Время изменится

Ужасно скучно, некуда себя деть. В руках сама собой оказывается гитара, и я начинаю наигрывать и напевать слова давно забытого романса, который буквально пару лет назад так трогал меня, оживляя воспоминания ночи. Я всегда был хорошим певцом, зал рукоплескал, когда я на сцене домашнего театра исполнял любовный романс. В те времена, я замечал в зале лишь одни глаза, пел для одних лишь ушей. Но я так отвык от благотворительных концертов, что весьма удивлён своему вполне неплохому вокалу. Я не сразу слышу осторожный стук в дверь. Решив, что моё пение кому-то мешает отдыхать, я откладываю гитару подальше и затихаю. Пару мгновений сижу в тишине и слыша повторный стук, решаю отпереть вечернему гостю. Я открываю дверь и замираю. Пальцы рук колят множество мелких иголок, по коже бегут мурашки, тело пронзает дрожь. Я быстро хлопаю глазами, рот беззвучно открыт. Этого не может быть. Передо мной стоит Дмитрий Павлович Романов. Хотя для меня он всегда был просто Митей. Всегда. Во время наших бесконечных ночных разговоров, в те моменты, когда он заходил ко мне в гримёрку после концерта или когда мы кутили в ресторанах, катаясь из одного в другой по ночному Петербургу. Он почти не изменился, не расстерял своей красоты, разве что, взгляд стал более хмурым и печальным. А ведь совсем недавно эти глаза светились таким неподдельным счастьем... *** -Ты сам не знаешь как ты прекрасен, - слышу я, не успев опомниться после невесомого, нежного поцелуя в шею. Я стою к нему спиной, но чувствую и слышу, что он улыбается. Я видел какими глазами он смотрит на меня. Я был старше и служил ему неким примером, хоть я и не подходил на эту роль. Императрица была права, при общении со мной Дмитрий стал развязнее, но я всего лишь дал ему глоток свободы, которую отнимали у него годы юности, проведённые во дворце Николая ||. Я просто показал ему, как можно жить по-другому. Разве я виноват в том, что ему понравилось? -Господь одарил тебя великим талантом, Феликс. Я беру руку Дмитрия и целую. Мне так приятно слышать от него эти слова. Таким он бывает не всегда. Обычно Дмитрий сдержан, на светских раутах обходителен, но не более того. Годы воспитания и наставления родственников сказались на его поведении. Но если мы вдвоём и рядом ни единой души, эта маска мгновенно спадает. Он становится более нежным, улыбается. Мне приятно видеть его таким и сознавать, что я отчасти являюсь причиной его улыбки. Мы одновременно поднимаем головы, я успеваю на секунду заглянуть в его глаза. Они горят. Расстояние между нами сокращается, мы соприкасаемся носами...и случиться столь желанному поцелую мешает наглый стук в дверь. Дмитрий отстраняется первым. Я мельком бросаю на него взгляд, перед тем как открыть дверь. Снова сдержан. Снова холоден. Видя, что у незванного гостя ко мне важный разговор, он поспешно удаляется. -Я жду тебя внизу, - короткий взгляд на посла - You were splendid.* Я не мог не заметить, что последнюю фразу он специально сказал на английском. -Stop this** - всё что я успеваю сказать от смущения. Он знал что со мной сделается после этих слов. Знал. Я вижу по глазам. *** -Дмитрий? Он расплывается в улыбке и бросается ко мне с объятиями А я всё ещё не могу поверить, что это он. Он. Тот самый Митя. Меня не может не очаровывать та мысль, что в большом, абсолютно чужом городе, в Ritz'е, среди сотни постояльцев, через стену, спустя четыре года, Дмитрий узнал мой голос. -Феликс! Боже, неужели ты? А я думаю «Ну кто бы ещё стал в Англии петь этот романс?» Он всё помнит. *** Мы только приехали в ресторан. Ничего ещё не заказали, да и мне не до этого. Я обеспокоен Дмитрием. На нём лица нет, абсолютно пустой взгляд, он только нервно постукивает пальцами по столу. -Может скажешь наконец, что случилось? Молчание. -Мить, - я слегка касаюсь его руки - Митя! -А? -Что произошло? Дмитрий выдохнул. -Сегодня я говорил с царём...он запретил мне видеться с тобой. -Почему? - надо признать я не удивлён. Вопрос задал, только чтобы убедиться в своих догадках. В Петербурге о моей личности ходят слухи самые разные и рано или поздно это должно было случиться. Лучше конечно, чтобы поздно. -Я думаю это из-за императрицы. Наша дружба покоя ей не даёт. Она то и дело говорит о том как плохо ты на меня влияешь. -Получается мы видимся в последний раз - я горько усмехаюсь, переводя взгляд на Дмитрия. Он поднимает глаза и испуганно смотрит на меня, открывает рот, чтобы что-то сказать и тут же поджимает губы, отводя взгляд. В ресторане звучит до невозможности трогательный любовный романс. «Время изменится, Горе развеется, Сердце усталое Счастье узнает вновь» Я по-прежнему не хочу есть. Хочу только неотрывно смотреть в глаза Дмитрия, чтобы до мельчайших подробностей сохранить в памяти его взгляд и заранее знаю, что мне не удастся оторваться даже когда придёт время прощаться. Конечно, через время император остынет и снова позволит нам видеться (или просто напросто закроет глаза на наши встречи), но именно сейчас мысль о том, что завтра мы не увидимся снова, просто невыносима. Погрузившись в свои мысли, я неосознанно начинаю подёргивать пальцами в ритм музыке. -Правда очаровательно? Дмитрий непонимающе хмурит брови. -Романс. Мне очень нравится. Я внимательно наблюдаю за эмоциями Дмитрия. Он начинает прислушиваться и буквально через пару секунд он перестаёт хмуриться, а потом и вовсе улыбается, начиная разбирать слова. -Да, и вправду красиво. Мне тоже нравится. Довольствуясь тем, что Дмитрий немного отвлёкся я делаю знак официанту. Уже на выходе из ресторана Дмитрий хватает меня за руку и я вижу как он загорается какой-то внезапной идеей. -Феликс, мы увидимся намного раньше чем ты думаешь! Намного! Я не стал уточнять, что именно придумал Дмитрий. Мне просто хотелось ему верить. Верить, что наша встреча правда состоится совсем скоро. Мы попрощались. Я поехал домой. На следующее день, по пробуждении мне передали пластинку и записку от великого князя Дмитрия Павловича. Я тут же прочитал записку, решив разобраться с пластинкой позже. В записке было следующее: «Накануне тебе понравился романс. Я подумал, что ты захочешь услышать его ещё раз и возможно вспомнишь обо мне». Слова этого романса я запомнил навсегда. *** Мы стоим у порога в объятиях друг друга и не можем сдвинуться с места. В один момент мне начинает казаться, что я бы так и стоял всю жизнь и обнимал бы его, не думая ни о чём, кроме того, что спустя столько лет мы наконец снова рядом. Лишь в это мгновение, я снова вспоминаю, как был счастлив, когда мы с Дмитрием вновь увиделись после запрета императора и установления за мной слежки. *** -К вам пришёл Дмитрий Павлович, ждёт когда вы примите. Я замираю. -Кто? - переспрашиваю, страшась того, что мне всё-таки показалось. Того, что я уже брежу этим именем. -Великий князь Дмитрий Павлович. Звать? Сердце тут же отмирает и начинает биться с бешенной скоростью. -Зови - всё что я могу сказать. Я слышу, как дверь открывается и зажмуриваю глаза, становится плохо от одной только мысли, что это всё же не он, что в Петербурге появился ещё один великий князь Дмитрий Павлович, что это не Митя. Пока это молниеносно проносится в моей голове чьи-то руки ложатся мне на плечи. Я узнаю их из тысячи. Они сжимают плечи властно, но в то же время чувственно. Я разворачиваюсь к Дмитрию, снимаю его руки, подношу к губам и нежно целую, перевожу на него взгляд. Он светится будто изнутри. -Я переехал в свой дом. -Правда?! - Словами не описать того, как я рад, что теперь на Дмитрия не может повлиять император, абсолютно ничего ему не скажет царица и этот грязный деревенский мужик, Распутин. На самом деле всё это время я переживал не из-за потери доверия царской семьи, не из-за установленной за мной слежки, тем более не из-за слухов, которые ходили вокруг моей персоны. К постоянному обсуждению, шёпоту за спиной и сплетням я привык ещё с юности. Я боялся за то, что эти самые слухи теперь касаются ещё и Дмитрия. А мне так не хотелось, чтобы он страдал из-за нашей с ним дружбы. Если бы его начал лечить Распутин, как когда-то лечил меня, я бы не простил себе этого никогда. -Поможешь мне обустроиться? Поживёшь у меня? Надо признать, что с этого момента слухов станет только больше. *** -Ну, как живёшь? - он отходит первым. Я нехотя разжимаю руки. -Всё хорошо. Ты как? Не женился? -Нет, не женился. А Ирэн как? Как дочь? Я вижу как он напрягается спрашивая это. А ведь когда-то именно Дмитрий посоветовал мне скорее жениться. *** Мы очень долго с ним говорили. Несмотря на все мои старания, мне всё же не удалось скрыть от Дмитрия своих переживаний. - Феликс, я тебя не узнаю. Ну кто ни совершал в молодости ошибок? Это всего лишь гадкие сплетни. - Ведь они и тебя касаются. -Ну и что? Меня невероятно поражает, что это флегматичное «ну и что», на самом деле огромная жертва ради меня. Он Романов. А значит Дмитрию репутация дороже всего. И если он так запросто ей жертвует, то это может значить только одно. Я дороже. -Феликс, надо скорее объявить помолвку, чтобы заткнуть подлецам рты. -А как же... Он берёт меня за руку. -Я тебя люблю, Феликс. И хочу как лучше. Я долго смотрю в его глаза, которые сейчас так искренне светятся теплом и принимаю окончательное решение. -Спасибо. Зная, как он ревнив, я понимаю, что сейчас он заботиться только обо мне. *** -С ними тоже всё отлично. -Я очень рад. Снова с напряжением. Ему всё ещё тяжело об этом говорить. *** Дмитрий не пришёл на свадьбу. Ни на венчание, ни на празднование. В свадебное путешествие с Ирэн я уезжал встревоженный. На вокзале собралась толпа родственников и друзей, чтобы проводить нас в дорогу. Все нас поздравляли, желали хорошей дороги, обнимали на прощанье. Все, кроме одного. Дмитрия не было. Уже когда поезд тронулся с места, и провожающие стали расходиться, в далеке увидел я одинокую, такую знакомую фигуру Дмитрия. Он не уходил, пока мы не уехали совсем далеко. Хотя, что-то мне подсказывает, что и после этого тоже. *** Мы сидим, разговариваем который час и наговориться не можем. Сколько бы часов мы не проговорили, сколько бы раз не виделись, мы никогда не надоедали друг другу. Мы были вместе практически постоянно и стали ближе, чем просто друзья. Это было давно. До убийства, до моей свадьбы, даже до слежки за мной. *** -Феликс, здравствуй. Я почти готов. Феликс? Что с тобой? Час назад я узнал о том, что мой старший брат застрелян на дуэли. Я не помню, как доехал к Дмитрию. Я еле держусь, чтобы не заплакать, часто хлопаю ресницами и пытаюсь проглотить колючий ком в горле, отмечая, при этом, как в момент меняется лицо Дмитрия. Улыбка тут же исчезает, глаза становятся стеклянными, он напуган. -Феликс, что случилось? -Николай... он... его... его больше нет... Мой голос дрожит, я чувствую, как по щеке стекает слеза, сильно жмурю глаза, чтобы не разрыдаться и чувствую как руки Дмитрия сначала невесомо, а потом сильно и напористо обвивают меня. Я роняю голову к нему на плечо и плачу, как мальчишка. Плачу от безысходности, я больше его не увижу. Не увижу своего родного брата. Как глупо он умер. Не своей смертью. На дуэли. Он был слишком молод. Я остался последним в роду. Голова болит от большого количества навязчивых мыслей, лезущих в голову. Дмитрий осторожно гладит меня по спине. Чувство страха отступает, и я чувствую себя защищёным. Так странно, ещё по дороге я хотел пустить себе пулю в лоб, но стоило только Дмитрию обнять меня, у меня будто вновь появляется смысл жизни. -Феликс, я...если я только смогу, я сделаю для тебя всё, чтобы заменить Николая. Его слова невероятно трогают. Меня наполняет странное, но от этого не менее приятное чувство. Это чувство больше, чем просто привязанность или благодарность за поддержку и тёплые слова, за его столь трогательную дружбу. Это любовь. Порочная и неприемлемая для всего общества, но любовь. А разве виноваты любящие, что созданы так? Я поднимаю глаза и, кажется, первый раз вижу столько нежности во взгляде Дмитрия. Он внимательно следит за каждым моим движением, его глаза мечутся по моему лицу. Он очень взволнован. Я тронут его заботой. -Ты очень добр ко мне, Дмитрий. Я не заслужил... *** Я любуюсь Дмитрием, который сейчас что-то увлечённо рассказывает и вспоминаю день, события которого я живо помню до сих пор. *** Это было через несколько дней после похорон Николая. Понимая, как мне тяжело, Дмитрий старался всячески меня поддерживать. Он не хотел, чтобы я оставался надолго один, поэтому звал к себе. А я приходил. Мне было ужасно страшно оставаться наедине с собственными мыслями. Я пришёл и в этот вечер. -Феликс, здравствуй. Как ты? Всё, что я могу - это лишь обнять его. Больше сил не хватает ни на что. И я опять чувствую, сколько ласки и чуткости он вкладывает в ответные объятия. Ни одна моя влюблённость ни стоила и мизинца Дмитрия. Он слишком потрясающий, слишком заботливый, слишком нежен со мной, слишком внимателен ко мне. Я влюбляюсь всё сильнее. Дмитрий набирает воздуха, чтобы что-то сказать. С его уст слетает то, что уже прочно засело в моей голове и волнует моё сердце. -Я люблю тебя, Феликс. Я чувствую, как дрожат его руки. Он испуганно ждёт моей реакции и нарочито пристально смотрит в мои глаза. Всё, что я хочу в это мгновение - лишь закрыть глаза и податься вперёд. Как только мои веки опускаются, я чувствую, как стремительно приближается дыхание Дмитрия. Я и раньше целовался, но это было так пошло и абсолютно безо всяких чувств, что я не хочу даже вспоминать об этом. Дмитрий целует нежно, боязливо, совсем невесомо касаясь моих губ. В любой момент готовый остраниться, он замирает, мне приходится перенять инициативу. Я целую более напористо и слышу, как Дмитрий шумно вдыхает, чувствую, как его руки беспорядочно перемещаются по моей спине, а мои пальцы уже путаются в его волосах, портя причёску. Мы целуемся в первый раз. Мгновенно я вспоминаю, как часто я себе это представлял, не придавая значения. Как чувствовал фантомные поцелуи на своих губах, как засматривался на его губы. Он отстраняется первым. Пристально смотрит, выдыхает, резко разворачивается, почти бежит к двери и запирает её. Мы оба часто дышим, пытаясь восстановить дыхание. Он подходит ко мне, осторожно обнимает, наклонятся, целует в плечо. -Останься сегодня, - шепчет мне на ухо, от чего кожа на шее покрывается мурашками - пожалуйста. -Хорошо. -Правда?! - Он поднимает голову, и я вижу, как блестят его глаза. У меня невольно появляется улыбка, я киваю и сажусь на диван. Дмитрий садится рядом и берёт меня за руку. -Я знаю каково это... Я заинтересовано поворачиваю голову в его сторону. -... Терять близких людей. Я знаю, что сейчас в это совсем не верится, но... я обещаю, что всё будет хорошо. Рано или поздно, но будет. И я верю. Ему трудно не поверить. Особенно, когда он так честно смотрит в глаза и уверенно держит за руку. *** Наш смех после какой-то моей удачной шутки стихает, и Дмитрий, помедля минуту, серьёзно спрашивает: -Поживёшь со мной? Я не переношу одиночества, а тут у меня ни одного знакомого, кроме тебя. Я помню, чем это закончилось в прошлый раз. *** -Феликс? Ты куда-то собираешься? -Да, Владимир Ростов устраивает вечеринку. Пойдёшь со мной? -Нет, не хочу. Лучше останемся дома. -Не останемся, а останешься. -Ты идёшь один? -Да, иду. Я становлюсь отшельником из-за тебя. Дмитрий не любил светских мероприятий. Со времён нашего переезда он вообще перестал их посещать. Фамилия и проживание во дворце обязывали не отказываться от приглашений. Сейчас же независимость позволяла всё. -Ах, да - мой тон становится насмешливым - если ты вдруг узнаешь, что весь вечер я танцевал с какой-нибудь красивой девушкой, ну скажем...с Ирэн...-я внимательно смотрю за реакцией Дмитрия, спокойно наблюдаю за тем, как его глаза лезут на лоб, а затем он жутко хмурится - То, ты уж, пожалуйста, не ревнуй. Самодовольно улыбнувшись, я ухожу. Я знал, что делал. Но я даже не представлял, какие это будет иметь последствия. Я возвращаюсь поздно. Тихо прохохожу в спальню, чтобы не разбудить Дмитрия. Он сидит за столом при свете включённой лампы спиной ко мне. Только сейчас, видя его отнюдь не мирно спящим, а ожидающим моего прихода, понимаю, на сколько я мог обидеть его. Как он был счастлив, когда я согласился жить с ним, как улыбался каждый день, как часто он говорил, что любит меня. Всё это мгновенно заставляет почувствовать себя виноватым. Я борюсь с поползновением резко подойти, наклониться и поцеловать Дмитрия, хотя сейчас хочется как никогда. Я не видел его всего несколько часов, но я уже успел ужасно соскучиться. Медленно подхожу со спины, кладу руки на плечи. Из-за отсутствия реакции я полагаю, что Дмитрий всё же крепко уснул, я решаю подойти спереди. От увиденного меня бросает в холод. В одной руке Дмитрия бритва, на другой до локтя закатан рукав, а из предплечья течёт кровь. Только сейчас я замечаю небольшую лужу крови на полу. От ужаса у меня подкашиваются ноги. Я кричу во весь голос. -Доктора! Срочно доктора! Я не спал всю ночь. Ужасно плохо и мутит. Меня изводит одна и та же мысль: «Это он из-за меня. Это я, я довёл его до этого. Я ведь знал, что делаю». -Нет. Нет, нет, нет. Я не мог. Я не мог так поступить с моим бедным Митей. Не мог. - непроизвольно вырывается вполголоса. И тут же стучит набатом: «Это из-за тебя, это всё только из-за тебя. Если бы не ты, он бы никогда не сделал этого». Я обхватываю голову руками и сжимаю виски. «Я ужасен». В горле собирается колючий ком. «Я виноват» . Глаза жжёт. «Он умрёт из-за меня» . Подступают слёзы. «Он уже умер» . Я рыдаю. «Я его больше никогда-никогда не увижу» . Я кричу. «Никогда-никогда не поцелую» . Я откидываю голову и ударяюсь о стену. «Никогда не скажу, что люблю его» . Я медленно сползаю по стене. «Никогда». Наутро мне сообщили, что Дмитрия удалось спасти. Словами не передать, как я был счастлив. Я сразу же попросился у доктора проведать его и, не дожидаясь, разрешения ворвался в комнату. Дмитрий лежал ни жив ни мёртв. Чересчур бледен, пухлые губы стали серыми, совсем потеряв розовый оттенок, а от скрипа двери ни дрогнул ни один мускул на лице. Я медленно, испуганно подхожу к его постели, осторожно опускаюсь на стул рядом, стараясь не издавать резких звуков, и протягиваю руку. Тут я замечаю, что мои руки трясутся от страха, и я, силясь побороть дрожь, тянусь к руке Дмитрия. -Митя... Я беру его руку в свою и замечаю, что ресницы Дмитрия слегка подрагивают. -Митя! - я стараюсь говорить вполголоса, но радость захлёстывает меня всё сильнее и сильнее. Дмитрий наконец распахивает глаза и тут же щурится от дневного света. -Фе...кхм...Феликс? -Митя, прости меня, - я прижимаю его руку к своим губам - прости, я не должен был... -Феликс... -Это я во всём виноват! -Феликс... -Это всё из-за меня! -Я люблю тебя, Феликс. Я всё ещё не верю. -Феликс, что с тобой? Ты плачешь?! Не верю, что всё обошлось. -Ты жив! Я так...так счастлив! *** -Ну так что? Ты согласен? - Дмитрий настойчиво переспрашивает. -Я подумаю. Мы разошлись только утром, проговорив всю ночь. Утром я написал матери. «...Наша встреча была трогательна. Он так был счастлив меня снова увидеть. Ты понимаешь, что я не могу его оставить в такую минуту. Очень трудно многое объяснить в письме, но я так уверен, что в данном случае я прав.»