Экспедиторы

Енбок пребывал в нетерпении их новой миссии. Команде предстояла посадка на Глендии — одном из обитаемых миров с богатейшей флорой в пограничном секторе с Федерацией Роса. Задание не требовало особых приготовлений, поэтому Джейуайпи дало приказ отправляться по прибытии, не дожидаясь группы прикрытия. Оставалось лишь пройти стандартный брифинг в кают-компании, где капитан вкратце описал все параметры предстоящего дела. — На планете два геополитических центра притяжения, — продолжал Чан, перелистывая голографические образы над столом. Голубоватые силуэты оставляли тени на лицах экипажа, сосредоточенно следя за каждым словом. — Классические города и поселения на западном полушарии управляются светским выборным правительством — туда отправлюсь я, вместе с Минхо, Сынмином и Хенджином. И религиозные общины, которые почитали Природу, как некое божество. Джейуайпи склонна причислять такие к фанатичным формированиями, но никаких агрессивных проявления у них разведка не обнаружила. Но все равно, нужно быть начеку. Туда летят Чанбин, Енбок и Уджин. Джисон и Енгин остаются на Шелтере. Далее… Слушая брифинг вполуха, Енбок открыл базу данных на личном планшете, чтобы ознакомиться с критериями миссии, и нашел массив информации о местной цивилизации, и мигом влюбился в представленные образы общины. Яркие, красочные, пропитанные духовной энергией мотивы встречались на каждом кадре. Именно такого отвлечения не хватало в длительных перелетах через пустоту. Ему хотелось воочию видеть проявления жизни, которой было так мало во Вселенной, как напоминание о цели их дела — развития человечества. Не было ничего более благородного и великого, чем нести Свет сквозь царство мрака. Тем временем Чан объяснял новые методички из компании. По обновленному протоколу высадки, Шелтер входил в атмосферу планеты, где челноки отделялись от материнского корабля и спускались к месту посадки самостоятельно. После чего тот возвращался в открытый космос и выходил на стационарную орбиту до окончания миссии. Это было сделано для безопасности, чтобы никакая неожиданная атака, как с поверхности планеты, так и из темноты вселенной не смогла застать экспедиционный корабль врасплох. Рядом разгорелся спор, прерывая брифинг. Пара младших инженеров, как всегда, вступила в полемику из-за какой-то мелочи. Эмоциональные перепалки были частью быта экипажа, которому приходилось наблюдать за ними и разнимать, когда достигалась точка кипения одного из спорщиков. Но в этот раз, все обошлось, когда один из них отступил по своей воле, отчего Енбок выдохнул про себя. Ему не нравились такие момент напряжения, когда агрессия на словах могла перерасти в агрессию на деле. — Как же нелепо еще живут люди в таких отдаленных секторах. Енгин, твой жестяной мусор на ножках яркий пример того, что бога — нет. Возможно, у тебя даже получится убедить их сделать новых идолов из роботов, — ехидно ухмыльнулся Сынмин. — У моих крошек есть душа, козел, — прошипел Енгин и вышел из кают-компании. — Это их дело, Сынмин. Мы не вправе диктовать им, как жить, — пожал плечами Минхо. — И ты считаешь, что это — нормально в наше время?! Мы живем в эпоху путешествий между мирами. Откуда здесь может сохраниться даже малейший шанс мысли о возможности существования чего-то, как они говорят, божественного и неземного? — Эй, это их вера. Она не должна иметь какое-то материальное воплощение, — Енбок привычно с терпением отвечал на все претензии по вопросам любой религии. — Какой же бред! — Но Сынмин был категоричен и громко оглашал свое мнение о бессмысленности и глупости религии. Молча и непоколебимо, Чанбин утащил разбушевавшегося инженера из кают-компании за ворот комбинезона, не дожидаясь приказа капитана, который, судя по сжавшимся губам, был не рад прерванному брифингу. Все знали о верованиях Енбока. За месяцы и месяцы совместного существования каждый поинтересовался на тему хотя бы раз. Но уже давно никто в экипаже не приставал с расспросами. Его принимали таким, какой он есть. Енбок был за это благодарен. А нападки Сынмина никогда не достигали ядра его веры, лишь царапая непробиваемую броню самыми распространенными и устаревшими тезисами. Енбок был научен горьким опытом. Он пытался рассказать о своих взглядах, мыслях, принципах, когда его спрашивали другие трейни по программе экспедиторов. Но мало кто на тренировочной базе Джейуайпи понимал его. В руководстве его набожность восприняли как «рекреационное занятие», а не характеристику личности. А большинство других кадетов потешались, насмехались над его верой, порой, издеваясь над ним физически. Не один раз Енбок плакал поначалу, когда жестокие слова достигали его сердца. Иногда он рыдал от боли, что причинили его телу самые настойчивые мучители. Но со временем, он научился защищаться, как морально, так и физически. К счастью, ненависть к мучителям не дала плодов в его сердце, но укрепилась толерантность к мнению других и понимание о том, что религия — вовсе не для каждого. Однако, скрывать свою веру Енбок тоже не стал. Амулет на шее и браслеты — всегда были на виду. Это была его вера и правда. Монолит мировосприятия. И никто не в силах его поколебать. Перед отбытием Енбок, Хенджин и Минхо, как безопасники, экипировались по регламенту. Только оружие и броня скрытого ношения, которые предписывалось носить при высадке на условно-дружелюбные планеты, чтобы не пугать местных. Никакого тяжелого вооружения, боевых платформ, штурмовых винтовок и взрывчатки. — Не могу поверить, что ты был готов арестовать нашего Хенджина, — сказал Минхо, когда их третий закончил с экипировкой и вышел из оружейки. — Приказ есть приказ, — отозвался Енбок, накидывая любимую куртку. — Эх, знал бы ты, какими глупыми порой бывают приказы, — покачал головой старший, запирая оружейную комнату. — И как опасна слепота… От настроения товарища горчило во рту, как и от его обвинений. Это не вина Енбока, что капитан отдал такой приказ. Он не хотел никого арестовывать, он не любил насилие и ограничения в принципе. И Минхо знал об этом. Все негативные размышления улетучились из головы, едва Шелтер преодолел сопротивление верхних слоев атмосферы и произвел отстыковку в верхних слоях атмосферы. Ремни безопасности плотно прижимали тело к креслу, поэтому Енбок ощущал каждую вибрацию судна. Две капсулы на миг продолжили движение с материнским кораблем, пока Джисон не начал набирать высоту, уводя корабль обратно в открытый космос. Спустя мгновение, Уджин начал делать разворот, позволяя пассажирам увидеть приближающуюся поверхность во всей красе под синей шапкой небес. Спуск на шаттле был красочным представлением. Под ними открывался прекрасный вид на планету, утопающую в рассвете от ближайшей звезды. Глендия была великолепным миром с богатой флорой, заполняющей три четверти всей поверхности. Где-то редкие островки зелени в пустынях, которые охватывали от полюса до полюса, разделяя эллипс пополам. Где-то темно-зеленые непрерывные области простирались на тысячи километров во все стороны, лишь изредка давая себе отдых крошечными точками высотных гор. Енбок во все глаза пялился в иллюминатор, стараясь не упустить ни капли впечатлений. Он настолько увлекся разглядыванием новой планеты, что не заметил, как быстро капсула достигла пункта назначения. *** Город кипел жизнью. Люди, природа и вера гармонировали друг с другом, как Енбок не видел никогда. Словно предки древней Земли, предтечи человечества, где в ранние века община сосуществовала с окружающим миром. Они подстраивались под природу, а не подчиняли, разрушали, изменяли по собственной воле и ради выгоды. Быт, украшения — все заключало в себя дух таинственности. Надев на шею амулет, что надела на Енбока встречающая девушка путешественников из-за пределов планеты. Взлетное поле находилось в отдалении от главной общины, чтобы не нарушало ощущение одухотворенности. Безразличие Чанбина компенсировало активное участие Уджина, когда Енбок отвлекался на очередную заинтересовавшую его мелочь. Все завораживало необычайностью, такой непривычной связью с живой и почти нетронутой природой. Родившись в продвинутом мире с высокими технологиями в каждой частице окружения, где даже растения были взращены из расчета и дизайна, Енбок восторгался каждой мелочи, что замечал на улицах поселения. Он читал об этом лишь в книгах, рассказах, находил в видеоархивах Сети. Стрелок Шелтера устремился в единение с другими верующими. Уникальность места умиротворяла взбудораженный разум и переполненное стрессом тело, которые порядком износились за месяцы работы экспедитором. Когда Енбок сообщил родителям о своем выборе жизненного пути, он не предполагал, что эта дорога была полна столь многими испытаниями духа. Но его грели мечты о будущем после истечения контракта. Были и хорошие стороны работы, вроде огромного количества навыков и знаний, таких полезных для огромного космоса, что скрывал в себе миллиарды опасностей. Но особое место занимали его коллеги, ставшие друзьями. И быть свидетелем размолвок, как это было с Хенджином, нарушившим приказ и распорядок ради спасения Джисона, ранило и вводило в ступор. Однако, сейчас у Енбока была возможность на время забыться, отдавшись порывам своей веры и жажды обожествления. Украшения, цвет, запах, звуки — вокруг царил праздник почитания природы. — Уджин, смотри! Енбок не уставал. Энергия бушевала в нем. Он таскал за собой старшего, который покорно следовал за ним по улицам городка, не отставая больше полушага. А старпом равнодушно держал дистанцию ото всех, умудряясь стоять особняком даже в толпе верующих. Енбок знал, как старшего офицера раздражали шумные праздники и слегка злорадствовал над ним в отместку за все придирки, причитания и выговоры, что присудил замкап за время их миссий. Но он быстро одергивал себя и пытался зацепиться вниманием за что-то новое. В одной из лавок на широкой улице, ведущей от окраины в центр, всех желающих тату-мастера покрывали ритуальными рисунками. Енбок не двинул мускулом почти полчаса, пока руки, шею и лицо не раскрасили в яркие цвета. Сакральные символы местных божеств будто укрепили в нем его собственную веру, став доспехами от мрачных воспоминаний. Жители, радостные и отзывчивые, готовились к торжеству. Украшения развешивали на каждом шагу. Со всех сторон лилась музыка, люди играли на примитивных флейтах и каких-то струнных инструментах, пели песни на местном языке. Смысл слов Енбок не мог даже уловить, но их мелодии проникали в его душу, заставляя улыбаться или двигаться в такт. Встреча с главой общины прошла в солидном домишке на три этажа, неподалеку от центральной площади. Мужчина старших лет явно был занят и готовился к празднику. Обменявшись приветствиями, они быстро преподнесли накопитель с данными по предложениям представителей другой половины Глендии. Но мэр города отказался рассматривать их в тот же момент, настояв отложить все дела на время праздника. Чанбин, как старший офицер, согласился перенести переговоры на следующий день. Уважение местных традиций и ритуалов, если те не несли вреда или нарушали законы, было одним основополагающих догм экспедиторского корпуса. А пока они ожидали следующего утра, старпом решил остаться в городе после жалобной просьбы Енбока, подкрепленной аргументами главного инженера Стрейкидс. Со вздохом Чанбин махнул рукой и приказал не влипать в неприятности до рассвета. С таким наставлением младший безопасник отправился исследовать яркий город. Торговля процветала. Просторный рынок неподалеку от центра роился сотнями людей, пришедших приобрести что-то. Сотни лавочек выстроились в неровные ряды и дуги. По случаю праздника, у многих продавцов было припасено что-то особенное или приготовлено нечто замечательное. Одежда с особой вышивкой, что носили местные модники, диковинные в этих местах продукты с других планет и редкие здешних товары мелочи из мира высоких технологий. Пусть вера и не позволяла им внедрять научные достижения в каждую черту быта, но некоторые вещицы были вполне кстати. Наблюдать за этим было интересно, но Енбок пришел сюда не за покупками. Местные посоветовали самые лучшие забегаловки, где можно было насладиться самыми вкусными булочками в городе. — Перекусим? — спросил он у старшего, и не дожидаясь ответа, махнул рукой. — Пойдем в ту забегаловку, хен, Под усталый вздох старпома, троица зашла в одну из забегаловок. Воздух был пропитан вкусными запахами, соблазняющими всех вокруг. В итоге, Енбок купил булочек на них троих, а Уджин взял еще десяток с собой для всех остальных. — Как вкусно! Попробуй, Чанбин, — Слишком много тмина, на мой вкус, но вполне неплохо, — покачал головой придирчивый корабельный кок Шелтера, но был в своем праве. Очень часто Енбок замечал маленьких зверьков, что сновали между прохожими. Кто-то их подкармливал, с другими они играли. Но никто не гонял их прочь. Стрелок пообещал спросить у Минхо, что это были за создания, явно местные, раз о них не рассказали на углубленных тренингах в Джейуайпи по обращению с разнообразной фауной обитаемого космоса. С одним из таких зверьков Енбок наигрался почти целый час, пока Чанбин не пригрозил утащить его силком. Храм, что стоял в центре города, был величавым. Пели песни, читали мантры. Кто-то медитировал, кто-то следовал катам. Каждая деталь поклонения напоминала что-то. Енбок видел пару движений из одного направления из родного мира, другие были похожи на центральную веру Федерации. А плавные ката явно брали начало из боевых искусств, которые он изучал больше десятка лет почти с рождения. Все это резонировало в душе Енбока. Дети с цветами. Везде был праздник природы. Ее чествовали, ей поклонялись, ее уважали и ценили. Листья разных форм, растения, деревья. Бутоны и соцветия. Ягоды и другие плоды разных форм и оттенков. Чудесных аромат живой и цветущей природы. Парочки подростков и молодых людей, любовь и вера сплотила их. Большие семьи, что собрались тремя поколениями вместе, благодаря празднику. Давние знакомые и случайные проходимцы. И незнакомцев сила веры сплотила на время торжества. Даже городская охранка, что в другое время всегда была сурова и хмура, веселилась в меру со всеми, лишь изредка одергивая развеселившихся граждан. Никто никому не мешал. Все были рады. Праздник сплотил всех вокруг. *** Енбок не мог представить, что во всей бесконечности вселенной нет божьей воли. Как бы не пытались учителя правительственной школы убедить его в физической материальности мира, ничто не могло поколебать слова родителей, которые с рождения рассказывали о гармонии. Всеобъемлющая взаимосвязь всего сущего через невидимые нити эмоций, судьбы и предопределения, что спутывали каждую частицу мироздания по высшему замыслу. Но человеку было не дано постичь смыслы чего-то большего, пока он сам не станет чем-то большим. Поэтому Енбок старался учиться, познавать мир вокруг и за его пределами. Когда кто-то говорил о страхе перед неизведанным, он не понимал их терзаний. Работа экспедитором, едва о ней стали говорить в сети, быстро стала его мечтой. Путешествовать во все уголки бесконечного количества галактик, увидеть новые миры и контактировать с ними — что может быть заманчивее. И все это на благо всего человечества! В семье беспокоились, но возразить никто не посмел. Енбок знал, каким он становился, когда речь заходила о любимом деле или мечтах. Он не любил спорить, но глазами буквально пожирал волю собеседника. Если люди в родном мире никогда не пытались проверять его веру на прочность, то вернувшись в Коре Енбок почувствовал на своей шкуре всю жестокость человеческого непонимания. Быть верующим во что-то не общепринятое, значит, нарисовать на себе мишень для тех, кто самоутверждался за счет изгоев и одиночек. Если бы не Минхо, взявший под крыло новичка, Енбок бы не пережил еще одного семестра бесконечных тестов, безнравственных учителей и безжалостных одногруппников. Спокойный и тихий стажер был старше на несколько лет, но учился в одном с ними потоке и без всяких проблем решал все проблемы и испытания, которыми испытывали их инструкторы. Несмотря на молчаливую поддержку хена, было тяжело. Иногда так сильно, что хотелось все бросить и вернуться домой. Но чем были полезны постоянные придирки и подколы местных буллеров, так это испытанием веры. Енбок давно научился не отвечать на их слова, но про себя все также проговаривал тезисы и образы ответов, которыми защищался в споре. И это регулярное напоминание лишь укрепило его желание к стремлению постичь космос. Инструкторы также не жаловали фанатиков, по их мнению. Они были факторами риска и угрозами безопасности, что твердили наставления по безопасности. По иронии Енбок отличался именно в этой категории, на голову опережая других кадетов по боевой подготовке и обращению с оружием. Еще никому не удавалось победить невысокого стажера в рукопашном бою, если не считать Минхо и его неожиданные подлянки, которые тот называл стратегическими. По его словам, в реальном бою правил нет. И Енбок ему верил. Старший ни разу не вдавался в подробности на месяцы их совместных обедов и редких моментов отдыха. Только случайные замечания и комментарии, будто невзначай вырвавшиеся из него и недоумевающий взгляд вокруг, когда Минхо понимал, что Енбок не понял его с полуслова. Будто тот ожидал увидеть под боком кого-то другого. Вся степень секретности хена проявилась однажды, когда Енбок случайно заглянул через плечо старшего товарища. Личный кабинет на экране недорогого наладонника явственно приветствовал специалиста медслужбы со званием, а не начинающего исследователя вселенной в погоне за адреналином, деньгами и славой, как большинство кадетов. *** Световой день на восточном континенте Глендии подходил к концу. Все шумные торжества постепенно утихали, но народ никуда не расходился. Наоборот, к центру стремилось все больше людей. Приближалась кульминация праздника — Ночь цветения, когда распускались бутоны местного природного сокровище — Карлины. Их бутоны были главной темой для украшения всего — от амулетов до настенных орнаментов. На Енбоке тоже имелись те же знаки — чокер на шее и браслет на руке. В воздухе скапливалось нетерпение тысяч людей, с которыми он резонировал в такт неспешной ритуальной мелодии, что раздавалась с каждого угла, где были музыканты. Группа Шелтера решила переждать в одном из дворов, по настоянию старпома, чтобы дать отдохнуть ногам. Но не успели они присесть, как Чанбину пришел вызов и тот включил громкую связь, чтобы товарищи услышали сообщение. — Чанбин, прием, — раздался голос Бана в коммуникаторе. — На связи, капитан, — ответил старпом. — У меня плохие новости, — со вздохом произнес командир, и Чанбин показывал жестами Уджину и Енбоку подключиться к общему каналу через гарнитуру и выключил громкую связь, чтобы местные ненароком не подслушали. — Мы уходим. Эвакуация в запасной контрольной точке через корабельный час. — Что? Почему… — вырвалось у Енбока, но капитан Шелтера уже отключился. Возмущение переключилось на старпома. — Но, сэр! — Выполняем приказ капитана, Феликс. Можешь спросить у капитана, когда его увидишь, — ответил Чанбин и направился в сторону точки эвакуации. Уджин лишь положил руку на плечо в утешении, но поддерживать товарища не стал. Поступить иначе было нельзя. Сам Енбок тоже это понимал. Приказ есть приказ. Миссия важнее личных желаний. Со вздохом он догнал своих и пытался не обращать внимание на растущую радость жителей, которые встречались на пути. Город предвкушал главного действия. Енбок не знал, что именно планировалось ночью, но хотелось это увидеть собственными глазами. Еще на базе трейни он обещал себе, что увидит каждое проявлении веры, что встретятся ему на пути. И эта планета была самая понятная и близкая по духу за месяцы путешествий и десятки миссии. Хотелось большего. Внутри зрело чувство, что он должен был присутствовать. С каждым шагом удаляясь от центра гуляний, у Енбока росла уверенность в собственной правоте. Поэтому достигнув обозначенного на планерке места, пока остальные принялись ждать, стрелок нарушил тишину. — Я остаюсь. — Нет, — равнодушно отрезал Чанбин, не изменившись в лице, но напрягшиеся мышцы плеч говорили об обратном. — Мы еще на Шелтере договорились с капитаном, что сможем сходить на праздник, — возразил Енбок. — Обстоятельства изменились, — отрицательно кивнул старпом. В момент между ними воздух потяжелел от напряжения. Каждый готовился стоять на своем. — Давайте не будем горячиться, — Уджин пытался их примерить. — Сначала выясним у Чана, в чем дело. Стрелок кивнул в согласии. Но едва в небе появился их корабль, Чан и Уджин недоуменно перекинулись словами о том, почему за ними пришел сам Шелтер, а не шаттл, на котором они прилетели. В тот же момент Енбок бросился прочь и растворился в местности. Двум другим не оставалось ничего, кроме как дождаться приземления капитана и подняться на борт без него. Вся команда, кроме Енбока, собралась в кают-компании. — К чему такая спешка, Чан? — спросил Уджин. — Минхо, поясни, — тот подал сигнал их медику. — Карлина Потус — это растение, что содержит опаснейший паралетик, который вырабатывает ядовитые для человека и животных частицы. Контакт с кожей приводит к онемению, — показав руку, которую так и не почувствовал последние два часа даже после дозы стимулятора, который в спешке вколол на корабле. — В аэрозольном виде он больше знаком как Тексоран. — Что это? — недоуменно спросил Джисон. — Это нервно-паралитический газ, который раньше использовался армией. В том числе Корё во время гражданской войны. Вдохнув его, человек начинал испытывать эйфорию. Но спустя полминуты начиналось опухание воздушных путей и далее жертва теряла сознание от кислородного голодания. Официально у нас от него отказались из-за неопределенного числа поражения. В одной ситуации, газ может воздействовать на считанные единицы, а мне случилось увидеть, как облако Тексорана накрыло деревню повстанцев. Не выжил никто. — В западном полушарии этот цветок запрещен и выращивается только в специальных парниках для больниц и фармацевтов. Если такой цветок распустится в запертом помещении, то он под угрозой будут все люди, находящиеся внутри. Даже в парках и лесах его уничтожают. Именно поэтому религия Природы под запретом. Они — самые настоящие безумные фанатики, — продолжил Чан. — Там все засеяно этими проклятыми цветами, — мрачно качал головой Чанбин. — Дома, дороги, поля — миллионы бутонов, которые раскроются сегодня. И Енбок остался в самом центре. Дурак. — Он нарушил приказ, Чанбин. И, если после всего, он останется в живых, то понесет наказание. — Что значит, после всего? В живых?! — спросили недоумевающие Уджин и Енгин. — Правительство планеты дало нам задание, и мы его выполним. Хенджин — ты сегодня наш главный стрелок-наводчик, в виду отсутствия Енбока и недееспособности Минхо. Подготовить зажигательные заряды и вакуумные бомбы. — Что?! — Наша миссия — выжечь все самые крупные заросли этого цветка, а с помощью вакуумных детонаций в атмосфере мы сможем остановить распространение пыльцы по всей планете. Корабль сел в общине фанатиков на следующий день, полностью выполнив задачу. Там остались в живых едва ли десятки из тысяч жителей города, которые по счастливой случайности были в запертых помещениях в те часы, как пыльца с полей достигла по ветру черты города, и не вдохнули частицы Тексорана. Среди них оказался и задыхающийся как во время приступа астматик Енбок, которому не повезло. За одну ночь он потерял веру. Чанбин бы сочувствовал сослуживцу, но не мог ничем помочь, кроме как закинуть на плечи и донести до медблока на Шелтере. *** Нештатная ситуация с Джисоном очень ударила по мироощущению Енбока. Прошло больше двух недель, но воспоминания об обморожении друга в открытом космосе не мутнели. Он помнил, каким разочарованным выглядел Минхо, какими были его слова при спуске на планету. Поэтому в этот раз он старался действовать по собственному желанию, чтобы ни о чем не жалеть. Если все действительно было, как сказал Чан, то Енбок не мог поступить иначе, как вернуться в город. И спасти как можно больше людей. Каскад сообщений от Хенджина и Енбока рассказал о том, что послужило отзыву с миссии. В ходе переговоров Чан узнал о конфликте цивилизованного общества и фанатиков. Минхо понял, что цветок, которому так рьяно поклонялись верующие восточного полушария, содержал в пыльце опасный нейротоксин, которым ненароком отравился. У светского правительства планеты не было собственных возможностей, чтобы решить кризис мирным путем. Потому они обратились к Джейуайпи. Экспедиторская миссия подходила как раз для этого дела — решение планетарной угрозы. А раз религиозная община Глендии не шла на контакт, то другого выхода у них не оставалось. Стрелок Шелтера понимал это, поэтому почти бежал по улице, стремясь добраться до центра и отыскать главу поселения. Енбок не знал, мог ли капитан связаться с ним и стал ли тот предпринимать какие-то действия, чтобы спасти людей. Нужно было убедиться. Бедро оттягивал подсумок, который при беге болтался и шуршал. Маску перед отлетом всучил Минхо. Чтобы все по правилам, как тот добавил. Енбок отказывался, но Минхо был проворнее него, поэтому борьба оказалась не в его пользу. Однако, в тот момент, как до главной площади оставалось пару кварталов с садами, где росло большинство цветов Карлины, и в нос попал странный аромат, он инстинктивно, как учили на тренировках, поступил по протоколу, надев маску на лицо. Чутье не подвело. Люди вокруг начали странно себя вести. В один момент женщина с сыном выбирали себе угощения у местного пекаря, а в другой — ее отпрыск принялся скакать по улице, как пьяная лань, а его мать — безудержно смеяться, но не легкой радостью, а как сумасшедшая, пока продавец за прилавком стал кидаться во всех проходящих выпечкой. Кто-то начал драться, кто-то кричать во весь голос, кто-то мочился прямо посреди дороги, разбивая лоб до крови о дорогу. Но в откровенный ужас безопасника Стрейкидс привели те безумцы, что стали рвать и топтать цветы и растения, будто они ничего не стоили. Как маленькие дети, фанатичные почитатели природы вмиг превратились в жестоких чудовищ. Даже зверьки, почуяв неладное, сбежали с глаз людей. Но некоторые не смогли во время скрыться и попались на глаза осатаневшим жителям поселения, которые хватали их за лапы и хвосты, без всякой осторожности тягали в воздухе, будто неодушевленные игрушки, раздирая на куски и окрашивая светлые одежды багряными брызгами. — Стойте! — пытался дозваться до них Енбок, останавливая очередную драку без повода. — Остановитесь! Но его не слышали, и вовсе не из-за маски. Внешний динамик, транслировавший через микрофон изнутри, работал на полную, но едва слышен в гудящей толпе. — Что вы творите?! — когда Енбоку в голову прилетело, от удара на миг поплыло перед глазами. — Хватит! — отмахивался он от накинувшегося безумца, попытавшегося укусить его за плечо, но тело сработало без мыслей, запустив нападавшего на пару метров вперед от сильного броска. Тот поднялся на ноги, как ни в чем не бывало. На боку уже вырос синяк от ссадины, на который бедняга приземлился, но он словно забыл о Енбоке, и принялся танцевать дальше по улице. Енбок не хотел злиться. Это было противным чувством, которое вызывало дискомфорт в животе. Однако, шок, стресс и усталость после пары часов бесполезного миротворчества взяли свое. Стрелок Шелтера пустился бегом на главную площадь, где, как он слышал ранее, собирались главные лица города на торжественную церемонию. Ответов на вопросы получить не удалось. Всякие надежды на то, что важнейшие люди этого полушария смогли спастись от злоключения, растаяли, когда Енбок стал свидетелем того, как мэр с завыванием счастья вырывал у своего заместителя волосы из скальпа. Толпа вокруг лишь хлопала, смеялась и дралась между собой. А горемыка лишь шипел, хихикая с гримасой на лице. Люди вокруг дышали пряным ароматом цветов, смеялись и падали. Падали и падали, подбадриваемые жрецами, другие — снова дышали, не обращая внимания на падших. Енбок тоже задыхался — система фильтрации в картриджах маски не справлялись с пыльцой. Но не падал благодаря стимуляторам из НЗ, которые вкалывал всем, чтобы спасти хоть кого-то. Мужчины, женщины, дети, старики. Сотни трупов. Затем ночь озарилась вспышками. У него не осталось сил стоять на ногах. Енбок лежал посреди площади, усеянной телами, и видел, как горело небо шлейфом атмосферных снарядов.