unclearly dismissed

когда джи-ен выходит на балкон общажный покурить, встречает перед собой совершенство в виде сэ-бек на соседнем, совсем рядом, потушившей о перила окурок. закатным вечером летним она еще красивее, когда легкий ветер с челкой играется, а в задумчивых темных глазах проясняются рыжеватые отблески цвета виски с колой. у нее костяшки на плечах выпирают, а солнце светит на веснушки на них, редкие совсем, темные, если сэ-бек на перила опирается обеими руками с не зажившими еще шрамами, алым отсвечивающими и впечатывающимися в память. — будешь? — джи-ен из своей пачки vogue вишневых достает две и одну сэ-бек протягивает с улыбкой мягкой, а в глазах ее карих переливается и искрится любовь, нефильтрованные влечение и интерес. сэ-бек улыбается одними глазами и берет сигарету из теплых рук, задерживаясь чуть дольше, чем, казалось бы, нужно, а джи-ен в памяти оставляет ее сухие руки и пальцы длинные с тонкими фалангами. сэ-бек затягивается глубоко, курит красиво и резко, неровными мазками, а на ее лице веснушки в цвет фильтру сигаретному проявляются в лучах закатного солнца. джи-ен в открытую, без притворства, смотрит на нее долго-долго, будто в самую душу заглядывая, возвращает взгляд рукам и шрамам, тонким пальцам изящным. губам пухлым, которых едва касается сигарета. и снова веснушкам рыжеватым, солнечно-теплым, ласковым по ветру. смеющимся. солнце быстро садится, светит рыжим на лицо сэ-бековское, и джи-ен долго гадает по ее задумчивым глазам, о чем она думает. джи-ен хочется сказать хоть что-то, пока она набирает в легкие, а сэ-бек мечтательно выдыхает и припечатывает короткое: — сигареты хуевые. — у тебя есть выбор? — джи-ен улыбается, слегка перегибается через перила, разглядывая чужой профиль и ночную грусть на дне глаз темных. сэ-бек молчит в ответ, думает себе что-то, неопределенно выдыхая дым вишневый. джи-ен медленно задыхается и, забывая выдохнуть, кашляет дымом и бабочками, когда сэ-бек стряхивает пепел негнущимися пальцами, грубыми, как она сама. джи-ен набирается смелости сказать ей хоть что-то минуты три, ее режет пополам от желания прямо сейчас наорать на сэ-бек и громким матом со слезами объясниться в чувствах. ей представляется, как сэ-бек повернется удивленно, как у нее губы дрогнут, и как она, будто из параллельной вселенной, перегнется через черные перила и, заглядывая глубоко в джи-ен, подарит ей поцелуй. даже в щеку. может быть, они будут курить одну сэ-бековскую на двоих на полу под рок из ее разъебанного телефона, может, джи-ен будет засыпать в объятиях ее, где может, они будут долго согреваться и искать спокойствие друг в друге, помощь и любовь. может, они будут пить вместе что-то крепкое и трахаться, одежды не снимая, целоваться, сталкиваясь лбами, больно кусать друг друга и громко стонать. кончать ярко. и засыпать вместе. джи-ен мечтает долго, забывая затянуться, улыбается рыжим веснушкам на аккуратном лице и грустью скульптурной на фоне заката поздней весны. сэ-бек кидает окурок вниз с балкона и хрустит длинными пальцами, выжидающе смотря на джи-ен. та почти разрывается, мнет футболку и делает последнюю затяжку. она набирается смелости и воздуха, собирает слова с мозгами в кучу, когда сэ-бек лениво зевает, потянувшись: — пойду-ка я спать, — и ведь правда уходит.