глаза всегда выглядят карими, а зеленые - зелеными? Но синяя радужка меняется в зависимости от эмоций человека. Магнус бессовестно наслаждался по-детски непосредственным взглядом Алека, когда, просыпаясь утром, нефилим хлопал глазами светлых оттенков утреннего неба нового дня. Такими беззащитными были попытки Алека сфокусироваться, чтобы понять где он и который сейчас час. Это всегда выглядело так подкупающе наивно, и так прекрасно. На их первых свиданиях, полных невинных случайных прикосновений кончиками пальцев и смелых комплиментов мага, сказанных томным бархатистым голосом, щеки юноши пылали румянцем, а Алек смотрел на мага с возмущением, смятением, и плохо скрываемым желанием. Юноша бывало прятал взгляд, отводя потемневшие от нахлынувшей страсти глаза, быстро моргая, маскируя под негодующей невинностью мелькающие в голове откровенные мысли, вызванные уж очень несдержанными намеками мага. Зардевшись, он смущался от напора, с которым Бейн день за днём испытывал его терпение, будто брал неприступную крепость, атакуя вниманием, бомбардирую комплиментами, осаждая нежностью и лаской, в надежде, что однажды в толстых стенах, что воздвиг вокруг себя охотник, появиться маленькая брешь, и в образовавшемся просвете Магнус увидит истинного Алека: открытого, отзывчивого и страстного. Бейн наслаждался эмоциями, что проносились в глазах Александра, который понимал, что не в силах скрыть их от колдуна. Но больше всего Магнус обожал томный расфокусированный взгляд тёмно-синих с поволокой глаз своего ангела в момент наивысшего наслаждения. Хрипло шепча смелые признания или тихие мольбы, или, слишком разгорячившись, громко матюкаясь, Алек открывался в такие мгновения, показывая, как безумно он любит Магнуса. Не может без него существовать, как человек не может существовать без кислорода. Обхватив лицо мага широкими ладонями, Алек гладил шершавыми от мозолей пальцами смуглую кожу, покрывая его лицо жаркими влажными поцелуями, с упоением вдыхая его запах, смотря так проникновенно, куда-то вглубь него, словно заглядывая Магнусу в самую душу. Маг обожал этот взгляд больше всего на свете. Магнус осознавал тогда, что именно ради таких моментов и стоит жить. Ради этих мгновений разрывающего тело на части восторга от их полного единения он сделает всё, что угодно, пойдет на всё, лишь бы увидеть ещё раз в глазах любимого обнаженную страстью истину, Магнус - самое дорогое в жизни Алека. Бейн боготворил всё в любимом Александре, но глаза дивного цвета небесной лазури, были одним из трёх самых любимых воспоминаний Магнуса.***
Осторожно ступая, чтобы нечаянно не скрипнуть половицей под ногами, Магнус вошёл в просторную спальню. От брошенного на кровать взгляда сердце пропустило удар: обнаженный охотник лежал на постели, плечом примостившись на укутанную в шелковую наволочку подушку. Уютно устроившись на боку, прикрывал грудь и живот одеялом, одной ногой обхватывая гладкую золотистую ткань и выставляя голое бедро, будто скульптурно выточенное из слоновой кости. Обычно он обнимал так Магнуса, обвивал во сне руками и ногами, окутывая мага собой и прижимая к себе. Магнус вдруг безумно захотел дотронуться до Александра, провести подушечками пальцев вверх по ноге, погладить по обнаженной ягодице, ощущая тепло его тела, следуя за ладонью губами, оставить дорожку из поцелуев по голому торсу, лаская языком коралловые бусинки сосков, обхватив прекрасное лицо, целовать его, дышать им, жить им. Он даже протянул к нему руку в порыве, но, стиснув зубы, одернул сам себя. Колдун медленно перевел взгляд на другую половину кровати… Мужчина на ней мирно спал, скомканное одеяло едва прикрывало его ноги в лиловых пижамных штанах. Ступнями он касался ноги Алека, правую руку положив ему на колено, левая же лежала практически ладонью к ладони нефилима, и было очевидно, что засыпали они держась за руки, разомкнув объятия только во сне. Тяжело дыша от подступающих эмоций, Магнус подошел вплотную к кровати, сглатывая мерзкий болезненный комок, подступивший к горлу при виде их сонной идиллии. Глупо обманывать самого себя, он до последнего сомневался, что сможет. Опасался, что ему попросту не хватит духа. Но глядел сейчас на постель и ярость клокотала в груди, дыхание перехватывало и в висках громким биением пульса стучало одно слово: "Ненавижу!". Ненавижу! Все это было слишком больно, слишком сильно, слишком остро, будто лезвием по сердцу. Смотреть на это милое утреннее единение, спокойную нежность их поз, чувственную близость их тел. Слишком близко. Близко к человеку, которого невозможно забыть, невозможно не желать, невозможно не любить. К человеку, которого Магнус больше не получит. Никогда. Первым делом маг отдёрнул ненавистную фигуру от обнажённого нефилима, осторожно, чтобы не разбудить спящего ангела. Раз. Обездвижить. Синие магические путы оплели запястья, насильно передвинув тело, Магнус также крепко связал лодыжки мужчины. Тот резко распахнул испуганные глаза. Два. Заставить молчать. Будто кусок синего скотча, на ненавистном лице появилась широкая магическая полоса, не позволяющая произнести ни звука. Он навис над соперником, который, хлопая глазами, растеряно мычал сквозь кляп что-то невнятное. Три. Сжатый кулак с силой ударил по чужой челюсти. Послышался то ли скрип сухожилий, то ли треск кости. Пальцы обожгло болью, будто Магнус обварил руку в кипятке. Сквозь закрытый рот жертва издала безумный приглушенный магией вопль. Магнус нанёс ещё один удар. В висок. И ещё один. В скулу под самым глазом. Взор застилала алая пелена, тягучая демоническая кровь вскипала в жилах от неконтролируемого всплеска адреналина. На шестом или седьмом ударе мужчина под ним перестал завывать, должно быть обострённое чувство самосохранения открыло в нём второе дыхание. Подтянув ноги к животу, он оттолкнул от себя Бейна, извиваясь, попытался сесть. Жертва ударила Магнуса в висок связанными руками, боль была достаточно ощутимой и лишь сильнее разжигала ярость. Потянувшись к тумбе у кровати, маг нащупал, что первым попалось под руку, обрушив удар на голову противника. Глаза того закрылись и тело обмякло. Сквозь пелену перед глазами Бейн разглядел в руках тяжелую пепельницу, сигаретные окурки шурша рассыпались по постели. Маг с ужасом смотрел на пятно крови на хрустале, такое же алое, как марево гнева, что обволокло его секунду назад. Он поднялся над пленником, выкинув пепельницу на пол, его мутный взгляд случайно упал на висящее на стене огромное зеркало, и колдун отшатнулся в испуге. Он не видел себя таким ни разу в жизни… Пугающе безумным. Горящие глаза с вертикальным пульсирующим зрачком, плотно сжатые побелевшие губы, перекошенное злобой лицо, кулаки наготове. В нем сейчас не было ни капли от человека. В отраженье на него смотрел разъярённый монстр. Что же он делает? Он убьёт его! В груди, будто когтистой лапой испуганного зверька, скреблись отчаянье и страх. Он не сможет. Он просто не сможет. Всё это безнадежно, было бессмысленно с самого начала. Магнус шумно дышал, преодолевая дрожь в теле, тыльной стороной ладони он вытер холодный пот со лба, ощущая на пальцах запах чужой крови. Обессилено сев на край кровати, он обхватил руками лицо. Ему привиделась вдруг Катарина. По безупречной бледно-голубой коже катились прозрачные слёзы, оставляя на щеках влажные дорожки. Колдунья приблизившись так близко, что белые мягкие волосы её касались его лица, шептала сквозь плачь: "Сделай то, что должен! Сделай что угодно, только верни мне моего друга. Я хочу видеть тебя здоровым, живым, а не безэмоциональным овощем, напоминающим ходячий труп." И он не будет сейчас смягчать свою ненависть! Иначе он просто не сумеет сделать то, что задумал… Разорвать. Уничтожить. Так надо! Магнус схватил своего визави за волосы и швырнул его на пол, тот упал безвольной куклой, неестественно выгнув тело. Руки тряслись, но сквозь тремор открыть портал у стены спальни взмахом ладони не составило труда. Перед самым входом в мутный вихрь Бейн так отчаянно хотел взглянуть на Алека. В последний раз пройтись тоскливым взором по разнеженному на постели обнаженному телу своего любимого. Но он призвал всю свою волю, чтобы не смотреть на сладко спящего ангела. Он не смеет. Он не достоин. Не оборачиваясь на нефилима, маг, сжимая свою жертву, вспрыгнул в портал.***
Хотелось оказаться как можно дальше от дома. Будто километры имели какое-то значение и не давали возможности передумать, шагнуть назад. Наверно, поэтому в голове возникла мысль об островах в Индийском океане. Они вывалились из портала на пустынном берегу какого-то одинокого острова, в лицо сразу ударил горячий ветер. Солнце здесь клонилось к закату, разбрасывая по воде будто отплясывающие спьяна беспорядочные отблески. Первое, что почувствовал Магнус, едва бросив взгляд на песчаный пляж, мощный удар под дых от своего ненавистного пленника. - Сука! - зло просипел Бейн, сгорбившись от боли, инстинктивно отталкивая от себя мужчину и в следующий момент понимая, что тот летит вниз в каменистого уступа, на котором они оказались, выйдя из вихря. Хруст сломанных костей Магнус услышал вполне отчетливо. Кажется, мужчина вновь потерял сознание. Магнус спустился с уступа, тот лежал на животе и, казалось, не дышал. Маг перевернул его ногой на спину, стараясь не фокусироваться на внешнем виде избитого пленника. Руки в видимых от рукавов футболки местах были сплошь покрыты синяками, на запястьях под магическими путами алели красные разводы. В волосах сбоку еще не запеклась кровь, сочившаяся из раны. Нет! Его не нужно жалеть. Он ведь даже не человек. Можно было до бесконечности твердись себе это, но при виде кровавого месива на лице от падения с двух метров на камни, Магнус почувствовал во рту солоноватый противный привкус. Ему все еще казалось, что живот болит от удара, когда, падая на песок, его вырвало бурой слизью. По телу прошёл озноб, руки стали холодными, как вытряхнутые из силиконовой формы крупные кубики льда. Смертельно захотелось выпить Грязного, закусить оливкой на шпажке, перебивая мерзкий привкус во рту. Одно было очевидно, проклятый драчун дышит и с ним всё в порядке. Колдун внимательно оглядел берег, блуждая взглядом по волнам вечернего океана. Он долго сидел, наблюдая как солнце не спеша движется к горизонту, такое же болезненно кровавое, как бесконечные удары по оголенным нервам Магнуса, такое же вечное, как его непрекращающаяся жизнь. Он так устал… В голове звенела пустота, выжженная переживаниями этого утра, сомнениями в правильности своего поступка, едким чувством тоскливого одиночества. Вдалеке под ветвями сумаха стояла на песке рыбацкая лодка. Маленькое, покрашенное когда-то серой корабельной краской судёнышко. Бейн до сих пор не имел определённого плана, наверное потому что до последнего не верил, что сможет осуществить задуманное. Но, оглядываясь вокруг, в какой-то момент понял, что должен делать. Удивительно, что это не принесло ему никакого облегчения, пустота лишь сильнее разъедала его изнутри, словно огромная гнилая червоточина. Они шли до лодки бесконечно долго. Магнуса трясло, бросая то в жар, то в холод. Одежда была мокрой от пота и брызг волны, что порой долетали до них с океана. Сначала Бейн тащил бессознательное тело за руки по горячему песку. Затем мужчина пришел в себя, и, извернувшись, укусил его ладонь до крови. - Тварь! Блять, какая же ты тварь! - в состоянии близком к бешенству Магнус орал на него, пиная в живот. Он опустился на песок, казалось сейчас у него будет истерика. Синие искры неконтролируемо плясали меж пальцев. Застыв, маг изумленно посмотрел на свои руки, в следующий миг Бейна сотрясал сумасшедший хохот. Он забыл, что может колдовать! Должно быть с того момента, как увидел на камнях изуродованное тело, эта мысль вылетела напрочь из его головы. Он использовал магию с трех с половиной лет. Как такое было возможно? Он просто запамятовал о ее существовании? Вытирая перепачканными в песке ладонями слезы, он все ещё смеялся, не в силах поверить, что забыл, кто он есть. Успокоившись, Магнус взмахом руки привел мужчину рядом в божеский вид, залечил лицо, руки, и челюсть, оставив, правда, остальные переломы нетронутыми, больше для собственной безопасности. Он высушил на себе одежду, исцеляя прокушенную руку. Бейн призвал к ним на берег лодку, закинул в неё связанного мужчину, бросив на дно у кормы. В рыбацком судёнышке одиноко лежало переломанное пополам весло, маг положил его рядом с собой на сиденье. Оно ему вряд ли понадобится.***
Магнуса всегда поражала способность Александра сочетать несочетаемые вещи. С первого дня знакомства с ним Бейна поразила неуверенность юноши. Как легко было пошатнуть его веру в себя хлестким замечанием жесткой по характеру суровой матери. Как просто было поверить Алеку в собственную незначительность под влиянием неосторожного слова скупого на похвалу отца. Как рьяно отрицал он свою уникальность, привлекательность, чувственность презрением и отторжением своего естества. Ведь этот адский котел страхов и сомнений, бурлящий внутри Алека, именуемый Изабель Лайтвуд просто "тараканами в его больной голове", никак не сочетался с храброй решительностью охотника, взвешенными суждениями, продуманными правильными поступками, настоящим пламенным сердцем и верой в других людей. Настолько же насколько Алек был нежным, чутким любовником, любящим внимательным братом, искренним добрым человеком, он был и бесстрашным безжалостным к врагам воином. Сумеречные охотники никогда не были обычными людьми. Они были потомками ангела, обладателями безупречной ангельской генетики. Всё дарованное им Разиэлем, идеальное изначально, совершенствовалось сотнями лет, отбраковывая недостатки, оставляя достоинства. В мире, где охотникам с малолетства приходилось сражаться со злом, любое несовершенство воина, малейший изъян карался смертью, гибелью в жестокой непримиримой борьбе. В этом мире выжить мог только идеальный воин. Алек таким и был. Алек Лайтвуд со всеми своими противоречиями: нежный и безжалостный, ранимый и решительный, мудрый и туповатый спросонья по утрам, был одним из трёх самых любимых воспоминаний Магнуса.***
Маг приоткрыл глаза. Тело болело нещадно, казалось оно представляло из себя один огромный синяк. Голова разламывалась, и несильная качка воняющей рыбой и водорослями рыбацкой посудины вызывала головокружение, Бейн боялся, что его вывернет на дно лодки. Залеченная похитителем челюсть ныла, правая нога была вывихнута и, судя по резям в груди при вдохе, у него было сломано несколько ребер. Его магия бесследно исчезла, сколько бы он не пытался, ни одно колдовское заклинание так и не сработало. Всё время пока его били лишь мысли об Алеке не давали ему упасть духом. Его любимый в безопасности, с ним всё хорошо. Перед глазами словно на повторе кружились три образа: руны на мужественном теле Алека, необыкновенная синева его глаз, сам Александр во всей своей сложности, со всей многогранностью его характера, такой близкий, такой родной. Он дома целый и невредимый, и ему ничто не угрожает. Лишь это не давало Магнусу окончательно спятить. Порой от него неуловимо ускользало что-то ещё, воспоминание, на котором он никак не мог сосредоточиться, событие, которое он никак не мог вспомнить. Движением руки с него сорвали магический кляп, и Бейн очнулся от раздумий, поёжился, ожидая очередного удара. Поначалу он подумал, что его похитил отец. Но даже Асмодей не был способен на такую жестокость. Магнус не понимал, куда делся его магический резерв, кто его похититель, но самое ужасное, он не мог понять, почему этот человек выглядит в точности, как сам маг. Рывком колдовской силы его подняли со дна и усадили на скамью лодки, его качнуло, перед глазами закружилось и на миг ему показалось, что он упадет сейчас в воду. Но магические оковы удержали его на месте. - Кто вы? - хрипло спросил Магнус, понимая, как это должно быть дико смотрится со стороны, оба они совершенно одинаковые сидят сейчас напротив друг друга, один, скрюченный от побоев, с выражением смятения и страха на лице, другой, одержимый злобой, с перекошенным от ненависти зверским лицом. - Важнее сейчас, кто ты? - сквозь зубы процедил похититель. Магнус не мог понять, о чем он говорит. Спазмирующая боль, сжимающая виски, не давала привести мысли в порядок. - Что? - растеряно переспросил маг. Мужчина, что принял его облик, резко приблизился к нему, заставляя вздрогнуть всем телом в ожидании нападения. Но похититель обхватил его лицо руками, стискивая в ладонях. - Ненавижу, ненавижу, - яростно шептал он, - Ты не существуешь. Магнус хлопал глазами. Он редко когда в жизни мог похвастаться смирением, но сейчас обессиленный болью и слабостью, он больше не хотел бежать отсюда. Ударить посильнее? Свалить противника в воду, доплыть до берега? Позвать на помощь? Нет. Он, будто скованный чужой волей, заворожено смотрел на своего двойника, что в исступлении сжимал его голову, слова его резали будто ножами прямо по свежим кровоточащим ранам. - Тебя нет, - прошипел тот Магнусу в лицо, - Ты лишь воспоминание. Магнус не понимал, кто из них двоих безумнее. Слова казались каким-то бредом. Воспоминание. Что он имел ввиду? Образ. Воспоминание. Нечто, что ускользало от него с каждым тычком, ударом, с каждой новой раной на теле. То, что он так и не смог вспомнить.***
В Великом зале Ангела в Аликанте собралось около двухсот нефилимов. Все в белых традиционных одеждах. Безоружные. Строгие. Скорбящие. Магнус смотрел на них и не мог вглядеться в их лица. Сегодня они были бесформенной безымянной массой, хотя он наверняка знал каждого из них по имени. Был ли здесь кто-то из Конклава, кто-то из воинов Нового Альянса, может быть, кто-то из представителей Нижнего мира. Бейн не в силах был рассмотреть. Рядом стоял Джейс, такой же подтянутый и статный, как и всегда, его волосы не поседели с годами, только блонд стал немного более светлого оттенка. Стоявшая по другую руку Изабель была так же прекрасна в глазах Магнуса, как в юности. Даже с мелкими морщинками в уголках глаз, и глубокими на переносице, даже с тянувшейся по всей длине густых черных как смоль волос широкой серебристой прядью. Они обнимали его в двух сторон. Одна делала это нежно, другой делал это решительно. Всем своим видом Джейс выражал уверенность, которая пожалуй первый раз в жизни не бесила, а радовала Магнуса. Он знал, что делать, он знал, каково это, он знал, что чувствует сейчас маг. Обнимая за плечи, Джейс вселял эту уверенность, и Бейн никогда не был так сильно благодарен ему за это. Они были здесь. Такие родные. Рядом с ними на каменном выступе, покрытый белой шелковой тканью, лежал его бездыханный ангел. Самое дорогое существо в жизни за все его бесконечные восемьсот лет. Все вокруг, казалось, происходит не с ним, все было отстранённым и холодным. Непривычным. Пустым. Безмолвные братья угрюмо пели молитву, и песнь эта казалась бесконечной, словно бездонный чёрный разлом. Мелодия слышалась чужеродной, слова не достигали слуха. Как может сухой ангельский ритуал выразить всю ту печаль, что разрывала Магнуса на куски. Маг хотел чтобы они сейчас замолчали, ведь только молчание было способно вместить всю его боль, отчаяние и страх. Он не различал ни силуэтов, ни слов, ни звуков, всё сливалось в единую зияющую пустоту в сердце. Он понимал точно, боль никогда не пройдёт, лишь слегка затупится со временем. Монахи допели свою скорбную песнь. В наступившей тишине было слышно как струятся разлетающиеся от порыва ветра из окна белые легкие тюли, как потрескивает в магических сосудах на стенах белый ведьмин огонь. Брат Захария сказал громко: "Выжившие встанут подле падших, выжившие назовут их имена". Магнус понял, что не может произнести ни слова. Язык будто прилип к сухому нёбу, отказываясь двигаться. Зал уплывал куда-то в разводах, Магнус испугался на миг, что магия вышла из-под контроля, он что-то наколдовал, испортил похоронный ритуал. Но вскоре понял, глаза застилали горячие слезы, не позволяя разглядеть обстановку вокруг. Он судорожно дышал, сжимая пальцами переносицу, пытаясь удержать рвущееся изнутри болезненное, отчаянное чувство безнадежности, сдавливая кончиками пальцев хотел остановить поток слез, бегущий с уголков глаз, но не мог. Он закрыл лицо руками, сжался, в попытке спрятаться, плечи затряслись, рыдание сотрясало тело. Джейс прижал его к себе еще теснее и громко проговорил: - Александр Гидеон Лайтвуд. Звук любимого имени эхом разнесся по залу. И вслед за ним уверенный, пропитанный веками незыблемой ангельской верой, клич нефилимов: - Ведь мы лишь прах и тени. Душа Алека воспарила и, серебристыми нитями поднимаясь всё выше, улетела в небо.***
Сломанные ребра, кровоточащие ссадины, сотрясение мозга - это была не боль. Магнус понял это сейчас, когда вспомнил главное. Будто видел кошмар, который никак не проходил. Алек никогда не придёт, не обнимет Магнуса, не улыбнётся, не скажет, что любит его… Маг закрыл глаза, прижимаясь всем телом к сиденью лодки, он никогда не думал, что может быть так жутко больно. Сковывая волю, разум и тело, боль забивалась через поры под кожу, как тысячи острых игл, разрывая его изнутри. Он слышал, как рядом кто-то отчаянно кричал. Кричал имя его любимого. И понял не сразу, что этот безумный, полный агонии крик был его собственный. Магнус ведь знал, что так будет. Долгие годы с тоской думал об этом. Он готовился к этому моменту. Он готовился, но все равно оказался не готов. Это было жестоко. Безжалостно. Страшно. Его прекрасного ангела больше нет рядом. Не может быть! Не может! Алека больше нет. Ему не хотелось больше быть. Бейн не знал, сколько прошло времени, и очнулся лишь, когда услышал голос своего похитителя. - Ты лишь воспоминание, Магнус. Просто воспоминание, - лицо похитителя было влажным от слёз, он не сжимал больше, не делал больно, напротив, мягко гладил по щеке ладонью, в его взгляде сквозила жалость, - Я убью тебя, потому что я тебя ненавижу! Каждое мгновенье твоей жизни, с тобой рядом есть Алек, - он помолчал, в янтарных глазах сквозила тоска, - А рядом со мной Алека больше нет. Магнус не оказывал сопротивления. Закрыл глаза и вдохнул поглубже, падая с лодки в океан. Магические веревки тут же распутали руки и ноги. Он опускался вниз, наверху исчезали проглядывающие сквозь толщу воду солнечные лучи. Темнота сгущалась. Нечем было дышать. И в какой-то момент он запаниковал. Страх охватил его, сердце замерло, словно его сжала невидимая ледяная рука. В горле пересохло, а в легкие как будто набили громадных острых камней, что своими краями разрывали ему грудную клетку. Все внутри пылало. Он пытался плыть наверх, но, словно придавленный тяжелым грузом, опустился всё ниже и ниже. Он зажмурился, подавляя крики о помощи, лихорадочно размышляя, что же теперь делать. Кто-то подплыл к нему, Магнус почувствовал колебания воды рядом. Он открыл глаза и увидел перед собой Алека. Такого же юного, каким тот был, когда они только познакомились. Алек обнял его ладонями за лицо, нежно вглядываясь в его глаза. Поцеловал его робко и улыбнулся. В окружающей безучастной тьме под толщей океана юноша был лучом теплого света. Легкие больше не горели огнем, не кружилась голова. Боль отступила. Магнус искренне улыбнулся ему в ответ, коснулся его, убеждая себя, он настоящий. Кожа Алека была теплой и скользкой от воды, на шее под пальцем мага мерно пульсировала жилка. Он бросился в охвативший его поток страсти. Он жадно проводил ладонями по телу любимого и его лицу, будто не мог насытиться им, покрывал поцелуями, Алек улыбался в ответ, подставляя губы и заалевшие щеки. Магнус крепко обнял своего ангела, прижимаясь к нему всем телом, чтобы не расставаться с ним больше. Никогда.***
Одинокую лодку относило течением все дальше и дальше от берега. Магнус Бейн, сидя на узком сиденье на корме маленького судна, разглядывал весло в своих руках. Вопросы возникали в голове один за другим. Закатные лучи, раздражая, слепили глаза. Где это он? Как попал сюда? Что он делает в этой посудине на морском берегу с одним веслом в руках? Он что, снова напился до беспамятства? Бейн чувствовал себя отвратительно как в физическом, так и в эмоциональном плане. Разбитым. Уставшим. Полуживым. Поглаживая пальцами потрескавшееся дерево сломанного весла, пытался сконцентрироваться. Отец снова затащил его в Эдом? От одного упоминания Асмодея внутренности свернулись в тугой комок. Пытаясь привести мысли в порядок, Бейн решил пойти с самого начала. Что вообще последнее он помнит? Кажется, это было связано с сумеречными охотниками? Он сдавливал виски, напрягаясь из последних сил. Тяжело. Будто вспоминаешь сон с утра, и он ускользает с каждой минутой твоего бодрствования. Сумеречным охотникам нельзя доверять. Он убеждался в этом ни один раз. Он помнил что-то о Круге. Возможно, провалы в его памяти были проделками Валентина и его прихвостней. Он вдруг ощущал себя маленьким мальчиком, заблудившимся в огромном городе. Он ведь не ребенок! Он - Верховный маг Бруклина. Бейн бездумно пошарил в кармане, вынимая полупустую пачку сигарет и клочок бумаги. Когда это Магнус начал курить? Маг вертел её какое-то время в руках, пока в глаза не бросилась маркировка на дне маленькой коробки. В каком году произведены эти сигареты? Он был в таком сильном запое, что проспал несколько десятилетий? Слегка оправившись от шока, он наконец вспомнил. Охотники просили у него помощи. Помощи для малышки Клэри Фэйрчайлд. И после пустота. Пугающая пустота. Сумеречным охотникам нельзя доверять. Помотав головой, он отбросил от себя нелогичный страх. Не будь он Магнусом Бейном, если не разберётся во всем этом. Спасительная идея пришла сразу же. Катарина! Ему нужно было увидеть подругу. Она точно объяснит ему, куда делись из памяти мага последние пятьдесят лет жизни. Магнус выбросил в воду злополучное весло и встал на сиденье. Повел пальцами, позволяя стекать с ладоней синим потокам магии, вскинул руку и создал портал, ещё раз оглядевшись вокруг, он шагнул в него прямо с бортика маленького судёнышка. Круговорот шумел над водой ещё пару секунд и исчез. Одинокую лодку относило течением все дальше и дальше от берега. Об её борта с потрескавшейся от времени краской бились равнодушные волны, в пенистых гребнях которых плескалось рыжими бликами пьяное солнце.