Trial

Изуку стоял как вкопанный, даже не зная, что ему следует сейчас сказать. Он смотрел на Кацуки и не мог понять, что тот чувствует. Совершенно разные эмоции успели отразиться на его лице за считанные секунды. Удивление, радость, грусть, злость. Не хватало только раздражения для полной картины, ведь в основном альфа показывал свои истинные чувства не так часто и имел достаточно скупое количество, а тут всё и сразу, что непременно поражало. Мидория переминался с ноги на ногу, опустив свой взгляд в пол. Нервно сжимал холодными пальцами ручки своей сумки и кусал обветренные губы чуть ли не до крови, но ему не было больно. Скорее, он делал это для успокоения, правда, это не сильно помогало. Бакуго, сделав шаг назад, шире открыл дверь и изогнул одну свою бровь, ровным тоном спрашивая: – Так и будешь там стоять или всё-таки зайдёшь? Омега поднял голову и неуверенно шагнул вперёд, переступая через порог. Не то чтобы он ждал, что его встретят с распростёртыми объятиями и радушным кликом "Добро пожаловать домой!" или "С возвращением!", но, наверное, ему ожидалось увидеть парня более оживлённым и сияющим, а он, на удивление, держался достаточно тихо. Пока что. Кацуки закрыл дверь на замок и ушёл в комнату, чтобы не занимать много места в тесном коридоре. А ещё ему нужно было выплеснуть свои эмоции и покурить. В какой-то степени это становилось уже неким неотъемлемым ритуалом в его рутине. Он прошёл в их спальню, прикрывая за собой деревянную дверь, и негромко зарычал, ударяя стену кулаком. Потом ещё раз. И ещё. Прижался головой к прохладной поверхности, сжимая свои кулаки и прикрывая глаза, громко матеря в мыслях двумордого ублюдка. Не хотелось пугать только пришедшую омегу своими криками и ругательствами. Ещё ненароком подумает, что альфа зол на него, но это было совершенно не так. Он и сам толком понять не может, из-за чего именно разгневан. Из-за запаха другой альфы на своей омеге? Из-за того, что он жил у него всё это время? Из-за своей вновь воспылающей в груди ревности и чувств собственника? Из-за неожиданного возвращения, к которому он не был готов морально? Кацуки сделал глубокий вдох и медленно выдохнул обратно. Так он повторил несколько раз – в последнее время, по советам Ямато, это очень помогало ему справиться с негативными эмоциями и успокоиться, взять себя в руки и не выходить из равновесия окончательно. Изуку бы, конечно, не испугался, всё-таки привык к взрывному характеру парня, но Бакуго хотелось показать, что он стал немного лучше контролировать свои эмоции. Что правда старается, не сидит на месте ровно, а ходит к специалисту и пользуется всеми его советами на постоянной основе. Показать, что он по-настоящему готов меняться в лучшую сторону ради своего возлюбленного и себя самого. Готов делать небольшие, можно сказать, даже робкие, шаги навстречу. Показать, что он на самом деле испытывает к Изуку. Пока Мидория жался в коридоре, размышляя, что ему делать дальше, Бакуго зашёл на балкон и поджёг сигарету. Он выплеснул эмоции, немного пришёл в себя, а никотин сейчас полностью завершит весь процесс. Без этого парень пока не мог жить. Он не будет заставлять себя отказываться. Однажды, он уверен, проснётся и поймёт, что больше не нуждается в сигаретах. Почувствует, когда этот момент настанет, когда многие самые глубокие прошлые переживания его отпустят. Но сейчас, на данный момент времени, это было такой же необходимостью как дышать, есть, пить или спать, и он не готов бросать это дело. Изуку, пользуясь моментом, на носочках проскользнул в спальню, быстро раскладывая небольшое количество вещей по полкам, и переоделся в домашнюю одежду. Стало чуть-чуть комфортнее, чем было до этого. Пару минут назад он ощущал себя будто не в своей тарелке. Будто оказался не у них дома, а просто ворвался поздним вечером в чужую квартиру без приглашения, но это чувство потихоньку начало отпускать. Было тяжело унять своё сердце, бьющееся со скоростью света. Омега мелко подрагивал, но не от страха, а скорее от волнения и неизвестности. Не знал, как ему следует себя сейчас вести и что говорить. А поговорить очень хотелось, особенно после того, что он сегодня узнал от Киришимы. Мидория сильно волновался за Бакуго и его состояние, за то, как он справлялся всё это время один и как сейчас. Парень огляделся в комнате и заметил на стене несколько небольших вмятин. Снова закусил губу. Он не глухой и слышал, что тут происходило буквально минуту назад, но это явно был не первый раз подобного выплеска эмоций и далеко не последний. Если Каччану становится легче после парочки ударов в стену и это ему как-то помогает совладать с эмоциями, то Изуку будет только рад. Хотя лучше бы он бил подушку, иначе есть риск повредить себе руки. Стену можно легко починить, у них есть средства для таких случаев, поэтому это не очень его волновало. Повернув голову чуть правее, он заметил два листка, прикреплённых на дверцу шкафа. Омега не спеша подошёл поближе, чтобы разглядеть текст, сцепив руки в замок за спиной. Прочитанные строчки показались ему чем-то похожим на аффирмации, которые говоришь себе каждый день, иногда даже по несколько раз. Чем-то напоминающее самовнушение, которое создаёт положительный психологический настрой. Изуку очень удивился тому, что Кацуки серьёзно может пользоваться чем-то подобным. Интерес к тому, чем занимался его альфа весь месяц, только возрастал. Всё больше возникало вопросов, которые хотелось немедленно озвучить и получить ответ на каждый. Послышался шум открывающейся балконной двери и тяжёлые шаги – альфа всегда ходил так, что было слышно каждый последующий шаг из любого уголка квартиры. В спальне холодным белым цветом горела только небольшая настольная лампа, из гостиной также попадало немного света, и из-за всего этого атмосфера ощущалась довольно неуютной, можно сказать, напряжённой. Хотя таковой её, наверное, больше делал Кацуки, возле которого и витала эта аура. Причём непонятно по какой причине. Поза была вполне расслабленной: руки находились в карманах спортивных слегка растянутых серых штанах, мышцы были не в напряжении, а глаза в какой-то степени отражали грусть и тоску. Первым прервать гнетущую тишину решился Мидория, задавая очевидные вопросы, исходя из того, что он увидел. – Ты, кажется, делаешь какие-то... упражнения по контролю эмоций, да? В интернете нашёл или кто из друзей посоветовал? Бакуго какое-то время продолжал хранить молчание, внимательно осматривая парня перед собой. Внешне он сильно не поменялся, хотя, кажется, набрал немного веса за всё время проживания в другом месте. Изуку выглядел хорошо, нет, лучше сказать восхитительно. Несколько "лишних" килограмм ему были даже к лицу, придавая замечательный, более живой вид. То ли Кацуки так казалось из-за того, что он долгое время, по ощущениям – целую вечность, не видел его, то ли омега и правда похорошел, хотя, казалось бы, куда ещё больше, но, видимо, нет предела совершенству. Так и хотелось пощипать эти пухлые щёки, крупные ляжки, небольшой милый животик, скрывающийся под растянутой футболкой. Хотелось прикоснуться к нему везде и сразу, вспомнить эти невероятно приятные ощущения, этот сладкий аромат, который от разных ласк и обычных повседневных нежностей, которые в их жизни были редким явлением, всегда усиливался, приятно грея душу. Альфа невольно заметил нервозность парня после его полного сканирования: как его глаза долго не задерживались на одном месте и он избегал взгляда напрямую, как сжимал пальцы рук и растирал их, как кусал собственные губы и жевал щёки изнутри, как его лицо приобрело лёгкий розовый цвет, а ноздри слегка расширились из-за частого и неровного дыхания. Мидория сильно волновался и это было слишком очевидно. – Я, честно, не ожидал твоего возвращения, поэтому не очень готов к какому-то серьёзному разговору, – сказал с ноткой вины в голосе Бакуго. – В голове снова каша, поэтому мне нужно время до завтра. Прости, но говорю прямо, что сегодня навряд ли из меня выйдет что-то связное. – Н-нет, нет, что ты, всё нормально, я понимаю! Я и сам не ожидал вообще-то... Просто вечером мы встретили Киришиму и он столько рассказал... Я переволновался и подумал, что мне уже стоит вернуться. Правда, наверное, надо было предупредить тебя, но я так спешил поскорее прийти домой, к тебе, что даже не подумал об этом, так что это ты прости меня... – он говорил достаточно быстро и слегка сбивчиво, без остановки размахивая руками в разные стороны. – И что за хрень выпалил этот придурок? – Кацуки нахмурил свои брови, между которых залегла такая привычная морщинка, по которой Изуку даже соскучился. Он на секунду мягко улыбнулся, с теплотой глядя на парня. На мгновение стало легче. – Ну, что тебе было очень плохо. Настолько, что ты совершенно забыл про самоконтроль и вообще... Ты пил много... Злой и раздраженный был больше обычного... – Так было первые несколько дней. Сейчас я в порядке. – Поговорим завтра. А сейчас, может быть, ляжем спать? Ты же не против вместе лечь, да? – с некой детской надеждой спросил Мидория, смотря прямо в алые глаза напротив. Он выглядел как побитый брошенный щенок, который сейчас одним своим взглядом упрашивал о такой вполне обыденной для них вещи. Отказать ему было невероятно сложно, но по-другому Бакуго сегодня не мог. – Был бы только рад, если бы от тебя за километр не несло тем ублюдком. Я лучше сегодня на диване. Прости, мне всё ещё тяжело справляться с эмоциями и... Это неприятно. И напрягает. Изуку моментально стушевался, опуская голову вниз, скрывая своё лицо под густой тёмной чёлкой и обнимая свои слегка дрожащие плечи руками. Он со всей силы зажмурил глаза, стараясь справиться со слезами, но выходило плохо. Наверное, он реагирует чрезмерно эмоционально и даже глупо, но ничего не может поделать с этим. Каччан ни в чём не виноват. Он ведёт себя очень сдержанно и говорит всё честно, прямо в лицо. Этого ведь омега и хотел. Но просто не описать словами то, насколько он соскучился по близости со своей альфой. То, насколько он соскучился по чужому теплу у него под боком, по тяжёлому и горячему дыханию, по этому крышесносному запаху апельсина с корицей, по очень редким, но таким приятным объятиям, по поцелуям. Чёрт, как же ему хочется сейчас крепко вцепиться в Бакуго всеми конечностями и расцеловать это родное лицо, разглаживая каждую морщинку. Как же хочется просто хотя бы прикоснуться к нему и почувствовать жар его тела. Хочется лежать у него на груди всю ночь и слушать ровный ритм сердцебиения. Как же он скучал. – Т-ты же понимаешь, ч-что у нас с ним н-ничего не было? Мы п-просто друзья, К-Каччан, – его голос перешёл на шёпот, не переставая дрожать. – Эй, ну, только не плачь, пожалуйста. Я понимаю, правда. Блять... Ты жил у него и неудивительно, что так получилось. Просто... Чёрт, прости меня. Я не знаю... Что мне сделать, чтобы ты успокоился? Полный провал. Мидория даже часа пробыть не успел вместе с Бакуго, а уже плачет. Каким, блять, образом так выходит? Кацуки ведь говорил спокойно, старался даже хотя бы немного казаться таковым! Пытался быть вежливым, говорил всё искренне, даже извинялся, а ему ничего из выше перечисленного несвойственно. Что он постоянно делает не так? Почему его омега плачет даже сейчас? Может быть, он правда провалился как альфа? Не получается у него быть хорошим, как бы он не пытался. Всё равно что-то идёт не так и это задевает чувства Изуку. Просто... От этого грёбаного аромата дождя колит в области сердца так сильно, что это невыносимо терпеть. Он может снова выйти из себя и натворить каких-нибудь глупостей, чего явно не желает. – Давай хотя бы обнимемся, – тихо попросил Изуку, не двигаясь с места. Их разделял только один шаг, который альфа преодолел за мгновение. Он осторожно обвил своими горячими руками талию Мидории, мягко прижимая ближе к себе. Приходилось дышать через раз, чтобы как можно меньше чувствовать раздражающий запах Тодороки. Бакуго почувствовал как робко вокруг него образовалось кольцо из хрупких рук Изуку, который сжал в кулаки футболку Кацуки. Он положил голову на его широкую грудь и вслушивался в отчётливо слышное сердцебиение, думая, что сможет подстроиться под него и успокоиться, но от чего-то сердце альфы также бешено колотилось, как и его собственное. – Прости меня, Каччан. Я не хотел делать тебе неприятно. Я ведь лю... – Не говори этого. Не сейчас, ладно? Это я виноват. Я должен вымаливать прощения, но не ты. Мне жаль. Правда жаль. За всё. Но я стараюсь, честно. Ты ни чём не виноват. Это вполне естественно, ты же жил у того ублюдка и я знал это. Всё в порядке. Только успокойся, хорошо? Мидория слабо кивнул в ответ и крепче сжал парня в своих объятиях. Он глубоко дышал не только для того, чтобы успокоиться, но и потому что скучал по родному запаху. Изуку парень неглупый и практически сразу заметил, что Кацуки же наоборот редко и не глубоко дышит. Долго находиться в таком состоянии он не сможет. Видимо, запах Шото слишком сильно перебивал его собственный. Омега мог простоять так хоть всю жизнь, но всё же взяв себя в руки, нехотя отстранился. Всё также не глядя в лицо человека напротив, направился к шкафу, из которого достал все нужные вещи для принятия душа, и побежал в ванную комнату, надеясь, что всё же ароматный гель и мочалка помогут ему отмыться от чужого запаха. В любом случае, такое никогда долго не держится на человеке, а после хорошего принятия душа становится гораздо слабее, а затем за, примерно, несколько часов исчезает окончательно. Единственный способ того, чтобы держался исключительно запах второй половинки – метка, о которой Мидория пока что может только мечтать. Раз Каччан начал меняться, то, значит, омеге не стоит давить на него. Остаётся только покорно ждать, когда его партнёр будет готов к следующему шагу и сам примет решение, ведь мнение Изуку на этот счёт он уже знает, так что нет смысла вновь мусолить эту тему и давить на альфу, которому сейчас тоже нелегко. Ему даже сложнее, гораздо, но Мидория готов подождать, он довольно терпеливый и понимающий человек, тем более по отношению к своим близким. Он быстро настроил горячую воду, чтобы расслабить все мышцы и поскорее заснуть, раз не сможет спать вместе с Кацуки, при этом находясь в одной квартире. Изуку желал этого после первой проведённой ночи в квартире Тодороки – в тот день он долго не мог уснуть, и теперь будет чрезвычайно сложно настроиться на сон, но выбора нет. Омега взял свою мочалку, выдавив немного геля для душа с шоколадным запахом, который был похож на его собственный, и начал усиленно шоркать каждый участок тела. Оно весьма быстро покрылось красными пятнами, принося небольшой дискомфорт, но парень старался не обращать на это внимание. Мидория решил помыть даже свою голову, чтобы как можно быстрее избавиться от чужого запаха. Он хорошо вытер себя полотенцем и больше времени уделил своим густым волосам, которые всегда сохли чрезмерно долго. В общей сложности он провёл под горячим душем около получаса. Ощущалось так, будто он побывал в бане, где его неплохо так отметелели веником, а выйдя из тёплой комнаты в гостиную, будто прыгнул в бассейн. Окна в квартире были открыты, на дворе уже стояла ночь, поэтому температура стала ещё ниже. По коже моментально пробежался табун мурашек, заставляя парня невольно поёжиться. Бакуго спокойно застилал себе диван, но услышав звук открывающейся двери, обернулся и тут же нахмурился, скорее подходя к Мидории ближе. На лице альфы почему-то отображалась злость, из-за чего Изуку резко сделал шаг назад, склоняя голову и закусывая губу. Кацуки от такой картины замер на месте, хмурясь ещё сильнее, но ближе подходить не стал. Не то чтобы он злился, скорее, просто волновался за здоровье омеги, но, видимо, его выражения лица и резкие движения напугали парня. – Какого чёрта ты так легко одет? Здесь, блять, не Майями бич, чтобы так разгуливать, а ты к тому же после душа и с мокрой башкой. Иди быстрее одеваться в нормальную одежду и суши голову. Только попробуй лечь с этим мокрым гнездом, я тогда всё нахер сбрею. Мидория пытался сдержать смех, но его попытка не увенчалась успехом и он полностью провалился с этой задачей. Его лёгкие смешки разносились по всей квартире, приятно грея уши. Недоумение отразилось на лице Кацуки, отчего Изуку стало только веселее и он начал прикрывать свой рот ладонями. – Что смешного я сказал, задрот? – Ничего, Каччан, правда. Ты так мило волнуешься за моё здоровье. Это... Приятно, – парень неловко улыбнулся, глядя в глаза напротив, и быстрыми шагами направился в спальню. Достал первые попавшиеся домашние штаны и тёплые носки, а затем достал фен из тумбочки, подключил к розетке и начал сушить свои волосы. Делал всё так, как и попросил альфа, решив не нервировать его. Да и иммунитет у Мидории был слабым, не хотелось снова так легко и глупо заболеть, пропуская работу и валяясь целыми днями на кровати, как амёба. Хотя ему бы, безусловно, очень льстила забота Каччана. Через десять минут сушки волос парень устал и решил оставить их в таком состоянии, как они есть сейчас. Немного влажные, но уже лучше, чем было до этого. В гостиной до сих пор горел свет, Изуку вышел из комнаты, направляясь ко всё ещё стоящему на том же месте Бакуго. Он подошёл настолько близко, что физически ощущал жар тела напротив, который согревал его даже изнутри. – Каччан, я... Запах остался? – смущённо под нос спросил парень, сцепляя сзади руки. Кацуки сильно наклонился, их лица теперь находились на одном уровне, и осторожно, словно боясь обжечься, положил широкую ладонь на талию омеги, мгновенно вызывая мурашки на теле партнёра. Он начал с волос, а после опустился чуть ниже, вдыхая прямо возле шеи Изуку. – Тц, он всё ещё чувствуется, пусть и не так сильно, – произнёс Бакуго прямо над ухом Мидории, опаляя кожу горячим дыханием. Это показалось ужасно сексуальным, хотя в его действиях не было ни намёка на эротизм. Изуку шумно проглотил скопившуюся слюну, стараясь унять лёгкую дрожь в теле. У них давно не было хоть какой-то близости – омега сам отказывался под разными придуманными предлогами. И сам себя он не ублажал всё это время – не было ни желания, ни возможности, поэтому был довольно чувствителен к любому прикосновению со стороны своей альфы. Он собрался с силами и задал вопрос успевшим осесть в какой-то момент голосом: – То есть ты всё равно останешься здесь? Кацуки начал постепенно выпрямляться, медленно проводя рукой по спине омеги, слегка задрал его футболку и коснулся кончиками пальцев оголённой кожи. Он будто специально дразнил его, наслаждаясь процессом, но не заходил дальше лёгких и осторожных прикосновений. Игриво блестящие глаза и нахальная ухмылка выдавали его с потрохами. – Верно. Спокойной ночи. – Немного подумав, он добавил: – Изуку. Мидория вздрогнул и лицо его вытянулось в удивлении, но затем он мягко улыбнулся: – Спокойной ночи, Каччан.

***

К слову, ночь ни разу не оказалась спокойной для вечно дёргающегося Изуку. Он каждые пару минут переворачивался с боку на бок и никак не мог заснуть. Вроде, и лежал вполне удобно, и температура в помещении была хорошей, даже шум за окном сегодня был каким-то редким и тихим, но сон не шёл. Света в доме не было, с улицы также не попадало ни капли, ведь шторы были плотно задёрнуты, из-за чего стояла непроглядная темень, которая нервировала и пугала. Дрожь по телу прошлась моментально, мозг незамедлительно начал рисовать самые страшные картинки в этой комнате. Было слишком темно. Омега не видел даже очертания предметов, как и самой квартиры в целом. Он боялся темноты. Невероятно боялся, чуть ли не до панических атак. Липкий страх тут же начал распространяться по всему телу, за два счёта стало душно и каждый вдох давался всё труднее и труднее. Мидория резко до боли зажмурил глаза и крепко сжал зубы. Спать со светом Изуку не мог, никогда не получалось, а Кацуки уже давно видел десятый сон, в этом омега был почему-то уверен. Не хотелось, конечно, беспокоить альфу в час ночи, но Мидории, правда, очень нужно прижаться к любимому человеку, почувствовать себя под защитой, в полной безопасности. И вообще он жутко соскучился, а запах уже должен был полностью исчезнуть. Самостоятельно он точно понять не может. Омега слегка дрожащей рукой откинул одеяло и почувствовал лёгкую прохладу, которая щекотала опустившиеся на пол ноги. Он был одет лишь в одни боксеры и домашнюю футболку Бакуго. Изуку неуверенно поднялся на ноги и устремил взгляд вперёд, правда, дальше стало только сложнее. Он начал медленно двигаться к предполагаемой двери – надеялся только на свою визуальную память и руки, которыми ощупывал путь. Дверь оказалась, на удивление, открытой, хотя он был уверен в обратном – ещё когда горела лампа, он видел, что она была закрыта. Решив не заострять на этом особого внимания, Мидория двинулся дальше, всё также с выставленными впереди руками. Когда его правая ладонь наткнулась на что-то большое, твёрдое и горячее, он вскрикнул на всю квартиру, резко отдёргивая руку. Изуку неудачно поставил ноги, когда шагнул назад, поэтому тут же больно упал на пятую точку, громко охая. Кажется, падения на задницу можно записать как его новое увлечение, в котором он достаточно быстро стал профи. Сейчас не хватало только Тодороки, который в такие моменты всегда оказывался рядом и помогал. – Какого хрена ты не спишь? – удивлённо задал вопрос Кацуки. – К-Каччан? А... Я... Мне стало страшно... Я даже разглядеть ничего не мог и, ну, сразу пошёл к тебе... Прости, чушь какую-то несу, – расстроенно произнёс омега, поджимая колени к груди и опуская на них голову. Бакуго, не задумываясь, наклонился и с лёгкостью поднял на руки парня, который даже понять ничего не успел, и удивлённо охнул, мгновенно обнимая шею альфы. Он уткнулся в неё своим лицом, с не скрываемым наслаждением вдыхая. Если бы сейчас горел свет, то Мидория мог бы заметить смущение на его лице. – Каччан, а где я... Где я коснулся тебя? – Ты касался меня везде, Изуку. Не можешь понять, какую часть тела потрогал сейчас? Омега в ответ только залился румянцем, решив не отвечать. Наверное, это был бицепс, да, должен был быть он. Кацуки уложил Изуку обратно на кровать, укрывая одеялом, и собирался уходить, но тихий шёпот остановил его: – Не уходи. Каччан, останься рядом со мной, пожалуйста... Бакуго... А что Бакуго? Будто он в силах проигнорировать просьбу своей омеги и оставить его тут подыхать со страха, а потом слушать жалобный скулёж, плач и сопли, которые будут разрывать ему сердце на куски. Киришима бы сейчас точно начал затирать что-то про «мужицкие поступки» и много другой абсолютно бесполезной херни. Он вышел из комнаты, чтобы забрать свои подушку и одеяло, а когда вернулся, то услышал, как Мидория уже вовсю шмыгает носом. И даже не был удивлён – он тот ещё плакса, особенно когда рядом Кацуки. – Твою мать, я отошёл только постельное забрать, а ты уже успел весь соплями обмазаться. – Мог бы и ответить мне! Дурак, – последнее слово парень решил прошептать, но от ушей Бакуго нельзя ничего скрыть, тем более подобное. – Это ты, блять, плакса! Пиздец какой-то, честное слово! Ты здесь даже суток не провёл, а уже дважды ревел. Я уже нихрена не понимаю, что делаю не так. Что со мной не так, что ты только и делаешь, что плачешь? Пару часов назад ты вообще шарохался от меня! Блять... Кацуки прикрыл глаза и старался сосредоточиться на собственном дыхании, делая это, насколько возможно, медленнее. Он бросил своё постельное на кровать и следом завалился сам. Подкрадывалось ощущение, что все сеансы с Ямато пойдут коту под хвост и им придётся начинать с самого начала, заново в подробностях обсуждая каждую тему, ни одна из которых радости нихрена не приносит. По всей видимости, в следующий раз они снова будут обсуждать темы ревности и что он явно не удался как альфа и скоро побьёт все рекорды, к сожалению, не в хорошем ключе. Бакуго почувствовал, как матрац возле него слегка прогнулся, и приоткрыл один глаз. Потом, конечно, понял, что это бессмысленно – не только Деку ничего не видел в этой кромешной тьме. Мидория прижался к боку альфы, обнимая его одной рукой и закидывая левую ногу на парня, а голову кладя возле груди, чтобы было можно расслышать сердцебиение. – Каччан. Я такой сверхэмоциональный сам по себе, к тому же у меня скоро снова течка будет. Кацуки промолчал. Было страшно задавать какие-то вопросы, на которые получишь далеко не такой ответ, который ждёшь, поэтому он решил не торопить события и не заглядывать вперёд. Будь, что будет. – А почему ты не спал? Альфа надеялся избежать этого вопроса, но не получилось. – Наверное, как и ты. – Ты тоже боишься темноты? – Нет, придурок. Я уснуть без тебя не могу. Уже больше месяца чёртова бессонница и чёртовы кошмары. – Кошмары... А что тебе снилось? – Изуку немного приподнялся, надеясь разглядеть лицо напротив, но ничего не вышло. – Мм... Это глупо... – Расскажи, я же переживаю за тебя, – удивительно, как у него получалось спрашивать что-то одновременно требовательным и молящим голосом. – Ха-а, блять... Ты бросал меня снова и снова, а я, как и тогда, ничего не мог сделать. А потом ты окончательно остался у того ублюдка, разрывая между нами все связи. – Каччан, ты же знаешь, что я бы так не сделал... Мы нуждаемся друг в друге. Я сейчас буду говорить свой длинный монолог, но не перебивай меня! Выслушай, пожалуйста. – Бакуго кивнул. – Шото... Он очень хороший, правда. Я никогда не встречал таких людей. И он, бесспорно, мне очень помог. Всё это время он слушал, как я скучаю по тебе, и пытался успокоить и как-то отвлечь, – омега тихо посмеялся, хотя Кацуки от одного упоминания двумордого напрягся всем телом, но продолжал молчать. Не сказать, что было дико приятно слушать, как твоя омега расхваливает другого альфу, просто было слишком интересно, чем этот монолог закончится. – Удивительно, как у него до сих пор нет никого... У него хорошие манеры и он действительно ведёт себя как джентльмен. – Бакуго потихоньку начинал закипать: Мидория чувствовал, что его мышцы становились всё каменнее, дыхание сбилось с ритма, как и сердцебиение, и было тяжёлым. Ещё одна капля и он начнёт рычать. – Каччан, – мягко позвал омега, нежно касаясь правой щеки парня и приятно потирая её. Левую он невесомо поцеловал, смотря за реакцией. Кацуки, вроде, немного расслабился, поэтому Изуку уже увереннее вновь прикоснулся губами к бархатной коже. – Я хочу сказать, что Шото прекрасный, но только в роли друга. И о большем мы с ним даже не думали. Мне это не нужно. Он очень быстро стал мне близким человеком, которого я не хочу терять, но просто, понимаешь, я всегда мечтал именно о таком друге... Он появился именно тогда, когда я нуждался в поддержке, в советах. Я ценю его. Но для меня никто не будет лучше тебя. Мне нужен только ты, другие меня совершенно не интересуют. Я вижу, как ты стараешься, вижу твои небольшие изменения, но ты и представить не можешь, как я рад тому, что ты всё-таки решился. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знал. Самый красивый. И ни один шрам на твоём теле не портит тебя, ведь это твоя личная история, которой я пока что, к сожалению, не знаю. Но я не тороплю тебя, ни в коем случае! – мысли постоянно путались и ему казалось, что он несёт несусветную чушь, но никак не мог остановиться говорить. Почему-то ему нужно было выговорить всю эту ерунду. – Вообще я сильно скучал по тебе. Даже по твоим крикам, хмурому лицу и бесконечным ворчаниям, – он тихо посмеялся, обнимая альфу крепче. – Знаешь, в детстве мама мне рассказывала про истинных. Ты слышал о таком? – Детские сказки, – отмахнулся Кацуки. Он был смущён. Очень. Слова омеги приятно грели душу, как тёплое одеяло и чашка чая в холодные зимние дни. – Правда так считаешь? А я вот часто думал о том, что мы с тобой истинные... Тебе ни разу так не казалось? – Я... не задумывался об этом, честно говоря... С чего ты взял, что это существует и что мы с тобой – истинные? – Не знаю... А как ещё объяснить это невероятную тягу к тебе и безграничную любовь? Бакуго молчал. Очень долго молчал, казалось, что он даже перестал дышать. Изуку не расстраивался тому, что ничего этой ночью приятного в свой адрес не услышал. Он просто... начал чувствовать что-то другое, совершенно иное, и это было приятно. Он не будет торопить события и требовать чего-то. Пусть всё будет очень медленно тянуться, зато это будет искренне и исключительно по желанию Каччана. – Я заебался, давай уже спать, – пробурчал Кацуки, перекатываясь на бок, лицом к Мидории. Он без особого труда перевернул Изуку спиной к себе и вплотную прижал к торсу, не переставая обнимать. Бакуго тоже иначе не может объяснить свои чувства к омеге. Истинные. Эта мысль греет сердце, пусть даже этой херни, скорее всего, и не существует вовсе. Главное, что в это верит Изуку, а раз верит он, то верит и Кацуки.