***
Весна постепенно оживляла петербургские улицы. Кучи грязного снега пропали, и даже слякоть на дорогах и тротуарах начинала высыхать. В этом году холода ушли поздно, и хорошая погода появилась только к концу апреля. Десятиклассники радовались тому, что до серьёзных экзаменов ещё целый год, а их родители боялись, как бы дети не сотворили чего неподобающего. Сергей Разумовский шёл в толпе своих одноклассников, взглядом выискивая тёмную макушку Олега среди остальных. Кто-то с силой толкнул его, рюкзак раскрылся, и всё содержимое высыпалось на пол. Серёжа крикнул что-то нечленораздельное вслед обидчику, рухнул на колени и судорожно принялся подбирать с холодной плитки карандаши. Волосы развязались и лезли в глаза, а ученики, не замечая, продолжали толкать его, чудом не наступая. На глазах Серёжи против его воли выступили слёзы. Началась паника. Вдруг сильные руки подхватили его, поставили на ноги и вручили рюкзак. — Серый, ты чего? — нахмурился Олег, приобнимая друга за плечи и ведя к выходу. Разумовский лишь помотал головой и тихо прошептал: — Спасибо. Улица встретила ребят ярким солнечным светом и неожиданным для них теплом. Олег скинул куртку и с наслаждением потянулся, подставляя лицо солнцу. Серёжа украдкой посмотрел на счастливую улыбку Волкова сквозь рыжие пряди. Какой же его Олег красивый. Смутившись, он отвернулся и пошёл вперёд, не дожидаясь друга. Через пару секунд тот нагнал его и спросил: — Серый, всё точно в порядке? Ты какой-то странный в последнее время. Невнимательный, грустный... Помнишь, как мы раньше любили ходить на заброшенный склад, когда становилось тепло? Рядом с ним всегда трава появлялась раньше, чем в центре, мы ещë лежали всегда на ней... Давай сходим туда? Отдохнëм от школы, детство вспомним... — Нет, — перебив, отрезал Серёжа. — Извини, мне ещё сделать физику надо и по геометрии четыре задачи прописать. — Ведь по физике ничего не задали. И математичка заболела, какая геометрия? Серый! Но Разумовский уже скрылся за углом ближайшего дома.***
Серёжа стоял в ванной напротив зеркала. Дверь была заперта, и зайти сюда точно никто не мог. Бледные руки покрывали глубокие царапины, но он не останавливался. Сдерживая слёзы, он отчаянно стучал кулаком по зеркалу, в сотый раз проводил длинными ногтями по запястьям, размазывая кровь от ранок и оставляя на коже новые. Как же он был зол. На себя, на жизнь и... На Олега. Зачем он обнимал его? Зачем как бы невзначай прикасался к его ладоням? Зачем в шутку флиртовал? Для него это сущие пустяки, обыкновенные, ничего не значащие игры. Но не для Серёжи. Около полугода назад он осознал, что благодаря этим олеговым поступкам, полюбил его. Разумеется, он всегда любил Олега, с самого детства Волков был для него самым дорогим человеком. Но сейчас он с каждым днём всё яснее осознавал, что чувствует к другу что-то непривычное. Эти случайные знаки заставляли Серёжу думать, что между ними что-то может быть. Но, разумеется, правдой это не было. Иначе зачем Олегу нужно было рассказывать, какая же красивая Катя Филимонова учится в параллельном классе. Олег и не знал, что своими действиями причиняет близкому человеку боль. Как моральную, так и вполне себе материальную. Но в этом не было его вины. Серёжа прислонился к облезлой стене, тяжело дыша. Рукава вновь опущены вниз, и царапин никто не заметит. Надо перестать думать об Олеге, сконцентрироваться на учёбе, продолжить работу над концепцией своей соцсети. Он резко поднялся и вышел из ванной комнаты, отправившись в спальню. Олег услышал шаги и приоткрыл глаза. Даже в темноте были хорошо видны ярко-рыжие волосы Серого. Тот осторожно пробрался к своей кровати и юркнул под одеяло, думая, что никто не заметил его прихода. Олег видел, что с другом творится что-то неладное. Он стал отстраняться от него, хотя раньше они дружили не разлей вода. Постоянно куда-то уходил и даже на физкультуре не снимал кофты с длинными рукавами. Иногда Серёжа даже рассказывал что-то, когда Волков совсем доставал его с вопросами о том, что происходит. Он говорил, что часто чувствует себя усталым, разбитым. И иногда ему бывает нехорошо. Но большего не выдавал, и Олегу оставалось лишь догадываться. На попытки обнять и утешить, Серёжа ворчал и сразу говорил о неотложных делах. Надо будет завтра ещё раз спросить его о самочувствии. Шли дни, а Серёжа по-прежнему оставался таким же угрюмым. С Олегом он почти не разговаривал, и в детдоме тот мог увидеть его только ночью, когда он уже привычно пробирался в общую спальню в темноте. Наконец терпение Волкова лопнуло и, подловив друга после школы, он настойчиво схватил его за воротник и принялся расспрашивать жëстче, чем обычно: — Серый, блин, говори, что с тобой творится? Почему ты не разговариваешь со мной? Приходишь спать так поздно? Мне надоело на это смотреть, просто скажи мне, что случилось! Серёжа испуганными глазами посмотрел на Олега и опустил голову вниз. Отвечать было нечего. Или привычная ложь, или признание в любви, которое он столько раз репетировал, зная, что никогда не выскажет вслух. Олег сам смутился оттого, что испугал его, поэтому отпустил из рук серëжину куртку и, замявшись, продолжил: — Серёж, ты мой единственный близкий человек. И я не прощу себе, если с тобой что-то случится. Если бы дело было во мне, ты бы игнорировал только меня. А ты забил вообще на всё! На учителей, на учёбу, на наших соседей по комнате. Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, что угодно, я тебя выслушаю, мы решим проблему... — Нет. — Серёжа резко вскинул голову и посмотрел прямо Олегу в глаза. — Это не твоё дело, Волков. И, пока Олег удивлённо пялился на него, не веря, что друг сказал ему такое, он быстро подхватил рюкзак и ушёл. Вечером в детдоме он не появился. Из рюкзака выпал маленький помятый листок, исписанный косым серëжиным почерком. Олег поднял его с сырого асфальта и осторожно развернул. Когда он понял, что эта записка адресована ему, он застыл и перечитал её несколько раз.Олег. Привет. Смотри, это письмо, которое ты никогда не прочитаешь. Все слова, которые я так хотел бы тебе сказать, останутся за гранью этих глупых строк. С чего бы начать? Может, с самой важной и от этого самой трудной фразы? Хорошо, давай я просто признаюсь: я люблю тебя. Вот и всё. Как же просто вырываются эти слова на бумаге. А как трудно отыскать их в реальной жизни. Да, я действительно люблю каждую частичку тебя. Эти чудесные волосы, волшебные глаза, особенно то, как они сияют, когда тебе что-то нравится. Твои тёплые руки и их прикосновения. Твой свет, смех, прекрасную улыбку. Твоё умение выслушать. То, что я могу доверить тебе любой секрет. Почти. То, что я пишу сейчас, навеки останется тайной для тебя, увы. Спасибо, что подарил самые счастливые моменты жизни, и я...
Дальше записи обрывались. Место на листке закончилось, но видно было, что Серёжа мог продолжать ещё и ещё. Олег осторожно сложил бумажку пополам. Это правда? Серый настолько его любит? Или это просто шутка? Специально ли он отдал ему этот листок, или же это страница его дневника, и она случайно выпала из рюкзака? Вопросы роились в голове Олега, не оставляя в покое ещё последующие пару дней. А Серёжа так и не появился в детдоме.***
Разумовский наконец показался в спальне спустя два дня. Он не боялся получить нагоняй от воспитателей. Ему уже было всё равно. Но не Олегу. Тот, мучаясь очередной бессонницей и переживая за пропавшего друга, мгновенно вскочил с постели, схватил Серого за шкирку и потащил в коридор. Свернув за угол, он накинулся на него с расспросами, не давая опомниться. — Чёрт тебя побери, Серый! Объясни мне, какого хера ты сначала начинаешь вести себя странно, а потом ещё и пропадаешь на несколько дней? Ты вообще знаешь, как я переживал за тебя? Что ты, блять, творишь? Ты знаешь, что я чувствовал? — А ты знаешь, что чувствовал я? — злобно воскликнул Серёжа на манер Олегу. Тот замер и сдержанно кивнул. Затем достал из кармана тот самый листок и протянул ему. Серёжа сразу его узнал и, покраснев, выхватил из рук. — Ты читал? — тихо спросил он. Снова кивок. Серёжа развернул бумагу и ещё раз перечитал написанное. Попытался оправдаться. — Это не правда. И не тебе адресовано. Я книгу пишу, разве не рассказывал? Это из неё фрагмент. И как я только умудрился его потерять... Олег покачал головой, осторожно приблизился и обнял Серёжу. Тот понял, что он ему не верит и прекрасно понимает правду. В этот момент в голове Разумовского что-то щëлкнуло, и он подумал, что, если признаться Олегу по-настоящему, всё может стать лучше. Не отдавая себе отчёта о том, что делает, он тихо прошептал: — Олеж... Я... Я люблю тебя. Всё это правда. Олег сделал шаг назад и посмотрел на него непривычно грустными глазами. — Серый, прости. Я не могу ответить тебе тем же. Мне жаль. Олег ушёл в спальню с каменным лицом, оставив Серёжу одного. Ему было больно, ужасно больно, но он не мог ответить другу взаимностью. Все находят романтичными страдания из-за невзаимной любви, но почему-то никто не говорит о том, что чувствует второй участник этой ситуации. Всю ночь Олег провалялся без сна, мучаясь оттого, что причинил боль любимому человеку. Теперь Серёжа его возненавидит, их дружба, которой он всегда так дорожил, разрушена, и всему виной он, Олег. Они больше не будут общаться, как прежде. Ничто не вернётся. Всю следующую неделю Серёжа избегал Олега, а тот его. Они словно боялись увидеть того, чью жизнь разрушили. Серёжа пересел на другую парту и за ужином сидел как можно дальше от Волкова. В спальне они не виделись, ведь Серый приходил туда уже после отбоя. А Серёжа мучился. Чёрт его дёрнул рассказать Олегу обо всём! Могли бы, как прежде, просто дружить, радоваться жизни, смеяться. Да, может, Разумовскому хотелось иного, но всё же это было бы лучше, чем то, что происходило между ними теперь. Почему до сих пор никто не придумал, как исправлять свои ошибки в прошлом? Он бы промолчал в тот вечер, и всё бы продолжилось как прежде. Два неразлучных друга, ставших семьëй. К тому же теперь Серёжа переживал из-за того, что сделал Олегу больно. Ведь он ни в чём не виноват, а из-за Серого потерял единственного близкого человека. Что же теперь делать? Олег задавался тем же вопросом. Очевидно было то, что общаться с Серёжей теперь не получится. Помнится, в детстве они мечтали поступить в один университет и учиться вместе. Нет, теперь Волкову туда путь заказан. Надо жить дальше одному, забыть о друге, который перестал им быть. Через пару лет Олег Волков уедет в армию, а ещё через какое-то время станет профессиональным наёмником. Разумовский же закончит высшее и запустит свою собственную социальную сеть. Он будет творить ужасные вещи, но ни какое преступление не будет страшнее того, что он совершил в десятом классе. А сейчас, занятый своими мыслями, Серёжа сидел на очередном уроке. Глупая учительница о чём-то рассказывала своим гнусавым голосом, а он даже не помнил, какой предмет она ведёт. Ничего не объясняя, он поднялся с места и вышел из класса. Пустой школьный туалет с облупленной плиткой. Серёжа посмотрел на себя в зеркало. Синяки под глазами, мятый свитер, растрëпанные волосы — красота. Исцарапанные руки ухватились за края раковины. Как же больно! За спиной послышались шаги. Разумовский обернулся. Рядом стояла почти точная его копия. Исключением были жëлтые глаза и покрытое чëрными перьями тело. Незнакомец хищно улыбнулся и подошёл к Серому. — Ты помнишь меня? Я твой внутренний голос. Ты же всегда знал о моём существовании, верно? Чувствовал это, хоть и отгонял страхи. Боишься меня? Не стоит, — безумно хохотнул он, приближаясь вплотную, и потом прошептал. — Я же говорил, что он не будет с тобой. Но не переживай. Я всегда буду рядом, мы будем неразлучны... Монстр приблизился к дрожащему от страха Серëже и крепко сжал его плечи острыми когтями. Глупого и сентиментального Сергея Разумовского больше нет. Остался только тот, кто в будущем назовёт себя Чумным Доктором.