Я боюсь спугнуть тебя

— Знаешь, даже если у нас есть разница в возрасте, то я никогда не разлюблю или не упрекну ни в чём, сладкий, — именно это всегда говорил Ли после жаркого и страстного секса, но того, что не насчитывал какого-то большого количества поз, ведь Сион не очень-то был посвящён в такие пикантные ньюансы, что затрагивали данный раздел отношений. Гонхи уже давненько мечтает о чём-то оригинально и интересном, что может разнообразить «обыденную» интимную жизнь с его возлюбленным. Ведь, «обыденность» по словам самого Ли уже давно наскучила ему, да и безумно приелась, встав неким комом посреди горла. Только рассказать он мог это своему лучшему другу Ли Гуику, который любезно выслушивал его и похлопывая по плечу, говорил: «Не спиши с этим, а то спугнёшь своего тактильного мальчика.» И Гонхи это принимал, убивая интерес к разнообразию, что внести хотел в их с Сионом отношения. Ведь, Гонхи действительно боялся показаться Дончжу извращённой натурой, боялся увидеть разочарование в любимых глазах или услышать фразу о их расставании. Последнего бы Гонхи точно не пережил бы. На самом деле, Гонхи помнит, что когда он встретил Сиона, то тот показался ему уж слишком хрупким мальчишкой, которого защищать от всего вокруг хотелось. Старший на протяжении уже длительного отрезка их отношений пытался, как можно лояльнее и нежнее к Дончжу относиться Носил букеты цветов на каждое свидание, нежно за руку держал, переплетая свои пальцы с пальцами Сона. Хрупкое тельце юноши к своему нежно прижимал, да и до алых фарфоровых губ лишний раз боялся прикоснуться. Гонхи уж безумно сильно Дончжу любит, поэтому и не пытался долго эти отношения в иное русло перевернуть, боялся услышать слова отчаяния от своего мальчика маленького, а слёзы увидеть в карих глазах тем более. — У меня ты первый, хён, — именно это сказал Сион, впервые целуя губы старшего, находясь в его небольшой квартирке-студии, расположенной в 30 минутах от университета младшего. Сион и сам не помнит тот вечер, в который он впервые решил сделать новый шаг, который обдумывал уж очень долго. Он не помнит, как цеплялся за пиджак Гонхи своими ручками и вышёптывал ему уж очень пошлые вещи на ушко, от которых старший лишь то белел, то в шок проваливался. — Дончжу… Солнце, послушай меня, мы не можем так сразу это сделать… — как-то в тот вечер пролепетал Гонхи, смотря на ужасно красного Сона, который заикнулся о предложении с использованием верёвок и всяких игрушек. Хоть у Гонхи и были свои предпочтения, свои определённые кинки, но к таким уж жёстким экспериментам с этим мальчишкой, Ли готов не был. — Просто, подожди, когда придёт время, Дончжу, — прошептал в тот вечер старший, пытаясь сопротивляться напору, что от младшего исходил. И казалось бы, что Дончжу всё устраивало, ведь он ярко на поцелуй старшего отвечал, сминая губы и иногда отвечая жаркими стонами на ласки, что Гонхи ему дарил. Время шло, отношения Ли утрачивали интерес к интимным моментам, что были у него с Сионом. Парень хоть и не думал о изменах, но он отказывал в близости, ссылаясь на то, что «устал от рабочего графика». Он уходил в комнату и уделял внимание то книгам, то фильмам, чем заставлял Дончжу разбираться в самом себе. Каждая проблема, каждая новая притирка отзывались в Дончжу неким камне, превращающимся в невидимый для глаз груз. С его лиц давно исчезла яркая улыбка, а утренние поцелуи обрывались фразой: «Я наскучил тебе, хён». Уходя на работу, Гонхи корил себя в какой-то части за холодность, корил за то, что отнекивается от своего малыша, но приходя домой, он прятал наручники в тумбе, успокаивая себя, что им этого делать нельзя. Тишина квартиры разрывается звуком открывающейся входной двери и, Гонхи понимает, что Дончжу снова задержался на подработке, но он не выходит его встречать. Остаётся в комнате с телефоном в руках. От Дончжу пахнет улицей, сигаретами, купленными утром, но он знает, что Ли не будет отчитывать его за то, что он курил. Прохладные губы ложатся на щёку Гонхи, а после Сион шепчет, что скучал. Гонхи не раздумывает и не секунды, а заключает младшего в объятия свои, сминает сладкие губы, понимая, что этой ночью он воплотит интересные мечты. Металлические наручники цепляют левую руку Дончжу с изголовьем кровати, создавая некий контраст температур. Гонхи открыто улыбается, избавляя младшего от одежды. Тело Дончжу содрогается, от чего Ли лишь усмехается и дарит невесомый поцелуй. Спускается поцелуями вниз к ключице, оставляя бутоны, которые раскроются на утро. У Сиона грудь от частых вздохов вздымается, учащается пульс. — Хён… — он на полуслове речь обрывает, чувствуя, как его тело Гонхи под своё подминает, шепча: — Я тоже в тебя без ума влюблён… А на утро для старшего ничего не изменится, многое вернётся на места свои. Только Гонхи по прежнему будет прижимать ночами хрупкое тело Дончжу, вырисовывая невидимые линии на талии, говоря о том, что он хотел бы в следующий раз, в сексе прибегнуть к шибари, зная, что у Дончжу уже давно припасены кое-какие приёмчики.