Огонь и Лед

– Итак, товарищи, что мы имеем?– импозантный мужчина в форме полковника был явно зол– Три трупа и ни одной, ни одной зацепки. Как такое может быть? Молчание. Виноватые взгляды сверлят пол. Только один человек не прятал глаз, смотрел куда-то в стену. – И что будем делать, товарищи? Есть какие-то идеи? Нет? Тогда предлагаю я. Сейчас поступили ещё заявления, и мы поступим так: каждый медик берёт себе в пару опера, и работает в связке с ним. Обрабатываете версии, выезжаете на места – делаете всё вдвоём. Возражения есть? Возражений не было. Только один мужчина недовольно скривил узкие губы, иссеченные полосками шрамов. – Коваль.. я знаю, тебе это не нравится. Но из-за тебя одного.. – Я понял, товарищ полковник, не беспокойтесь..– тихий холодный голос соответствовал облику говорившего. – Эх, Алан, знаю я тебя и твое "не беспокойтесь". Но к черту, лучше знакомьтесь– Полковник Лебедев кинул на стол пять личных дел, пять судмедэкспертов принялись разбирать их. "Виктор Соболев, 27 лет, не женат, капитан и тд и тп.. Ясно. Ничего хорошего" – пронеслось в голове Алана Коваля, лучшего судмедэксперта Бюро СМЭ [судебно-медицинской экспертизы] города Москвы. В двери кабинета полковника негромко постучали. – Войдите. Вошло пятеро полицейских. Все как на подбор молодые, накачанные и с короткой стрижкой. Однако Алан уже увидел "своего". Виктор воровато озирался по сторонам, переводил взгляд с одного эксперта на другого, но на Коваля даже не взглянул. Понял, что именно с ним ему придётся работать и надеялся на бесполезное чудо. Медик сделал первый шаг. – Здравствуйте. Вы Соболев Виктор? Перед молодым полицейским предстал его будущий старший напарник. Алану было 46, и он относился к людям, по лицам которых невозможно определить возраст– кто-то дал бы ему "под 35", а кто-то "за полтинник". Лицо с резко очерченными скулами, прямым носом и пластичными бровями можно было бы считать красивым, если бы не одно но. Ранние морщины прорезали пространство на впалых щеках, другие очертили мешки под холодными, непроницаемыми глазами цвета темной стали. Волосы, окрашенные в кроваво-красный цвет, были выбриты с боков, зато по центру головы шла широкая полоса густых длинных прядей, достающих сзади до плеч. Укладка была безуперчной, ни один волос не попадал в выбритые области, они были зачесаны строго назад. В полумраке помещения полицейский не сразу заметил ещё одну деталь. Белая полоска шрама пересекала узкие губы Коваля и, изредка прерываясь, уходила выше правого уха. Другой шрам, короткий и глубокий, перпендикулярно пересекал левый угол губ, заканчиваясь чуть дальше их краёв. Худощавая жилистая фигура дополняла общее впечатление. – Да, это я– парень оправил форму. – Я Алан Коваль. Будем работать с вами– мужчины пожали руки друг другу. Виктору его напарник не понравился сразу. Холодные глаза, ни намёка на улыбку, отстраненное рукопожатие.. Соболев же , или как его еще звали, Соболь, был душой компании, обожал быть в центре внимания и общество симпатичных девушек. У него было множество приятелей и знакомых, но у часто возникала мысль, что среди них нет по-настоящему дорогого и близкого человека, хотя пока что это его не особо тревожило. "Чёрт. Я влип"– раздраженно подумал судебный медик, оглядывая полицейского. Тот выглядел полной противоположностью Алана– не особо высокий, но мускулистый, с простым лицом и незамысловатым ежиком волос. Взгляд больших карих глаз выдавал в Викторе явного балагура и Казанову. Те черты характера, которых Коваль терпеть не мог. Глядя на то, с каким неудовольствием смотрят будущие напарники друг на друга, полковник чуть за голову не схватился. Он отлично знал обоих, жаловаться они точно не пойдут, будут работать.. скрепя зубами и проклиная судьбу, но доведут дело до конца.. Лебедев вздохнул. Все начали расходиться, полковник жестом попросил Коваля остаться. – Алан, послушай меня. Я понимаю, что ты испытываешь, но пойми.. Соболь – лучший из этого отряда! Да, молод, но он со своим энтузиазмом стоит десятерых умных и спокойных оперов! – Да, а так же руководство и отряд ОМОНа в придачу.– тихо произнес Коваль. – Алан! Опять ты начинаешь.. – Пардон– тёмные глаза судмедэксперта встретились с лазуритовыми глазами полковника– погорячился. Я всё понимаю, Олег. Просто меня раздражают люди с безмерно раздутым эго. Такие вот Казанова.. – Да ладно тебе.. вспомни себя в его годы. – Олег.. ты так давно не читал моё досье,что уже забыл совсем всё? Или хоть что-то ещё помнишь?– на миг в глазах Коваля сверкнула боль. Острая, пронзительная. Он постарался спрятать её под раздражением, и у него получилось. – Чёрт возьми, прости.. я не хотел. – Неважно, проехали. Ладно, поработаю я с твоим потенциальным Шерлоком, убедил. – Хорошо. Только пожалуйста, ты с ним помягче будь, ладно? – О'кей– Алан удалился, тихо закрыв дверь. Лебедев сокрушенно вздохнул, и начал собираться домой. Коваля поджидал за дверью Виктор. Тому не терпелось пообщаться с новым напарником, хотя чутье подсказывало ему, что Коваль не предласположен к разговорам. Судмедэксперт прошёл мимо полицейского, тот схватил его за рукав. – Нагоняй получил, да?– с несколько напускным весельем спросил Соболев. – Нет. Скорее поучение– ледяной взгляд осадил пыл Виктора. –Ясно. С кем не бывает.. А ты женат? – Нет– Коваль стряхнул руку собеседника со своего плеча– Смею предположить, вы тоже? – Да, и я тут подумал.. может, по пиву? Делать-то всё равно нечего, целая ночь впереди. Закадрим какую-нибудь тёлочку с арбузами, и.. – Прошу меня простить. Я не разделяю ваших сексистских взглядов и проводить ночь в вашей компании у меня желания нет. Я привык на работе заниматься работой, а не стенать от похмелья. Встретимся завтра, удачного вечера. Алан удалился, Виктор тихо выругался ему вслед, глядя на удаляющийся затылок с бритыми боками. Шмыгнул носом и демонстративно вышел через другой вход. Алан пришел домой, положил портфель на пол, прошел на кухню,не включая свет. Фанари за окном довали достаточно света, чтобы не споткнуться в темноте. "Он просто хотел познакомиться, пообщаться перед началом работы.. а я его так послал. Вроде он и не такое дерьмо, каким кажется на первый взгляд. Ладно, неважно.. завтра найдут труп. Я должен быть к этому готов". Коваль всё же включил свет, начал изучать личные дела убитых. Жертва первая.. ножевое в спину.. в лицо.. в грудь.. следы борьбы.. и никаких улик! "Чёрт.. в Москве явно работает маньяк. При этом он не оставляет вообще никаких улик! Паршиво, паршиво.. гм. За метод убийства его уже окрестили Резак. В общем, ничего важного". Завтра будет труп. Он предчувствовал это, практически осязал. Судебные эксперты знают про "запах смерти". Для каждого он– свой. Духота газа. Сладковатый запах крови с металлическим оттенком. Вонь разложившегося трупа. Гарь дыма. И тонкий запах хлорки, формалина и прочих медикаментов– спутников морга. Коваль перебрался на кровать, закрыл глаза. Он почувствовал, как на лицо опустилась прядь волос, смахнул её тонкими пальцами. Из головы всё не шел его напарник, Соболев. Что-то в нем было такое.. Стержень. "Сработаемся"– подумал Алан и заснул. Виктор сидел в своей пустой квартире, надираясь пивом. Мысли крутились вокруг судмедэксперта. "Дерьмо он конечно порядочное, жлоб тот ещё.. но ничего, я и похуже знаю. Этот, по крайней мере, не продажный, на том спасибо" Он уронил голову на стол и в таком положении заснул. *утро следующего дня* Утром был обнаружен труп, и Коваль с Соболевым выехали на место" – Значит, пока не будем переходить на "ты"? – поинтересовался полицейский. – Посмотрим. Должен сказать, я.. вспылил вчера. Надо было сказать это всё в.. более щадящей форме– Алан чувствовал, что его уже скоро стошнит от официозности языка, которым он разговаривал с Виктором. "Черт. Хватит валять дурака.. говори нормально" – И как же я могу к вам обращаться? – с кислой миной спросил Соболь. – Так, ладно– Алан кинул на того усталый взгляд, и полицейский с удивлением увидел, какие бездонные и глубокие у судмедэксперта глаза. Виктору стало стыдно– Оставим эту словесную дуэль. Поймите, просто я не очень часто разговариваю на.. отвлеченные темы, мне не очень просто строить конструктивный диалог. – Вы прям как Шерлок– слегка смущенно сказал Соболев– Да и я не обижаюсь за вчерашнее.. – Отлично. Тогда к делу.. *** – Ну что, док, чем порадуешь? – Пардон, я уже забыл, как это делается.. Осмотр тела.. ножевое ранение в область спины, падение жертвы, следы от перчаток– ещё живого человека перевернули, а затем добили ударом ножа в грудь. Тело пролежало довольно долго, мышечное окоченение уже спало, тело было мягким, а на спине образовались небольшие трупные пятна. – Эй, док? Чего делаем? – ... – Док? – Мм.. подождите. Я провожу внешний осмотр, и будьте любезны, не мешать. Примерно в таком духе проходил весь осмотр места преступления, и неудивительно, что Виктор был обижен на Алана. Он надеялся, что то маленькое откровение в машине положит начало их дружбе и сотрудничеству, но оказалось, что на том всё и кончилось. "Странный он какой-то, причёска панковская.. может, голубой? Хотя не, не похож.. обычный медик, который дома спирт хлещет.." Соболев знал, что это не так. Он работал с судмедэкспертами-алкоголиками, и те были совсем другими."Нет, он просто бесчувственный говнюк ЧСВшник, вот и всё. У него даже тёлочки нет. А ведь не старый ещё, может себе позволить жену.. не хочет видимо, фрик чёртов"– Соболь угрюмо продолжил работу, изредка что-то спрашивая у Коваля, и получая ответ, снабженный едкой репликой. Следы ботинок 44-ого размера.. уходят прочь от трупа, обрываются возле трассы. Больше никаких следов. Гениальный маньяк. Работает на 5 с плюсом.. *** Алан закончил вскрытие, сел за стол. "Вот почему я такой? Парень-то, этот Соболь вроде нормальный. Эго до небес, конечно, и на женщин наверняка смотрит как на расходный материал,паршивец. Но в целом.. хотел ведь контакт со с мной наладить. Хотя.. он сам виноват. Ведь не дурак, должен понимать, что отрывать эксперта от работы.. Извиниться перед ним, что-ли? Но с другой стороны – зачем? Я извинюсь, а потом по-новой пошлю его. Сколько таких случаев у меня было.. много. Очень много. Хотя этот Виктор, отличается от всех остальных. В нём что-то есть.." В нем что-то есть. Эта же фраза крутилась в голове полицейского. Быть может, он выбросил бы судмедэксперта из головы, но что-то мешало. Его взгляд, который он бросил на Виктора, был полон затаенной боли. Соболь не знал её причины, и не очень хотел выяснять– был всё ещё зол на Коваля. Но нужно было идти к нему, забирать заключение о вскрытии жертвы. Он зашел в морг. – В дверь постучать, рука отвалится? Ладно, входите. Вы за заключением? – Не очень-то вежливо. – Вам ли говорить о вежливости?– судебный медик заломил бровь. – Да вы можете вообще нормально разговаривать?!– начал выходить из себя Виктор, но осекся. До этого Алан стоял к нему спиной, а вот сейчас повернулся. На нем была медицинская форма с коротким рукавом, и полицейский увидел, что его предплечья покрывает не один десяток шрамов– тонких и коротких, хаотично разбросанных от локтевого сустава и до запястья линий, похожих на тот, что был у судмедэксперта на губе. Шрамы давно зажили, остались только белые полоски под тонким волосом, покрывающим руки Коваля. Не то, чтобы они выглядели жутко, скорее– интригующе. – Что с.. с вашими руками? – С ними что-то не так? – Ну, я имею ввиду шрамы.. – Ах, шрамы. Парень, я тебе удивляюсь. У тебя так мало собственных проблем, что ты интересуешься чужими? Похвально. – Да что вы за человек такой.. – Мм.. если так хочешь, посмотри моё досье. – Почему вы сами не можете просто рассказать об этом? – Ненавижу говорить о своих неудачах– Коваль кинул на Соболева тяжелый взгляд, и тот снова заметил боль в его глазах– пусть даже моей вины в них не было, но всё равно.. неприятно. У вас всё на этом? Вот заключение. Виктор кивнул и вышел. Новую информацию явно следовало обдумать. Однако полицейского обуяло раздражение– даже шрамы не могли оправдать той ледяной манеры, этих стальных глаз, и этого холодного "вы", с которым обращался к нему Коваль. "Чертов ЧСВшник.. как же бесит.. но у него такие глаза.." Казалось, с подобными отношениями вести дело маньяка было практически невозможно, однако.. работа шла успешно. Постепенно картинка начала вырисовываться. – Итак, господа, если мы всё правильно поняли, и идём по верному следу, то..– Лебедев явно был в приподнятом настроении. Полковник подошёл к интерактивной доске, взял в руки стилус. – Маньяк страдает шизофренией, той формой, которая вызывает параноидальный бред и галлюцинации. Ночью это обостряется, маньяк выходит на улицу. Он видит прохожего, но в его воспаленном сознании это либо чудовище, либо его злейший враг. Он убивает жертву и с чувством выполненного долга идет домой. Все жертвы найдены вот в этом районе– на доске возникла карта, Лебедев жирными точками отметил места убийства, затем начертил круг таким образом, что тот охватывал все точки– Здесь будем искать. Значит, та.. Зазвонил телефон. Лебедев взял трубку. – Да?.. что? Ещё один труп? Ладно, понял, мои люди уже выезжают.. Полковник убрал телефон. От приподнятого настроения не осталось и следа. – Товарищи, найден ещё один труп.. в этом же "кольце". Коваль и Соболев, поезжайте. Оба встали и вышли. Следственная машина доставила их на место. – Что думаете, Алан? – Не знаю..– буркнул судмедэксперт, возясь рядом с трупом– однако.. – Что однако?– полицейский чуть не сбил Коваля с ног. – Что за привычка перебивать.. кажется, я обнаружил слюну.. да, так и есть, сейчас, минутку.. держите– Мужчина подал Виктору пробирку. Соболев поежился от холода и ветра– его волосы бы растрепались, не будь такими короткими. Прическа Алана была практически безупречной. "Сколько же лака он на неё тратит.." – подумал Виктор. Эта причёска казалась полицейскому странной, достойной разве что какого-нибудь панка. Но не смотря на это, Ковалю она очень шла. Соболев опустил глаза на судмедэксперта, и только сейчас разглядел ещё один шрам, на выбритой части головы. Старый, белый шрам. "Да сколько их на нём?!"– мелькнуло в его мозгу. Коваль закончил осмотр тела, встал рядом с Виктором. Теперь Соболь не мог разглядеть шрам на скальпе– судмедэксперт был на голову выше полицейского. – Гениальный маньяк.. – И не говорите. А нам его теперь искать. – Да.. чтобы в конце понять, что всё зря. – В смысле?– Виктор попытался глянуть в глаза Алана. Бесполезно. – А что если этот мужчина– Коваль носком ботинка указал на труп– был скрытым домашним тираном, или сутенёром?.. Биомусор. Вы можете сказать, что так оправдываются преступники, но может быть, они в чем-то правы? – Вообще-то да. Но если так рассуждать, то.. Зачем тогда жить? Если.. все напрасно? – Поставить себе какую-то цель– Коваль пожал плечами– Большинство к сожалению живут по инерции.. или прожигают свою жизнь. Девушки покрасивей, вино подороже.. а смерть смотрит из каждой подворотни. – Вас послушать, так и жить незачем!– начал злиться полицейский. – Каждый сам решает. – Да что вы за человек такой!? В вас есть хоть что-то кроме дерьма?!– вскричал Виктор и.. осекся. – Дерьма, говоришь..– Соболев впервые увидел на лице Коваля подобие улыбки, какое-то подергивание губ– ты не видел настоящего дерьма, мажор.. Алан вдруг развернулся и неспешно побрёл прочь. Его черный кожанный плащ развевался на ветру, но Ковалю,видимо, было наплевать. Полицейский растерянно побежал следом, нагнал медика у края парка, где нашли труп. Виктор схватил его за рукав плаща, то ли просто пытаясь удержать, то ли извиняясь. Он и сам не мог понять, что на него нашло, зачем он сказал это чёртову фразу. – Алан.. я.. – Да-да, я понимаю.. вы, молодой, амбициозный, душа компании, и всё такое.. а в напарники достается, будем честны, закрытый и угрюмый тип с нелюдимым характером.. я не злюсь на тебя, но знаешь в чем твои ошибки? – Слишком вспыльчив?– тихо прошептал Виктор, отводя глаза. – Да, а ещё слишком быстро делаешь выводы.. Соболев продолжал удерживать руку Коваля, чувствуя холодными пальцами экокожу его плаща. – Ты любишь читать?– вдруг произнес судмедэксперт. –Сейчас как-то времени нет, работа.. а вот раньше да, много читал. – Детективы? – В основном.– Виктор слегка покраснел, всё ещё не понимая, к чему клонит его собоеседник. – Понятно.. мне нравятся триллеры. Иногда забавно, иногда чувствуется, что писалось.. со знанием дела. Ты знаешь писателя Себастьяна Фитцека? – Не-а, а что он пишет? Триллеры? – Угу. Знаешь, его герои часто заперты. В собственной голове, в своем бреду. Иногда читаешь,и понимаешь – все проблемы, все догмы и установки, они только в твоей голове.. проблема всего рода человеческого в том, что мы не научились объективно оценивать что-либо. И никогда не научимся, нет на земле человека полностью лишенного предрассудков и собственного мнения. Ещё Гамлет говорил "Нет ничего ни хорошего, ни дурного – всё зависит от взгляда".. все эти общественные нормы и идеалы, навязанные нам тупоголовым социумом.. Это всё только в голове, заперто в нашем черепе. Лишь немногие способны освободиться. На таких, как правило, общество и спускает всех собак. – Это да.. – Скажи.. почему ты стал полицейским? – Не знаю. В детстве обожал детективы, думал: вот, стану сыщиком, буду ловить бандитов, восстанавливать справедливость. Стал старше и решил: ну, а почему нет? Конечно, уже тогда понимал, что работа не сахар, но.. решил попробовать. Родители были только рады. А вы? – Ну..– судмедэксперт невесело усмехнулся – У меня с детства к этому тяга. Не бойся, всё было в пределах разумного–никаких расчлененных воробьев и кошек, просто.. интересовался строением человека, его внутренностями. Чем больше мне запрещали, тем больше хотелось стать именно судебным экспертом. Я подходил по всем параметрам, я создан для этой работы. К тому же, меня всегда интересовал сам процесс смерти. Причем не только биологический, но и психологический. Я до дыр зачитывал книги по танатологии. Гениальная наука, кстати говоря.. тогда же я пленился философией антихристничества. Если будет интересно, я расскажу тебе об этом подробнее. Не пугайся этого слова, его развратили христиане. Но сейчас не об этом. Процесс смерти.. с психологической точки зрения. Это просто море вопросов без ответа, огромная почва для исследований. Главная проблема в том что "оттуда" – Коваль вновь хмыкнул – ещё никто не возвращался. Согласно опросу людей, переживших клиническую смерть, все испытывают примерно одно и тоже: шум в ушах, ощущение, что они куда-то проваливаются/перемещаются/летят и так далее. После следует встреча с неким светящимся существом, все описывают его по-разному, в зависимости от своих взглядов, воспитания и личной веры. Далее у них "вся жизнь мелькает перед глазами" – люди за короткий срок как бы переживают всю свою жизнь, встречаются с умершими людьми. А после у многих возникает ощущение, что есть какая-то черта, через которую нужно перешагнуть. Все, однако, предпочли не пересекать черту. – Это.. доказывает существование загробного мира?– спросил слегка ошарашенный такой информацией Виктор. – Ну.. есть и более материальные объяснения. При клинической смерти наступает острая ишемия (обескровливание), на которую разные рецепторы реагируют по-разному. В ушах возникают шумы и звуки, перед глазами появляются яркие пятна света, в результате кислородного голодания вестибулярных рецепторов появляется ощущение падения или перемещения. Встреча с умершими и "обзор" своей жизни происходит вследствии того, что активируются глубокие слои памяти. Вот и всё, собственно.. – Ого.. – выдохнул полицейский. На какое-то время в воздухе повисла тишина, только ветер звенел в листьях, силясь растрепать кроваво-красные волосы Коваля, гладил его выбритые виски. – Ну что.. Пойдем к телу?– почти доброжелательно спросил Алан. – А, да, конечно– Соболев пошел за ним, вновь пытаясь посмотреть Ковалю в лицо. Неудачно. И снова они стояли рядом с местом обнаружения тела. Сам труп уже увезли, полицейские тоже уехали, так что мужчины остались одни. Судмедэксперт только сейчас увидел пальцы Виктора на своей руке. Он аккуратно разжал их свободной рукой, и вложил кисть полицейского в свою ладонь. Мужчины просто стояли и смотрели на свои руки, так странно, но красиво сплетённые вместе. День плавно катился к своему логическому завершению, пришла пора собираться домой. – Слушайте, Алан, может сходим сегодня куда-нибудь? – Мм..– на лице Коваля вновь появилась лёгкая улыбка, впалые щёки слегка закраснелись– Извини.. сегодня никак. Дело не в тебе, просто.. – Да ладно, неважно– Соболев хлопнул судмедэксперта по плечу. На том и расстались. Виктор пошел в ближайший бар, с целью снять напряжение. "А он ниче такой, вроде мужик нормальный"– подумал полицейский об Алане– "Никогда не надо торопиться с выводами, хотя жлоб он всё же порядочный". *в баре* – Привет..– за стойку к уже изрядно накатившему Соболеву подсела молодая красотка. – Добрый вечер– Виктор обольстительно улыбнулся. – Лариса– девушка протянула руку. – Виктор, честь имею..– он дотронулся до ладони губами, девушка тихо рассмеялась. – В органах служишь, что ли? – А то. Избавляю страну от подонков всех мастей. Я как на работу устроился, раскрываемость преступлений вообще резко возросла. – Что, прямо до небес взлетела? – Можно и так сказать. Они посмеялись, вечер проходил как нельзя лучше. *несколько часов спустя* – Значит, маньяка ловите? Интересно.. – Не ловим, а уже почти поймали– Соболь был уже несколько на рогах. – И сколько жертв уже? – Я че, считал что-ли? Вроде пятеро.. Да, точно пятеро. – А как он их..? – Зачем тебе? Достала вопросами своими.. Давай лучше ко мне поедем? – Грубиян! Если ты не ответишь, я никуда не поеду!– на несколько октав выше, явно заигрывая, сказала Лариса. – Ох, Ларис, охота же тебе про такое дерьмо спрашивать..– Виктор был пьян, и его рассказ о маньяке получился весьма экспрессивным. Девушка ловила каждое слово. – Вот видишь.. теперь можем и к тебе поехать. *на квартире Соболева* Только за парочкой захлопнулась входная дверь, полицейский и девушка переместились на кровать. Соболев напоминал дикого зверя, когда бешено сбрасывал одежду с себя и партнёрши. – Какой ты дикий.. Хочу– девушка выгнулась ему навстречу, сладко стоная. Он резко вошел в податливое тело, затем ещё и ещё.. *утро* "Сукин ты сын, да возьми ж трубку!" – подумал судмедэксперт, в который раз набирая номер полицейского. Его терзала странная тревога. Скоро, совсем скоро что-то будет.. Он чуть не подпрыгнул, когда услышал голос Виктора в служебном телефоне. – А.. Алё– голос Соболя был явно похмельным. – Бонжур, товарищ. Че на работу не пришел? Тебя полковник требует– судмедэксперт был в приподнятом настроении. Впервые за долгое время. – А, да? Ну пох, щас приеду.. А-а-а!– послышалось шебуршание, что-то тяжелое (видимо, Соболь) грохнулось на пол, и где-то на периферии раздалось "сука! *б твою мать, б*я.." – Пардон.. – Виктор вновь завладел телефоном– упал. Я ща подъеду.. – Чёрт– хмыкнул Алан– В таком состоянии ты врежешься в первое дерево. Я сам за тобой заеду. – А ок.. пасибо, братан. – Да, а жизнь тебя совсем ничему не учит– хмыкнул Коваль– Ладно, трезвей, я за тобой заеду. Девушка ушла? – Ка.. какая двушка? – Не двушка, а девушка. Ну, та с которой ты всю ночь пьяный кувыркался. Я разве не прав? – Даа, прав.. Лари-иса– бухой голос на том конце провода мечтательно протянул женское имя. – Она ещё у тебя? – Э, хз.. Лариииса!! – заорал Виктор на всю квартиру. Тишина. – Не, уже ушла.. даже номера не оставила, вот блин.. – Ладно, не раскисай. Я скоро буду. Когда судмедэксперт вошел в квартиру полицейского, Соболь выглядел уже значительно лучше. Алан первый протянул ладонь для рукопожатия. – Ну что, поехали? – Давай.. *на работе* – Виктор, пройдите ко мне в кабинет. Есть разговор. – Да, товарищ полковник..– Соболев прошел в кабинет вслед за Лебедевым, и дверь за ними закрылась. Коваль остался ждать. "Дежавю.. Только в наш первый день знакомства я сидел в кабинете Лебедя, а Виктор ждал меня.. как это всё.. странно" *в кабинете полковника* – Итак, Виктор– едва войдя, Соболев понял, что попал. Попал крепко, но он пока не понимал причин, был растерян и даже напуган– Как вы можете мне ЭТО объяснить!?? Лебедев кинул Соболеву свежий выпуск новостной газеты. У Виктора чуть ноги не подкосились, когда он прочел заголовок. "Вырезающий жизни – в столице орудует маньяк!". – А.. а.., ээ..– глаза Виктора скользили по статье, одновременно в голове стоял вчерашний разговор с девушкой. Окончательно его добило имя журналистки, автора статьи. Лариса Макарова. Лариса.. "Черт.." – Что вы себе позволяете!? – яростно произнес полковник – Едва увидев этот.. материал, я лично связался с этой журналисткой. Знаете, что она нам рассказала!? – Да..– прошептал полицейский. – Прекрасно! Мы даже не сможем прижать эту журналюгу! Вы сами, понимаете, САМИ, всё ей выложили, мы ей ничего не предъявим! Я уверен, что скоро, очень скоро, мне позвонят "сверху"! Что я им скажу!? Я знаю, что вы– тут он слегка сбавил обороты– один из лучших сотрудников, но тем не менее! Будет поставлен вопрос о вашей профпригодности.. – Полковник.. что со мной будет?– глухо спросил Соболев. – А я знаю!? Возможно, увольнение или.. Понижение в должности, отстранение от особо важных дел. Утечка информации – это всегда серьезно. Но, Соболев, у вас есть один маленький шанс. – Какой? Я на всё готов. – Я не буду отстранять вас от дела, капитан. Никаких сообщений "сверху" пока не поступало, время ещё есть. Задержите этого подонка, притащите к нам. Таким образом вы реабилитируетесь, скорее всего избежите серьезного наказания. Кстати, как у вас с Ковалем? Нашли общий язык? – Да, кажется да.. Какое это имеет отношение к делу? – Прямое. Если Алан подтвердит, что вы хорошо работали, и тому подобное.. это тоже будет иметь значение. Всё, иди работай! И на глаза мне не попадайся до раскрытия дела! – Есть, товарищ полковник. Едва Виктор вышел из кабинета, к нему подошёл судмедэксперт. – Что случилось? Ты сам не свой.. – Девушка, с которой я переспал, была журналисткой. Я по пьяни выложил ей инфу про маньяка, она написала статью. – Твою налево..– Алан попытался нащупать ладонь напарника, но тот выдернул руку. – Извините, мне нужно работать– Соболь ринулся прочь по коридору, только бы напарник не увидел слезы в его глазах. Мальчики не плачут. Ведь верно? Алан кусал узкие губы, чувствуя боль в тех местах, где были шрамы. Когда он делал так 30 лет назад, в рот неизменно сочилась теплая соленая кровь, ведь тогда одного шрама не было вовсе, а второй был совсем свежей раной. Он развернулся и пошел в морг – Место Окончательной Регистрации Граждан. Пока люди не научатся жить вечно, работа у судмедэксперта будет всегда. За сегодняшний день он так и не смог увидеть Виктора, поговорить с ним. Алан сдышал краем уха, что Соболев собственной персоной поехал на задержание маньяка. В конце дня Коваль решил дождаться напарника. Он вышел на улицу, встал возле входа. Чтобы скоротать ожидание, эксперт закурил. Он готов был стоять так хоть час, хоть два. Он не любил рассуждать на философские вопросы, так как постоянно попадал в дилемму. Но сейчас, стоя осенним вечером перед тяжёлыми дверями, мысли "о жизни" так и лезли в голову. Ветер холодными пальцами гладил выбритые виски, силясь растрепать причёску. – Меня ждёте? – ладонь Соболева опустилась на его плечо. – Да.. пойдём? Где живет полицейский, Алан не знал, просто шел следом. Половина пути прошла в молчании, однако вскоре полицейского "прорвало". Мужчины шли по лужам, покрытым коркой льда. Под их весом лед трескался, выпуская на волю чёрную, ледяную воду. Им было плевать. Виктор изливал свою боль ярость и досаду: материл собственную тупость,ругал на чём свет стоит журналистку, и высказывал притензии к высшему руководству. Но вскоре в его речи стали преобладать тоскливые ноты, Виктор с трудом скрывал слёзы. Большие мальчики не плачут. Наверное.. – Слушай..– Алан обогнал Соболева, встал перед ним– Мне тяжело это говорить, но.. я должен. Понимаешь, я хочу тебе сказать, что.. не смотря на наши недопонимания, все проблемы, которые у нас возникали.. мне было комфортно работать с тобой. Ты терпимо относился к.. к моим репликам, касательно твоего характера и поведения.. я много наговорил тебе.. хочу извиниться. Ты оказался лучше, чем я думал. Я хочу продолжать работать с тобой, и.. буду всячески стараться, чтобы..– Коваль не договорил – Виктор кинулся на его шею, крепко обнял. Он положил свою голову на грудь судмедэксперту и слезы катились с его глаз против воли. – Спасибо.. вы.. ты лучший..– Соболев чувствовал, как жилистые руки Алан легко обнимают его спину, и прижался к нему ещё сильнее. Редкие прохожие огибали их, не обращая на мужчин внимания. Вскоре они подошли к дому Виктора. Судмедэксперт, видя состояние напарника, решил переночевать в его квартире. Едва переступив порог жилища Соболева, Алан чуть не упал – его нога зацепилась за какую-то коробку. В квартире царил легкий беспорядок, холодильник оказался девственно пустым (там даже мыши не вешались). Зато стояло несколько бутылок из под алкоголя, тумбочка с едой быстрого приготовления и чистая кровать. – М-м-м.. а пожрать у тебя есть что-нибудь? – Не знаю..– глухо произнес полицейский– посмотри сам, пожалуйста..– он навзничь упал на кровать, заваленную вещами и каким-то мусором: бутылками, упаковками, бумагой.. – Как скажешь. Я не буду ужинать – Алан присел на край кровати, потрепал плечо Соболева. Тот никак не отреагировал на прикосновения. Они как-то сами собой перешли на "ты". Ковалю это нравилось. – Скажи.. – вновь продолжил судмедэксперт, скидывая промокшую обувь – Ты знаешь, что делать дальше? – Нет.. я не вижу смысла жить..– Честно сказал Виктор– я никому не нужен. Друзья не заметят моего ухода, начальству я интересен лишь как "хороший сотрудник", коих у них пачки. Родителей уже 3 года, как нет. Вот и всё. – Ты ошибаешься..– мягко сказал Коваль, беря ладонь Соболя в свою. Тот уставился на него мокрыми глазами– есть один человек, кому ты нужен.. Я. – Ты?– просипел собеседник. Виктор вновь обнял Алана, завалив его на кровать– С.. Спасибо.. это.. это очень приятно.. Коваль улыбнулся, продолжая гладить спину напарника. – Давай спать? Завтра тяжелый день.. – Угу..– тихо пробормотал Соболев, сбрасывая с себя лишнюю одежду, оставляя только брюки и футболку. Судмедэксперт лег рядом, предварительно потушив свет. Он уже практически заснул, когда ощутил, что к нему привалился Виктор. – Холодно..– прошептал полицейский– Будь ближе, пожалуйста.. Алан ничего не ответил, только прижал к себе Соболя, согревая своим телом. *утро следующего дня* Завтрак прошел нормально, но Виктор был как-то слишком молчалив и подавлен. Алану требовалось зайти к себе домой. Однако, к удивлению Соболева, Коваль прибежал обратно спустя 30 минут. Прибежал, и застал полицейского, рыдающим в подушку. – Эй.. что случилось?– судмедэксперт обеспокоенно коснулся его плеча. – Ни.. ничего, просто..– простонал Виктор. – Что "просто"? Говори, пожалуйста.. – Ну, понимаешь.. мне неудобно.. ну и.. это.. – Что-то личное?– Коваль сел на пол, рядом с Соболем. – Да, но.. я должен тебе сказать, но.. не знаю, как ты к этому.. отнесешся.. – Говори. Я пойму тебя. – Дело в том, что.. – полицейский набрал в грудь больше воздуха, но все равно прошептал на грани слышимости – Ты мне нравишься. Алан сжимал в руках маленькую коробку. Ладони разжались, коробка упала с глухим стуком. В полной тишине это звучало как-то зловеще. – Ну.. что ты скажешь?– спросил Виктор. – Однозначные выводы делать пока рано.. Но твой настрой мне нравится!– Коваль тихо рассмеялся, положив руку на плечо Соболю, и чтобы не казаться совсем уж сумасшедшим, прибавил: – Я крайне редко испытываю влечение, но раньше почти все объекты моего обожания были представителями сильного пола. Хотя их было всего двое.. плюс одна девушка-лесбиянка, я любил её страстно и грубо, она отвечала мне тем же, но потом ее девушка сломала мне нос..– хмыкнул судмедэксперт. – Что-то ты слишком весёлый..– убитым голосом сказал полицейский, вытирая редкие слёзы. – Ха.. Ни черный плащ мой, матушка, ни траур Торжественный, ни эти вздохи сердца, Ни слез потоки, ни унылый вид Лица – ничто из этих знаков горя Понятия не даст вам обо мне. Ведь это все сыграть весьма нетрудно, И это все казаться тоже будет. В душе есть то, что выше знаков скорби И всех условно-траурных одежд.– процитировал Алан. – Гамлет..? – морща лоб, спросил Соболь, к которому немного вернулось присутствие духа. – Он самый. Ладно, собирайся.. мне срочно надо на работу, я не могу подождать– Коваль был довольно нервным, подхватил коробку, набросил плащ и вышел. Виктор пожал плечами, тоже стал собираться. *в морге* – Что же это может быть?!– в секционном зале был один Алан, поэтому он смело разговаривал сам с собой – И кто, КТО мог сделать мне ТАКОЙ сюрприз?! "Кто бы это ни был.. он или она знает все твои скелеты в шкафу, если не все, то многие.. исходи из этого" – прошептало подсознание. Он дрожащими руками прикоснулся к коробке, провел по ней пальцами. Сглотнул – нервно дернулся кадык. Зябко передернул плечами.. и вылетел из морга, но врезался в Виктора. – О, привет! А ты чего такой бледный? На тебе лица нет.. – Сейчас узнаешь. Пошли– Коваль схватил Соболева за рукав и потащил по коридору. – Э, стой!– полицейский видел, что они идут к кабинету Лебедева, а видеть полковника ему ой как не хотелось. – Некогда!– отрывисто рыкнул Алан. Полковник скучал, сидя в кабинете в гордом одиночестве, когда Коваль буквально втащил в его кабинет упирающегося Соболева. – Что происходит!? – Олег, сейчас не время. У меня очень важная информация. Предположительно, это связано с делом нашего маньяка, и совершенно точно – это имеет прямое отношение ко мне. – Так.– Лебедев посерьёзнел, встал и закрыл дверь в кабинет. Жестом предложил мужчинам сесть. – Я слушаю тебя, Алан. – В общем, сегодня утром я нашёл перед дверью коробку. В подарочной упаковке. – Ну и что?– кисло спросил Лебедев– и причем здесь Соболев? – Олег, Виктор.. сейчас я расскажу вам одну историю. Попрошу не перебивать– Алан был напряжен и бледен, а его спина взмокла – Мне крайне тяжело это рассказывать, поэтому я расскажу вам сразу двоим. Итак, это было около 32-ух лет назад.. *32 года назад, где-то в России* Мальчик почесал затылок. Под ногтями тут же осталось что-то красное, то ли кровь, то ли краска. Хорошо если краска. Мальчик потянулся, игнорируя боль в руках и настойчивый зуд. В животе невыносимо урчало, ведь он не ел уже сутки. Но зато он наконец-то остался один, это значит, можно попробовать.. найти еду. Хотя отец наверняка заметит, если он съест хоть немного. Кстати, где он? И где мама? Обычно они оба тут как тут. Мальчик спустил ноги с груды тряпок, которые служили ему спальным местом – его вновь наказали. Хорошо, что отец не знает, где он прячет перекись водорода – иначе мальчик давно бы умер от заражения крови. "Александр, ты не должен заливать себя этой мерзостью. Наказание нужно принимать сполна". Бред. К тому же, и мальчик это уже понимал – он ненавидит собственные имя и фамилию – Александр Коваленко. Они достались ему от отца, а мальчик не хотел иметь с ним ничего общего. Его зовут Алан. Да, Алан и никак иначе. Он облизнулся, тут же ощутив вкус крови на языке. Отец вчера был в ударе – рассёк ему левый угол губ, который теперь ужасно болел. Требовалось обработать рану, и мальчик встал. Пошатываясь, он побрел к своему тайнику, когда заметил кое-что. В углу, под ёлкой (да-да, отец, сказав "У нас всё должно быть как у людей!" притащил в дом настоящую елку. Наплевать, что был конец весны, и днем было до +20. Отец даже игрушки принес. Правда, с игрушками вышел казус: он, Алан, случайно разбил один шар. Отец, увидя это, наградил его лежанием на осколках – спина горела до сих пор). Но зато теперь, под ёлкой лежала яркая празничная коробка. – Ого..– прошептал мальчик. Сперва он побежал к своему тайнику, достал оттуда скромное имущество – немного мелочи, бутылку с водой, флакончик пероксида водорода, несколько книг и ножик. Подбежал к коробке, осторожно снял праздничную упаковку. Под слоем бумаги оказался картон. Маленький Алан принялся вскрывать верх коробки, от напряжения высунув язык. Каково же было его удивление, когда он увидел, что в коробке лежит.. настоящий секционный нож! Как давно мальчик мечтал хотя бы посмотреть на такой, не то, чтобы в руки взять. Он благоговейно взял нож в руки. На дне коробки была небольшая бумажка, Алан достал её. "Прости, я не смогла убедить тебя. Не могу больше с этим жить. Вот то, что ты просил. Интересно, что скажет твой отец, когда придет. Ты будешь наказан." Мальчик убрал записку. Его руки дрожали, но виной тому был не холод или голод, а странные чувства. Нет сомнения, мать наложила на себя руки – он заметил,что в последнее время она стала предпринимать попытки отправиться на тот свет. Он не знал, что чувствует. Говорят, дети должны любить своих родителей. Это было не про него. Но мальчику было по-своему жаль эту женщину. Вместе с тем он чувствовал, что отец не оставит это как есть. "Ты будешь наказан..". Не факт, что он переживет это наказание. Маленький Алан ещё сильнее задрожал, когда его разум поразила яркая вспышка "Сбеги. Тебя ничто не держит здесь. Хуже уже не будет, так почему бы не рискнуть?" Он кивнул своим мыслям. *наше время, в кабинете Лебедева* – Вот как-то так всё и было.. я сменил имя, из Александра Коваленко став Аланом Ковалем. В кабинете висела тишина, и Лебедев, и Виктор были шокированы этим рассказом. Полковник знал только то, что родители избивали Алана, но не знал, что тому пришлось вытерпить подобную боль. Виктор же просто переваривал информацию. – Ты вскрыл ту посылку?– негромко спросил Лебедев – ту, которую нашел сегодня? – Нет – честно признался судмедэксперт – Я только провел внешний осмотр. Никаких следов. Ни-ка-ких. Но заявляю: каких-либо взрывных устройств не обнаружено, радиация и токсичные выделения также на нуле. – Пойдем. Нужно взглянуть на эту посылку. И открыть её. Когда Коваль, сгорая от напряжения, вскрыл коробку, все трое быстро заглянули в неё. В посылке лежал окровавленный нож. Больше – ничего. – Чёрт. Это тот самый нож, которым маньяк убивал своих жертв. Я проведу экспертизу, анализ крови и сниму отпечатки пальцев. – Хорошо, работай. Соболев? Езжай на задержание. Чтоб без пойманного маньяка на глаза мне не показывался! Они оба вышли. Алан вздохнул, принимаясь работать с кинжалом. Ему не довали покоя разные мысли. Он не знал, жив ли его отец. Тот страх, что он испытывал первые годы "Новой жизни" (так он называл всю жизнь после побега), вернулся вновь. К тому же, Коваль ничего не знал о своих родственниках – ни об их существовании, ни об мнении на свой счёт. Он даже не знал ничего о прошлом своих родителей – ни то, где они учились, ни как познакомились. Более того, он даже не знал, на что они жили все эти 13 лет. 13 лет длиною в жизнь. Но самый главный вопрос – почему маньяк вдруг "сложил оружие"? За всю свою карьеру он ни разу не встречал, и не слышал про такое. Маньяку хочется, чтобы о нём узнали.. чтобы ОН, Алан о нем узнал, точнее, его узнал, не зря же посылку подкинули ему. От того, что это дело каким-то образом связано с его прошлым, Алана передёрнуло. Он мечтал забыть о жизни "до побега" раз и навсегда. Хотел избавиться от ночных кошмаров, хотел перестать вздрагивать, едва завидев смутно знакомую фигуру. Но видимо – не судьба. Виктор вернулся вечером, подавленный и злой. – Пусто?– сочувственно спросил Коваль, делясь с Соболевым своим ужином. Оба сидели в релакс-комнате. – Да– тот мрачно кивнул– Остался один район, будем проводить обыск завтра. Но знаешь, что хуже? – Тобой заинтересовались "оттуда"?– судмедэксперт имел ввиду высокое начальство. – Да. Через 2 дня разбор полетов. Ты понимаешь, эта чертова журналистка не унимается! Она строчит полнейший бред, вот, полюбуйся! Полицейский кинул на стол несколько вырезок из газет. Коваль чуть не рассмеялся, читая о похождениях маньяка. – Если это прочтёт настоящий убийца, он может не понять, что это про него. Расчленение, четвертование, хоронение заживо.. она совсем сумасшедшая. – И не говори. – Слушай, тут такое дело. Можно, я пока поживу у тебя? Мне что-то не хочется ночевать у себя. – Нет проблем.. – Спасибо– Алан коснулся плеча друга– Мне нужно забрать кое-какие вещи из квартиры. – Сходить с тобой? – Нет, тут уж я сам.. Когда Коваль вновь вошел в квартиру Соболева, коробки, которые он судорожно сжимал в руках, посыпались на пол. – Аргх..– судмедэксперт принялся поднимать вещи, когда к нему присоединился и Виктор. Неожиданно полицейский поскользнулся на каком-то кульке. Соболь обладал по истине неисчерпаемым "везением": падая, он зацепил и Алана, который от неожиданности тоже упал, причем прямо на Виктора. Несколько мгновений они рассматривали друг друга, прежде чем сплестись в объятиях, и начать кататься по полу, целуясь взахлёб, не выпуская друг друга из рук. Полицейский яростно сбросил с Коваля плащ, потянулся к его водолазке – очень хотел посмотреть на торс судмедэксперта. Руки, покрытые шрамами плавно остановили его. Виктор лежал спиной на полу, над ним нависал Алан. Соболь уже успел стянуть с себя футболку, и теперь судмедэксперт вновь принялся целовать его. Сначала в губы, проталкивая свой язык в его рот, после начал спускаться ниже, покрывая поцелуями плечи, касаясь языком упругой груди, лаская пресс на животе. Виктор застонал, требуя большего. Коваль отрывистыми движениями сорвал с того штаны, коснулся языком упругого члена, но брать его не спешил. Сначала он вылизывал фаллос языком, затем стал ласкать рукой, а уже после взял в рот сразу на всю длину. Соболь застонал, когда зубы судмедэксперта прикусили его достоинства. Алан принялся дотрагиваться языком и пальцами до его яичек. – Ммм..– простонал Виктор, изнемогая от напряжения. Наконец, оголил свой торс и судмедэксперт. Худощавое тело, покрытое тонкими рубцами, безволосая грудь, выпирающие рёбра и впалый живот. На боку виднелся старый шрам от растяжки. На плече была набита татуировка. Рисунок слегка затерся, да и выглялел не очень профессионально. Коваль стянул свои брюки, обнажил худые бедра, покрытые ровным слоем темных волос. Виктор протянул свои руки, разрывая трусы судмедэксперта, чтобы прикоснуться губами.. он уткнулся головой в низ живота Алана, обняв его бёдра и лаская пенис языком и губами. – Оо да-а-а– захрипел Коваль, царапая ногтями пол. Наконец, Соболь подтянулся, держась за плечи Алана. Он надел презерватив, устремляя свое достоинство прямо в анал. Коваль притянул свои раздвинутые ноги к груди – позы они выбрали не очень удобные. Поэтому Виктор скинул с себя Алана, сам улегся сверху. Первое, что ощутил Соболь, было – "сука, почему так тесно?!" Он всаживал свой член, отрывисто качая бёдрами. – Даа, давай ещё..– простонал Коваль. Взял Виктора за плечи, потянул на себя, вдавливаясь. Перед глазами заплясали искры– проникновение было слишком уж резким, нижнюю часть тела пронзила боль. И вместе с тем.. такое удовольствие, кайф, эйфория. Пальцы Соболева до боли царапали его плечи и спину, Алан жарко целовал его губы и плечи, кусая грубоватую кожу. Безупречная прическа судмедэксперта растрепалась, волосы лежали и на вспотевшем лбу, и на висках, а длинные пряди с затылка покоились на полу. Виктор начал покачивать бедрами более плавно, уже с трудом вбивая член в тело любовника. Алан вновь захрипел, выгинаясь дугой. Его ноги безеадежно затекли, но перевернуться на спину – не было сил. Во время очередного оргазма его телефон вдруг яростно зазвонил. – А-а, да сука!– Коваль вытянул руку, нашарил телефон. Другой продолжил осязать собственный член. – Черт, Лебедь..– прохрипел он, пытаясь отпихнуть Виктора. Тот улегся на него, уронив голову на грудь судмедэксперта. С тел обоих стекал пот. – Да, товарищ полковник! – Алан, в одном из домов обнарудены следы ДНК. Родственные твоему. Полицейский буквально ощутил, как стремительно холодеет кожа напарника. – Степень родства?– выдавил Коваль. – Около 30 процентов. Это твой.. – Дядя. Родной брат отца. Или матери. – Ты знаешь его? – Нет. Понятия не имею о том, сколько у меня родственников. – Понятно. Группа спецназа уже выехала. Слушай, Соболев не берет трубку. Ты не знаешь, где он? – Знаю. – Передай этому лоботрясу, чтоб ноги в руки, и бегом на задержание! – Есть, товарищ полковник!– выдохнул судмедэкспертом. – И сам приезжай. Ты здесь нужен. – Ладно. До связи. – До связи. Мужчины вскочили как ужаленные. Быстро начали натягивать одежду, в итоге судмедэксперт забыл трусы, а полицейский надел пиджак Алана. Обувь пришлось натянуть на голые ноги, и лично Ковалю это грозило мозолями. Вспомнилось первое время побега, когда сапоги приходилось надевать прямо на стопы, или на старые бинты и обрывки тряпок. Сначала ноги воспалялись, краснели, кожа валилась кусками. И только потом стопы загрубели. Но тогда ему уже не было так тяжело, тогда всё уже было по-другому. От мыслей его оторвал окрик Виктора. – Хей, ты идешь или нет? – Иду, иду! Соболев поехал на задержание и обыск оставшейся части района, Ковал поехал с ним. *на задержании* "Фу-ух.. как же я устал. Ноги гудят" думал Виктор. Они уже несколько часов обыскивали дома. Пусто. Осталось совсем немного, когда Алан вдруг почувствовал это. Здесь. Сейчас. Все решится. Он пригладил багровые волосы. На пальцах остались чуть заметные разводы краски. Он задумчиво провел по короткому шраму на губах. Неровность рваной линии частенько помогала унять волнение, собраться. Эта привычка – гладить Последний шрам, который достался ему от отца, появилась у Коваля очень давно. Дверь в очередную квартиру открыл пожилой мужчина, лет 65-ти. Виктор вздрогнул, а Алан чуть было не отшатнулся. Между незнакомцем и судмедэкспертом можно было явно увидеть родственную связь. Причем, их лица были похоже скорее на интуитивном уровне– длинный нос, узкие губы. А ещё их роднил взгляд – взгляд бойца, взгляд хищника. Только у Алана взгляд пылал ледяным огнём, а у пенсионера был потухшим, как искры углей. – Здорово.. племяш. – Тебе того же– Коваль не узнал собственного голоса– таким хриплым и отчужденным он был. – Ну что же, господа.. я знаю, зачем вы здесь. Я готов пройти с вами. Виктор опешил. Ничего себе! Маньяк сдается сам! Разве может такое быть?! –Чтото здесь нечисто. И мне это не нравится..– тихо шепнул Алану полицейский. – Мне тоже.. ничего не нравится. Он – особенно. Но я уверен, ты пойдешь.. мы. Мы поймем. Пошли– Соболь ощутил ладонь напарника в своей руке и пошел за ним. *перед допросом* – Я не буду разговаривать с вами. Пока не дадите пообщаться с Александром. Хотя сейчас у него другое имя. Алан. – Ладно, черт с вами..– допрос проводили двое. Сухощавая женщина из "верхов" и Соболев. Суд над ним был предоставлен на неопределенный срок. Если всё пройдёт гладко, то дело замнут. Женщина обещала содействовать этому. И именно она сдалась первой – Позовите Коваля, кто-нибудь.. – Уже здесь. Ну здравствуй, дядя..– Алан был напряжен, пальцы нервно пригладили красные волосы. Полицейские вышли, оставляя судмедэксперта наедине с родным дядей – Коваленко Фёдором Сергеевичем. – Уже здоровались. Наверное, у тебя много вопросов.. но сперва расскажу я. Как я понял, ты не знаешь о своих родственниках и предках? – Угу.– судмедэксперт сидел на против Коваленко, вперив свои темно-серые глаза в него. – Ясно. А я знаю.. в общем, практически всё предки, и мои, и твои – страдали всевозможными психическими расстройствами, в большей или меньшей степени. Боковые ветви были более здоровыми, но основные.. Я говорю не только о линии твоего отца и моего брата, но и о предках твоей матери, хотя там всё было менее трагично. К слову, это не обошло стороной ни меня, ни тебя. – Но я..– возмутился Алан. – Не горячись. Я же говорил про степень больше-меньше? Так вот.. ты замечал за собой.. странности? Хотя нет, не так.. Интуиция? У тебя развито чутье? – Ну, да.. есть немного– Коваль опешил. – Вот видишь. А я страдаю небольшим диссонансным расстройством идентичности. Но сейчас не об этом. После того, как ты сбежал.. брат был одержим идеей найти тебя. Но сам он сделать этого не мог, подводило здоровье. Он просил меня. Но я не хотел.. не хотел ни сдавать тебя, ни чтобы ты жил у меня. Я боялся, что мое "второе я" что-нибудь сделает с собой, или того хуже – сдаст брату. Этого нельзя было допустить. Любой ценой. – Почему?– у судмедэксперта пересохло в горле. Неужели..хоть кому-то было не плевать на него? – Ты знаешь теорию о том, что голова может жить без тела?– тихо, словно извиняясь, сказал Фёдор. – Что..– Сердце ухнуло куда-то.. вниз, к цокольным этажам, к Дьяволу в преисподнюю, а может и ещё глубже. Он судорожно вздохнул –черт возьми.. он же был хирургом.. Че-ерт.. – Алан хрипло рассмеялся – Я же чудом сбежал.. Черт возьми.. – Да, парень.. ты родился в рубашке. Под счастливой звездой. – Но ты – убийца. Все равно. – Я знаю– Коваленко сгорбился, но продолжил– Я расскажу всё. Сначала тебе, потом – он показал на стеклянную стену, за которой за ними наблюдали женщина и Виктор– им. В общем,я всё таки следил за тобой. Но через год, даже меньше, ты пропал. Я подумал, что или ты ушёл, или тебя убили. К тому времени отец уже почти умер, ему оставалось жить около месяца. Когда он наконец-то откинулся, я решил продолжить поиск. 30 с лишним лет я искал тебя, сам не зная, зачем. Наверное.. хотел рассказать, может помочь.. не знаю. 30 ч лишним лет я не мог напасть на след. Номоя болезнь прогрессировала – если раньше я не знал, что делает моя вторая личность – просто отключался и приходил в себя на другом конце города, или в чужой постели, то после.. я стал видеть, что ОН делает. Но не мог помешать.. к сожалению. Он становился всё агрессивнее, я трчно не знаю, когда он стал убивать. И когда я наконец получил доступ в его мысли. – Сколько жертв?– отрывисто спросил судмедэксперт. – Около десяти, не считая Московских. Десять жертв за 10 лет, между прочим! Не смотри на меня так,я знаю, что виноват.. – Почему не пошел в полицию? Просто в больницу?! – Это не лечится.. сколько не загоняй вторую личность в глубину подсознания, она вырвется. С новой силой. Это лишь вопрос времени. И.. я боялся. Я не мог помешать своему второму я. Хотел самоубиться, но.. случайно увидел твое лицо в одной из газет. Я стал следить за тобой, а аотом подбросил под двери нож. Раскрыл себя, и вы меня нашли. А ты знаешь правду. – Как же это всё..– произнес Алан – Мерзко? – Нет. Сложно. Неоднозначно.. – Понимаю, племяш. Мы не виноваты, что родились такими, но нужно.. идти до конца. – Кому нужно?– упавшим голосом спросил Коваль. – Тебе. Тебе нужно идти до конца. А мне.. мне просто хочется,чтобы ты это сделал. – Почему? – Я рос в детском доме. Мать была недееспособной, залетела от кого-то. Потом нашелся брат, твой отец. Но он эксплуатировал меня, как мог.. Ты единственный, на кого мне было не плевать. Ты даде не знал про меня, но это было не важно. Впрочем, мое время на исходе, впереди допрос. Бывай, племяш. Мужчины поднялись, Алан первым протянул руку для рукопожатия. Коваленко принял ее, они попрощались. Коваль вышел, зашли полицейские, начался допрос. *после допроса* – Ну и фру-укт.– протянул Виктор. Рабочий день закончился, и он шел домой вместе с Аланом. – И не говори. Не знаю.. жаль мне его. Он ведь не виноват, что таким родился. С другой стороны, он мог обратиться в стационар, пройти курс лечения. Или хотя бы сдатьмоего отца полиции?! Ведь.. я же ходил вечно в порезах, жил в дерьме.. – Не знаю. Скажи, это всё.. правда? Ну, про тебя?.. – Да, к сожалению. Я расскажу тебе позже, не сейчас. Я устал.. слушай, какие у тебя планы на вечер? – Никаких. – Давай напьёмся, а? – Ну, давай.. уже ночь, правда. – Ниче страшного. Нужно напиться. Прсто жизненно необходимо. – Ладно, как скажешь. В баре было тепло и шумно, но атмосфера была приятной. Девушек, желающих познакомиться, посылали куда подальше, причем Алан даже извинялся перед некоторыми. Вскоре его настроение стало улучшаться, а количество выпитого – увеличиваться. Соболев старался не отставать. Уже утром оба, пьяные и счастливые, шатаясь вышли из бара. Коваль трясущимися руками вызвал такси, кое-как сели и поехали к Виктору – свой адрес судмедэксперт выговорить не мог. Восхождение по лестнице заняло немало времени, так что спали в обнику на полу коридора, там же, где не так давно занимались сексом. Проснулись ближе к обеду. Алан встал первым – голова болела зверски, во всем теле ломило, мочевой пузырь и желудок требовали обечения. Коваль скользнул в ванную комнату, начал приводить себя в порядок. После облегчения умылся, взглянул в зеркало. Волосы на висках отросли, нужно бриться– критически отметил он. Затем вышел из ванной, сел на пол возле спящего полицейского. Того было не разбудить и пушкой, так что Алан ещё долго любовался спящим Соболем. *несколько месяцев спустя* Виктор решил сделать из Коваля социального человека. Тащил на вечеринки и в клубы, заставлял ходить по магазинам и питаться фастфудом. Звал в клубы виртуальных игр и кинотеатры, учил современнфм медитациям.. Хотел сводить на несколько современных концертов, но когда увидел направленный в его сторону скальпель, то его пыл немного поугас. Но это возымело эффект! Алан стал не таким нелюдимым и резким, был более открытым. Его стальной характер никуда не делся, выглядел он точно так же – полоса кроваво-красных волос до плеч и шрамы на лице, но его характер стал немного другим. Хотя это было не совсем так – он становился другим только для Виктора, да и то не совсем. Однако Соболь и не стремился создать из судмедэксперта рохлю, ему даже нравилась его резковатость и холодность. Но иногда хотелось и тепла близкого человека. И Алан поменялся. Вместе с этим, менялся и Виктор. Раньше он, не смотря на возраст – 27 лет, часто слышал в свой адрес обращение "мальчик". Обидно, черт возьми! Но в последнее время всё чаще слышал фразу: "А мальчик вырос.. наконец-то, Виктор ствл мужчиной!" И только недавно он понял, что так на него влияет Коваль! Вместе с ним он начал ездить на мотоцикле, слушать металл и рок, даже принялся было отращивать волосы.. отрастил до плеч, и решил оставить. Позже начал делать хвост. Именно Алан открыл ему прелесть книг с пожелтевшими от времени страницами, любовь к готике и философии. *** Виктор как обычно зашёл в морг к Алану, и увидел, что тот держит в руках какую-то старую толстую тетрадь в твердой обложке. – Виктор? Проходи.. Он поцеловал щеку полицеского. – Слушай, я давно хочу тебе сказать.. спасибо. Спасибо за то, что ты делаешь со мной и для меня. Это очень важно.. я словно заново открываю жизнь благодаря тебе. Такие чувства последний раз я испытывал после травмы. – После травмы?– Соболев нахмурился. Он ничего не знал про травму. – Да. Когда мне сказали, что если я буду стараться, то.. поднимусь с инвалидного кресла. – Что?! – Виктор ничего не понимал. – Всё было так. 15 лет назад.. *15 лет назад. Где-то в России* Молодого Коваля избили. Били жестко, ногами, битами, швыряли камнями и бутылками. Один из осколков стекла рассек правую щеку, губы и скулу, разрезав кожу до самого уха. Грязные длинные красные волосы разметались по асфальту, кровь заливала глаза, боль во всем теле мешала собраться и дать отпор. За что? Такой была последняя мысль. Его ударили ботинком по голове и убежали, он остался умирать. Если бы не случайный прохожий, шансов выжить не было. Но Коваль был джентльменом удачи, его спасли. Только сказали, что он не сможет ходить. Невозможно. И Алан почти сдался, когда ему позвонили. "Решение есть, но это будет непросто, и никто не гарантирует успех. Но если всё пройдёт хорошо, то вы сможете ходить. Вы согласны?" Он был согласен на все.Год массажей, медикаментов и изнурительных тренировок. Он смог. Он выкарабкался, не смотря ни на что. Коваль чуть не сдался после первых месяцев, когда падал раз за разом – очень, очень больно, и всё приходилось начинать сначала. Но Алаг справился, выстоял. На память остался шрам на скуле. *наше время* – Так вот.. когда я встал.. это было невероятно. Жизнь стала казаться ярче. Я даже боль воспринимал с радостью – раз ноги болят, значит, их чувствую. Невероятно. Вот тогда я стал сильнее ценить жизнь. Стал реже курить, занялся спортом. Пил я очень редко и очень мало. К сожалению, до конца от такого не избавиться, мои ноги слабее твоих, и устаю я быстрее, но это ничего не значит, по сравнению с тем, что могло быть. – Жесть. Я ничего не знал.. Я..– Соболь подошёл к Алану, крепко обнял его мускулистыми руками. Алан тоже обнял его, чувствуя голову полицейского на своей груди. Они пошли домой к судмедэксперту, чтобы провести там самую нежную и горячую ночь в своей жизни. *время спустя* – Алан?– Соболев вошел в квартиру Коваля, осмотрелся. Судмедэксперт был на кухне – полусидел на столе, в его руках была та самая тетрадь, которую он уже видел– Звал меня? – Ага..– судмедэксперт был напряжен, его глаза смотрели куда-то сквозь Виктора, сквозь стену и пространство. Он механически обнял Соболева, поцеловал его в щеку– мне нужно кое-что сказать тебе. Помнишь, неделю назад.. ты попросил меня рассказать. О моем прошлом. – Ты ответил, что нужно подумать.. что ты не уверен, что пришло время. – Да, но оно пришло! Я должен. Ты просто не имеешь права не знать. Сначала я думал просто отдать тебе это– он покосился на тетрадь в спотевших ладонях– Но это будет не совсем честно. Лучше, если я расскажу всё сам, а потом отдам эту тетрадь тебе. Сам решишь, что делать с ней. Признаюсь, я пытался уничтожить её, но.. в последний момент.. выхватывал ее из огня, вылавливал из воды, опускал руку с ножом или колбой с кислотой, но это неважно– Алан стиснул плечи Виктора, до боли впиваясь в них ногтями– Пройдем в комнату? В комнате уже стояла открытая бутылка коньяка, закуска. – Садись, а я начну.. Ладно.– Судмедэксперт собрался с духом, выпил залпом рюмку коньяка, вяло закусил– Дело было так.. *32 года назад, где-то в России* Начать – это всегда нелегко, неважно, что именно ты начинаешь. Но я начну с того, что оба моих родителя – люди с сильнейшими психическими расстройствами. Я до сих пор точно не знаю, что с ними было, не силён в психиатрии. Знаю, однако, что на мою и свою беду, рассудок они сохранили, свою ненормальность успешно скрывали. Говорят, что при общении с человеком о нем можно узнать если не всё,то многое. Это бред. По крайней мере, при кратковременном общении никто не замечал ничего подозрительного, а длительно никто с ними не общался. Я точно не знаю, когда я начал понимать, что с моими родителями что-то не так. Наверняка, осознание приходило постепенно, с возрастом. Догадываться обо всем я начал лет в 5, но окончательно всё оформилось годам к 8-10. Пик моих истязаний, чего уж тут. Но обо всем по порядку. Итак, отец был одержим идеей создать из меня идеального ребенка. Мать была одновременно и его помощницей, и его подопытной, но куда в меньшей степени. Пытки надо мной начались с трёх лет – очень важный возраст для ребёнка. За провинности – крики, капризы и прочее, меня начали бить. Воспоминания о тех годах фрагментарные, но очень чёткие. Я до сих пор помню эти широкие ремни с иглами внутри, которыми меня свяывали, и помню свист плети. Первые годы меня избивали плетью, предварительно фиксируя тело ремнями. Эти ремни.. было ужасно. К слову, иглы внутри появились куда позже, на мое десятилетие. Позже отец приволок домой маленький тесак. Это стало любимым оружием наказания. Топорик вонзался в тело неглубоко, на несколько миллиметров. Но отец мог двигать лезвием, или держать его в ране по полчаса. Ещё одной мерой наказания стал голод. Именно мать распоряжалась едй, именно она морила меня голодом. Так же, только она могла запирать меня дома одного, или вовсе в какой-нибудь комнате. Позже отец придумал новое наказание, которое быстро прижилось – он приковывал меня цепями с наручниками к потолку. И я висел около часа. У меня попросту не было выбора.. Свой день рождения я ненавидел больше всего – отец считал, что это день, когда нужно отвечать за все проступки. В эти дни на мне испытывали остроту всех лезвий, что были в доме, били всем, что попадалось под руку. Несколько дней после я оставался без еды. Удивительно, но при всем этом, я ходил в школу. Учился я нормально, можно даже сказать – хорошо. Друзей завести не смог, да и не старался. Домашние задания делал в школе, на переменах. Воровал хлеб из столовой, собственно говоря, он фактически спас меня, так как дома я мог голодать до пяти дней. Одежда была у меня ужасной – какие-то чёртовы обноски. Единственное, чего я добился – разрешения красить волосы в красный цвет. Это стоило мне огромного рубца на спине. Я ни разу не пожалел об этом. Шрамы украшают мужчину. А потом.. а потом наступил веселый 1989-ый год. Я чувствовал, именно тогда во мне проснулось то чутье, которое очень часто выручало меня в будущем, я чувствовал кожей, что скоро всё изменится. Мне нельзя было слушать музыку, но иногда я все же ловил краем уха.. "Перемен – требуют наши сердца! Перемен – требуют наши глаза.."– это стало моим гимном. Несколько раз мне влетало, когда я вслух говорил эти строки при родителях. Меня начали избивать ещё злостней и изощренней, к тому же, мой отец стал увлекаться медициной.. не представляю, что случилось бы со мной, если бы не этот май.. *** – О моём побеге ты уже знаешь, так что я расскажу, как именно я убежал. *** Только бы хоть немного времени, и я.. Раздались шаги на лестничной площадке. Шаги отца – я давно различал его походку на слух. Руки у меня затряслись от напряжения, живот скрутило. И словно молния, озарила сознание мысль: ампулы со снотворным! Вчера отец забыл полный шприц.. Я бросился в другую комнату, когда услышал звук отпираемой двери. Как назло, я запнулся обо что-то и упал, но тут же поднялся и побежал. Отец ещё не видел трупа матери, который висел в петле в ванной (я заглянул туда, чтобы удостовериться в её смерти), но он уже чуял неладное (а может, и запах разложения..) и погнался за мной. Заветная ампула была в моих руках, но что с того? Отец был громадой под два метра ростом, хоть и очень худой, но ловкий. Я же едва держался на ногах. Поединок Давида с Голиафом, в реалиях 20-ого века.. Отец достал телескопическую дубинку. Сердце ухнуло в пятки. Дубинка против перочинного ножика и ампулы со снотворным. Отец ударил первым, метя мне в голову кулаком, и пытаясь схватить другой рукой. Я отступил на шаг, выставив нож перед собой. Отец схватился за окровавленную ладонь, а я вонзил шприц в его руку. Игла вошла в плоть практически под прямым углом, инъекция получилась внутримышечная. Мужчина обмяк, но ещё оказывал сопротивление. Я резанул руку, которая тянулась ко мне, выхватил ключи и был таков. Стояла теплая майская ночь, но я дрожал, колени подгибались – лохмотья, которые я носил, голод, страх.. и пьянящее чувство свободы чуть было не лишили меня сознания. Кое-как я дополз до магазинчика, где на все свои сбережения смог купить хоть немного нормальной пищи. Выйдя из магазинчика, маленького островка тепла и света посреди мрака, я пошел, сам не зная, куда. В голове звенело, я не мог толком сосредоточиться. Впереди показалась водопроводная колонка, я окатил себя ледяной водой – стало немного легче. Я был опьянен смесью из страха и свободы. После поглощения скудной провизии я стал чувствовать себя получше. Однако пронизывающий ветер выбивал дрожь из моих зубов, и я пошел, куда глаза глядят. Потом побежал. Ощущение, что сейчас откуда не возьмись прибежит отец, сватит и потащит обратно домой, в этот ад. Разум прекрасно понимал, что отец сейчас под действием снотворного или спит, или крайне подавлен. Но эффект от препарата не вечен, так что скоро отец отпрвится на поиски.. к этому времени хорошо бы найти убежище. Лучше всего было бы, конечно, уехать из города или найти оружие.. Я начал было смеяться от осознания того, насколько неосуществимы эти мечты, но смех посреди пустой ночной улицы звучал зловеще. К тому же, следовало опасаться ночных патрулей милиции. Если его поймают – будет хуже. Мать как-то говорила, что если он вздумает жаловаться кому-то, они с отцом просто скажут, что их сын психически больной, и его увезут в психушку. Звучало правдоподобно. Я только сейчас заметил открытый люк теплотрассы. Выбора у меня особо не было – я полез туда, предварительно сделав импровизированный факел из мусора. Внутри было темно, я зажёг свой "факел" – палку, обмотанную тряпкам. Огонь давал не столько света, сколько копоти и тепла, но я был доволен и этому. В углу одного закутка нашлось старое одняло, в которое я завернулся. Стало хоть немного теплее, но я всё равно мерз. ** – Так и прошел первый месяц моей жизни. Я забрал документы из школы, тем самым поставив себя в неоднозначное положение – отец не мог искать меня в открытую, но если бы удача улыбнулась ему.. меня бы даже не хватились. Мы оба были вне закона. Первый месяц я жил в постоянном страхе, голоде и нищите. Приходилось воровать и рыскать по помойкам и заброшкам, постоянно избегая милиционеров. Денег отчаянно не хватало, я походил на грязный, закопченый скелет в лохмотьях с длинными, нечесанными волосами. Не знаю, сколько бы я так протянул, если бы не.. *** Как этот человек нашел меня, я не знаю. Он не походил на бомжа – нормально одетый, причесанный, умный. Только любил приложиться к бутылке, это его и сгубило. В общем, в "мою" теплотрассу однажды пришел он. Мой первый настоящий друг и учитель. Было ему лет под 40, просил звать его Михалыч. Он спросил, как я очутился на улице, и я вывалил ему всё. Это был первый человек, которому я оказался небезразличен. Он сказал, что может кое что исправить, главное –чтобы этого хотел я. А я очень хотел! Боялся, правда, что Михалыч заставит воровать или, ещё хуже – работать проститутом. Но у него на уме было совсем не то. Он научил меня играть на гитаре. Даже подарил её мне. Я пока что ещё не мог давать уличные концерты – мастерства было маловато, да и видок у меня был тот ещё – и играл только для Михалыча. Однажды я попросил его рассказать мне свою историю, он согласился. Оказалось, что раньше он был скульптором и музыкантом, притом талантливым, заказы на скульптуры были. Но что-то вдруг пошло под откос, всех клиентов как ветром сдуло. Платить за аренду мастерской стало нечем, его прогнали. С горя Михалыч запил, тогда и жена развелась с ним, забрав себе квартиру. – Но это ничего!– говорил он мне – Главное, я жив! Остальное парень, это бред, ведь пока я живу, я могу горы свернуть. Только вот цирроз печени так не считал, и медленно-медленно тянул Михалыча на тот свет. Прислушаться к моим советам касательно алкоголя он и не думал, видимо, всё же не воспринимал мои слова всерьёз. А одной ночью он нарвался на пьяную компанию и получил нож в печень. Мгновенная смерть. Мне было 13 лет, и я вновь остался один. Его тело я закопал на пустыре,поставив каменное надгробие ручной работы. Может быть, оно стоит там и сейчас, и кривая выцарапанная надпись "учителю от ученика. Покойся с миром" украшает его. Как бы то ни было, я ушел из теплотрассы, стал играть на улице. Впервые у меня стали появляться деньги – играл я хорошо, начал относительно неплохо питаться, от ментов всегда получалось убегать. Нелюбили в последние годы СССР таких музыкантов, как я, так что пришлось шифроваться. К тому времени у меня были красные волосы, которые я старательно отращивал, всегда свежие царапины и синяки и рваная одежда. На тощей шее постоянно болтались цепи. Однако я уже находил в себе силы для элементарной гигиены – мылся, чистил зубы и стирал одежду. Я наконец-то перестал напоминать выходца с того света. К середине лета меня заметил один клуб. Там с утра до вечера ошивались всевозможные личности "вне закона", от таких беспризорников, как я, до крупных криминальных авторитетов местного уровня. Были там и ранние представители субкультур, готы, панки, металлисты. Я играл на гитаре, получал деньги и ночлег-хостел, который делил с пятью оборванцами. Играл то, что тогда было в моде – Цоя, Высоцкого, ДДТ, даже песни Арии. Моя популярность росла, росло и уважение ко мне. Я не лез в жизнь криминала, "шел своей тропой". Именно это и ценили во мне нелегалы. Не знаю, как я не спился в то время – предлагали выпить мне часто. Но, вспомнив Михалыча.. желание пропадало. Именно в этом клубе я встретил свою первую любовь. Не помню его имени, но кличку Джин я не смогу забыть даже под пытками. Он тоже любил меня. Мы встречались тихо, не афишируя отношения. Ещё бы – он был самый главный забивной района, все побаивались его. Именно с ним у меня случился"первый раз", именно он объяснял и показывал, что и как делать. Наша любовь была взаимной, но я видел, что Джин страдает. Мы расстались, но остались братьями. Как ни странно – осенью я пошел в школу, в 8-ой класс. Учителям было наплевать на наш внешний вид, но за свои волосы мне часто влетало. Но я уже мог постоять за себя, я перестал быть дрыщем, коим являлся еще весной. Я уже участвовал в забивах, меня побаивались и уважали. Где-то в октябре ко мне вернулся страх. Я стал боятся, что отец вновь возобновил поиски, и легко найдет меня – фигурой я был довольно известной. Я знал, что нервная система отца медленно умирает, но не представлял, сколько ему ещё оставалось. Я даже не знал, жив ли он, а неизвестность –уже любого врага. Поэтому, когда в начале декабря один из старших товарищей по клубу сообщил, что едет на мотоцикле в ближайшую деревеньку, я не раздумывал долго. Была уже зима, не лучшее время для переезда, но я решился. Мои вещи были положены в спортивную сумку через плечо, гитара висела за спиной. Я забрал документы из школы (я уже числился как Алан Коваль с другим днем рождения – только год был таким же, как и в моих настящих документах. Впрочем, "Александр Коваленко" умер уже давно, в день моего побега) Держась за спину товарища, я думал о том, как изменился я за эти полгода с небольшим. Из дома бежал напуганный мальчик, у которого не было ничего, кроме желания сбежать из ада. Из города же уезжал юноша, познавший мир, и себя в этом мире. Надо сказать, проводы мне устроили хорошие. Я боялся осуждения, но все нормально восприняли мое решение. Каждому я пожал руку, многие выступали в тот вечер с какой-то речью, кто-то просто желал мне удачи. Пил мало, так как предстояла дорога не только на мотоцикле, но и пешком. Товарищ высадил меня на трассе, и уехал в свою деревню, мне же предстояло идти 20 километров холодной зимней ночью с сумкой и гитарой за спиной. я надел капюшон и зашагал туда, куда жизнерадостно указывала стрелка указателя, едва различимая в кромешной темноте. Вновь нахлынул страх, мне казалось, что отец выследил меня и сейчас накинется.. я побежал, не жалея ног в кроссовках не по сезону, и вскоре добрался до города, который был раза в два больше моего родного, но всё ещё оставался дырой. Я тяжело вздохнул, проклиная зиму. Мне необходимо было жилье, но кто мне его предоставит? Пока что, у меня не было даже паспорта.. значит, нужно его сделать. Следовательно, необходимо найти "нужных" людей. А как? Я почесал затылок, отбросил со лба прядь волос. План был простым, но рабочим. Мне нужно было устроиться гитаристом в какой-нибудь "криминальный" клуб, обзавестись деньгами и связями, сделать фальшивые документы. По ним снимать комнату, зарабатывая игрой на гитаре. По правде, квартиру я собирался снимать только на позднюю осень, зиму и начало весны, в остальное время я спокойно мог спать на улице. Хотя на улице ,– не совсем верное слово. В черте города я обнаружил небольшую речку, забытую местными жителями. Река была удобна тем, что возле нее было проще поддерживать элементарную чистоту – мыться, мыть голову и так далее. К тому же, я прододолжал красить волосы в багрово-красный. Они уже доставали мне до плеч, и я не собирался их укорачивать. Однако не стоило забывать и о школе. Я учился в восьмом классе, что казалось удивительным – выглядел я куда старше, видимо, сказался мой образ жизни. Я поклялся, что не буду злоупотреблять алкоголем, сигаретами, наркотиками и сексом, и держал своё слово. Первые месяца жить было трудно – "нелегалы" здесь вели себя более скрытно, старались не светиться. Я подрабатывал игрой на гитаре. Цой, ДДТ, Алиса, Ария, Высоцкий.. как же я благодарен им. На мои высупления, как уличные, так и в клубах, ходили. Положение осложняла погода – зима, как никак. Жил я на отапливаемом чердаке многоэтажки. Не очень удобно, зато бесплатно – у меня пока не было документов, чтобы снять жилье. Школа, понятное дело, все усложняла. Школьная форма, уроки и тому подобное. Домашнее задание я выполнял на переменах или до уроков, сидя в каком-нибудь богом забытом уголке. Но что делать со школьной формой? Союз доживал последние годы, но кое-какие пережитки оставались, особенно в образовании. Ученики шутить над моей прической не решались, а вот учителя.. но это всё были цветочки. Форму я, скрипя сердцем, приобрел, но остался один, самый большой вопрос. Как мне мыться? Но и тут нашелся выход. Я купил большой таз, таскал в него снег и растапливал у батареи. Какое никакое, но мытье. Больше же всего я боялся медосмотров – ведь всё мое тело покрывали различные шрамы и рубцы. Но мне и тут повезло – за 4 года обучения их не было ни разу. К середине января мы с приятелями сняли одну хату на троих. Жизнь стала более спокойной. В середине апреля я перехал жить к реке, как и хотел. Четыре года прошли, как один миг – всё слилось в одну, более менее радостную картинку. *** Алан перевел дух, смахнул пот со лба. Бутылка конька почти опустела, Виктор пытался переварить услышанное. Он тупо смотрел в стену, обхватив рукой голову. В другой был стакан. – Дальше моя история куда менее драматична и трагична. Я поступил в медицинский, жил в общаге. Осуществил свою мечту, стал судмедэкспертом. У меня был роман с однокурсником– Коваль вздохнул –Он погиб, к сожалению.. Учился я хорошо, стал кандидатом медицинских.. Про избиение я уже рассказывал. Вот, в общем-то и всё. Я отдам тебе свой дневник, где всё описано более подробно. Если хочешь, можешь почитать. А можешь выбросить его в окно хоть сейчас. К сожалению, первые годы моей вольной жизни не пошли на пользу здоровью. Я практически бросил пить и курить, начал заниматься спортом и соблюдать определенную диету. Однако твое появление перевернуло мою жизнь с ног на голову – тот невесело указал на бутыль коньяка – Буду вновь возвращаться к привычному режиму питания и тренировок. – Алан..– голос Соболева был глухим. – М?– тот повернул голову в его сторону, сбрасывая непослушные бордовые волосы с виска. – Я люблю тебя..– прохрипел Виктор, притягивая Коваля к себе за узкую талию– И я буду с тобой.. до конца. Казалось, что этот поцелуй длился вечность. Они оторвались друг от друга лишь за тем, чтобы сорвать лишнюю одежду и продолжить. На этот раз, активом был Алан. Но Соболь, даже находясь под любовником, и испытывая оргазм вперемешку с болью, продолжать переваривать информацию. Теперь он наконец заметил ещё много рубцов и шрамы – как он мог не увидеть их раньше? Белые, розовые, коричневые, впалые или выпуклые, острые, ровные, рваные, длинные, тонкие и толстые, они оплетали худощавое тело Алана мрачной, но красивейшей паутиной. Виктор вновь вернулся в реальность, встретив взгляд глубоких и бездонных глаз Коваля. Их тела снова сплелись, а губы встретились в очередном поцелуе.