To Keep a Promise

Кэролайн, пытаясь совладать с дрожью в руках, ставит два клубничных желе на больничный поднос, кладет две десертных ложки. Поднимает с нижней полки пачку чипсов барбекю, которые любит ее мама, и настороженно замирает, чувствуя позади изменения в воздухе. Что он здесь делает? Она закрывает глаза. И прежде чем выразить хоть какие то эмоции, считает до пяти. Открывает глаза и оборачивается. — Здравствуй, Дорогая Клаус выглядит все так же Черное на черном, с обольстительной улыбкой. Но его глаза без ухмылки, они пробегают по ней, словно изучая каждую прядь, каждую веснушку. Ее кожа покрывается мурашками и она отворачивается, беря поднос, направляясь в палату матери. Понимая что , Клаус последует за ней. — Что ты здесь делаешь? — Кэролайн устало вздыхает, зная, что, как бы сильно она этого ни желала, он не собирается просто так уходить — Ты, вроде, уехал и не планировал возвращаться — Кэролайн ссылается на их совместную ночь и его обещание. Она ожидала услышать в ответ обычное язвительное «О, как неприлично не здороваться со старыми друзьями, Дорогуша» Но она даже не будь упрекать за это и не то что бы не рада его видеть. Просто у нее не хватит сил на его ехидные замечания и вечную борьбу. Просто Кэролайн, кажется, что она падает в какую то бесконечную темноту и все что она сейчас чувствует - это неизбежное сжирающее ее изнутри горе. — Я не собирался приезжать. До этого этого момента. Сейчас он был здесь, не смотря на это глупое брошенное на эмоциях обещание. Он не мог не приехать. Кэролайн замирает перед дверью палаты, когда слышит, как ее мама тихо смеется смотря телевизор, и это почти заставляет ее плакать, усиливая дрожь в руках. Клаус забирает поднос и кладет на рядом на стул, а когда он снова смотрит на нее, Кэролайн думает только о том, что хочет броситься к нему, чтобы он обнял ее и пообещал, что все будет хорошо, повторяя до тех пор, пока она не поверит в это. Майклсон протягивает руку, убирая локон ей за ухо, задерживая пальцы на щеке и тихо спрашивает: — Ты действительно думала, что я оставлю тебя одну? Кэролайн делает глубокий вдох, ожидая очередную порцию сочувствия и утешения, которые с каждым услышанным словом накапливается больным комком где-то в горле. — Я в порядке — лжет она Ее мама умирает, но с ней все в порядке. Ее мама умирает из-за нее, но с ней все в порядке. Она говорит себе, что с ней все будет в порядке. Она.будет.в.порядке. Клаус опускает руку, наклоняет голову всматривается в ее лицо: — Я знаю, что твое сердце разбито, Кэролайн От его слов у нее на глазах выступают слезы, но она просто прикусывает губу и качает головой. Кэролайн поднимает поднос — Я в порядке — повторяет она, открывая дверь и закрывает ее за собой, давая понять, что не хочет продолжать разговор, она закатывает глаза, когда через несколько секунд он входит за ней. Лиз выглядит спящей, но когда Кэролайн садится рядом, она улыбается. — Моя малышка — вздыхает мама, беря стаканчик желе и ложку у дочери — Всегда заботилась обо мне Кэролайн улыбается, открывая свое желе. Клаус — призрак, прислонившись к стене у двери. Он не вторгается, не говорит ни слова. Просто восхищённо наблюдает за семьёй Форбс, как Лиз заканчивает доедает желе, говорит Кэролайн, что она устала и хотела бы вздремнуть. — Конечно — щебечет Кэролайн, взбивает подушку и накрывает одеялом Лиз. По выражению ее лица, Клаус может сказать, что Кэролайн точно не в порядке. А ещё она боится. Боится того, что ее мать заснет и никогда не проснется. Шериф выглядит измождённой и болезненной. Он всегда видел в Элизабет ту Кэролайн, которой она могла бы быть, если бы не Кэтрин. Лиз сильная, умная и полна любви к своей дочери, в кого бы она не превратилась. И Шериф Форбс не заслуживает этого — умереть вот так, бессильной на больничной койке, полная противоположность ее характеру. И та, часть, которая осталась от его темного сердца, сейчас болит из-за Кэролайн. От неописуемой боли, которую она испытает, когда случится этот неминуемый час. Девушка, о которой он сейчас размышляет, касается его руки — Мне нужно на воздух — бормочет она, тревожно оглядывается на свою спящую маму. И от осознания, того что Кэролайн боится отойти от матери на 5 минут, его сердце щемит ещё сильнее. — Прогуляйся, Дорогая. Я побуду с Лиз Кэролайн заставляет себя улыбнуться, внимательно оглядывается на маму ещё раз и уходит. А Клаус подходит ближе к кровати, садится в кресло, в котором сидела дочь Элизабет. Он считает морщинки от улыбок на лице старшей Форбс, протягивает руку, касается хрупкого запястья. Ее глаза мгновенно открываются, изучая его лицо. Он не может не чувствовать этого странного родства с ней - Они оба заботятся о Кэролайн. — Мне было интересно, когда ты появишься — тихо говорит она и с лёгкой насмешкой добавляет — Я знала, что ты не сдержишь своего обещания У Клауса брови ползут вверх от удивления: — Она рассказала тебе об этом? Он полагал, что они не должны были никому рассказывать и ему хочется ехидно улыбнуться при мысли о том, что Кэролайн проболталась своей маме. Лиз улыбается — Она должна была кому-то рассказать. И раз такое дело, я рада, что ты здесь… Ей нужен кто-то, когда я… Потом, когда меня не будет рядом, Кэролайн нужен кто-то, кто будет безоговорочно на ее стороне. Ты же знаешь… она сама себе самый жёсткий критик. Лиз снова больше похожа на шерифа и Клаус восхищается ее неистовой любовью к своему ребенку — Пообещай мне, что будешь присматривать за ней. Мне нужно знать, что она не будет одинока, брошена и испугана — говорит Форбс старшая, с таким же страхом в глазах, как у Кэролайн — Может, я и не самая большая твоя поклонница, но я знаю, что моя дочь тебе небезразлична Клаус, не характерно для себя, но типично в окружении женщин Форбс, берет ее руку в свою. Сжимает и наклоняется, чтобы прошептать: — Кэролайн никогда не будет бояться, она никогда не будет одинока. Даю вам слово Элизабет кивает — Я умираю. Я знаю это, она знает это. И осталось недолго... — она замолкает, словно набираясь сил — Это будет тяжело для нее. Кэролайн все так глубоко переживает и когда меня не станет, я не хочу, чтобы это сломило ее — Я хочу, чтобы она знала, что даже если она не видит меня, я рядом, и что когда меня не станет, ее любят и всегда будут любить, вот здесь — Лиз прикладывает ладонь к своему сердцу — Ты скажешь ей это? Когда ей действительно нужно будет это услышать — Она смотрит на него, твердым решительным взглядом и Клаус понимает, что все, что у нее осталось — ее дочь. Он завидует такой неумолимой материнской любви, у него ее никогда не было. — Я обещаю — говорит он — Кэролайн очень тебя любит и будет в порядке — добавляет Клаус. Но он помнит выражение лица ее дочери, когда только увидел ее и он глубоко убежден - Кэролайн не переживет смерть своей матери. Лиз задыхается от рыданий: — Я очень ее люблю Слезы льются из ее глаз и Клаус молча держит Форбс за руку, успокаивающе поглаживая запястье. Лиз засыпает через несколько минут, как раз в тот момент, когда открывается дверь и входит Кэролайн. Она выглядит так, будто плакала. Ее взгляд скользит по руке Клауса, держащей ее маму. Кэролайн ничего не говорит. Он встает, освобождая ей кресло, а затем кладет руки ей на плечи — Все будет хорошо, Кэролайн. Ты сильная. Когда-нибудь эта боль, которую ты чувствуешь, станет далеким воспоминанием. Ты сможешь думать о своей матери, не видя ее на больничной койке и хранить ее любовь в своем сердце вечность. Она отводит взгляд в сторону, щурит до боли веки, пытаясь не давать слезам возможности. Ему пора уходить. Он пришел, чтобы выразить свою поддержку, дать ей понять, что она ему очень дорога и он заботиться о ней. Клаус знает, что ей нужно это время с матерью, и он не должен быть здесь, отвлекая ее мысли. Он целует ее в мокрую щеку, как можно мягче прощаясь, чувствуя вкус ее слез — Позвони мне, когда я буду тебе нужен. Ты знаешь, что я приеду — Спасибо — нежно говорит она и его пальцы заботливо скользят по ее руке, когда он уходит. Клаус окидывает палату в последний раз, когда Кэролайн забирается на кровать к матери, обнимая ее за талию, зарывается лицом в золотистые волосы Лиз, Клаус закрывает за собой дверь.

— — —

Дни спустя, когда Клаус накидывает набросок карандашем, его телефон начинает пронзительно звонить. Он отвечает на звонок, не глядя на экран: — Да? — рычит Клаус, недовольный тем, что его прервали — Она умерла — голос Кэролайн срывается в трубке. Клаус откладывает свой альбом в сторону: — Мне жаль, Кэролайн. — Он слышит, как она задыхается от рыданий на другом конце провода и может только представить, в каком она состоянии - Я могу что-нибудь для тебя сделать? Она любит глубоко и всецело - это разрушает ее. — Ты придешь? — Она колеблется, но просит его приехать и быть с ней, пройти через это. Он никогда не скажет ей «нет». — Я уже в пути Он думает об обещании, которое дал ее умирающей матери и в этот раз он сдержит его.