***
Прошло три дня, прежде чем Эдмунд смог приступить к выполнению их с Питером плана: вчера они наконец спровадили гостей из Пральты, и теперь ему точно ничего не могло помешать. Лишившись повода охаживать Каспиана, Сьюзан перестала маячить в поле зрения и занялась более практичными делами, а у Эдмунда появилась возможность спокойно поговорить с Каспианом. Спокойно — слово ключевое: если учесть, что у Питера при его не самой развитой дипломатичности вряд ли получится нормально обсудить это дело со Сьюзан, противоположной стороне как никогда важно сохранять невозмутимость. Об этом Эдмунд и думал, пока шёл к кабинету Каспиана из своих покоев, и ему даже казалось, что он уже подобрал нужные слова, но перед самой дверью он замер, не решаясь войти. Пожалуй, Эдмунд мог назвать себя лучшим другом Каспиана: их отношения действительно стали очень близкими за весь этот год. В отличие от вспыльчивого Питера, Эдмунд умел слушать, уважать чужое мнение и идти на компромиссы, а ещё он ненавидел поучать других, ссылаясь на свой опыт, поэтому ему достаточно быстро удалось подобрать ключик к Каспиану и войти в его доверенный круг. Они могли разговаривать буквально о чём угодно, но о личной жизни не беседовали никогда — да и не о чем было до поры до времени. И теперь, когда именно это ему и предстояло, Эдмунд чувствовал себя, мягко говоря, странно. Он надеялся, что Каспиан поверит, что вопрос Сьюзан волнует Эдмунда только по политическим причинам, и не будет пытаться уличить его во лжи или недосказанности (будто бы он раньше этим занимался). Эдмунд знал Каспиана достаточно хорошо, чтобы почти уверенно сказать, что именно так всё и пройдёт, но гнусный червячок сомнений не позволял ему наконец приступить к своей чёртовой миссии. «Соберись, король ты или кто?» — мысленно дал себе подзатыльник Эдмунд. Он часто одёргивал себя именно этой фразой: хоть технически королём он больше не являлся, это помогало ему взять себя в руки и продолжать начатое. Решившись, Эдмунд исключительно для проформы постучал в дверь, а затем резко толкнул её, зная, что возражать всё равно никто не станет. Так и случилось: войдя в кабинет, Эдмунд увидел Каспиана, сидящего за столом перед кипой каких-то бумаг. Эдмунд предположил, что это новые законопроекты, предложенные советом; Каспиан всегда серьёзно относился к каждому, даже самому идиотскому предложению, но сейчас с лёгкостью оторвался от своего занятия. — Доброе утро, — улыбнулся он, и Эдмунд ощутил острый прилив нежности. Он всегда успешно контролировал себя при Каспиане, но чем дальше, тем больше ему казалось, что ещё чуть-чуть — и он не выдержит. — Не отвлекаю? — поинтересовался Эдмунд, закрывая за собой дверь; ответ он знал, но всё же… — Что ты, вовсе нет, — продолжая излучать прекрасное настроение, ответил Каспиан. — Проходи. — Отлично, — Эдмунд принял приглашение и разместился на стуле напротив Каспиана. Кинув беглый взгляд на стол, он краем глаза выцепил на одном из листов бумаги слова «…о постройке новой крепости». Значит, всё же законопроекты; если так, получалось, что Эдмунд так или иначе отвлекал Каспиана от государственных дел. «Твоё дело не менее государственное, — не без ехидцы напомнил внутренний голос. — Питер, по крайней мере, думает, что ты действуешь сугубо на благо Нарнии». — Ты просто так, или что-то случилось? — спросил тем временем Каспиан, окончательно отрываясь от работы и внимательно глядя на Эдмунда. — На самом деле, мне нужно обсудить с тобой кое-какой важный вопрос, — не стал увиливать Эдмунд. — Это касается дипломатии. — О, — Каспиан сложил руки на столе. — Слушаю. — На самом деле, это не только моё мнение, но и Питера, — начал Эдмунд. Он предположил, что упоминание брата сделает его слова более весомыми в глазах Каспиана и, возможно, лишит его подозрений. — Мы с ним пришли к выводу, что нам необходимы дополнительные гарантии для подписанных мирных договоров. — Королевских печатей недостаточно? — удивился Каспиан. — Нет, если учесть, что мы всё ещё не можем предложить никаких выгодных условий, — Эдмунд старался придать своим рассуждениям объективность и убрать излишнюю экспрессию, которой грешил Питер. — Может, эти страны куда младше Нарнии, но они, в отличие от нас, процветали все эти годы, в то время как Нарния только-только полноценно вернулась на политическую арену… — И ты думаешь, что они вполне могут переметнуться на сторону Тархистана в грядущей войне, если им предложат более выгодные условия, — закончил за него Каспиан. Эдмунд не сдержал довольную ухмылку: всё же год, проведённый бок о бок, не прошёл даром. Каспиан научился думать, как настоящий правитель, а если учесть, что чаще всего он общался именно с Эдмундом, то их мысли во многом были схожи. — Знаешь, я об этом не подумал. У вас есть идеи, как можно это предотвратить? — На самом деле, да, — Эдмунд слегка напрягся: пришло время переходить к главному. — Мы предлагаем устроить династический брак для Сьюзан. — Династический брак? — Каспиан вскинул бровь. — Ну, я имею в виду, найти ей мужа среди принцев наших новоиспечённых стран-союзников, — принялся объяснять Эдмунд. — Ещё это называют… — Я знаю, что такое династический брак, Эд, — мягко перебил Каспиан, слегка смущённо отведя взгляд. — Я имею в виду… Сьюзан, она… — То, что она в тебя влюблена, мне известно, Кас, — вздохнул Эдмунд. — Поэтому я и здесь. Чтобы это устроить, нам нужно твоё одобрение, так что если ты сам хочешь жениться на Сью, понятное дело, ничего не будет. Почти скороговоркой произнеся эти слова, Эдмунд нервно сцепил руки под столом — убедившись, конечно, что Каспиан этого не видит. Ему отчаянно хотелось спрятать взгляд; весенний воздух вдруг стал не тёплым, а удушающе-обжигающим, и Эдмунду показалось, что он не сможет дышать, пока не услышит ответ Каспиана. Что-то подобное он испытывал тогда, много-много нарнийских лет назад, когда впервые заговорил с Асланом и не знал, дарует ли Великий Лев благосклонное прощение; вот и теперь сердце сжималось ничуть не меньше. — Что ты, — наконец тихо ответил Каспиан. — Я… даже не думал об этом. Сьюзан очень хорошая, я ценю её, но она мой друг, и свадьба… Этого точно не будет. Прости, — вдруг спохватился он, — всё же она твоя сестра. Эдмунд ощутил, как гора сползает с плеч, а настроение стремительно улучшается. Всё-таки он не зря пришёл к Каспиану; по сути, свою личную миссию он выполнил, но если учесть, что к этому его подтолкнул Питер, следовало позаботиться и об идее брата. — Если так, то я не вижу проблемы, — пожал плечами Эдмунд. — Мы с Питером поговорим с ней и подберём для неё достойного кандидата, который ей понравится, вот и всё. Если ты сказал мне правду, то она должна понять, что с тобой у неё ничего не сложится, и согласиться на это. — В политике вы с Питером разбираетесь куда больше меня, поэтому причин не доверять вашему мнению у меня нет, — задумчиво произнёс Каспиан. — Если вы считаете, что династический брак даст нужные нам гарантии, то я согласен на такие меры. Но у меня есть одна просьба, Эд, — он снова обжёг Эдмунда внимательным взглядом. — Сьюзан — мой друг, и как бы там ни было, я желаю ей только счастья. Пусть она сама примет это решение, и если она согласна, то я точно не буду препятствовать. — Сью — наша сестра, думаешь, мы не хотим для неё того же? В этом даже не сомневайся, Кас, — просиял Эдмунд, надеясь, что его излишний энтузиазм останется незамеченным. — Питер сейчас разговаривает с ней. Сьюзан сможет принять это решение сама. — Договорились, — кивнул Каспиан. — И, Эд… Если ты уже здесь, ты не поможешь мне с законами? Мне нужно твоё мнение. — Конечно, — Эдмунд подвинулся ближе к столу и взял в руки один из листов. Хорошее настроение буквально бурлило через край, и поэтому у него не возникло желания ни отчитать Каспиана за то, что тот снова безоговорочно полагается на их с Питером мнение, ни напомнить, что король, несмотря на все дружеские советы, должен решать государственные дела сам. Эдмунду хотелось только выплеснуть куда-нибудь энергию, а помощь Каспиану — не лучший ли вариант? — Что там у тебя на этот раз?***
Когда Эдмунд вышел из кабинета Каспиана, оставив того разбираться с последними законопроектами, солнце уже клонилось к закату. Он почти целый день не ел и только лишь работал, но не чувствовал ни капли усталости: время, проведённое с Каспианом даже за самыми муторными делами, неизменно дарило ему огромный заряд энтузиазма, а уж если учесть обстоятельства их встречи… Иррациональная радость била через край, и если Эдмунду чего и хотелось, то только наслаждаться моментом. Он спустился на первый этаж, прошёл двор и оказался на морском берегу. Вечерело, и бриз стал холоднее, но не настолько, чтобы захотелось укутаться в мантию, поэтому Эдмунд смело зашагал у самой кромки воды. В Лондоне моря не было, и если до первого путешествия в Нарнию Эдмунда особо это не волновало, то теперь он понял: его соотечественники многое теряли. Лично на него море действовало успокаивающе, вот и сейчас Эдмунд желал усесться на берегу и, наблюдая за закатом, пуститься в самые счастливые раздумья. Для подобного он уже давно облюбовал себе одно местечко: если пройтись к северу, можно было найти крохотный залив, куда редко кто заглядывал. Берег здесь поднимался вверх грудой камней, и, обойдя их однажды, Эдмунд увидел небольшую нишу между валунами, где и коротал порой вечера. Вот и теперь он удобно разместился на покрытом мхом камне и, сложив руки на животе, прикрыл глаза. Интересно, как обстоят дела у Питера? Эдмунд ухмыльнулся: наверняка разговор со Сьюзан прошёл и в треть не так спокойно, как у них с Каспианом. За год в Англии Сью успела обзавестись достаточно вспыльчивым характером, отголоски которого проявлялись и сейчас; если брать во внимание, что и Питер не обладал особой сдержанностью, страшно подумать, чем всё могло обернуться. Впрочем, все их ссоры, если они и были, случились абсолютно напрасно. Эдмунд любил свою семью и не имел привычки злорадствовать над неудачами брата и сестёр, но факт, что чувства Сьюзан не нашли взаимности, странным образом ему нравился. Обижать сестру не хотелось, но разве Эдмунд виноват, что всё сложилось именно так? Размышления прервали чьи-то шаги, и, открыв глаза, Эдмунд увидел Люси. — Эд? — она удивлённо округлила глаза. Эдмунд достаточно хорошо знал Люси, поэтому тут же понял, что её поразило не столько его присутствие, сколько то, что это был именно он. — Привет, Лу, — улыбнулся он. — Ты ждала кого-то ещё? — Если честно, я думала, что тут будет Каспиан, — Люси вернула ему улыбку. — Он достаточно часто сюда приходит. — Да? — Эдмунд вскинул бровь. — Я не знал… Думал, что это моё тайное место. Я тоже весьма часто тут бываю. — Я тоже не знала, — покачала головой Люси. — Значит, вы похожи больше, чем я думала. Я тебе не помешала? — Нет, что ты, оставайся, если хочешь, — Эдмунд протянул руку, и Люси, схватившись за неё, с лёгкостью забралась на каменную горку и присела рядом. — Как твои дела? — У меня всё отлично, — произнесла Люси, — а вот Сью… Не знаю, что с ней, но она сегодня какая-то сердитая. — Эдмунд напрягся, с интересом слушая сестрёнку. — Я хотела предложить ей поехать на Танцевальный Луг, но она и слушать меня не стала. Всё что-то твердила о Питере. Поссорились они, или что? — Значит, всё же поговорили, — пробормотал Эдмунд себе под нос. Что же, как он и предполагал: Сьюзан, видимо, решила даже не обдумывать предложение Питера. Чего и следовало ожидать. — Тебе что-то известно? — Люси, конечно же, всё услышала и теперь выжидающе смотрела на Эдмунда. — Что между ними произошло? — Ничего особенного, — пожал плечами Эдмунд. — Дело в том, что Питер решил предложить Сьюзан заключить династический брак. — Снова? — скептически спросила Люси. — Вас прошлый раз ничему не научил? — Ну, в этот раз это будет точно не тархистанский царевич, — хмыкнул Эдмунд, прекрасно понявший, о чём речь. В Золотом веке неудачное сватовство привело к войне, затронувшей и Нарнию, и Орландию; Люси тогда возглавила один из отрядов, и ей, что понятно, не хотелось повторения истории. — Выберет кого-нибудь из наших новых союзников. В конце концов, это может здорово нам помочь заново вывести Нарнию на политическую арену. — Ваша проблема в том, что Сьюзан уже сделала выбор, — вздохнула Люси. — Наверное, поэтому она и поссорилась с Питером сегодня. — А что думаешь ты? — Эдмунд пытливо склонил голову. — Тебе тоже не нравится эта идея? — Я не могу сказать ничего конкретного насчёт династического брака, — серьёзно произнесла Люси, — но одно знаю точно: Сьюзан не стоит выходить замуж за Каспиана. — Почему? — спросил Эдмунд, чувствуя, как сильно бьётся его сердце. — Он её не любит, — просто ответила Люси. — Уважает, ценит, но не любит. Что же до Сью… Это сильная влюблённость, но она не будет счастлива в браке, где её чувства не будут взаимными. Рано или поздно это пройдёт, нужно только не подогревать надежду — поэтому я и считаю, что брак с Каспианом будет для неё ошибкой. — И когда ты повзрослела настолько, чтобы рассуждать о любви? — Этот вопрос был, скорее, риторическим: Эдмунд ни на миг не забывал, что, во-первых, Люси, как и он, уже давно не ребёнок, и даже если не считать тысячу нарнийских лет, которую они пропустили, ей уже с хвостиком за двадцать; во-вторых, она была проницательна, как никто другой, и даже без десятков прочитанных любовных романов за плечами Люси могла с точностью определить чужие чувства. — Просто для нас, девчонок, такие вопросы всегда очевидны. Мы-то думаем не только о сражениях, — Люси шутливо пихнула его в бок локтем. — В общем, Сью будет способна найти свою истинную любовь, только если рано или поздно забудет об этой. Да и Каспиан… — Люси вдруг запнулась, и Эдмунд вздрогнул: он сперва подумал, что Люси скажет что-то в духе «он ещё даже о таком не думал», но слегка испуганный взгляд сестрёнки дал понять: она знает что-то важное. — Каспиан что? — Эдмунд внимательно посмотрел на Люси, но, несмотря на нарастающую в груди тревогу, не смог прочитать ничего конкретного. Люси не была склонна скрывать свои эмоции, но если она и хотела что-то утаить, то делала это с мастерством, которому мог позавидовать даже сам Эдмунд. И то, что сейчас был именно такой случай, более чем напрягало: если это что-то, связанное с Каспианом, он должен был знать. Любой ценой. — Я… наверное, я не должна тебе говорить, — Люси слегка виновато посмотрела на Эдмунда. — Это… — Секрет, да? — Эдмунд пытался скрыть свою горечь, но, судя по сожалению во взгляде Люси, у него не получилось. Да, Каспиан не разделял тех чувств, что испытывал к нему Эдмунд, но это совершенно не отменяло факта, что они были друзьями — лучшими друзьями, потому что у Эдмунда никогда не было никого ближе, да и Каспиан не раз отмечал, что раньше ему не удавалось — да и не с кем — поладить с кем-то так же хорошо. Эдмунд считал, что от друзей секретов быть не должно, поэтому рассказывал Каспиану абсолютно всё (не считая своей тайны, которая вполне могла всё разрушить) — оттого понимать, что у Каспиана был какой-то важный секрет, который он доверил Люси, а не ему, было болезненно. — Вы ведь друзья, — примирительно произнесла Люси, пытаясь успокоить Эдмунда. — Я думаю, он однажды расскажет тебе сам… — Но почему он до сих пор этого не сделал, Лу? — Эдмунд отвернулся и уставился на море, которое теперь абсолютно его не успокаивало: лёгкие волны напротив напоминали ему бушующий в его собственной душе шторм. — В том-то и дело, что мы друзья… — Есть такие вещи, которыми сложно поделиться с самыми близкими, — Люси осторожно коснулась его руки и сжала предплечье; когда-то, ещё в Золотой век, этот жест здорово отрезвлял Эдмунда, но теперь с этой задачей не справился бы даже Аслан. — Поэтому мы рассказываем их тем, с кем обычно не так откровенны, но кто может понять нас. Так бывает, Эд… — То есть он считает, что я не смогу его понять? — Эдмунд вдруг резко оторвался от камня и чуть ли не подпрыгнул от догадки, которая молнией пронзила его сознание. — Он что, влюбился? — Теперь Эдмунду было плевать на то, что этим вопросом он с потрохами выдал себя перед сестрой: предположение становилось всё более ясным и принимало форму. Ну конечно, о чём ещё могла вспомнить Люси в процессе разговора о браке? — Эд, послушай… — Люси испуганно на него посмотрела, но его уже было не остановить. — Ну и кто она? — Если бы взглядом можно было бы сжечь, от каменной горки не осталось бы и песчинки: Эдмунд испытывал порыв неконтролируемой ярости, которая вот-вот была готова превратиться во всепоглощающее отчаяние. Ещё полчаса назад он радовался тому, что Каспиан не чувствует ничего к Сьюзан, а теперь… Какая, в общем-то, разница, если его сердце всё равно уже занято? Эдмунд даже грешным делом подумал, что лучше бы это уже была Сью: да, он часто злился из-за излишней эмоциональности и романтичности сестры, но в то же время хорошо знал её и понимал, какие качества — не считая внешней красоты — могли привлечь Каспиана. Сьюзан была смелой, отважной, упорной и преданной — в общем, королевой, — а кем являлась загадочная избранница Каспиана, он не мог даже предположить. Да и имело это значение, если сердце Эдмунда, до этого успешно мирившееся с невзаимностью, сейчас постепенно разлеталось на мелкие осколки? — Эдмунд… — Люси подвинулась ближе и хотела обнять его, но Эдмунд быстро вскочил на ноги, надеясь, что сестра не заметит отвращение в его взгляде. Больше всего на свете он ненавидел жалость; это было мерзкое чувство, как будто бы тебя приравняли к наполовину раздавленному дождевому червяку, и хотя он понимал, что Люси не желает ему ничего дурного, контролировать эмоции не получалось. В конце концов, она наверняка уже всё поняла; что же теперь сдерживаться? — Оставь, Лу, — Эдмунд махнул рукой и, не глядя на Люси, спрыгнул на землю. — Мне нужно побыть одному, ладно? — Как скажешь, — голос Люси за спиной звучал растерянно, но Эдмунд уже почти его не слышал, решительно шагая по берегу. Он остановился, только когда отошёл на внушительное расстояние от каменной гряды и убедился, что вокруг ни души. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, но Эдмунда это нисколько не смущало; он присел прямо на песок, пытаясь трезво обдумать услышанное. То, что Лу узнала его тайну, не казалось ему проблемой — в конце концов, понимающая и сердечная младшая сестрёнка едва ли использует это против него, — но то, что заставило откровение неосознанно вырваться, не давало ему покоя. Он не знал ни имени избранницы Каспиана, ни причин, почему он не поделился им с Эдмундом, но всё это в совокупности причиняло просто невероятную боль, сравнимую лишь с той, которую Эдмунд ощущал, когда полноценно осознал, что предал брата и сестёр и встал на сторону зла. Только теперь он понял, насколько на самом деле сильным было его чувство к Каспиану: раньше Эдмунду удавалось подавлять его, довольствуясь тем, что они и без того крепко дружили, но теперь проснувшаяся в душе ревность разбушевалась с новой силой. Он понимал, что, так или иначе, доброе отношение Каспиана к нему не изменится, но… Впервые за всё это время Эдмунд желал взаимности, и зная, что её добиться не выйдет, он больше не мог жить спокойно. На небе уже появились первые звёзды, но Эдмунд не спешил возвращаться в Кэр-Параваль: ему в принципе казалось, что он не сумеет переступить порог замка и посмотреть в глаза Каспиану как прежде, осознавая, что между ними теперь находится ещё более высокая и прочная стена. Эдмунд был хорошим актёром и умел мастерски скрывать свои эмоции, но он понятия не имел, сможет ли сделать то же самое с чувством, о глубине которого даже не догадывался. Вариант сбежать куда подальше и больше никогда не возвращаться домой, отпал сразу — так или иначе, Эдмунд не являлся ни трусом, ни предателем, — но исчезнуть отсюда хотя бы на время стоило. А ведь это идея! Эдмунд резко подскочил с земли и обходным путём направился в конюшню. К счастью, ему удалось не пересечься ни с Питером, ни с сёстрами, ни с, Аслан упаси, Каспианом, поэтому единственным свидетелем его решительного вторжения в королевское стойло стал только пожилой конюх из тельмаринов. — Ваше величество, — он тут же подскочил с кресла-качалки, где сидел до этого, и поклонился Эдмунду, который лишь поморщился от неактуального обращения. — Могу я чем-то помочь? — Подготовь моего коня, — отстранённо велел он, вкладывая в голос всю свою сталь, которая должна была по умолчанию отсечь все ненужные расспросы. — И быстро, ладно? — Да, но… — Напоровшись на строгий взгляд Эдмунда, конюх тут же передумал перечить и произнёс только: — Хорошо, ваше величество, сию минуту. Не обращая внимания на суету, Эдмунд подошёл к стене и сорвал с крючка котомку с провизией, меч — пусть не его личный, но всё же добротный, — и на всякий случай лук и колчан со стрелами, а также тёплую мантию. Идея хранить в конюшне то, что может понадобиться для срочных поездок, принадлежала Питеру, и это была одна из немногих его идей, против которой Эдмунд нисколько не возражал: в конце концов, в этом был смысл, и сейчас он в полной мере его оценил. Не дожидаясь, пока конюх закончит запрягать его лошадь, Эдмунд прицепил к сбруе свои припасы и одним лёгким движением залез в седло. — Готово? — нетерпеливо поинтересовался он, глядя на то, как конюх проверяет прочность уздцов. — Да, ваше величество, — он вновь почтительно поклонился, но прежде, чем Эдмунд уехал, всё же спросил: — Я прошу прощения, но… Что мне сказать его величеству Каспиану или вашим брату и сёстрам, если они спросят, где вы? — Скажи, что я уехал на охоту, — выпалил Эдмунд; у него не было никакого желания сообщать настоящую причину. Он понимал, что Питеру, Сьюзан и Каспиану — ему в особенности — такая неожиданная отлучка не понравится, но, в конце концов, была Люси, которая всё знала, и она явно найдёт слова и способы их успокоить. — Вернусь через несколько дней. Понятно? — Конечно. Доброй дороги, ваше величество, — закончив поправлять сбрую, конюх отошёл в сторону, и очень вовремя: терзаемый самыми разными чувствами, Эдмунд резко пришпорил коня и, чудом и мастерством вписавшись в ворота, вылетел на воздух и скрылся в ночи.***
Через три дня Эдмунд, собрав вещи, заскочил на коня и повёл его обратно к Кэр-Паравалю. Изначально, отправляясь в лес, он думал, что поохотится; в Золотом веке, когда ему нужно было сбросить напряжение, он занимался именно этим, и пара птиц, которых они с Питером потом сами готовили на огне под надоедливые, но практичные советы Сьюзан, поднимали ему настроение лучше любых слов. Однако теперь по какой-то причине он не нашёл в себе силы убить живое, пусть и не разумное, существо; вместо этого Эдмунд смастерил мишень из старой коряги, которую не смог бы оживить даже сам Аслан, и бесцельно стрелял по ней из лука, раз за разом вытаскивая стрелы из самых неожиданных мест. Стрелком он был отвратительным — за пятнадцать лет в Нарнии Эдмунд научился отлично владеть мечом, но лук ему не давался, — поэтому на то, чтобы попасть в центр, у него ушло достаточно много времени. Оставшиеся часы он просто гулял по ближнему лесу, иногда выходя к Беруне, чтобы набрать воды и напоить коня, ел ягоды и думал; именно когда его мысли наконец зашли в тупик, он дождался утра, поднял с земли плащ и заскочил в седло с твёрдым намерением вернуться в замок. Но чем ближе становился Кэр-Параваль, тем тревожнее становилось у Эдмунда на сердце. Он не переживал за то, как будет объясняться перед Питером и Сьюзан — уж для них он точно сможет найти парочку аргументов, — но Каспиан… Одной бессонной ночью, глядя на звёзды, Эдмунд принял решение: он признается в своих чувствах. Он и без того повёл себя как полный трус — снова, — подобное просто не вязалось с его волевым характером. Эдмунд понимал, что Каспиан не осудит его, как никогда не винил в предательстве, о котором Эдмунд, конечно, ему рассказал, но мысль о том, что их дружба после этого уже едва ли будет прежней, не давала покоя; не спасало даже любопытство, с которым Эдмунд всё же думал об избраннице Каспиана. Тем не менее, вновь дав себе морального пинка, он собрался с силами и выехал из леса, глядя прямо на Кэр-Параваль. В конюшне оказалось пусто, и Эдмунд сам расседлал лошадь и отвёл её в стойло. Отсюда до замка было буквально полкилометра; оттягивать дальше не имело никакого смысла. «Ты король, ты справишься», — мысленно произнёс Эдмунд, прежде чем покинуть конюшню и направиться к замку. Будь что будет; всегда лучше действовать, чем остаться в стороне и жалеть об упущенной возможности, и именно с таким настроем он вошёл в сад. Признаться, у Эдмунда не было никакого желания встречаться с братом и сёстрами до разговора с Каспианом — он понимал, что его ждёт сонма вопросов, которая только заберёт драгоценное время, — но идиллическая картина, которую он увидел в саду, заставила его остановиться и чуть ли не распахнуть рот от удивления. По центральной дорожке под руку прогуливались Питер и Сьюзан; они о чём-то беседовали, и хотя Эдмунд не мог слышать их разговор, судя по спокойным выражениям лиц, старшие Пэвенси уже помирились, будто бы и не было предложения выйти замуж по расчёту. Впрочем, стоило им увидеть Эдмунда, оба тут же забыли о беседе и быстрым шагом приблизились к нему. — Эд, во имя Аслана! — Сьюзан подошла к нему почти вплотную и приобняла двумя руками за плечи, как маленького. — Где ты был? Мы так волновались… — Брось, Сью, — проворчал Эдмунд; куда больше его интересовало неожиданное перемирие старших, чем бессмысленные причитания Сьюзан. — Всего-то съездил на пару дней в лес. Будто бы мы так не делали раньше. — Ты мог бы хотя бы предупредить, — Сьюзан укоризненно покачала головой. — Почему мы узнаём обо всём от конюха? — Сьюзан, правда, брось это, — Питер вдруг встал на сторону Эдмунда, и Сьюзан нехотя отпустила его. — Эд не ребёнок, ему уже не нужно перед нами отчитываться. К тому же… — Извини, — неожиданно виновато произнесла Сьюзан, и Эдмунд при всей своей проницательности не смог понять, в чём же дело. Он перевёл недоверчивый взгляд с одного на другую и наконец решил начать издалека: — А о чём вы разговаривали? — Эдмунд постарался, чтобы это звучало непринуждённо, но Сьюзан вновь странно на него посмотрела, прежде чем ответить: — Мы обсуждали мою помолвку с кронпринцем Пральты. — Сперва Эдмунд подумал, что ослышался, однако Сьюзан продолжила: — Питер считает, что нам стоит организовать всё прямо сейчас, но я, если честно, подождала бы лета… — Сью, постой, — Эдмунд вскинул руку, прерывая сестру на полуслове. Он понимал, что, возможно, это прозвучит нетактично, но не мог не спросить: — А как же Кас? — Это была просто влюблённость, — торопливо проговорила Сьюзан, и Эдмунд, кажется, перестал контролировать удивление. — Мы с Каспианом хорошие друзья, и мне кажется, так будет правильнее. А для блага Нарнии мне действительно лучше выйти за кронпринца. Он, к тому же, ничего: очень вежливый и обходительный, да и внешне что надо, — Сьюзан не сдержала вполне искренней мечтательной улыбки. — О… — протянул Эдмунд и красноречиво посмотрел на Питера, желая услышать аргументы, которыми братец переубедил упёртую в этом вопросе Сьюзан, но тот лишь покачал головой, беззвучно отвечая «это не я». Значит… — Где Люси? — Эдмунд понимал: если мнение Сьюзан изменил не Питер, то это наверняка Лу, и один Аслан знает, что она наговорила исключительно для всеобщего блага. И ладно Сьюзан, но если Питер в курсе… — В лесу, — заметив недоверие Эдмунда, Питер объяснил: — Не бойся, она не за тобой поехала. Три Пухлых Мишки давно приглашали её к себе, она сейчас должна быть у них. Вернётся через пару дней. — Понятно, — кивнул Эдмунд, чувствуя, как его план рушится. Значит, спросить у Люси, какую роль она в этом сыграла, не выйдет; что же… — Кстати, Эд, — позвала Сьюзан, вырывая его из размышлений. — Каспиан очень хотел тебя видеть. Просил, чтобы ты зашёл к нему, как только вернёшься. Всё. Конец. Эдмунд подозревал, что Каспиан захочет узнать о причине его внезапного отъезда, но теперь он вовсе не был уверен, что они будут обсуждать только это. Он хотел сам во всём признаться, но, скорее всего, ему уже не придётся. Не сказать, что Эдмунда это пугало — в конце концов, он оказывался в передрягах и похуже, — но осознание, что всё пошло не по его плану, здорово выбивало из колеи. Он так и не понимал до конца, что произошло в замке за три дня его отсутствия, и если разговор с Каспианом — единственное, что поможет прояснить картину, то он не будет увиливать. — Он у себя? — обречённо спросил он. — Утром был в своём кабинете, — кивнул Питер. — Зная, какой Каспиан трудоголик… думаю, там ты его и найдёшь. — Ага, спасибо, — пробурчал Эдмунд и, не обращая больше внимание на брата и сестру, вошёл в Кэр-Параваль. Ещё никогда дорога до кабинета Каспиана не казалась ему такой длинной: не то чтобы Эдмунд чувствовал себя бараном на заклании, но всё-таки идти в место, где его настроение раньше всегда поднималось, для важного и, возможно, решающего судьбу разговора было не так-то просто. Когда он наконец поравнялся с тяжёлой дверью, ему понадобилось несколько секунд, прежде чем решиться, постучать и привычно войти, не дожидаясь разрешения. — Привет, Кас, — как ни в чём не бывало поздоровался Эдмунд, закрывая дверь. Каспиан возился с какими-то свитками, но от проницательного взгляда Эдмунда не укрылось то, с какой отстранённостью он изучал документы. Впрочем, Каспиан почти сразу оторвался от своего занятия, и когда он поднял глаза, Эдмунд увидел в них что-то очень странное... смущение? Вот чёрт. — Ты вернулся, — констатировал Каспиан, и прежде, чем Эдмунд прошёл к своему обычному стулу, поднялся сам и обошёл стол. Он остановился рядом с ним, не приближаясь больше ни на шаг, и Эдмунд был ему крайне признателен. — Где ты был? — В лесу, недалеко от Беруны. Неважно, — Эдмунд отмахнулся от вопроса, чувствуя, что тот был задан исключительно для проформы, и решил сразу перейти к делу. — Ты ведь уже всё знаешь, да? — Верно, — мягко кивнул Каспиан. — И, Эд… — Да полно тебе, — Эдмунд усмехнулся: почему-то всё оказалось куда легче, чем он думал. Он зря переживал: по сути, Люси (а в том, что это именно её рук дело, он уже не сомневался) выполнила за него всю грязную работу. Эдмунд был хорош в составлении договоров и официальных документов, но когда дело касалось чувств, изложить их оказывалось почти невозможной задачей, и он потратил не один час, продумывая свою речь; напрасно. Что же, ему это не понадобится. — Просто скажи: кто она? — Она? — Каспиан выглядел озадаченным, будто бы и вовсе не понял, о чём речь. — Лу не только с тобой разговаривала, — покачал головой Эдмунд. — Я знаю, что у тебя в сердце кто-то есть, и просто хочу знать, кто это. Мы же друзья, почему ты не скажешь? — Ты об этом… — Каспиан вдруг отвёл взгляд, и Эдмунд был готов поклясться, что его бледные щёки слегка покраснели. Сперва такая реакция вызвала недоумение, но затем Каспиан решительно поднял голову и выпалил: — Никакой «её» нет, Эд. Я тебя люблю. Когда Эдмунд это услышал, ему показалось, что земля ушла у него из-под ног: он не ощущал ничего подобного со времён битвы у Беруны. Сказанное Каспианом «я тебя люблю» зависло между ними, и Эдмунд просто отказывался — не мог — поверить в то, что это произошло на самом деле. Он даже успел подумать, что Каспиан ему врёт, пока не вспомнил, что тот в принципе не способен на ложь: возможно, ему и удалось бы провести кого-то более простодушного, но уж точно не проницательного Эдмунда. И тогда получается, что… — Кас… — непривычно севшим голосом прошептал Эдмунд. Пазл начал складываться, но только… — Эд, это правда, — Каспиан сделал неловкий шаг ему навстречу, и прежде, чем Эдмунд успел отреагировать, произнёс: — Позволь мне всё рассказать. Кажется, это нужно было сделать раньше. — Когда Эдмунд, пытаясь унять дрожь — Таш, что с ним стало? — кивнул, Каспиан уверенным, но тихим голосом продолжил: — Я на самом деле тебя люблю — ну, почти с тех пор, как мы в принципе стали близко общаться. Правда, мне всегда казалось, что если я тебе расскажу, ты не поймёшь — всё-таки… — Каспиан запнулся, а Эдмунд, несмотря на ситуацию, не сдержал понимающей ухмылки: о да, он испытывал практически то же самое, только вот никогда не предполагал, что Каспиан разделяет его чувства; более того, ему так долго и успешно удавалось их скрывать. Либо новоиспечённый король Нарнии не так прост, как кажется, либо Эдмунд просто был полным профаном в любви и романтике — в любом случае, сейчас ему было совсем не до того. — Ещё и Сьюзан… Она мой друг, ты знаешь, и я её очень ценю, и её чувства тоже не позволяли мне всё открыть. Я бы так и скрывал всё ото всех, если бы не Люси, — Каспиан мимолётно улыбнулся. — Ну, ты же её знаешь: она догадалась обо всём, и не удивлюсь, если раньше, чем я сам. Однажды она нашла меня на берегу — ты даже знаешь, в каком месте, — и тогда мы поговорили. Она давно всё знает, Эд, — Каспиан покачал головой. — Но никогда никому не говорила, потому что я попросил об этом, пусть она и настаивала на признании. — А меня ей раскусить не удалось… — протянул Эдмунд таким тоном, будто бы они говорили о чём-то абсолютно обыденном. Впрочем, расползающееся в груди иррациональное тепло свидетельствовало об обратном, как и идиотская улыбка, которую становилось всё труднее контролировать. — Я сам выдал себя, когда она случайно проговорилась, что ты… Ну, что тебе кто-то нравится. — Я знаю, — Каспиан вновь мягко улыбнулся. — Потому что после того, как мы узнали, что ты уехал, она тут же принялась за дело. Это же Люси, — они обменялись понимающими взглядами. — Сперва она рассказала мне, что мои чувства взаимны, а потом… — Потом Сьюзан? — догадался Эдмунд. — Да, — кивнул Каспиан. — Я точно не знаю, о чём они говорили, но после этого Сью пришла ко мне и сказала, что её чувства были обычной симпатией, и теперь, когда она знает правду, она желает мне только счастья… И она согласилась на брак. Правда, что-то мне подсказывает, что для неё он совсем не династический, — в голосе Каспиана появились лукавые нотки. — Ты, может, не помнишь этого, потому что вы с Питером тогда уехали на разведку в лес, но она была очень мила с кронпринцем Пральты. Думаю, он ей понравился. — Мне сейчас кажется, что мы в каком-то дамском романе, — заметил Эдмунд, когда Каспиан закончил говорить. Он никогда не думал, что окажется в эпицентре чего-то подобного, и сейчас ему хотелось сразу нескольких вещей: обнять Люси, поблагодарить Сьюзан за понимание, но главное… Его бесконечное счастье отчаянно требовало выхода, и если бы не желание узнать, что случилось на самом деле, Эдмунд сделал бы это сразу, как только услышал признание Каспиана. Он подошёл ближе и посмотрел в сияющие карие глаза; в них плескалась смесь неловкости и радости, и Эдмунд готов был поклясться чем угодно, что сам сейчас выглядит примерно так же. Он осторожно, испытывая невозможное смущение, коснулся руки Каспиана, и даже от этого мимолётного прикосновения ему показалось, что воздух между ними буквально затрещал от напряжения. — И мне, — согласился Каспиан, и хотя Эдмунд почти был уверен, что ему никогда не выпадала возможность почитать дамский роман, сейчас это не имело никакого смысла. Не всё ли равно на детали и мелочи, если их чувства — о Аслан — взаимны? Эдмунд шагнул ещё ближе, почти что вплотную, а затем будто бы неосознанно, повинуясь внутреннему желанию, мягко, почти невесомо провёл ладонью по щеке Каспиана. — Можно? — тихо спросил он, надеясь, что Каспиан догадывается, о чём он; тот, видимо, понял, потому что его щёки покраснели ещё больше, но всё же Каспиан без особых сомнений кивнул. Ждать ответа Эдмунд не стал: вместо этого он привстал на носочках (потому что всё ещё был несколько ниже) и прижался своими губами к губам Каспиана. Он никогда не представлял себе этот момент, поскольку умел бороться с неуместными фантазиями и чувствами, поэтому не был готов к волне эмоций, которая почти что снесла его, когда Каспиан неловко и неумело, но всё же ответил на поцелуй. У Эдмунда не было подобного опыта — свой Золотой век он потратил на более практичные вещи, — и он сомневался, что Каспиан тоже мог похвастаться хоть какой-то практикой в прошлом, но это никого не смущало: обоих захлестнула безграничная нежность, и Эдмунду было достаточно того, что они просто наконец получили возможность высказать свою любовь. Он был готов стоять так вечность, но воздух в груди заканчивался — скорее всего, от переизбытка чувств, — и он отстранился первым. Несколько секунд они с нарастающим смущением смотрели друг на друга, пока Каспиан вдруг не прижал его к себе в полных тепла объятиях, и Эдмунд, которому отчаянно хотелось смеяться, неожиданно для самого себя выпалил: — А Питер тоже в курсе? — Он понятия не имел, почему ему приспичило обсудить своего братца в момент, когда ему должно было быть плевать на всех вокруг, но Каспиан всё же ответил: — Да. Но он не против, поверь, — он отпустил Эдмунда и внимательно посмотрел ему в глаза. — Он сам так сказал. По-моему, он только рад, что теперь его план с династическим браком точно сработает. — Видимо, действительно не против, раз мы оба ещё живы, — тут Эдмунд всё-таки не сдержался и рассмеялся во весь голос, и когда Каспиан подхватил его смех, он почувствовал себя самым счастливым человеком в Нарнии — если не во всех существующих мирах. Он понимал, что его ждёт множество трудностей и задач, да и окончательно осознать, что они с Каспианом — до сих пор сложно поверить — теперь вместе, едва ли получится за пару часов, но сейчас ему вовсе не хотелось об этом думать. Всё, чего желал Эдмунд — чтобы этот момент бесконечной радости длился как можно дольше, а остальное потом.***
Бальный зал Кэр-Параваля был переполнен: казалось, что гостей здесь собралось куда больше, чем он в принципе может в себя вместить, но Эдмунд не представлял этот день иначе. На торжестве присутствовала без преувеличений вся Нарния: короли и королевы единогласно решили, что на такой праздник стоит пригласить всех, а если учесть ещё и делегацию Пральты и иностранных послов… Признаться, ждать начала торжества было не так уж и весело, но наблюдать за озадаченными заграничными гостями, с недоумением изучающих говорящих медведей и фавнов с кентаврами, стало неплохим развлечением. Впрочем, не для всех. — Долго ещё? — поинтересовался Питер; несмотря на его сияющую улыбку, он выглядел чертовски нервным, и Эдмунд понимал, почему. Слишком много бывший Верховный король вложил в этот день, и если знать особенности характера Питера — а Эдмунд знал, — можно было с точностью сказать, что если вдруг хоть что-то пойдёт не по его плану, он попросту взорвётся. — Да подожди ты. Что, девчонок не знаешь? — Эдмунд примирительно усмехнулся и быстро хлопнул братца по плечу. — У Сью сегодня самый важный день. Ей необходимо быть красивой. — Как по мне, она и так красивая, — упрямо заявил Питер. — Каспиан, может, будем начинать? — И как ты представляешь себе свадьбу без невесты? — весело спросил Каспиан, переглядываясь с Эдмундом и лукаво ему улыбаясь. — Потерпи немного, скоро начнём. — Ну да, — закатил глаза Питер. — Я и забыл, что вы всегда и во всём поддерживаете исключительно друг друга… — Он бы сказал что-то ещё, но тут сквозь толпу к ним протиснулась радостная Люси. В своём лёгком платье и венке из полевых цветов она была похожа на нимфу, и Эдмунд не сдержал улыбки. — Всё готово, — сообщила она, занимая своё законное место рядом с Эдмундом. — Мы можем приступать. — Наконец-то, — с облегчением выдохнул Питер. — Каспиан, тогда ты иди… — Я? — Каспиан удивлённо вскинул бровь. — Я думал, что Сьюзан к алтарю поведёшь ты. Ты же её брат… — А ты король, — не терпящим возражения тоном заявил Питер. — Эд, скажи. — Мне кажется, так будет действительно правильнее, — впервые за несколько дней всецело согласился с братом Эдмунд. — Давай, а то если ты продолжишь тянуть время, Пит окончательно взорвётся. — Услышав это, Каспиан широко улыбнулся, а затем покинул их, подарив Эдмунду мимолётный взгляд «мог бы и раньше мне сказать». — Хоть бы при людях меня не задирал, — беззлобно вздохнул Питер, но он быстро переключился к делу, когда понял, что сам же препятствует своему плану. Напротив них расположилась королевская чета Пральты, и он многозначительно кивнул королю, давая знак, что торжество вот-вот начнётся. Стоило Питеру поднять руку, привлекая внимание, как гости тут же замолкли и разошлись, открывая устланную мягким алым ковром дорожку, оркестр фавнов заиграл красивую мелодию, а один из королевских советников громко объявил: — Его королевское высочество Рональд, кронпринц Пральты! — С этими словами к алтарю вышел жених, и Эдмунд лишь вскользь проводил его глазами. За последнее время он и без того неплохо познакомился со своим будущим зятем; на этом торжестве его волновало абсолютно другое, и ждать оставалось недолго. — Леди Сьюзан Великодушная! — наконец громко произнёс советник, и Эдмунд во все глаза уставился на вход в зал, откуда под руку с Каспианом плавно шагала… В Золотом веке у них были сотни праздников и приёмов, и Сьюзан никогда не упускала возможности продемонстрировать гостям все свои самые роскошные наряды, но ещё никогда она не выглядела настолько волшебно. Она сама попросила не называть её королевой, но сейчас ни у кого не оставалось сомнений, что перед ними та самая Золотая правительница: это было понятно по ровной осанке, грации, тому, как величественно смотрелось на ней ослепительно-белое платье, контрастирующее с длинными тёмными локонами. Но Эдмунда интересовал не только свадебный наряд сестры: он посмотрел в глаза Сьюзан и ощутил прилив спокойствия и облегчения, когда увидел искреннее счастье в её глазах, а также то, кому принадлежал этот радостный взгляд. Теперь Эдмунд кое-что понимал в любви и мог с уверенностью сказать, что она никогда не смотрела так на Каспиана; даже сейчас они выглядели, скорее, как брат и сестра, и не более того. Значит, ему не в чем себя винить. — Сью была права, когда отказалась надевать золотой венец, — прошептала Люси слева от Эдмунда. — Она и так невероятно красивая, да, Эд? — И не поспоришь, Лу, — кивнул Эдмунд, который теперь наблюдал за Каспианом, передавшем руку Сьюзан её без пяти минут мужу и теперь возвращающимся на своё место. — Невероятно… Нарнийскую церемонию бракосочетания он видел впервые, и, признаться, сама она несколько разочаровывала — если учесть, сколько времени они потратили на подготовку этого дня. Эдмунд помнил, как они с Каспианом до ночи подписывали индивидуальные приглашения гостям из разных стран, а днём готовили замок к наплыву посетителей; уже через месяц Эдмунд был готов взвыть, но энтузиазм Сьюзан давал ему мотивацию не останавливаться и продолжать создавать самую лучшую свадьбу, на которую в принципе был способен Кэр-Параваль. Если сперва ему казалось, что Сьюзан таким образом пытается загладить свою невольную вину перед ним, то когда Рональд приехал, чтобы официально подтвердить помолвку, Эдмунду стало ясно: сестрица никогда не блефовала. Эти двое проводили вместе почти всё свободное время, гуляя по окрестностям и разговаривая обо всём на свете, и их счастье ощущалось даже физически — достаточно было просто подойти к ним на пару слов. Это воодушевляло, особенно если учесть… Церемония подошла к концу, и Каспиан приблизился к королю Пральты, чтобы пожать ему руку и подтвердить уже безоговорочный союз; глядя на него, Эдмунд ощутил волну нежности, которая ничуть не стала меньше, пусть с момента признания прошло уже целых три месяца. Не только Сьюзан удалось найти новые яркие краски для своей жизни: сам Эдмунд тоже чувствовал, что открыл для себя новый мир, и это осознание только усиливалось, когда рядом был Каспиан. Казалось, что они обрели друг в друге ту самую гармонию, которой им обоим не хватало, и это не могло не сказаться на мировоззрении Эдмунда. «Ты стал таким сентиментальным», — порой подкалывал его Питер, но если раньше Эдмунд был готов огрызнуться в ответ, то теперь ему хотелось просто рассмеяться. Какая разница, что думают другие, если он наконец нашёл своё счастье? Тем временем праздник перешёл в более неофициальное русло: на столах появилась еда, музыка стала веселее, и гости разбрелись по залу. Эдмунд и оглянуться не успел, как остался один, и это не очень-то ему понравилось; он ринулся в толпу, чтобы найти Люси или Питера, но тут его руки кто-то осторожно коснулся. — Сью? — Эдмунд был действительно удивлён, увидев свою сестру. Он думал, что теперь она едва ли отойдёт от своего новоиспечённого супруга, но сколько бы он ни оглядывался, не заметил его поблизости. — А Рон где? — Со своим отцом. Не бойся, всё в порядке, — Сьюзан ласково улыбнулась. — Я не хочу надолго тебя задерживать, просто… Хотела сказать «спасибо». — Мне? — Эдмунд вскинул бровь. Он догадывался, к чему всё идёт, но, признаться, не ожидал. — Да. Отчасти благодаря тебе я поняла, что такое настоящая любовь, — не переставая сиять, объяснила Сьюзан. — Из-за симпатии к Каспиану я не видела ничего вокруг, и если бы Лу тогда не рассказала мне… Я сама не знаю, как всё упустила, — она покачала головой. — Я всегда понимала, что между вами очень тёплые отношения, но понять, что происходило на самом деле… — В этом нет твоей вины, Сью, — Эдмунд коснулся предплечья сестры и осторожно его сжал. Ему не очень-то хотелось, чтобы Сьюзан расстраивалась в такой день, особенно если учесть, что сам он на неё давно не злился. Да и был ли в этом смысл, если они оба в итоге так или иначе получили своё? — Главное, что теперь ты счастлива по-настоящему. — Это точно, — улыбка Сьюзан стала слегка смущённой. — Как и ты. — Вот и всё, — Эдмунд отпустил руку Сьюзан, радуясь тому, что неловкость между ними пропала. — А теперь я бы порекомендовал тебе найти Рона. Думаю, он уже закончил разговор. — Так и поступлю. И лучше тебе сделать то же самое, — Сьюзан лукаво подмигнула ему, прежде чем скрыться в толпе. Эдмунд прекрасно понял, что она имела в виду, поэтому тут же огляделся, пытаясь найти Каспиана, и вскоре в этом преуспел. Каспиан обнаружился возле одного из столов; он разговаривал с каким-то лордом из Пральты, но к тому времени, как Эдмунд добрался к нему сквозь путающихся под ногами гостей, он уже остался один. — Скучаешь? — поинтересовался Эдмунд, подходя со спины, и Каспиан почти что подпрыгнул от неожиданности, чуть не разлив вино. — Эд, не нужно меня так пугать, — укоризненно вздохнул он, но по его глазам Эдмунд понял, что на него ни капли не злятся. — И да, если бы мне было скучно, я бы навсегда разочаровался в своих организаторских навыках. У нас получился отличный праздник. — Да уж, Сью он точно понравился, — ухмыльнулся Эдмунд. Он вновь нашёл сестру взглядом в толпе: она уже отыскала Рональда, и они смотрели друг на друга настолько влюблёнными глазами, что воздух между ними, казалось, искрился. — Я рад за неё, — признался Каспиан, глядя в том же направлении. — Они с Рональдом отлично смотрятся вместе. Наконец-то она нашла то, что искала. — И не только она, — Эдмунд обвёл рукой зал, надеясь, что Каспиан его поймёт и обратит внимание сперва на Питера, который что-то диктовал руководителю оркестра — Эдмунд почти был уверен, что он напоминает им мелодию, под которую Сьюзан и Рональд должны были танцевать первый вальс, — а затем на Люси, которая лёгким ветерком летала среди гостей, любезничая со всеми и делая атмосферу ещё более доброй. — Все на своих местах. — Это потрясающе, — Каспиан проникновенно посмотрел на Эдмунда. — Мы все получили то, чего хотели, всего за пару месяцев: Сьюзан определилась со своими чувствами, Пит вновь оказался в своей стихии, Люси так же дарит всем радость, а мы… — А мы отыскали друг друга, — торжественно произнёс Эдмунд; в этот миг случилось сразу два события: во-первых, он вновь ощутил волну безмерного счастья, а во-вторых, заиграла торжественная мелодия, знаменующая первый танец молодых. Эдмунд был уверен, что кружащиеся по залу в традиционном нарнийском вальсе Сьюзан в белом платье и Рональд в пральтском золотистом наряде станут главным зрелищем сегодняшнего дня, но сейчас он не мог отвести взгляд от Каспиана. Он вдруг ощутил острую необходимость как-то закрепить волшебство этого момента; в другой ситуации он бы поцеловал Каспиана, но позволить себе подобное в толпе гостей он просто не мог, поэтому просто поднял бокал и с сияющими глазами сказал что-то похожее на тост: — И пусть наше общее счастье никогда не заканчивается. — Пусть, — улыбнулся Каспиан; через секунду их бокалы с тихим звоном ударились друг о друга, и, делая глоток сладкого вина, Эдмунд надеялся на то, что эта сказка не оборвётся с закатом солнца, а будет греть их всех до самого конца. И в глубине души он знал наверняка: так оно и будет.