The first reception
15 сентября 2022 г. в 15:50
Кабинет врача был светлым и уютным. На стенах висели картины, писанные акварелью, а в углу стояло огромное растение с большими, крупными листьями. Девочка не знала его названия, но оно определенно ей понравилось, что заметила ее мать. Вообще, выращивать такое было бы довольно муторно, хотя для людей, у которых аллергия на пыльцу, это растение определенно считалось бы их идеалом. Но по той простой причине, что занимает оно уж слишком много места, Ванесса даже и не рассматривала такой вариант, чтобы приобрести его уже готовым или вырастить самой.
«А здесь довольно комфортно», — подумала девочка, сидя на стуле перед столом, за которым психолог вводил что-то непонятное в свой компьютер. Вероятнее всего проверял запись или ставил какие-то свои отметки. И если сначала Блум действительно волновалась из-за того, что родители, возможно, считают ее ненормальной, то сейчас все беспокойства и страхи по этому поводу словно куда-то пропали. Или же запечатались глубоко внутри нее до определенного момента. В конце концов, они просто хотят как лучше и искренне волнуются за нее.
— Блум Питерс? — наконец-то заговорил мужчина средних лет. Признаться честно, довольно приятный внешне, если так подумать. Красивый, высокий, со светлыми волосами. А его немного мягкий голос внушал доверие, словно Блум действительно смогла бы с ним и подружиться несмотря на разницу в возрасте. Внушительную разницу.
— Да, — малышка кивнула и слабо улыбнулась, понимая, что пока что вроде все идет гладко. Она прекрасно понимала, что рассказывать ему все, что происходит в ее снах — нельзя. Нельзя говорить и о том, что она сомневается в своей реальности и в том, существует ли она здесь вообще или та девушка — просто плод ее воображения. Но даже если так, почему сны настолько пропитаны взрослой, подростковой жизнью? Почему она знает то, чего не знают ее ровесники? Почему она чувствует себя старше, чем есть на самом деле?
«Думаю, будет достаточно просто рассказать о кошмарах. А там мне просто пропишут успокоительные. Может, они смогут мне помочь забыть о ней?» — по крайней мере, девочка очень этого хотела. Ведь избавившись от этих снов, она наконец-то сможет быть уверенной хоть в чем-то. Хотя бы в том, что дальше все будет хорошо. В том, что ее жизнь настоящая. В том, что она не сгорит в своей собственной постели…
— Слушаю вас, — мужчина улыбнулся, показывая свое доброжелательное отношение к ребенку и сложил руки перед собой в замок. Сейчас он полностью сосредоточился на пациентке, ожидая того, что школьница сама начнет рассказывать ему о своих недугах, но, конечно же, этого не случилось. Ведь что вообще смыслит ребенок в симптомах или в том, что он творит во время своих очередных кошмаров?
— Мою девочку мучают кошмары и по ночам она просыпается с криками, — начала рассказывать Ванесса за свою дочь, как делала это и раньше. Когда Блум чем-то болела и надо было рассказать педиатру о симптомах, температуре, описать кашель или даже боль в животе. Женщина привыкла, а девочка особо и не возникала, ведь в большинстве случаев она описывала все ровно так, как то было на самом деле.
— Миссис Питерс, — детский психолог устало вздохнул, когда очередная мать ребенка начала говорить за него. А это, между прочим, стандартная проблема, по которой нынешние подростки сейчас даже не могут точно назвать, что у них болит и как они себя чувствуют. Точнее, могут. Но это будет чем-то вроде «Голова болит», «Живот ноет», «Доктор, помогите». А если уж говорить про его приемы, то там и вовсе все запущено. Молодые люди либо молчат, либо проходят тесты и исходя из результатов, просят помощи или спрашивают, что им делать. Последнее было особенно популярным. — Я бы хотел поговорить с вашей дочерью. Думаю, пациентка сама знает, какие сны ей снятся и что могло ее побеспокоить, — он пытался говорить более мягко, чтобы не разозлить человека, который вполне себе может оказаться стандартной женщиной из типа «я же ее мать». — Давайте расставим прием немного другим образом? Сначала я наедине поговорю с вашим ребенком. А затем мы обсудим с вами и я либо пропишу таблетки, либо мы вместе направим ее к другому специалисту или же поздравлю вас с тем, что у ребенка все хорошо. В конце концов, кошмары у детей в порядке вещей, — предложил мужчина, на что женщина нахмурилась.
С одной стороны, Ванессе это не нравилось. Какой-то психолог будет говорить с ее любимой дочуркой наедине, да и еще не знаешь, какие тесты он будет с ней проходить и точно ли все пройдет так, как надо. В конце концов, конкретно к психологам у нее доверие отсутствовало. Ведь многие из них только наживаются на чужом горе, а помочь — не помогают. Только выслушивают и гребут большие деньги. Но, с другой стороны, Майк считал, что это надо. Что Блум лучше будет обсудить все со специалистом, а не с ней. Что он наверняка поможет ей лучше, чем собственные родители.
— Хорошо, — мама немного прищурилась, тем самым словно показывая свое недоверие к врачу, хотя и понимала, что раз уже записала и заплатила деньги за прием, то отказываться поздно. Да и не сделал он ничего. Скорее даже прав, если так подумать. — Милая, я подожду в коридоре, — чмокнув свое солнце в лоб, миссис Питерс нежно улыбнулась ребенку.
— Хорошо, мама, — девочка кивнула и улыбнулась ей в ответ, сама того даже не заметив. Она всегда за нее волновалась. И хотя сейчас это казалось даже лишним, Блум все равно было приятно.
Как только Ванесса оставила свою малышку с доктором, закрыв за собой дверь, детский психолог заметно расслабился, будто присутствие ее мамы его напрягало. Девочке даже показалось это странным, но спрашивать его об этом она не стала. Как и в принципе говорить что-либо лишнее. Вместо этого Блум выдумывала различные варианты дальнейших событий и думала над тем, что стоит рассказать, а о чем лучше будет молчать. О кошмарах он знает. Но какого они рода? И как правильнее будет объяснить их? Стоит ли просто перечислить в виде содержания или сократить до пары предложений?
«Я заперта в теле какой-то девушки, хочу поступить в колледж и затем, открывая глаза, оказываюсь совершенно в другом месте и теле младенца», — максимально кратко обрисовала она ситуацию в голове, но прекрасно понимала, что это не годится. В чем же состоит ее кошмар? В том, что она неожиданно уменьшилась? Нет, это звучит бредово даже в ее снах.
— Значит, тебя беспокоят ночные кошмары? — спросил доктор. Неясно, зачем, когда ее мама так все и сказала, но Питерс все равно кивнула, не желая спорить со взрослым человеком. — Не расскажешь мне о них подробнее? — спокойно попросил мужчина, не придавая этому какое-то большое значение, хотя и делал вид заинтересованности, дабы не обидеть мелкого ребенка. Ну или же расположить его к себе, если быть точнее. — Если сложно рассказать, можно попробовать нарисовать образ, который тебя беспокоит.
— Это будет сложно, — честно ответила голубоглазая, отрицательно мотнув головой на предложение психолога. — Я не знаю, как будет правильнее изобразить такое на бумаге, мистер Коулман, — немного тише сообщила девочка, когда перевела взгляд на чистый лист и цветные карандашики. — Каждую ночь мне снятся кошмары, так или иначе связанные друг с другом, — набравшись смелости, Блум уверенно начала свой рассказ, внимательно наблюдая за выражением лица своего психолога. Сейчас ее взгляд сложно было назвать детским, а четкая и правильная речь заставляла задуматься о том, что эта девочка — взрослый человек, запертый в теле ребенка. — В них я вижу жизнь глазами другой девушки. Не знаю, кто она и раньше ее никогда не видела. Но, кажется, что это была я, только взрослее, чем есть сейчас, — продолжила говорить малышка, совершенно забыв о том, что собиралась ему рассказывать, а что — нет. — Ее, то есть меня, звали Вивиан. Я не очень хорошо училась, но очень любила рисовать и знакомым всегда нравились мои работы. У меня были друзья, другие одноклассники и родители. Ну и я готовилась к поступлению в колледж. Вступительным экзаменом был натюрморт на А3 формате. В каждом своем сне я видела обрывки жизни этой девушки и как затем они сменяются пожаром. Концовка всегда была в примерно одинаковых местах и связана с огнем, — Питерс замолчала, вспоминая совсем недавние события одного из таких снов. — Я слышу громкий взрыв и крики людей. Среди них не было вроде моих знакомых. Пламя охватывает все здание с огромной скоростью, а я заперта внутри. Оно разрушается. Какие-то обломки падают рядом со мной, мне тяжело дышать и начинаю задыхаться. Из-за страха я кричу и пытаюсь спастись, но сама даже не могу подняться, — малышка обняла себя руками, а голос становился тише. — В каждом своем чертовом сне мне кажется, что я сгорю. И просыпаясь в поту, тот огонь застывает в моих глазах. Я захлебываюсь в слезах и пытаюсь успокоиться, только через время понимая, что то было всего лишь сном…