Почерк

На первый взгляд различий между ними не было, но если присмотреться... Юэ Цинъюань наблюдает-наблюдает-наблюдает, пока не натыкается на чужую улыбку. Сяо Цзю никогда не смотрел так тепло и доверчиво, даже в детстве. Его сломали намного раньше, из-за чего он даже не может вспомнить его улыбку. Именно поэтому он не верит, что этот Цинцю это Сяо Цзю. Он бы даже после искажения ци и потери памяти не вёл бы так себя. Этот Цинцю добрый и ласковый, как домашний кот. У него на руках мозоли от письма, сухие руки, а губы немного обветренны. Сяо Цзю никогда бы не позволил своей внешности быть хуже, чем идеал. Он бы точно уже привёл свою кожу в порядок. Этот Шэнь Цинцю терпеливо объясняет всем своим ученикам их ошибки и как их исправить, с участием на них глядя и успокаивает нервничавших детишек. Сяо Цзю ненавидит, когда его не понимают с первого раза. И он уж точно не будет заботиться о том, чтобы ученики не волновались о своих ошибках. Сяо Цзю всегда любил оттенки холодного. Голубой, бирюзовый, нефритовый, цвет хвои в промёрзшем лесу. Серебристая вышивка на одежде и серебряная шпилька в строго собранных волосах. Цинцю же явно отдаёт предпочтение тёплым тонам. Салатовый, оливковый, цвет новой травы весной. Вышивка золотая, которая иногда ловит солнечные блики, что заставляет некоторых заклинателей прятать умиленную улыбку. Волосы растрепаны, будто он и не старался над прической. Юэ Цинъюань отвлёкся от своих размышлений и начал читать, что же ему принесли с пика Цинцзин. У его Сяо Цзю почерк такой, будто он занимался каллиграфией с ранних лет. Идеально ровный, только острый, как лезвие Сюя. Он пишет размашисто, словно готов вот-вот взорваться от злости. Почерк Цинцю же в противовес был мелкий, круглый и немного кривой. Даже глядя на него можно с уверенностью сказать, что теплый Цинцю с холодным Цзю не имеют ничего общего. И Юэ Цинъюань стыдливо прячет в глубине души тот факт, что ему так нравится больше. Что тёплый малахит приятнее холодного нефрита. Что больше не надо думать о том, как он виноват перед Сяо Цзю. Ведь тому же уже всё равно, верно?