Дом, над которым всегда тучи

Ночью я проснулся от того, что на мое лицо и не только, не переставая, что-то капало. Резко сев в кровати я смахнул с лица капли и злобно прошипел, весь сжавшись от пробежавшегося по коже холодка. - Снова дождь… - Справа от меня раздался тихий голос, и я перевел взгляд туда, обнаруживая сидящего на краешке кровати Жана. Он смотрел на меня немигающими серыми глазищами. Мне казалось, что он видит что-то за мной, будто он видит сквозь меня, и что вовсе я нахожусь не здесь, или он где-то в другом месте. Меня иногда пугал его отсутствующий взгляд, особенно ночью, когда единственный источник света – лунный, который придавал всему образу моего друга еще большую отчужденность. - Я заметил. – Собственный голос казался чужим. Весь такой с хрипотцой, еще сонный, даже не смотря на такое отрезвляющее пробуждение. Я поспешил встать, с раздражением замечая, как постель стала все больше намокать и на меня стали опускаться все более крупные дождевые капли. На полу мои ступни с громким шлепком и липким холодом встретила уже довольно-таки большая лужица. - Черт! Как же это уже достало! - И еще раз: добро пожаловать домой. – С улыбкой сказал Жан, наклоняя голову и теперь приобретая более осмысленный взгляд. По его светло-русым волосам также стекала вода. Вот одна капелька соскользнула с челки, пробежалась по высокому лбу и переносице, ушла влево от носа и потекла к уголку губ, а затем розоватый язычок моего друга слизнул ее. Я почему-то смутился и отвел взгляд. От улыбки Жана становилось тепло, а от него самого – жарко. - Угу… *** Этот мальчик родился в одной Богом забытой деревушке. С самого рождения его окутали своей заботой мать и бабушка, но отец мальчика куда-то пропал, и никто из взрослых не говорил ему куда. Мальчик очень хотел узнать об отце, однако всякий раз, когда он спрашивал это у мамы, та вздрагивала, замолкая на секунду, затем начинала что-то болтать без умолку. Правда, это «что-то» было не про отца. Со временем он прекратил свои расспросы, но желание узнать о родителе не проходило и застыло где-то в глубине его души, сокрытое от чужих глаз. Он рос, и, несмотря на его дружелюбный, открытый характер, у мальчика совсем не было друзей. Возможно, так было из-за того, что детей его возраста в деревеньке было очень мало. Но однажды он увидел сидящего у пыльной дороги мальчишку. Его светлые волосы спадали на лицо, маленькие ручки усердно терли глазки, а плечи подрагивали. Он плакал. Мальчик был слишком добрым и совестливым, чтобы не подойти и не попытаться успокоить ребенка. И потому подошел и без слов обнял несчастного за плечи. А тот начал что-то говорить сквозь слезы, он заикался, и голос его дрожал. Мальчик не мог разобрать ни слова, но отчего-то знал, что не должен уходить, что должен остаться и просто молчать. А еще он по какой-то неясной причине в своих мыслях уже называл этого мальчика другом… *** Спина нещадно ныла, руки уже немели и напрочь отказывались выжимать толстую тряпку, точнее бывшее мое полотенце. Уже несколько часов мы с Жаном драим полы и устраняем следы ночного потока. Хотя почему мы? Я один занят работой, а мой друг, чье второе имя, я так думаю, наглость, сидит по-турецки на диване и походу его не смущает что тот абсолютно мокрый. Застыв в позе «рака» и с тряпкой в руках я стал кидать недовольные взгляды на этого лентяя. А со временем понял, что никак не могу разогнуть спину. - Дождались... – прошипел, сжимая руку на пояснице, и вот в таком скрюченном состоянии поплелся в сторону Жана и плюхнулся на диван рядом с ним. Ощущение влажного под собой было неприятно, но что поделать. - Этот дом меня убивает, - я провел взглядом по желтым следам от воды на потолке и стенах, по вздувшимся и в некоторых местах облезлым обоям, а затем зыркнул на думающего о чем-то совершенно другом друга. – Как ты здесь без меня жил-то? Он с минуту просто молчал, казалось, будто он меня не расслышал, а затем пожал плечами. - Просто… - Просто? Жан придвинул ко мне свое лицо, рассматривая. Тонкие губы изогнулись в улыбке, и вкупе с его серыми слегка слезящимися глазами и бледностью кожи эта улыбка создавала ощущение скорее непреодолимой печали, нежели счастья. - Просто тогда я не жил…без тебя. На улице незаметно стало пасмурно. А в доме наступила тишина. Тяжкое молчание. Я не знал, что говорить. Вернее знал, что говорить не стоит. За окном сверкнула молния, и протяжно закряхтел гром. По окнам стал постукивать дождь. По лицу Жана вновь потекли капли воды. Я снова начал промокать. Но мы уже не обращали на непогоду должного внимания, в нашей небольшой компании летний ливень стал необходимым компонентом, как и весь окружающий нас интерьер. А вот для этого мелкого чудака дождь и разваливающийся дом с протекающей крышей давно являются частью его серого существования… Дождь и дом, и вовсе не я. Тем не менее, я обязательно стану частью его жизни. *** - Ты ведь вернешься? – белокурый мальчик с надеждой заглянул в глаза рыжеволосого веснушчатого мальчугана. - Ну конечно! – Уверенно. С долей возмущения в голосе. Вернется, несомненно, по-другому быть не может. Белокурый мальчик неуверенно кивает. - Верю. Грустно. От этого «верю» веет грустью. Рыжий хочет что-то сказать, хочет обнять, но пыхтение старенькой машины и зовущая мать не дают ему этого сделать. - Не сомневайся, мы еще увидимся и я все-все расскажу тебе про город, нет про весь мир! Только подожди немного. - Хорошо. - До встречи, дружище! – Глаза блестят в предвкушении приключений, в них сверкает азарт и вместе с тем сильное желание забрать этого хрупкого и одинокого человечка с собой. - Прощай… - Слишком тихое, чтобы услышать. Слишком печальное, лишенное всякой надежды, чтобы принадлежать устам ребенка. Вернется ли он? Осветит ли снова солнце это всеми покинутое промозглое место. *** Сегодня был один из тех ясных солнечных дней, когда ни одна тучка не смела прокрасться на небо. Весь день я торчал на крыше, прикидывая, что с ней можно сделать – и в душе боясь провалиться - а Жан ждал меня внизу, изредка поднимаясь ко мне, то с напитком, то с едой, то просто, чтобы посмотреть как я работаю. В конце концов, я запретил ему сюда лезть, ибо не зачем отвлекать мою персону от важного дела. И только когда начало темнеть, а было это к часам восьми вечера, я с чувством выполненного долга пошел отдыхать. Мой заботливый друг предложил мне разогретый суп, который я скушал с невероятной скоростью и, не удосужившись сходить в душ, сразу же улегся спать - сил не было никаких. Наутро я обнаружил в своей кровати этого несмышленыша. Он уткнулся своей русой головой в районе моей подмышки, отчего мне стало очень неудобно, голову посетила мысль о том, что сейчас от меня не розами пахнет. А когда пришло полное осознание того, что рядом лежит Жан, щеки мгновенно загорелись и, ловко вывернувшись из-под его объятий, я пулей помчался в ванную. Однако даже холодный душ не спасал от пожара внутри … *** - Знаешь…а ведь этот дом необычный. – Глубокий старческий голос вмешался в ночную симфонию, состоящую из стрекота кузнечиков, шелеста листьев и лающей где-то вдалеке собаки. Белокурый мальчик растерянно глянул на деда: он думал, что тот давно уже уснул в своем кресле-качалке. - Да-а, этот дом хранит в себе множество тайн. Но самое главное, знаешь что? – старик поерзал в кресле, плотнее запахивая покрывало на груди, и вытянул голову в сторону внука, прищурив глаза. - Нет. Дед снисходительно улыбнулся, а маленькому мальчику в полумраке казалось, что каждая морщинка этого человека живет своей жизнью. - Эта обитель объединяет сердца людей, позволяет им понять друг друга. – Мужчина отвернулся от ребенка и прикрыл глаза, вокруг него распространялось умиротворение, он, кажется, вспомнил нечто приятное. - Я пережил здесь и горе, и радость, и не только я, но и многие люди до меня и, думаю, после. Этот дом был и переполнен, и пуст, и вовсе заброшен. Он запомнил все, что происходило и для каждого жильца создает свою атмосферу , неповторимую, он подстраивается под каждого своего хозяина… И это настоящее волшебство. *** С самого утра я продолжал чинить крышу. Работы было много, но я надеялся закончить до конца лета, и если, как и в последнюю неделю не будет дождя, мои надежды оправдаются. Конечно, мне приходила в голову мысль нанять работников, но Жан отчего-то был против. Как он говорит: «Не хочу впускать посторонних...». С таким его отношением к своим же односельчанам (правда деревня находилась довольно-таки далеко от дома Жана, окруженного лесом) я уже не удивляюсь, что в поселке о нем мало кто знает и друзей у него нет. Ближе к полудню я услышал скрип деревянной лестницы и вскоре начала показываться светлая макушка моего необщительного друга, а затем и сам он. - Хочешь кушать? – И снова эти глазища уставились куда-то сквозь меня. -Ага, очень. - Тогда пошли, я приготовлю что-нибудь. - Да, уже иду. – Счастливо улыбнулся. Голова друга сразу же исчезла из виду. И через минуту до слуха уже донесся звук открываемой двери. Вздохнув, я оглядел проделанную работу и, отметив про себя дальнейшие действия, осторожно начал спускаться вниз. С грохотом опустился на землю, подняв слой пыли в воздух. Перед собой в открытое окно я увидел порхающего по кухне Жана. Поверх его излюбленной домашней одежды серо-голубых и белых оттенков был напялен смешной желтый фартук с черепами из красных яблок. В серой кухне серого и унылого дома эта вещь была ярким пятном и никак не вязалась с образом хозяина дома, хрупкого, бледного и молчаливого. Правда с моим приездом в доме и самом Жане зашевелилась жизнь, запестрели эмоции. Стоит ли говорить, что фартук, также как и все остальные вещи ярких цветов, привез я, и мне было чертовски приятно видеть его на нем… *** Стоило только закончиться урокам, как начался ливень. Подросток постоял с минуту на крыльце, недоуменно хлопая глазами, и вскоре, сдув с глаз рыжую челку, вытянул над головой первый попавшийся учебник, выбегая навстречу дождю. Шлепая кроссовками по лужам, он стремительно понесся по улице, надеясь как можно быстрее добраться до остановки. Вода проникла сквозь обувь и неприятно обожгла ступни холодом. Когда парень добрался до места, то на нем не было и сухого места. На остановке было пусто, и парень с облегчением выдохнул, оказавшись под защитой прозрачной крыши и плюхнувшись на скамейку. Только теперь он понял, что набухшая книжка в его руках была по математике. - Даа, училка меня на кусочки разорвет… Парень поднял голову, с досады оттягивая щеку рукой, а затем вглядевшись в стену из дождя ни с того ни с сего вспомнил своего старого друга детства. «Жан…» - в голове возник размытый образ хрупкого мальчишки, отчего-то парень не мог вспомнить черты его лица. Раздавшийся среди гула машин и брызг воды тонкий писк оторвал подростка от воспоминаний. У своих ног, под скамьей, он увидел белый промокший комочек. - Котенок. – Удивленно. Паренек осторожно взял в руки маленькое существо, на шее которого блеснул позолоченный кулон ошейника. И почему его удивил потерянный кот? Таких часто можно встреть. Однако сейчас, во время дождя и внезапных воспоминаний это создание служило знаком. Знаком так и не сдержанного обещания. *** - Жан, а давай заведем кота? – Нынешней ночью я был разбужен не дождем, как обычно, а…крысами. Да, мало того, что этот дом почти разваливается, вечно затоплен, так еще здесь и эти твари водятся. Я думал мой друг здесь один одинешенек, бедненький, ан нет, у него здесь ферма по разведению грызунов. - Кота? – Жан удивленно смотрит на меня. – Зачем? Я еле сдерживаюсь от фейспалма. - А ты ничего лишнего в доме не замечаешь, ммм? Качает головой, а затем, немного подумав, выдает: - Летучие мыши? - М-мыши? Ты сказал, летучие м… - Да, летучие мыши. – Совершенно спокойно смотрит, как я в шоке прижимаюсь к стенке. - И…где они? - На чердаке и в подвале. - Ммм… *** Пасмурно. Холодно. Тоскливо. Он не жаловался. Ему не было себя жаль, или что-то в этом роде. Его жизнь была такой и ничего с этим не поделаешь. И даже когда последний близкий человек в темном гробу был опущен в землю, он не плакал. Ему не было жаль, потому что он прекрасно понимал сущность смерти и что этому человеку, прожившему насыщенную и яркую жизнь, переступившему порог старости уже давно пора было на покой. Да, смерть была для Жана сладкой дремой, возможностью прекратить это затянутое булатными тучами существование. Со смертью деда жизнь окончательно получила статус существования. Он был уверен, что если будет горевать сейчас, то это будет чисто из-за жалости к себе. Мертвым наши слезы не нужны… Он ходил на могилу не часто, ибо считал это просто куском земли. Да, там тело его деда. Тело, но не душа, а Жану была важна и близка именно она. Пасмурно, холодно, тоскливо. Так проходил каждый его день в огромном старом особняке. Его единственным молчаливым собеседником были стены дома. Музыкой для него стал шум дождя и скрип половиц. И его не смущало то, что дом постоянно затопляет. Не смущала влажная постель, мокрый пол, промокшая одежда и мебель – он ничего не хотел менять. Этот дом и, казалось, вечный дождь – все, что у него было, кроме воспоминаний о рано ушедших родителей, дедушке и мальчике, когда-то обещавшего вернуться. А еще была вера, слабая, но была, что лучи солнца еще осветят этот дом, придав ему яркости и высушив от влаги. И сердце тоже. *** - Ну, давай, скажи, какого выберем? - Мне все равно. - Как это? Это же коты-ы! – Сказал, с глупой улыбкой раздвинув руки в стороны, пытаясь тем самым показать, какая радость иметь таких милых существ дома. Выразительный взгляд Жана и сложенные на груди руки дали мне понять, что уписываться от счастья из-за кошек он не собирается. - Сухарь. – Вынес вердикт и, чтобы не смотреть на занудную рожицу друга, отвернулся к коробке с котятками. Шесть пушистых комочков умиления. Шесть малюсеньких котят разных расцветок. И все так жалостливо мяукают…Вот как выбрать одного, а? - Тогда…Думаю возьмем всех! – С широкой улыбкой поднял взгляд на бабушку продающую эту милоту. В тот же миг рядом со мной возник Жан и одернул за рукав. В глазах плескалось возмущение. - Вот смотри, этот очень даже ничего… - кивнул головой в сторону рыжего котенка. Я тихонько хмыкнул. - Бабушка, а можно нам вот этого беленького?.. На выходе из магазина донеслось тихое: «Ну и зачем тогда спрашивал, если сам выбрал…» - Знаешь, а вы похожи, - обернулся и указал на приобретенного питомца. – И если хочешь кого-то похожего на меня, можем купить собачку, я тут видел неподалеку… Он покраснел и быстро прошел мимо. Меня же снова пробило на смех, как же это было мило. *** Скрежет рельсов, привычный стук колес о железо, легкое покачивание изредка переходящее в более сильное и гудение с обильным черным дымом, заволакивающим все, время от времени прорывающееся сквозь пелену обычных звуков. Человеку, сидящему у окна и вглядывающемуся в однотипные пейзажи за окном поезда, нравилось все это. Нравилось и то, что в купе он был один – такое редко можно было встретить, особенно в пору отпусков. Всю ночь он не мог заснуть из-за волнения, и сейчас, чем ближе поезд подходил к месту, где парень родился, тем сильнее билось сердце и потели ладони, сжавшие сидение под ним. Он уже не думал о матери, многочисленных друзьях и знакомых, что с трудом расстались с ним в городе. Все мысли занимали воспоминания из детства, легкой светлой дымкой окутавшие его. Как он там, его лучший друг? *** На этот раз я проснулся из-за пристального взгляда Жана, который уютно пристроился на кресле-качалке возле моей кровати. Когда он заметил мои открытые глаза – нахмурился и тихо спросил: - Чего не спишь? - А ты как думаешь, а-а? – Зевнул, приподнявшись на локтях, и с улыбкой глянул на моего личного наблюдателя. - Прости. - Жан виновато опустил лицо, затем снова поднял. – Можно я с тобой лягу? Я удивлялся его логике и действиям, или действиям без логики. Как не проснусь, он, то сидит рядом, то лежит. И только сейчас спрашивает разрешения…Да и вообще, зачем ему это? Но я не сердился и не раздражался, что было странно, ибо я не любил, когда лезут в мое личное пространство. Ему я многое прощал, позволял, меня не бесили, а наоборот привлекали те его качества, что у других людей я не терпел. И вообще мое отношение к Жану…кажется не совсем дружеское… - Хорошо. – Как только я это сказал, он сразу перелез на кровать. Я приподнял одеяло, и Жан быстренько нырнул под него, оказываясь в нескольких сантиметрах от меня. Его лицо было повернуто ко мне. Некоторое время мы лежали и смотрели друг на друга, просто так, молча, глаза в глаза. А потому я почувствовал холодные пальчики Жана на своей руке. Сердце забилось сильнее, во рту пересохло и мне стало невыносимо душно. Ситуацию выровнял заползший на кровать Тим. Котенок прошелся по мне и свернулся в клубочек между нами. Я воспользовался этим и, вынув руку из-под руки Жана, отвернулся в другую сторону, пробурчав под нос: «Спокойной» - Сладких снов. – Голос, от которого на сердце неспокойно. *** Старый, даже древний особняк предстал перед шокированным парнем. Полуразвалившаяся крыша, скошенная лестница к двери, в некоторых окнах стекла были подбиты. Весь дом был серым и выглядел жалко, так, словно он давно был заброшен. По его стенам ползла пожелтевшая лоза винограда, к дому вела аллея из сухих мертвых кустиков. Он не выглядел «живым». Не поверив, что здесь может кто-то жить, парень перепроверил адрес на сложенном в четыре листке, а затем обратился к уже собирающемуся уехать мужичку довезшего его. - Это точно то место? Здесь кто-то живет? Мужчина пожал плечами и выкрикнул в окно машины, прежде чем газануть в сторону леса: - Мое дело довезти, остальное сам, ариведерчи! - Черт! – дернулся паренек, сжимая бумажку в руке. – Делать нечего… - пробормотал, глядя на здание, и поплелся к двери, громыхая увесистым чемоданом. У лестницы свою ношу он оставил, боясь поломать ступеньки и уже хотел позвонить в дверь, но не обнаружил звонка, а только старинную дверную ручку изображающую девушку, чьи волосы были сплетены к низу в форме полукруга. Парень осторожно притронулся к холодному металлу, а затем, приподняв, пару раз стукнул им по двери. Хозяин особняка не спешил, и парень постучал еще три раза, но куда сильнее. Только он занес руку для четвертого раза, как дверь с тихим скрипом отворилась, и за ней оказался невысокий молодой человек. Светло-русые встрепанные волосы, большие серые глаза, бледная кожа; на нем была широкая серая футболка и зауженные светло-голубые джинсы. Гостю показалось, что одежда жильца этого дома была влажной, а когда он пригляделся, то был уже уверен в этом. - Жан? - Приглушенно. - А? – Удивление. – Ты…Добро пожаловать домой. *** Под вечер разразился настоящий ливень, и мы с Жаном перешили на ту сторону дома, где работа над крышей была окончена. Сидя в прихожей и запивая быстрорастворимым кофе бутерброд, мы наблюдали, как постепенно вода заполняет гостиную. - Жан, у нас есть еще тряпки? – Вяло протянул я, заметив, как вода начинает проникать к нам по полу. - Ага. – Этот полудурок не нашел ничего лучше чем кинуть мое пальто на пол и ногой повозить по поверхности. Я уже и не стал ничего говорить. Было лень возмущаться. Но про себя я отметил, что никогда не буду доверять своему ненаглядному дружку уборку, ибо он точно испоганит все мои вещи. Уж лучше самому поднапрячься. - Кстати, где Тим? – До меня вдруг дошло, что котенка нигде нет. Жан из-за спины глянул на меня безразличным взглядом и пожал плечами: - Я думал он у тебя. - Маать… - Как же с ним сложно все-таки. - А вот он, смотри, - Жан указал кивком вглубь гостиной, где под журнальным столиком весь сжался Тим. Я тут же выбежал за ним. Назад я вернулся весь промокший и исцарапанный острыми коготками кота. Жан же решил меня ободрить и загладить свою вину, подав котенку тарелку с кормом и молоко, только вот у него это не получилось. *** Он выдержал череду неудач и одиночество. Да, по-своему. Да, не самым лучшим образом, закрывшись в себе и не доверяя никому, но выдержал. Он был тем, кому не хватало тепла и света. А где-то есть человек, у которого было, казалось бы, все. Его окружал свет, но он ни с кем не мог поделиться им. Эти двое были единственными, кто мог бы сделать друг друга по-настоящему счастливыми. *** - Ты только посмотри, Жан, мы уже почти починили крышу! – Довольно протянул я. - Да-а, здорово. – Кивок и улыбка. Мы лежали на траве возле дома. Где-то неподалеку бегал Тим. Я запрокинул руки за голову, закинул ногу на ногу и пожевывал травинку. Жан лежал на боку и рисовал в альбоме, иногда хитро на меня поглядывая. - Что ты там рисуешь? – Не нравились мне его лукавые глазки. - Да так, ничего особенного. – Смешок. Ух, как подозрительно-то. Привстав на локтях, попытался заглянуть в альбом, но он резко захлопнул его и прижал к груди. - Я же говорю, ничего интересного. - А ну дай сюда! – Набросился на недохудожника в попытке отобрать рисунки. В итоге прижал его к земле, сидя верхом и сжимая тоненькие ручки. Глаза Жана расширились. Осознание всей неловкости ситуации пришло мгновенно, и я решил посмеяться, ведь смех всегда разруливает подобные казусы. Однако я не спешил с него слезать. То ли я тормоз, то ли мне просто не хотелось. - Дай альбом и тогда я слезу! – Наигранно-веселый голос. Жан повернул голову в сторону, скрывая лицо волосами и открывая миру свою притягательную шею. Я сглотнул. - Не дам. - Ха, ну…хорошо! Мне и не надо. – Вскочил, засовывая руки в карманы и нервно покусывая губы. – П-пойду дальше работать. Он кивнул, сказав, что вроде: «я скоро присоединюсь», а я быстрыми шагами направился в дом, стараясь утихомирить расшалившееся сердце. *** Мы сидели в гостиной, на улице слегка моросил дождь. Крыша больше не протекала: ее ремонт закончился пару дней назад. Доделывали работу мы вместе. Жан начал проявлять все большую активность во всем и на его лице улыбка стала частым гостем. Мне нравилась его улыбка. Мне нравился он сам. Я понял это, но никогда не стану разрушать нашу дружбу по собственной глупости. - Лето подходит к концу. – Сказал, как бы между прочим, и взглянул на расположившегося на полу Жана. – Я скоро уеду. Он застыл, выпуская Тима из рук. - Да, знаю. На какое число билет? – Не поднимая взгляда, поправляет волосы, голос звучит спокойно, но сам он выглядит напряженно. - На двадцать пятое. Через три дня. Он знал, что мне надо будет ехать назад. Меня ждет мать, друзья, у меня там учеба - моя повседневная жизнь. Но мы старались об этом не думать и просто жили, не замечая, как быстро пролетает время. Если честно покидать Жана я не хотел. Его дом давно стал и моим домом, и сам он плотно вписался в мою жизнь, новую жизнь. - Тогда, - Жан запнулся, затем вздохнул и повернулся ко мне, - надо уже собирать твои вещи и купить все необходимое, я тебе помогу! Я кивнул, стараясь выдавить из себя улыбку. - Спасибо, дружище. Он улыбнулся и поднялся, потягиваясь. - Я хотел показать тебе твой старый дом в деревне. Пойдем? - Ага, давай. Маме потом расскажу, что с ним сталось. - Тогда пошли. Переодеваться не надо, там сильно никто на одежду не смотрит, можно и в домашних трико разгуливать спокойно. – Смеется. - Окей! – И все же, несмотря на легкую грусть, я был счастлив как никогда… Шли мы долго. Я впервые ходил от дома Жана в деревню пешком. Устал и ноги разболелись, но эмоции были невероятные. Я и не замечал, какая здесь красивая природа. Желто-зеленая гамма леса приятно отзывалась в сердце, вызывая порыв сентиментальности и поэтическое настроение. Шелест листвы, шорохи невидимых животных, где-то поблизости, перелетающие с ветки на ветку птицы и порхающие под ногами бабочки – все это расслабляло и позволяло человеку, запертому в каменной цивилизации, почувствовать единение с природой. А еще почти бесшумно шагающий рядом Жан прекрасно вливался в эту атмосферу. Прожив всю жизнь вдалеке от общества и в окружении леса, он и вправду стал частью зеленого мира. - Мы пришли. - О, наконец-то! Слушай, назад мы поедем на такси. – Хоть здешние виды мне и по нраву, но тащиться уставшим назад, да еще и с пакетами не хотелось. - Хорошо. Если найдем желающего нас подвезти. – Жан усмехнулся и направился дальше. – Надо поскорее добраться до твоего дома, а потом сразу в магазин. - Постой! Я хочу сам найти его. – Сказал я это уверенный в успехе, однако около часа шастал по небольшой деревеньке и так и не сумел обнаружить дом. Тогда инициативу перехватил Жан и вскоре мы уже стояли напротив «моего» дома. - Это не он. – Меня передернуло от отвращения. - Он-он. – Этот гаденыш еще шутить умудряется. - Эта розовая фигня с забором в цветочек не может быть тем самым брутальным домом из моих воспоминаний! Жан снисходительно улыбнулся. - Вы продали его миссис Дженкинс, она-то и переделала все под себя. - Слов нет…Убью ее. - Ах-хах, конечно, но сначала я покажу тебе еще одно место. - А? Какое? - Узнаешь, - подмигнул и развернулся, проходя мимо меня. Я, помедлив немного, посеменил следом, предполагая, что он еще может мне показать. Этим местом оказалась старая детская площадка у пыльной дороги. Я сразу вспомнил. Это было то место, у которого мы впервые встретились. - Здесь практически ничего не изменилось, правда? – Жан стоял ко мне спиной, и я не мог видеть его лицо, но почувствовал грусть в его словах. - Да. - Я не верил, что родители погибли и поэтому, когда мы с дедушкой возвращались домой с похорон, я выбежал из машины и в поисках родителей попал сюда. Я подошел к нему, как когда-то давно, обняв за плечи и ничего не говоря. Повернув голову в мою сторону, он улыбнулся и прошептал: - Может это они послали мне тебя? Я задержал дыхание, глядя в эти печальные глаза и сам того не понимая приблизился к его лицу, шепча: - Может… - Наши губы соприкоснулись в легком даже не поцелуе. Но мне было этого достаточно, чтобы вспорхнуть на седьмое небо от счастья. – Я тебя люблю. - Я тебя тоже. – Эти слова и эта улыбка – смысл моей жизни. И это не казалось неправильным. Все было так, как должно быть. *** Шел дождь. Он стоял на перроне и махал мне рукой. Без зонта, просто так, промокая. Поезд тронулся, а мне так хотелось выбежать к нему. Но я этого не сделал, и вскоре поезд отъехал на приличное расстояние, в окно его больше не было видно. Открывая альбом для рисования, что дал мне Жан перед отъездом, я усмехнулся. На первом же листе я обнаружил свой портрет, а затем и на следующем, и на следующем. Весь альбом был посвящен мне. На корочке же были выведены ровные буквы, соединенные в одно слово: «Люблю». Я закрыл альбом и откинулся на спинку сидения, закрывая глаза. Мне стало так одиноко, и согревало лишь обещание Жана приехать ко мне в скором времени… А дождь тем временем кончился, и из-за туч выглянуло солнце.