Принц и Нищий

… я сам. Серые глаза, тёмные брови и ресницы, прямой нос, высокий лоб, чётко очерченные губы, светлые волосы. Только волосы были пострижены, а не длинные, как у меня. Я закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Я же пил вино из закрытой бутылки. До ужина мы так и не дошли. Мне вкололи наркотик? Что блядь происходит!? Я открыл глаза и увидел напротив себя ухмыляющегося Найта. Он внимательно мониторил мою реакцию. – Ну, здравствуй, братишка! Я задохнулся. В десять лет я бы душу продал, чтобы услышать эти слова. Дыхание спёрло, кровь отхлынула от лица, руки затряслись. Возьми себя в руки, тряпка! Думай, сука, не истери! Я медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. Обычно это помогало. Упёрся глазами в его лицо, всматриваясь. Ловя в этом странном зеркале эмоции. Найт знал. Про меня. Знал, когда покупал у крыши! Откуда? Когда? Блядь, он же меня выебал! Уже зная, что я его брат-близнец. Он больной? – Когда ты узнал? - сказать это не дребезжащим от эмоций голосом было сложно. Найт продолжая улыбаться, склонил голову чуть набок и сказал: – А ты хорош. Я думал, что начнёшь истерить, в обморок падать, но ты не только не орёшь и не дерёшься, но ещё и задал вполне правильный вопрос. Ты уснул на первой сессии. Я заглянул под маску. Ты сильно меня удивил. Я думал, что тебя специально мне подослали, как шпиона. Связался с твоей "крышей", выяснил кто ты такой и откуда. И волос у тебя взял. Тест подтвердил родство. Я проанализировал ситуацию и посчитал, что мне проще тебя купить, чем игнорировать проблему. – А я проблема? – Безусловно. У меня сложные отношения с отцом. Он не должен знать, что у него есть второй сын. Что у него есть альтернатива. Ты, мой принц, будешь сидеть в башне, пока я окончательно не приберу бизнес отца в свои руки. Мне осталась лишь одна сделка, где я получу контрольный пакет акций. После этого папаша узнает, что у него есть второй сын. Хочу посмотреть на его реакцию. Но прежде мы заключим брак в Америке. – Тебя не смущает, что мы родные братья, кроме того ещё и близнецы? – Нет. Я крайне аморальный человек. Более того, ты мне действительно понравился. Меня ещё никто так не удовлетворял в постели. И то, что ты мой брат-близнец лишь возбуждает меня ещё больше. И не думай, что то, что ты мой брат как-то влияет на твой теперешний статус. Ты моя шлюха, мой любовник и твоя жизнь принадлежит мне. – Зачем брак? – Хочу папашу добить. Он считает, что раз я гей, то я извращенец и это дно. Я же покажу ему, что значит дно на самом деле. – Разве нас могут сочетать браком? – Да. Ты по документам Павел Андреевич Веретёнников. А я Никита Александрович Суринов. – Найт постучал моим паспортом по руке. Блядь. Надо было его в ячейке спрятать. А он, готовенький, в коридоре лежал, в "тревожном" рюкзаке. – Твой паспорт, братишка, останется у меня. Не смотри на него так. И я серьёзно говорил про нежелательность побега. Я тебя всё равно найду. Но в случае побега тебя придётся наказать. Тебе не понравится, поверь. – Кто ты вообще такой? – Сын олигарха и теневого воротилы Суринова Александра Дмитриевича. Папаша меня учил, предполагая, что рано или поздно я займу его место. Вот и натаскал на свою голову. Он меня такими методами учил, что ни морали, ни принципов у меня нет. Лишь практицизм и воля к победе. Я вспомнил. Моя «крыша» этого Суринова боялась до усраки. Отбитый на всю башку хер, который на текущий момент стал депутатом и крышевал весь поток контрабандного оружия из соседней страны. И это мой папаша?! А я жопу рвал почём зря с шестнадцати лет, обслуживая всяких извращенцев? – Ты не выяснил, как так вышло? Я не уточнил свой вопрос, но Найт прекрасно меня понял. – Частично. Я не могу в открытую это делать, чтобы папаша раньше времени не обрадовался. Но меня в детстве похитили. Вернее пытались. Охранник отбил. Он потом умер от ранения. Очевидно, похищение прошло успешнее, чем мне папаша рассказывал. Я не знаю, почему ты остался в живых после него, отец никогда бы не стал платить выкуп. Он не ведёт переговоров с террористами, он их уничтожает. Но я это выясню. – Жалеешь? Что я остался жив? Найт ухмыльнулся, толкнул меня на подушки, навис сверху. – У меня стоит с того момента, как ты вошёл в комнату позавчера. Хотя я даже не видел толком твоего лица. У меня так, блядь, в четырнадцать не стояло на самую дорогую проститутку, что купил мне отец на день рождения. Я жалею, лишь о том, что в четырнадцать мне подарили её, а не тебя и я десять лет тратил своё время не на тех людей. Разворачивайся! Ебать тебя буду. Навёрстывать упущенное. Я развернулся и вдруг понял, что несмотря на то, что трахать меня планирует мой брат, возбуждение никуда не делось. Более того, оно стало просто невыносимым. Поэтому когда меня натянули на член, я лишь застонал и прогнулся в пояснице, чтобы член вошёл ещё глубже. Мне хватило пары десятков резких фрикций, чтобы слить со стоном. Найт кончил следом. – Какая же ты чувствительная сучка, – выдохнул Найт, вышел из меня и припал губами к припухшему анусу, хватая меня за член. В этот раз я кончил ещё быстрее. Доёбывал меня Найт, уткнув лицо в подушку и намотав волосы на кулак, пошло хлюпая своим членом в моей, заполненной спермой, дырке. Я не отрубился лишь потому, что жрать хотелось до обморока. Поплёлся в душ, где уже стояла моя зубная щётка и ирригатор, которые я вчера упаковал в рюкзак. Обмотав полотенце вокруг бёдер, я вышел и озираясь вокруг. Рюкзака нигде не было. – Я выкинул все твои вещи, кроме документов и зубной щётки, – отреагировал на мои действия Найт. – Ноут? – Тоже. Твои фото на флешку снёс. Она в сейфе с паспортом. Профили во всех соцсетях и на вебкаме уничтожены ещё вчера. Телефон твой тоже выкинул. Сейчас новый купим. Как и одежду. Пока возьми что-нибудь моё из гардеробной. – Ты совсем охуел? – Нет. Это ты охуел. У тебя почти шесть тысяч подписчиков. Хорошо, что ты работал в маске. Да, насчёт счетов не беспокойся. Я докинул тебе денег на депозит до десятки. А карту на расходы выдам другую, чтобы ты тот свой счёт не трогал. Да ты и не сможешь. Я его на два года разместил под высокий процент без права досрочного снятия средств. Я вцепился в волосы и зарычал. Мне сейчас хотелось уебать это красивое лицо, разбить его в кровь. Этот сукан обложил меня как волка на затравке. И когда только успел? – Паш, не рычи. Привыкай. Ты сказал, что ты не вещь и всё такое. Типа у нас сотрудничество. Только вот это не так. Ты мой и как бы ты это не называл, сути вещей это не меняет. Хочешь считай себя любовником, хочешь рабом, хочешь братом, хочешь шлюхой, хочешь вещью, мне всё равно. Главное не рыпайся. Хуже будет. – А что будет? – Тебе лучше не знать. Пошли завтракать, а то жрать охота. Я сосредоточенно поглощал пышный омлет, поданный дамой среднего возраста, скорее всего домоправительницей. А Найт ковырялся в планшете, бездумно поглощая овсянку. Так же, не отлипая от планшета, он окинул меня быстрым взглядом и, видимо, удовлетворившись тем, как я одет, пошёл к машине. Мы сели позади, невозмутимый Игорь кивнул мне, даже не выказав удивления, что у его хозяина появился дубль, причём являющийся проституткой. Я смотрел на проносящиеся мимо унылые пейзажи. Конец марта – печальное зрелище. Найт ткнул меня в бок. Я повернулся к нему, он всё так же тыкал пальцем в планшет. А потом произнёс невозмутимо: – Пососи мне. – Прости, что? – Отсоси мне. – Что, прямо здесь? – А ты предпочитаешь, чтобы я тебя сейчас на обочине выеб? – А ничего, что мы не одни. – Какие мы стеснительные. – Найт ткнул в кнопку на панели двери и между нами и водителем поползла вверх перегородка. Я сполз на пол, устроился между его колен, потянул молнию джинсов на себя. Там уже всё стояло. У меня предательски дёрнулся член. Сука! Как он меня заводит! Я расстегнул свои джинсы, хватаясь рукой за стремительно наливающийся член. Когда я обхватил член Найта губами, он отбросил планшет на сиденье и запрокинул голову, расслабляясь и разводя ноги шире. – Давай детка, пососи как ты умеешь. Будто дорвался до сладкого, – сказал он хрипловато, и запустил мне пальцы под хвост и буквально надевая на член, упирая его в горло. Я расслабился и он прошёл так глубоко, что я уперся носом и губами в аккуратно выбритый лобок. Найт замер, а потом начал резко трахать меня в самое горло. Я старался дышать, когда это становилось возможным и отчаянно дрочил, размазывая эякулят по стволу. Этот грёбаный извращенец, который мой брат, заводил меня до трясучки. Он быстро кончил так глубоко в моём горле, что я даже не почувствовал вкуса спермы и накатившего на меня оргазма, ловя языком и горлом пульсацию его члена и сходя с ума от удовольствия. Лишь когда по моим пальцам плеснуло тёплым, я понял, что кончил. – Дрочил себе? Вылижи руку и в следующий раз – спрашивай разрешения, понял? Я кивнул. – Лижи, я посмотрю. Я принялся тщательно вылизывать собственное семя с руки. Найт коснулся моей щеки и заправил каплю, попавшую на уголок губ, в рот. Провёл ладонью по щеке. А потом заправил член в штаны, застегнулся и, как ни в чём не бывало, взялся за планшет. Я уселся рядом, вытащил влажные салфетки из сумки, привёл себя и одежду в порядок. Это какой-то сюр. Я отсасываю в машине своему брату, про которого не знал и который помыкает мной, как своей собственностью. И выхода у меня опять только два. Подчиниться или совершить ритуальное самоубийство. В большом торговом молле мне купили телефон, установив на него родительский контроль (охуеть!), а потом Найт потащил меня на каток. На каток, блядь. На коньках я стоять умел и всё бы ничего, но мне было не до развлечений, а ещё этот ублюдок откровенно лапал меня, целовал в шею, за ухом и прижимался сзади вполне откровенно. И у него опять стоял! – Ты ведёшь себя неадекватно. Любому дебилу видно, что мы братья, а ты лапаешь меня как тёлку. – Да мне похуй. – Мы не в толерантной Америке. – Ты слышишь, что я тебе говорю, мне похуй. Нашёлся тут морализатор. Ты сколько хуёв в день сосал на своей работе? – Молодые люди, тут дети! – Пошла нахуй, дура старая. Может хоть после этого делом займёшься. Пожилая женщина возмущённо подцепила своего внука и покатила в сторону будки, где выдавали коньки. Найт определённо асоциальный псих. Поэтому вопрос заданный мне, удивил адекватностью. Да и прозвучал неожиданно. – Ты суши будешь или бургеры? – Бургеры. – Вот и отлично. Я тоже их хочу. Это он что, выгуливает меня что ли? Как «воскресный папа» или любовник. Мы переобулись, сдали коньки и пошли в сторону фудкорта. Там Найт набрал целый поднос бургеров, картошки и колы и выставил передо мной. – Жри. А то я тебя затрахал. И ещё затрахаю. – Вообще-то это не очень полезно. – Ну, знаешь ли, в жопу ебаться тоже так себе идея. Есть для этого вагина и всё такое. Но почему-то естественные места меня вообще не втыкают. – Найт, тебе доставляет удовольствие сквернословить и вести себя как мудак? – Да. Я закатил глаза и взял биг тейсти. Он меня действительно заездил. Найт жрал как и трахался. Много. Когда он всё принёс, я не думал, что мы осилим половину, но в итоге не доели мы лишь половину картошки. – Пошли, приоденем тебя. Мы оказались в бутике той марки, что я позволить себе не мог. Найт же отрывался как мог. Девушки охапками таскали одежду, подбирали образы, потом я всё это натягивал в примерочной и выходил на одобрение. – У тебя ебало грустное. Сделай повеселее. Ты будто вагоны разгружаешь, а не Гуччи меряешь. – Пошёл нахуй. Найт улыбнулся, сказал крутившимся девушкам, что сам поможет брату и втолкнул меня в примерочную, запирая дверь. – К стене лицом. – Ты что, тут собрался … – Штаны обкончаешь, придётся покупать, так что лучше сними. Они мне не понравились. – Да мне уже нечем. Кончать. – Ничего, сухой оргазм никто не отменял. Когда я выпутался из штанов, Найт сунул мне руку в лицо. – Оближи. Я старательно слюнявил пальцы, понимая, что это единственная смазка, что у меня будет сейчас. В этот раз Найт меня пожалел, входя медленно и давая немного привыкнуть, а потом сорвался на дикий темп. Кажется я даже немного задымился. Я уткнул лицо в сгиб руки, прикусив себя за предплечье. Оргазм был болезненным и почти без эякулята. У меня были разные сессии, и меня иногда и хуже загоняли, но не один человек, а группа. Это не человек, а какой-то кролик из рекламы Дюраселл. Содрогнувшись в болезненном оргазме, я почувствовал как в заднице запульсировал член Найта. Он обнял меня, содрогаясь и утыкаясь носом в шею, потом вышел, шлёпнул меня по заднице и приказал: – Оближи. Я стал на колени и тщательно вылизал опадающий член. Аккуратно заправил его в приспущенное бельё, застегнул джинсы. Найт внимательно смотрел на меня сверху, потом провёл большим пальцем по нижней губе, чуть оттягивая её. – Я ещё хочу, – его зрачки были расширены, делая серые глаза почти чёрными. Он наверно принимает какие-то наркотики, подумал я, застыв от ужаса. Не без того, чтобы на сессиях клиент не занюхивал дорожку или не курил косячок, но с системными наркоманами я не работал никогда. Крыша об этом знала и даже на обязы мне таких не подсовывала. – Не бзди, принцесса. Хочу, но не буду. Пусть девки пакуют первый образ, четвёртый и пятый. Я пойду ремней тебе прикуплю и жду на кассе. Интересно, тут есть чёрный выход? Ну хорошо, вот я свалю. Денег нет, телефона нет (пакет с покупкой Найт забрал из примерочной), паспорта нет. К Львовичу мотану, так его быстро разыщут. К Васятке? Не хочу я его подставлять. Его и так жизнь потрепала. Да и на него тоже выйти дело часа. Все клиенты есть в моём деле. Я медленно оделся, сказал девушке, ожидающей меня у примерочной, что паковать и пошёл к кассе. Найт все так же втыкал в планшет, быстро что-то строча. Обратно мы ехали в тишине. Я смотрел в окно, Найт переписывался с кем-то интенсивно. Потом я заметил, как шторка между водителем и салоном поползла вверх и ужаснулся. Он что, опять меня драть собрался? – Я выяснил как ты выжил. Тебя спасла нанятая похитителями нянька. Она какая-то нерусская, судя по имени Ферюза. Похитители няньку за мебель считали и обсуждали всё при ней. Когда похитители узнали, что отец платить выкуп не намерен - напились в говно. И пока они валялись пьяные на арендованной квартире, Ферюза эта увезла тебя из Фрязино в Москву. И там оставила у детдома скорее всего. Похитителей потом папаша покрошил на хате, когда нашёл. А вот ни тебя, ни твоего тела, ни внятных ответов куда ты делся не узнал. Лишь предположения. Ферюза растворилась в большом городе, как сахар в горячем чае и сейчас можно лишь догадываться как всё было и что ей руководило тогда. Пожалела, наверное. Мы в детстве как ангелочки были - сероглазые, кудрявые. Теперь я понимаю, почему у меня так мало младенческих фото. Я просто был там не один. А я подумал, что лучше бы меня убили в два. И я бы не мучился. Ни сейчас, ни вообще. Я не помню дня, чтоб я был счастлив, не выгрызая себе место под солнцем. Вначале я дрался за игрушки и еду, потом за бабки и свободу. Итогом стало то, что я оказался игрушкой собственного брата, который жил все эти годы припеваючи, судя по всему. – А что с нашей мамой, ты не разу её не упомянул? – Она свалила от папаши с охранником, когда мне было семь. – И? – Отец её и любовника убил. Хоронили мать в закрытом гробу. Заебись. Может и не такая сладкая жизнь была у братишки … Когда мы приехали, был уже вечер. На столе был накрыт ужин. – Где мне разместить свои вещи? – В гардеробной в моей спальне. – Я буду жить с тобой, в этом огромном доме больше нет спален? – Есть. Но тебе выпала великая честь спать со мной. – Найт, ты меня затрахал. В прямом и переносном смысле. Тебя очень много и мне нужно уединение. Я привык быть один. – Отвыкай. Но если тебе прям невмоготу, могу в карцер посадить. – Сажай.