***
— Давай, Золотце, на десну под верхней губой, так действие быстрее распространиться. Волче, и ты тоже, что как не родной, — Вадик следует своим же указаниям и небольшой бумажный квадратик прижимает над верхним клыком, затем протянув подальше, чтобы случайно языком не задеть. Все трое садятся на диван в оранжерее, их Золотейшество с барского плеча позволило проводить этот эксперимент именно здесь после долгих упрашиваний Дракона и гарантий, что так будет веселее, и откидываются на спинку. Вадик прикрывает глаза, он знает, чего ждать, Алтан и Олег смотрят в потолок, ожидая неизвестно чего. — Потолок всегда был таким неровным? — Дагбаев хмурится, глядя куда-то в угол комнаты. — Он... движется?.. — Волков, в заметном замешательстве, смотрит прямо над собой. Вадим смотрит сначала на одного, поворачивает его лицо к себе, заглядывает в глаза внимательно, затем со вторым проделывает то же самое, и только после ухмыляется. У обоих зрачки, как блюдца, затопили полностью тёмные радужки глаз, у самого уже такие же наверняка, потому что очертания комнаты поплыли и у него. Подействовало. — Ближайшие несколько часов наслаждаемся видами, — даже для самого Вадима произнесённые им слова быстро теряли смысл, его Золотейшество и Волче вовсе не поняли ничего из сказанного. В голове наступила блаженная пустота, только очертания комнаты плыли, двигались, рисунки на стенах оживали, неподвижные цветы словно становились ярче и тянулись своими бутонами и листьями то в разные стороны, то к троице, сидящей на диване. Неизвестно сколько времени Алтан залипал на орхидею, стоящую возле себя, как вдруг медленно, будто заторможенно, начал раздеваться, негромко поскуливая, когда прохладные пальцы касались вдруг ставшей чувствительной кожи. Ему иррационально становилось жарко, хотя до этого было даже немного прохладно, но сейчас за это он ручаться не мог, просто не помнил наверняка, действительно это было, или этого не было, да и зачем вообще о чём-то думать, если вот рядом цветок к тебе тянется своими тычинками и так нежно касается ими губ, а затем проникает в рот, мягко поглаживая язык... Вдруг изо рта вытягивают его пальцы, а перед глазами уже не цветок, а красный дракон, который согреет своим пламенем, и Алтан тянется к нему, обнимает за шею и ластится, мурча что-то неразборчивое. — Как тебя развезло-то, Золотце, — Вадим, относительно него, соображал гораздо лучше, потянулся к уже полностью обнажённому телу и пересадил к себе на колени, прижимая к торсу, от которого и через плотную майку жаром веяло. Ошибкой было упустить из виду Волкова, потому что он, в отличие от Золотейшества, двигался вполне резво и словно соображал нормально, будто квадратик _кислоты_ у него просто в желудок провалился, не повлияв на мозг. Но нет, так только казалось. В чёрных глазах не было и намёка на трезвость рассудка, только маниакальный блеск, пока Олег уже прижимался к Алтану со спины, быстрыми движениями расстёгивая и спуская с себя штаны. Вадим не прогадал с выбором _чего-то нового_, знал ведь, паскуда, как ЛСД может подействовать, что трахаться захочет, как кроликам. Могло, конечно, сработать и по-другому, но тут повезло, очень даже повезло, что ни один из них с визгами не начал улепётывать по особняку. Волков, глядя в глаза Дракона, уже начал проталкиваться в расслабленное тело, когда Алтан вдруг заскулил громче, вяло пытаясь вырваться из кольца рук. Мысли хотя бы о смазке не возникли в татарском черепе, из-за чего его пришлось отталкивать силой уже Драконьих рук. — Стой, придурок, хуже сделаешь, — по крайней мере, Вадим надеялся, что выдал именно это, но Волче вроде правильно всё истолковал. В боковом кармане вадиковских карго нашёлся тюбик смазки, он, как самый соображающий, плеснул себе на пальцы лубриканта и принялся растягивать уже отвлёкшегося на что-то за его спиной Золотейшество, который тут же откликнулся тихим стоном и распластался по груди Дракона, снова обнимая его за шею. Волков же никуда из-за спины не делся, поразительно терпеливо ждал, как бойцовая псина, и только притирался к татуированному золотом бедру, пачкая его предэякулятом. Вроде бы закончив с подготовкой, хотя Дракон не был уверен ни сколько времени прошло, ни в собственных ощущениях, и убрав руку из-за спины босса, он заметил, как на пальцах будто бы расцвели алые цветы. Красиво и не сразу понятно, что это, по крайней мере, не в этом состоянии. Хватило взгляда на Волкова и команды "Можно", чтобы он со всей охотой снова прижался к бледной спине и уже успешнее начал входить в разработанное тело. Алтан застонал, цепляясь своими крашеными коготками за плечи Вадима, когда Волче начал двигаться внутри него, не сдерживаясь, сразу срываясь на быстрый темп, и рыча над ухом, до синяков сжимая крепкие бёдра. Дракон смотрел на Олега и ему казалось будто перед ним настоящий оборотень в своей лучшей форме — огромного чёрного волка. Даже грешным делом возникла мысль — как такого трахать, — и рука сама потянулась к заднице Алтана, проталкивая к Волковскому члену всё ещё влажные пальцы, будто жила своей отдельной жизнью. Золотейшество оживился, застонал громче, на колени поднялся, поддаваясь назад, члену и пальцам, и за плечи сильнее уцепился, едва не снимая с Дракона шкуру, но он этого будто не замечал, полностью увлечённый волком перед собой. Но одна картинка быстро сменилась другой, вместо оборотня снова был старый сослуживец, а давление ширинки на собственный член стало неожиданно ощутимым и неприятным, из-за чего пришлось прекратить машинально поглаживать начальство по спине и поскорее расправляться со своими штанами. А где свобода от неприятного давления, там и... Одним движением Дракон заменяет пальцы своим членом и начинает двигаться в отличительном от Волчьего темпе, медленнее, но резче, вбиваясь в разомлевшее совсем тело и потираясь о чужой ствол собственным, приятно объятые жаркой теснотой. Первым не выдержал Дагбаев, со звонким вскриком, ещё долго отдающим в ушах Дракона, спуская на живот наёмника, пачкаясь в своём семени, но не обращая на это никакого внимания. Вадик с Олегом практически одновременно кончили из-за почти болезненного приятного чувства того, как на них сжался босс, не оставляя малейшей возможности ни двинуться ещё, ни выйти. Не сговариваясь, оба наёмника начали раздеваться, ещё толком не выйдя из начальства. Волков стянул штаны с себя, затем помог избавиться от них товарищу по оружию. Действие наркотика только набирало обороты, и останавливаться на достигнутом не собирался никто.***
Способность соображать возвращается постепенно, но будто волнами. Вот Олег чувствовал член Дракона в себе, скача на нём, а вот облизывал соски Алтана, пока тот стоял в коленно-локтевой, снизу пролезая, пока его Золотейшество натягивали на Драконий хер. Золотейшество протестующе замычал, упираясь ладонью в живот Олега, член которого сейчас увлечённо насасывал. Вадик позади него замедлился, обеспокоено глянул сначала на сослуживца, затем на начальство. Заминка была вполне понятна, и озвучивать вопрос не пришлось ни одному из наёмников. — Челюсть болит, — с негромким мычанием юноша опустился на пол оранжереи, затем на спину повернулся, посмотрел сначала на Дракона, затем на Волче, задрав голову. — Давай ты поимеешь меня, а тебя Дракон? Предложение было принято и одобрено почти синхронными ухмылками мужчин.