Молоко и мёд.

***

Илья битый час горцевал около входа в парк на Чернышевской и боролся с явно ощутимым холодом Питерского грязного андерграунда и с желанием написать новую гневную тираду на пятнадцать строк, что можно как бы ответить на сообщение, которое висит уже больше тридцати минут как напоминание о нормах этикета, приличии, правилах морали, совести, коей у рыжего друга по его последним поступкам видимо было в убытке. Но понял, что в спешке оставил с любовью связанные мамой чёрные митенки на тумбочке в коридоре и что лучше не тратить без того покидающее тело тепло на гнев, уж лучше по — дедовски поворчать глядя в эти наглые в глаза, главное чтоб не улыбнулся своей этой вот наглой вороватой улыбочкой, она даже худрука подкупает и он прощает ему все грехи, а Илья и подавно простит. Проигрыш обеспечен сразу — ворчать не хочется, а хочется лишь улыбаться в ответ как влюблённый дурак и мечтательно плавиться как овощи на гриле. «Чертов Серёжа..» — думает про себя парень, отодвигая край наспех закрытого пальто и выдергивая пачку салфеток из домашних штанов, шмыгая носом в очередную бумажку, да уж, видок явно паршивый, парень со стороны наверно был похож на влюблённую школьницу с лохматыми кудрями, которая выбежала к своему возлюбленному без шапки наплевав на запрет и болезнь или же как Пушкин выбежал из Михайловской усадьбы босиком в мороз и с раскрытой рубахой к другу Пущину, настолько была велика их любовь, что им было плевать на холода, но эти слащавые описания, увы, Якубовскому не подходили. «Я жду ещё тридцать минут минут и ухожу» — сказал сам себе голубоглазый. «Он конечно не человек, а зверь а ходячий оголенный импульс, но он же блять знает, что я болею, но нет же! Нужно срочно вытащить меня на улицу, так при этом торопить и не дать при этом нормально по погоде одеться А все ради чего?» — парень открыл инстаграм и что исследовало ожидать ответа на его сообщения не последовало и оставалось лишь нервно стучать ногтями по экрану старого телефона с нелепой наклейкой совы в шапке на чехле даже сова в шапке, а он. «Бинго! Чтоб потерзать мое и без того раненное сердце и обсудить расставание с очередной барышней сердца?!» — юноша пнул носком кеда камень вложив в этот удар всю свою злость и грусть, тем самым напугав бедного воробья, который спокойно ел семечки. «А сейчас он небось пьёт в Синичке до потери пульса, за это он и любит этот бар — за возможность нажраться без особых усилий, и не отвечает мне потому что уже заманил в свои путы бармена или же изливает душу пропитанному хмелем незнакомцу, который уже не понимает, что ты говоришь, но на душе все равно становится немного легче — это как эффект разговора с глупым плюшевым медведем, ты говоришь, а он падает. Или может он уже нашёл барышню и усадил её к себе на коленки, жадно впиваясь в ее губы спиртные впивается и ему не до меня…» — к горлу поступила неожиданная тошнота и костяшки сжали себя сами до побеления, представлять обрисовавшуюся в своей голове картину было не только мерзко, но и чертовски больно. «Ох, как мне хочется все ему высказать, выложить всю свою боль на блюдечке с голубой каемочкой и ромашками блять, всю горькую обиду на его наплевательское отношение ко мне, на вечные опоздания или он вообще мог не являться на встречи, но я не могу это сделать. Пока не могу..» — отсморкнувшись парень продолжил разговор с самим собой, ведь наушники предательски сели: «Чувствую себя бездомной зашуганной собачкой с кудрявым пузиком, эдакая Каштанка, но в теле парня, которую подобрали с улицы, дали веру, что ты хоть и социофов, но талантливый социофоб, который может контактировать с другими и мало того иметь друзей, не бояться людей у сцены, тем самым неосознанно преданно влюбив в себя и намертво привезав к своей персоне. А может и осознанно, приятнее же иметь запасной вариант, которого только рукой помани и он побежит к тебе мотыляя хвостом, плевать пьян ли ты вусмерть или зол на весь мир, он все равно утешающе уткнётся в коленки, как собака. Я люблю Серёжу с самой первой встречи, но становится с каждым разом все невыносимее и невыносимее работать губкой по всасыванию проблем, чужой дешёвой душевной грязи и пошлости». Взглянув на часы в телефоне он убедился, что Серёжа так и не заходил в сеть и что 30 минут давно прошёл, он вздохнул полной грудью морозный воздух сурового Петербурга и пытался ватные от холода ноги идти домой быстрее, мечтая как можно скорее оказаться в уютной квартире неподалёку, запить противовирусную таблетку чёрным чаем с сахаром и лимоном, такой парень пил когда болел, а в обычные серые будни предпочитал кидать сахар не в чай, а схомячить что — нибудь сладенькое, но во время болезни гормон радости нужен в двойном размере и услаждать язык вкусом сахарозы на губах. Открыв дверь квартиры парень верил, что завтра Серёжа пойдёт по одному и тому же заученному до дыр сценарию, даже уже не было надежды, что он хоть одно действие поменяет в своём распорядке действий: •длинный звонок в котором будет лить мёд в уши и божиться о том, что больше никогда так не поступит, а если не звонок так засыпет голосовыми в телеграмме с извинениями; •позовёт на примирительную встречу и не придёт..

***

Илья открыл глаза в восемь утра и в голову ударила жуткая пульсирующая боль в висках и парень рефлекторно потянулся за градусником на прикроватной тумбочкой, по привычке встряхнув как ртутный он засунул электронный градуснике под мышку и стал ждать. — Ммм, 39 и 1, вот и начались сладкие последствия вчерашней одиночной прогулки. — парень недовольно цокнул языком, с трудом приподнял с кровати своё тощее тело и достал из второго ящика блистер парацетамола и анальгина, запив таблетки остывшим чаем парень решил попробовать доспать свою норму и прикрыл глаза. Сон был не долгим, его прервала тройная настойчивая трель звонка. — Кого там ещё принесло.. — блондин спросонья еле нашёл свои желтые тапки из Икеи и пошаркал к двери и не глядя в глазок открыл дверь, жизнь его ничему не учит и его даже веселят эти фразы: «Вы верите в Бога?» или «Купите ли пылесос, который сосет сам?», но каково было удивление знакомый силуэт в очках, который взволнованно держал в руках букет из лилового лимониума и банку мёда, остатки сна сняло рукой мгновенно и в голове пронеслась мысль: «Лепс херов, видно же, что пил вчера руки как трясутся, а он мне заливает, что это стиль! Ага. Под названием ебанутым солнце всегда светит ярче. Даже зимой». Смерив неожиданного гостя изучающим взглядом как рентген притянул того за пуховик внутрь квартиры. — Как ты.. — Бабушка с первого этажа впустила, я умею приворожить женщин даже в возрасте! — Серёжа ухмыльнулся своей фирменной ухмылкой, повесил пуховик на плечики и развязав кеды положил очки на небольшой триляж из резного красного дуба и пробежался беглым полным обеспокоенности взглядом по другу, который еле как стоял на ногах. — Эй. Ты чего такой бледный? — Ммм, а ты вспомни вчерашний вечер. — парень внутри вскипал либо от ярости, либо от накатывающего вновь жара температуры, кое — как скрестив руки на груди взглядом он готов был метать в парня грозовые раскаты и шаровые молнии. — А что было вчера?.. — рыжий принял вызов и посмотрел в голубые глаза холодные как Нева в надежде, что тот как обычно проиграет и смущенно отведёт взгляд, но чуяло сердце, что в этот раз все сложиться по другому сценарию. — Действительно! — хлопнув себя по бокам и раздраженно цокнув языком, как и большинство женщин стран СНГ как сигнал, что скоро начнётся поток нескончаемой ругани и ворчания, и что лучше бежать в укрытие иначе можно получить стёганный удар кухонной тряпкой вдобавок. — А кто вчера позвал больного меня на встречу и на неё не пришёл?! Я ждал как дурак у входа в парк в домашних блять штанах в клетку, ладно бы они были утеплённые как мои с собаками, так нет же! К тому же ты на мои сообщения не отвечал! — Я.. — Серёжа хотел объясниться или же перевести все как обычно в юмористическую сценку, но его уже стеганули тряпкой в виде слов Ильи. — Что ты? Вот что ты?! Устал я думать только о тебе и быть прокладкой блять, которую достают в критические моменты, а потом благополучно запихивают куда подальше до следующий надобности и похуй, что она там тухнет. Я устал, понимаешь, устал?!??!?! Быть сука использованным… — Якубовский шмыгнул носом и он не мог поверить, что он решился озвучить о чем давно накипело, но внутренний стопор не давал прорезаться как оказалось такому громкому голосу неозвученных и терзавших сознание сомнений. Сказать, что Серёжа был в шоке — мягко сказано, но нужно было что — то сказать в свое оправдание не стоять столбом. — Послушай сюда… — Горошко сдвинулся с места и приблизился к парню максимально близко фактически наступая на пятки и на его уверенность, втаптывая её носками кед в грязь и взяв того за подбородок, нажатием на челюсть заставляя смотреть себе в глаза и никуда кроме них, а в голове пронеслась тихая мысль: «Бедный напуганный птенчик.. Аж побледнел… Такой растрёпанный и попался кошке в лапы, так и хочется поиграть и огладить подушечками щеки..» — Ну?.. — парень сглотнул, взглянув в хитрые глаза ненароком и тут же пугливо отвел взгляд и все пытался унять тряску во всем теле, пока «враг» не заметил. Серёжа победно ухмыльнулся наслаждаясь сием зрелищем, такого эффекта он и добивался, но ожидал он большего, ведь друг на воскресных читках драматического сценария показывал весь спектр чувств и пока он был отвлечен одним слабым толчком вытолкнул парня из коридора в спальню. — Серёжа?! — он чуть не потерял равновесие и пытался просчитать в голове идеальный план для отступления, но голова, увы, была пуста. Он не ответил и улыбаясь как свой одноименный персонаж — филантроп, миллиардер, но по комиксам маньяк в последний раз одной рукой пихнул парня в грудь и повалил на кровать, секунду оглядев жертву на белёсой простыне оставил цветы и банку мёда на тумбе и грациозно навис сверху, опаляя горячим дыханием губы, чувствуя удивление в перемешку со сладкими чёрными щупальцами под названием «страх», которые окутали нижнего с головой. — Какого… — но договорить не дал жадный, выбивающий из легких кислород поцелуй, так целуются только животные, жадно сжимающие губы в тисках зубов, как хищник раздербанивает мясо кролика или как голодные до чёртиков подростки, которые пока не умеют жалеть своего партнёра и умеют проявлять свою любовь только через агрессию и грубое вжимание в кровать или бетонную стену, с таким напором целовал Серёжа. Оставалось лишь вжаться под весом спиной в матрас и недовольно мычать в сплетение губ, ведь они между прочим недоговорили! — Якубовский, ей богу заткнись! Поговорим с чаем и плюшками, когда ты будешь чувствовать себя лучше, а сейчас не трать воздух на недовольное мычание — просто блять расслабься! — парень сбавил обороты и ласково как бы извиняясь провёл рукой по кудрям, нежно зацеловывая пунцовые от прошлого поцелуя губы. На этот поцелуй Илья отвечал более охотно, но воздух предательски готовился покинуть легкие окончательно и Серёжа почувствовав это сместился на шею, жадно зацеловывая кожу под линией челюсти и собственнически оставлял алые розочки — метки, оторвавшись от столь интересного занятия как украшение чужого тела новыми деталями, парень решил заговорить: — Прости — прости! Я не хотел так нападать, правда, но я не мог придумать лучшего способа заставить тебя остыть! Если хочешь, я могу прекратить. — Горошко улыбнулся как хитрый кот, который стащил целую банку сметаны и при этом его не поймали. — Ммм, судя по тому как ты дрожишь подо мной и как хуярит твое сердце ты явно этого не хочешь. — Слушай, Якуб ты же знаешь фразу: «Жизнь театр — увидимся в подсобке?», тот кивнул — Так вот, как часто ты представлял себя со мной в подсобке? Может как я одним грубым движением прижимаю тебя к стене и как трусь о тебя своим уже пиздец твёрдым стояком, сгорая от нетерпения, м? — ожидая ответ он бесцеремонно засунул холодные руки и начал собственнически оглаживать точенные рёбра, обтянутые молочной кожей в веснушках. Илья хотел было пошутить: «ты точно мою фантазию озвучиваешь?» или вовсе сказать: «Что за хуйня, Серёжа?! Я тебе что течная восьмиклассница и фу о таком думать, не то что представлять часто!», но под влиянием дрожи от настойчивых поглажеваний смог лишь выдавить из себя жалкое: — Достаточно… — Я так и думал! Твои милые глазки тебя выдают, то как ты смотришь на меня, ох.. Я от одного такого взгляда могу обильно кончить. — Серёжа усмехнулся своим же словам и затуманенные зрачки как немое подтверждение его слов вторили им. — Повторяю свой вопрос: Как часто? И в каких позах ты представлял как я беру тебя? Или может ты не такой белый и пушистый и представлял как ты трахаешь меня в бешеном темпе, м? — он обманчиво ласково провёл кривую линию по левому ребру под аккомпанемент табуна мурашек размером с Годзиллу и резко надавил на выпирающую кость, выбивая дыхание из — под ног. — Ну же, Илюша, не молчи, скажииии мне хоть пааару слов, а то я тут один распизделся, но мы же не монолог, а диалог? Мы же должны контактировать друг с другом и приносить обоюдное удовольствие. Ну же, услади мой слух. — со стороны могло показаться, что сережин тембр отдалено напоминал на голос типичного порнушного учителя, который отчитывал своего нерадивого ученика, а потом разложит его на столе среди непроверенных тетрадок и это вполне себе могло бы быть реальностью, ведь парень какое — то время учился в педагогическом, но, увы, если бы не избрал другой путь. — Сергей Дмитриевич, вы бы вместо пустого пиздежа лучше бы занялись делом! — Илья издевательски произнёс имя и фамилию друг, он знал как это бесит друга и напоминает о временах практики в школе и удивился своей решимости съязвить — Ах так! — Ну ничего, я ещё разговорю тебя! — и потянулся рукой к банке меда, быстро открыв ее посмотрел на парня изучающим взглядом и сказал: — Не хочешь попробовать капельку мёда, милый? — Серёжа не дожидаясь ответа окунул палец в банку и зацепил немного жидкости. Илья на секунду включил не до конца незатуманенную по вине рыжего клетку мозга и все же послушно приоткрыл рот и вобрал в себя кончик пальца, слизывая сладость гречишного мёда круговыми движениями, как щетка у робота пылесоса, но Серёжа думал иначе и просунул свой длинный музыкальный пальчик глубже упираясь в больную рыхлую глотку при этом зачарованно глядя в кристально чистые глаза, блестящие как стекленные шарики из автомата по 10 рублей и свободной рукой оглаживая кудряшки с необычайной для себя лаской и нежностью. В голове парня пронеслась короткая мысль: «Лучше бы ты залез ко мне в ширинку, а не в рот, ведь от каждого слова, касания, да и сука одного присутствия в штанах становится предательски теснее с каждым разом, чертов Серёжа..». — Сладкоежка. — он вытащил палец и нагнулся к парню ополяя при этом губы и растянув прозрачную ниточку смешанной с слюнной парня и остатками медами, размазывая её по губам и подбородку жадно, шепча с интонацией змея искусителя, который заставил Еву вкусить запретный плод, хотя то чем они занимаются на двуместной кровати запретно и звеняще пошло: — Приятнее наверно развлекаться с моими губами, чем сосать холодный, но сладкий палец? — Серёжа ухмыльнулся в губы и продолжил: — Я бы конечно мог пошутить про мой член, но я же пришёл извиняться и приносить тебе неземное удовольствие, а горло твое вылечить успеется. Говорят минет не только от прыщей помогает, но и ангину устраняет, ты как думаешь? — Горошко глупо улыбнулся, борясь с желанием прильнуть к липким губам и целовать до нахватки воздуха. — Ты невыносим. — только и смог выдавить из себя парень и припал к пунцовым пухлым губам впиваясь зубами в нижнюю, мстя за первый поцелуй и без слов говоря: «я тоже чего — то стою, не думай, что я весь из себя такой белый и пушистый». С большой неохотой рыжий отстранился и потянулся за банкой мёда, сунул два пальца и размашисто провёл ими по груди, ключицам, уже стоячим соскам оставляя за собой золотые дорожки, покончив со столь увлекательным занятием поднёс пальцы к собственным губам и облизал, неотрывно глядя парню в глаза. — А я предлагаю продолжить игру. — и опустился к шее, слизывая мёд попутно оставляя собственнические алые метки под рванные вздохи со стороны, чувствуя крепкое сжатие собственных крашенных корней. — Блять, Якубовский, ты в порядке? Дышишь ты как — то хуево. А то гляди глаза закатишь не от оргазма, а от сердечного приступа. Хорошая смерть однакос хуем внутри себя. — Серёжа хотел было продолжить фразу, но увидев странный взгляд в глазах друга не стал этого делать. — Мне бы нос закапать, только я не ебу где капли. — А не я ли их уронил… — парень задумался и с большой неохотой пришлось отстранится от точеных ключиц и приподняться, чтоб достать упавшие капли, все же могло показаться, что он весь из себя злобный птеродактиль, но заботиться о кудрявом хотелось больше всего на свете, кхм, в своей птичьей манере конечно, нащупав их одной рукой вновь навис над парнем и брызнул по две капли спрея на каждую ноздрю. — Моську задери, чтоб капли лучше впитались. — Спасибо, заботливая мамочка! — Уж мамочкой меня точно никто и никогда не называл! Я оскорблён до глубины души, ладно бы папочка, но! — и в отместку парень вгрызся в ключицу при этом слегка надавливая коленкой на возбуждение парня. — Серёжа.. — тот айкнул от неожиданно больного укуса и тут же забыл как дышать от трения чужого колена о собственный полу вставший член. — Что, не нравится власть? — парень ухмыльнулся и блеснул жадным взглядом на парня прильнув к соскам начал их посасывать с характерным хлюпающим звуком. — Если ты правильно меня попросишь, то я отброшу сладкие прелюдии, ведь времени на изучение тел друг — друга у нас так сказать валом. — и опустился поцелуями в перемешку к обтянутой фаянсовой кожей рёбрам, жадно очерчивая каждый изгиб кончиком языка. — Пожалуйста.. — Пожалуйста что? — если бы Серёжа был лисой, то могло бы показаться что он заинтересованно повёл рыжим ухом. — Илья, ты же взрослый мальчик. Произнеси вслух эту прекрасную фразу, ну же, смелее. — закончив с изучением и захватом красной армии в виде засосов опустился с территории рёбер — Трахни меня. — тот густо покраснел как налитый солнцем помидор из Кубани, сам не ожидая от себя таких слов. В голове проносится: «Конечно трахну, чудо ты мое веснушчатое. Как тебя не трахнуть — то?» — Умница. Ты похож то на рака, то на милую краснеющую японскую школьницу из хентая. — тот с характерным утробным рыком стянул с парня штаны и принялся бегло покусывать тазобедренные кости, носом протираясь о пах.. — Серёжа.. — тот уже не сжимал рыжие волосы, а чуть ли не рвал их на затылке парня от предвкушения. — Знаю — знаю, обещал, но я хочу лучше видеть степень твоего возбуждение по моей вине, думаю так будет честнее, да? — и пару раз лизнул член сквозь ткань трусов, замечая что бугорок становится выше и вот — вот вырвется наружу. — Серёж! — нижний зажмурил глаза явно сгорая от нетерпения, а может температура вновь накрыла тело бедного — Спорим, что я заставлю тебя стонать свое имя настолько громко, что ты забудешь свое собственное? — тот ухмыльнулся и одним рывком избавил парня от мешающегося куска одежды и в попытке отвлечь вновь прилип поцелуями к бедренным костям проводя одним пальцем по сжатому входу, тут же плавно входя следя за состоянием парня, который тут же рефлекторно открыл рот. — Порядок? — тот шикнул от непривычных ощущений внутри себя, он конечно дрочил себе, но пальцами в себя никогда не входил, но слабо кивнул. — Двигаться могу? — все же они первые у друг — друга и не хотелось испортить впечатления, да и грубо вжать в кровать одним слитным движением ещё успеется, как только последовал кивок парень начал медленно, но ритмично двигать пальцем растягивая чувствительные стенки и без разрешения ввёл второй палец, чувствуя как парень ерзает от одного лишь пальца и тихо постанывая. — Какой же ты.. — Не могу с тебя просто… — разведя пальцы ножницами в последний раз он вынул их из уже достаточно растянутого входа под недовольное шипение парня. — Ну чего ты бёдрами трясёшь понравилось чувство наполненности? — парень ухмыльнулся и отбросил на пол оставшуюся одежду с себя и провёл головкой члена по входу, медленно вводя ее в парня. — Тшш, знаю, больновато. — он замер, давая привыкнуть к новым ощущениям — Но вроде твоей смазки хватает, потому что я долбан оставил тюбик дома, кто ж знал, что так получится. Хотя, со мной только так и мирятся обычно. — парень ухмыльнулся и начал медленно двигаться, оглаживая большим пальцем щеки парня, извиняясь за дискомфорт. — Серёж?.. — Да, милый мой? — Можешь быстрее, а то на словах одно, на деле другое. — явно парень научился наглости у пыхтящей сверху рыжей макушке. — Раз ты так просишь.. — парень довольно ухмыльнулся, зная наперед, что так раскрепостит младшего, что тот его ещё заставить покраснеть и начал вбиваться быстрее и ритмичнее, сжимая пальцы на костлявом бедре, не давая двинуться вперёд, показывая всем своим нутром возвышаться над другими, но по — прежнему не спуская глаз за состоянием парня, к чертям своё высокомерие и излишний эпатаж. Так ахуенно кожа о кожу, веснушка о веснушку, смазка о смазку и хлюпает она так, что голову сносит от одного лишь звука и ты становишься одним большим оголенным возбуждением, а ещё если случайно найти тот самый сладкий узелок, то прошибет до ярких вспышек и сгибания пальцев на ногах. — Хороший мой.. — Самый красивый.. — Серёжа перешёл на более плавные толчки, предчувствуя не только собственную разрядку и хаотично с должной лаской и осторожностью оглаживал торчащие позвонки и тут же зацеловывал их, а Илья под ним неконтролируемо дрожит и только кровь пульсирует в ушах, а каждый выдох превращается в надрывной стон.

***

После пика исступления у обоих Илья большим пальцем убирает со лба прилипшие кудрявые пряди и про рыжего не забывает, после тянется к салфетнице предназначенной для своего носа, но растрачивает их на Серёжу, вот она любовь и избавить себя от липкости не забывает. — Я уже говорил тебе, что ты невероятный? — устало сопит тот на ухо. — Такой же невероятный, как твоя игра в «Nihil»? — парень по — доброму ухмыльнулся и провёл рукой по копне волос парня, пытаясь придти в себя и вернуть дыхание в нужное русло. — Гораздо лучше. — он смотрел так серьезно, что аж коленки задрожали как на уроке математике, когда ты донельзя набит шпоргалками. — Да? — пизДа. — Знаешь почему я опоздал? — Ну и почему же? — Илья грозно свёл брови к переносице и думал про себя: «Сука, умеешь же ты испортить момент своей ложью». — Потому что хотел тебе во всем признаться. И я оббежал пять ебучих цветочных, чтоб купить твои любимые лимониумы, они видеть ли везде блять закончились и только в пятом были, а там очередь километровая из бабушек которые видимо решили цветы на могилку купить и когда я управился, бежал так, как покурить в перерыве никогда не бегал, а тебя уже не было и я полез в телефон и… — Илья тут же расслабил брови и поцеловал взволнованного парня в щеку. — Я простил тебя. На тебя долго злиться невозможно, понимаешь. — и отвлекающе поцеловал в край губ. «Мы ещё раз придём к этому разговору, но точно не сейчас». — Кудряшка, а кудряшка, почему же ты выпрямляешь свои волосы? — На мне они смотрятся некрасиво. Рыжие волнистые перья, я что на попугая похож? — Во дурак… — Господи, да ты горячий! — Серёжа приложил губы ко лбу. — Не уходи пожалуйста, ты меня охлаждаешь… И так они уснули в обнимку разговаривая о пустой ерунде, то о Бузовой в театре, то перемыли кости политикам, то травили анекдоты или же вспоминая тёплые для сердца моменты.

***

Блондин проснулся и минут пятнадцать не мог понять были ли эти ночные события наяву или это его больной мозг придумал и он до сих пор находиться под чарами горячки, но осмотрев своё тело на предмет красных гематом и потянувшими к тумбочке за каплями нащупал не закрытую банку мёда, засыхающие цветы и записку. Повертев записку в руках он тепло улыбнулся: «Повторим, сладкий? Я ушёл в аптеку за таблетками, не хотел тревожить твой сладкий, но беспокойный сон». С криво нарисованным, но теперь уже до боли родным сердцем. Иногда так приятно заболеть ангиной.