Струны, что связывают нас

      - Нет, - говорит она, ее глаза горят, ее горло сжимается, когда она пытается уловить сказанные слова, - нет, скажи мне, что ты лжешь. Скажи мне еще что-нибудь, пожалуйста, Господи, скажи мне еще что-нибудь!       Ее голос срывается, когда она кричит, падая на колени в своей квартире. Сломанных рыданий на другом конце провода достаточно, чтобы рухнула ее последняя надежда. Нет, нет, нет, нет, нет - она ​​не осознает, что рыдает, пока не задыхается, не в силах отдышаться. Она позволяет телефону упасть, когда она поднимается на ноги, хватая ртом воздух. Это должно быть какой-то дурацкий трюк. Принимая решение за доли секунды, она натыкается на Чудо-коробку и открывает ее.       - Маринетт! - знакомый голос Тикки разносится по комнате, но она не может ответить. Не может сфокусироваться, поскольку она надевает свои серьги, прежде чем схватить очки Каалки.       - Каалки, скачи! - она выплевывает, ненавидя то, как свет льется на нее. Она немедленно открывает портал и проходит через него, сопротивляясь желанию вырвать при виде перед собой.        - Выходи, - бормочет она, игнорируя попытки квами привлечь ее внимание. Бросившись вперед, она падает на колени, дрожащей рукой протягивает руку, чтобы убрать волосы с лица Джейсона.       - Давай, Джей, проснись. Давай, детка, проснись, - она умоляет, ее голос прерывается, когда она неуверенно касается его лица, желудок бурлит от крови, покрывающей его.       - Маринетт… - тихо говорит Тикки. Она качает головой.       - Нет. Нет, Джейсон, давай, детка, проснись. Давай, Джей, пожалуйста, - она повторяет, слезы текут свободно. Но он не просыпается. Даже не двигается. Она смотрит на Брюса, и выражение его лица не успокаивает ее.       - Он ушел, М, - он тихо говорит, снова разбивая ее сердце. Чудесного лекарства не было. Это невозможно исправить. Ее ребенка не было.       ---       Маринетт почти не моргает, глядя на свой звонящий телефон. Звонит уже три дня. Конечно, было. Прошло больше недели с тех пор, как она проверила кого-нибудь в Париже. Но лежа на кровати Джейсона, сжимая его плащ, словно он мог вернуть его обратно, она не могла заставить себя волноваться. Как она должна была заботиться, как она должна была встать с постели? Она не понимала, как Брюс это делал. Он вернулся в патруль, и она знала, что ему больно, но он не хотел об этом говорить. Так что они этого не сделали.       - Мисс Маринетт, - голос Альфреда проникает в комнату, и как бы она ни хотела его игнорировать, она знает, что не может. Ему так же больно.       - Да? - спрашивает она хриплым голосом из-за того, что ее не использовали.       - У дверей стоит молодой человек, - он говорит, и на минуту ее сердце замирает, поскольку она думает, что случилось невозможное. Она спрыгивает с кровати и с надеждой смотрит на него, но он просто хмурится, и ей нужно секунду, чтобы приземлиться. Он не вернется. Он не мог вернуться.       - Приходи, - она просто говорит, одаривая Альфреда усталой улыбкой и мягко сжимая его руку, проходя мимо. Она выглядела как развалина, но ей было все равно. Конечно, кто бы ни был у двери, он знал, что в доме Уэйнов сейчас не все в порядке. Несмотря на то, что на самом деле она не была на виду у публики, все знали, что Брюс кого-то видел. И они знали, что его младший сын только что…       - О, здрасте, мэм, - мальчик, стоящий перед ней, маленький, намного меньше, чем она ожидала.       - Привет, я Маринетт, - говорит она, слегка кашляя, чтобы прочистить горло. Последние пару дней она не сделала ничего, кроме слез.       - Я Тимоти Дрейк, я живу по соседству, - он говорит, и она кивает, все еще не совсем понимая, зачем он здесь, - Я, эм, ну, я слышал о Джейсоне и хотел выразить свои соболезнования, - говорит он, почесывая затылок. Слезы наворачиваются на ее глаза и угрожают вырваться, когда она откашливается.       - Спасибо, Тим, - говорит она, сжимая кулаки и пытаясь приземлиться. Смахивая несколько упавших слез, она хмурится, видя, какой он маленький, - хочешь печенья или круассанов? - спрашивает она, кивая в сторону кухни. Тим колеблется, но качает головой.       - На самом деле, наверное, мне стоит пойти. Я никому не сказал, что ухожу, - он говорит, морщась.       - Просто позволь мне поскорее прихватить для тебя немного, а потом я тебя отпущу, - говорит она, бросаясь на кухню за печеньем. Она возвращает их и протягивает ему, прежде чем нахмуриться, - обязательно расскажи кому-нибудь, когда уйдешь в следующий раз, хорошо, дорогой? - она говорит, ее горло сжимается.       - Я… да, мэм, - он говорит.       - Спасибо, - мягко говорит она. Он смотрит на нее, и как только она думает, что он собирается уйти, что она в ясном свете, он бросился на нее и обнял ее. Она замирает, желая, чтобы ее руки обняли его в ответ. Как только она двигает руками, он отпрыгивает и грустно улыбается, уходя, не сказав больше ни слова. Она втягивает воздух и, спотыкаясь, снова поднимается по лестнице, спеша обратно в комнату Джейсона. В ту секунду, когда она переступает порог, она падает на колени и начинает рыдать. Ее ребенок не вернется.       ---       Маринетт взлетела прямо в постели, хватая ртом воздух и хватаясь за горло. Она не могла дышать, не могла дышать, не могла дышать. Она задыхается, молча умоляя ее тело вдохнуть воздух, дать ей дышать!       - М, Мари! - Голос Брюса выводит ее из паники, и она смотрит на него широко раскрытыми глазами. Она не могла рассказать ему о своем сне. Не могла рассказать ему об этом чувстве, потому что что, если она ошибалась? Что, если это было просто чувство? Ее мысли возвращаются к тем чувствам, которые она испытывала до смерти Джейсона, и к тому, как она чувствовала, что что-то пойдет не так, что что-то должно произойти. - Мари, ты в порядке?       - Я… - она делает паузу, убирая волосы с лица, - Думаю, мне нужно на несколько дней поехать в Париж.        Она лжет, ненавидя чувство лжи. Брюс хмурится.       - Серьезно? – спрашивает он, и она кивает, не доверяя своему голосу. - Тебе нужна помощь с упаковкой? - спрашивает он через минуту. Она качает головой.       - Нет, думаю, я просто возьму Каалки, чтобы мне не пришлось беспокоиться обо всем, что касается TSA, - говорит она, кусая губу. Брови Брюса нахмурились, и она могла сказать, что он пытается понять, что он сделал не так. Она вздыхает, прежде чем наклониться вперед и схватить его за лицо, повернув его лицо так, чтобы смотреть ему прямо в глаза.       - Брюс, я вернусь. Мне просто нужно это сделать, и мне очень жаль, что я уезжаю так скоро... - ее голос надломился, и она вздохнула. - Так скоро после Джея, но я должна сделать это сейчас.       Боль вспыхивает на лице Брюса, прежде чем он кивает, наклоняется вперед и нежно целует ее. Он тянет ее назад, так что он держит ее, и она прижимается к нему, наслаждаясь этим чувством. Завтра она действительно войдет в логово льва, и она не знала, чем это закончится. Но ей пришлось. Ей нужно было убедиться, что ее чувства верны.