Внезапный порыв ветра

— А знаешь, кажется мне, что для тебя найдётся одна работёнка. Бабуля Коити как раз провожала гостей до порога, когда ей в голову пришла неожиданная идея. Санеми и Сора удивились, особенно девушка. Ей-то показалось, что они весь городок обошли. — Это вы о чём? — От господина Мидзуты-сана пару дней назад ушёл подмастерье, — пояснила женщина. — Полагаю, что один он теперь не справится, как никак, возраст уже не тот. — Вот как… Я и не знала. Санеми заметил, как девушка рядом с ним сначала удивилась, а потом скривилась, будто от недовольства. — А что с ним не так? — поинтересовался парень. — Вообще-то он вполне безобидный старик… когда трезвый. Э-эх! Он ведь такой одинокий, я так ему сочувствую. Однако ещё ни один подмастерье с ним подолгу не уживался! — Вам стоит хотя бы попытаться поговорить с ним, — улыбнулась хозяйка. — Идите, пока совсем не стемнело, детки! — Верно! Спасибо, бабуля Коити! Прекрасный был ужин! — Заходите в гости! Шинадзугава-сан! Я угощу тебя охаги! Сора помахала ей рукой в ответ, затем они с Санеми двинулись в юго-восточный квартал. Здесь в основном располагались лавки мастеров. По дороге Ёсикава пояснила, что Мидзута-сан всю жизнь проработал кузнецом и весьма преуспел в этом деле. Он давал советы Сотодзаки-сану насчёт материала для его катаны, когда мечник ещё только-только вступал в ряды Истребителей. Старик Мидзута уважал тех, кто умело управлялся с клинками, поэтому должен по достоинству оценить и Санеми тоже. — Правда вот его характер… — сказала Сора и угрюмо покачала головой. — Далеко не подарок. Вы тоже себя в обиду не дадите, так что у меня были огромные сомнения на этот счёт. Однако, возможно, что ваши знания о клинках его впечатлят. — Я… как бы… далеко не кузнец… — пояснил Санеми. — Видел пару раз, как ковали клинок Солнца, и то издали. Это было очень давно. Вряд ли я… — Бросьте! — воскликнула она с воодушевлением. — Я уверена, вы справитесь! Нет ничего невозможного для Столпа Ветра, правильно? Эта похвала в его адрес прозвучала достаточно искренне и почтительно, чтобы заставить Санеми покраснеть. Он смутился, и теперь стыдился этого. Но было уже темно, горела всего парочка фонарей, и они оба шли, не останавливаясь. Наконец, девушка привела его к мастерской почти в самом конце улицы: это было обыкновенное двухэтажное здание, как и десятки других здесь, старое, но крепкое, с широким главным входом и бамбуковыми шторами на дверном проёме. Шинадзугава бегло оглядел мастерскую и остановил взгляд на сгорбившемся старике, сидящем снаружи здания, на невысоком пороге. Он неспешно покуривал кисэру, пустым взглядом сверля тёмную улицу. — Вот и он… Мидзута-са-а-ан! — Сора подбежала к нему и низко поклонилась. — Простите за поздний визит! — А, это ты, Ёсикава. Как неожиданно! Давно бедного старика не навещала. — Да, простите, я была немного занята! — Такая красотка и совсем поздно гуляет, — он затянулся трубкой, хитро улыбаясь. — У-фу-фу, это нехорошо, нехорошо… — Мидзута-сан, я к вам по делу! Слышала, что господин Хитоши ушёл от вас. — Да-да, этот наглый пацан! Тяжело ему было! Тьфу ты! Вся молодёжь нынче как стручки, ноль без палочки! А мальчишки такие дохлые, просто позор… Старик наверняка ещё долго ворчал бы, пока не заметил, наконец, Санеми. Парень вышел на свет фонаря, горящего под потолком у входа, и хозяин мастерской тут же замер. Он строго оглядел высокого незнакомца в шрамах, затем, видимо, заметил у него на поясе катану. Старик прищёлкнул языком и спросил: — Надо же… это что за мечник рядом с тобой? — Это господин бывший Истребитель Демонов, Шинадзугава-сан! — ответила Сора громко, будто её представление должно было звучать официально. — Он путешествовал из столицы и решил остановиться в нашем городке, но ему нужна крыша над головой и работа! Пожалуйста, примите его! Санеми спокойно стоял и терпел, пока этот низенький лысый старикан, от которого довольно сильно пахло алкоголем и табаком, рассматривал его, как товар на прилавке. Было что-то в его остром взгляде, отчего Санеми начинал раздражаться. А ещё от него действительно несло перегаром. Это напомнило ему о родном папаше. — Так ты мечник, парень, да ещё и кузнец? — спросил хрипловатым голосом старик. — Я не кузнец, и с кузнечным делом не знаком, но… моя катана для меня — самая дорогая вещь, и я хорошо разбираюсь в клинках и материале для их изготовления. Я буду учиться, если понадобится… Мастер ухмыльнулся и снова затянулся трубкой: — Ишь, како-о-ой! Самоуверенный! Лёгких путей не ищешь, а? Почему не пойдёшь в Тагадзё работать? Там город уж побольше нашего, нашёл бы что получше. Если ты бывший Истребитель, как Сотодзаки, то, наверное, не полный дурак… Сора стояла рядом с Санеми, присмирев, и с опаской поглядывая то на старика, то на мечника. И краем глаза Санеми видел её лицо: она волновалась и боялась, как он отреагирует. И тогда для себя он понял, что, возможно, хоть этот дедок и выглядел наглым и прямолинейным, это было бы неплохой разминкой и проверкой его собственных способностей. Да и не хотелось ему тащиться в Тагадзё, где всегда так много народу. К тому же сегодняшняя прогулка показала ему, что здесь жило много хороших соседей. — Слушайте, я не из пугливых, и дело не в том, чем я занимался раньше, — сказал Шинадзугава, скрестив руки на груди. — Если даёте работу, я готов приступить хоть сейчас. Если нет, я развернусь и уйду, и не пожалею. — Хм-м-м… Старик задумчиво покрутил в зубах кончик кисэру и, в конце концов, ответил: — Ну оставайся. Хоть я и планировал какое-то время отдохнуть, но мастерскую закрыть не могу, ибо в Тагадзё, да и здесь, у меня до сих пор есть постоянные клиенты… Ёсикава с облегчением выдохнула. Улыбаясь, она посмотрела на Санеми, и он тоже взглянул на неё с улыбкой. Они справились, и день был прожит не зря. Даже это небольшое достижение не могло не вызвать ощущение гордости. — Но твоя оплата будет зависеть от дохода мастерской, парень. Я обучу тебя основам, а там посмотрим. — Вот и прекрасно! — радостно воскликнула девушка, похлопав их обоих по плечам; Санеми даже дёрнуться не успел. — Я чувствую, что вы обязательно подружитесь! Как это замечательно! Мидзута-сан, прошу, позаботьтесь о господине Шинадзугава! И, пожалуйста, не пейте днём. Всё-таки он ещё и наш гость. Не стоит позориться. — Да-да-да… — протянул старик лениво и махнул рукой. В знак благодарности Сора ещё раз поклонилась и, попрощавшись, уже собралась убегать. — П-постой-ка! — крикнул Санеми растерянно. — Ты куда? Опять в тот храм? — Не волнуйтесь обо мне, Шинадзугава-сан! Я буду в порядке! — она коротко засмеялась и махнула ему рукой. — Я обязательно навещу вас! Пожалуйста, постарайтесь! И, сжав за него кулачки напоследок, она ушла. Вскоре на улице стало совсем тихо. Только где-то за домом шумела цикада. У Санеми возникло такое чувство, словно он сделал что-то не так, и теперь это гложило его и раздражало. В конце концов, он лишь пожал плечами в сторону тёмной улицы. Что он мог сделать? Она была сама себе хозяйка и вполне неплохо справлялась в одиночку. Правда, он вспомнил вдруг о её левой руке и понял, что так и не спросил про ту травму. Возможно, в следующий раз… — Хорошая девушка, верно? Санеми дёрнулся от этого внезапного вопроса. Он обернулся и увидел, что старик смотрит на него очень внимательно и снова хитро улыбается. — Как интересно… Что это ты с ней сделал? — Не понял… ЧЕГО?! — и тут Санеми обомлел; он даже рефлекторно сжал в ладони цуку катаны. — ТЫ ОБАЛДЕЛ, СТАРИК?! Я н-ничего не делал! Я бы никогда… — Ух, ты, как раскричался-то! Чего шумишь? Всех соседей разбудишь, дуралей! Чего ты так густо покраснел? Санеми тут же низко опустил голову, чтобы за чёлкой не было видно его лица. На это старикан рассмеялся совсем уж гаденько: — Какой-то ты зажатый, парень! Обычно мечники не такие. На самом вон и живого места нет, весь в шрамах, и взгляд, как у тигра, а трясёшься, будто монах, потерявшийся в Ёсиваре! — Теперь я понял, о чём она говорила… — буркнул Санеми себе под нос. — Я спросил, что ты сделал с ней, что она так улыбается, аж лицо трескается, м-м-м? — Это… в каком смысле? — не понял его парень. — Обычно придёт вся угрюмая, молчаливая. Никогда толком не мог её разговорить. Спросит про здоровье моё и пойдёт дальше, — старик вздохнул, отложив кисэру. — Соседки мои частенько её видят. Помощница-то она хорошая. Только вот вечно хмурая. Ни рассмешить её, ни даже в гости не позвать. Девица сама по себе красивая, а туда же — лицо, будто каменная маска… А тут прям расцвела! Санеми бросил на него непонимающий взгляд. Это он ему рассказывает о той самой девушке, которая всю дорогу только и делала, что болтала и улыбалась? «Наверное, старик — пьянчуга тот ещё!» — подумал Санеми. — Ну да ладно, — заключил хозяин. — Давай-ка я тебе кузницу покажу. И комнату, где будешь спать. Он провёл его внутрь, показал рабочее помещение и внутренний дворик, где находились наковальня, горн, склад соснового угля и большинство необходимых инструментов для работы. Старик Мидзута пояснил, что специализировался в основном на сельскохозяйственных инструментах, но в последнее время стал промышлять так же и ковкой мотыг, секачей, кухонных лезвий, а ещё починкой старых изделий. На втором этаже дома находились две жилые комнаты, одну из них, свободную от лишнего барахла, он предоставлял подмастерью. — Ну так что, мечник? Всё ещё готов остаться? — спросил в конце этой небольшой экскурсии хозяин. — Мне ты кажешься смышлёным парнем, пусть и молчаливым. Хоть ты и не похож на беднягу Сотодзаки, вы всё же в одной организации состояли и делали правильное дело. Я его уважал. Санеми нечего было сказать. Он ещё раз осмотрел небольшую комнату, где находились лишь рабочий стол для писем и свёрнутый под тумбой футон. Единственное узкое окошко здесь выходило на сторону тёмного внутреннего дворика. — Позволь спросить, — пробормотал старик с хитрой ухмылкой. — Зачем тебе это всё? Забрался в такую даль, к чёрту на рога. Почему дома не остался? Семья-то у тебя есть? — Всю мою семью убили демоны, — ответил Шинадзугава прямо. — Я решил увидеть новые места, вот и всё. Если не вдаваться в подробности… моё здоровье ухудшилось после… э-э-э… не важно. В общем, мне осталось жить около четырёх лет, не больше. — Хм-м-м, вот оно как. Ну, дело твоё, парень, дело твоё. Живи, сколько понадобится, здесь. Но у меня лишь одно условие — через восемь дней ты должен предоставить мне свой первый инструмент. Завтра я скажу тебе, какой именно, и всё объясню и покажу. Однако если спустя условленный срок он не будет резать или сломается — мы не сработаемся. Санеми кивнул, и старик, бросив через плечо саркастичное «спокойной ночи» на последок, спустился на первый этаж, оставив его одного. Наконец он мог отдохнуть и в тишине поразмыслить о том, что случилось за день и как всё может обернуться потом. Этой ночью он спал плохо, ворочаясь и раздражаясь из-за духоты. Он вспоминал, как быстро уснул в том храме, и каким долгим, но облегчающим был ночной разговор с Ёсикавой. Санеми надеялся, что она в порядке, как и обещала.

***

Рано утром первым делом старик Мидзута отправил его в городскую баню. Он дал Санеми всё необходимое и даже где-то достал сменную одежду: рубашку, штаны хакама из шёлка и юкату. — И отдай свою одёжку в стирку хозяйке. Она моя знакомая. Скажешь, что от меня — денег не возьмёт, — сказал Мидзута и ухмыльнулся. — А если подмигнёшь пару раз, может быть, и сама чего предложит… Всё, шагай! Санеми не успел ни спасибо сказать, ни возразить — старик уже выставил его за порог. Этим утром он снова почувствовал, как от него разило алкоголем. Возможно, кузнец решил продолжить ночное веселье, а его выгнал, чтобы не мешался. Если так поразмыслить, то с этим у них обоих будут проблемы. Родной папаша Санеми любил выпивать иногда, отчего его и без того мерзотное поведение выходило за все рамки приличия. Это всегда бесило. Если увлечение старика выпивкой будет мешать или создавать проблемы — он терпеть не станет. Пусть даже он здесь и чужой. В городке находилась одна единственная и довольно популярная сэнто. Обслуживание здесь было на высшем уровне, так как хозяйка, её дочь, зять и сын в своих клиентах души не чаяли и к работе своей относились ответственно. Когда Санеми передал женщине слова Мидзуты-сана, она удивилась, затем заулыбалась и раскланялась перед ним, как перед самым долгожданным гостем. Уже по дороге назад, в мастерскую, Шинадзугава размышлял над тем, как его здесь все принимают и стоит ли пользоваться таким непривычным гостеприимством. Он был не из тех, кто легко заводил друзей или просто олицетворял собой душу компании. Скорее, наоборот. Санеми вспомнил Томиоку и то, как они несколько лет не ладили друг с другом. Обдумывая своё поведение, он то и дело вздыхал. Оглядываться назад было весьма стыдно. Он же всё-таки не каменный. — Эй, глянь на того парня. Видел его тут когда-нибудь? — Нет, не видел. Впервые заметил. Странный какой. — Ты на шрамы посмотри! — А ручища какие! Разок вмажет, и насмерть… — Тихо, тихо! А то услышит… Двое молодых мужчин, явно прибывших из Тагадзё, шли Санеми навстречу и перешёптывались. Если это можно было так назвать. Он-то их прекрасно слышал. Он решил просто не обращать внимания. Но когда они разошлись, и Шинадзугава затылком почувствовал на себе их взгляды, его терпение лопнуло. Он остановился, обернулся и так сверкнул на них глазами, что парни захлопнули рты и ускорили шаг, дабы быстрее скрыться за поворотом. «Так теперь всегда будет?» — подумал Санеми. На него и раньше обращали внимание. Но раньше это его не задевало. А затем он понял, что кто-то стоит перед ним. Он взглянул перед собой и увидел Ёсикаву. Она держала в руках довольно объёмную бамбуковую корзину, смотрела на него и хлопала глазами. Одета она была так же, как и днём ранее. — П-привет… — еле выдохнул Санеми. Её здесь встретить он, почему-то, не ожидал. — Ох, Шинадзугава-сан! Доброе утро! Вы уже освоились? Сэнто местную посещали? Как впечатления? Вы сейчас словно другой человек! Она с ходу засыпала его вопросами, улыбаясь, как дурная, с этой корзиной в руках, и выглядела очень мило. Санеми заметил, что её щёки почему-то были очень и очень красные сегодня. Возможно, всего лишь от солнца… — Э-э-э, да… всё прекрасно. — Замечательно! — А у тебя… э-э-э… хорошее настроение, — заметил Санеми, но мысленно подумал о том, что ляпнул какую-то чушь. — Ну разумеется! Ведь я встретила вас! После этих слов у него чуть дыхание не перехватило. Но она по-прежнему улыбалась ему, будто без всяких иных мыслей. И парень захотел провалиться по землю. Ему было дико неловко. В то же время он ощущал, что рад был её увидеть. — Чего ты там тащишь? — спросил он скорее, пока окончательно не растерялся. — А… Это ткань для госпожи Ивами! Она заболела и самостоятельно до Тагадзё ей идти тяжело… — Без тебя тут, как без рук, да? — улыбнулся Санеми. Сора коротко засмеялась: — Ха-ха, надеюсь, что нет! Но я не против помочь хорошим людям. — И ты сама это дотащишь? — Конечно, она не тяжелая! Простите меня, я побегу, не хочу терять время! Санеми не успел и слова лишнего сказать, как она уже пробежала мимо. Правда, вдруг остановилась недалеко, обернулась и воскликнула: — Кстати говоря, Шинадзугава-сан! Если вам понадобится, я и подстричь вас могу! У меня хорошо получается! И она убежала. Какое-то время Санеми просто стоял, как вкопанный, затем коснулся рукой своей чёлки. Волосы у него и правда сильно отросли с тех пор, как он отправился путешествовать, и теперь лезли в глаза, мешали обзору. Он хмыкнул и про себя подумал, что подстричься было неплохой идеей. «Она заметила… это потому, что я растрёпанный такой? — рассуждал он по пути к кузнице. — У самой-то коса длинная. Очень длинная. Даже у мамы волосы были короче… Так ей не нравятся длинные волосы?» Санеми вдруг вспомнил Узуя Тенгена, и как тот вечно хвастал своей идеальной шевелюрой. Девушки в организации, разумеется, чуть в обморок не падали. Парень закатил глаза и вздохнул. В последний раз они с Тенгеном виделись у него дома. Он зашёл попрощаться; в тот день Санеми вовсе не ожидал увидеть своего товарища таким… счастливым. Тогда он подумал: «Как это странно. Он лишился руки и глаза, но всё равно был в прекрасном расположении духа, шутил и улыбался». Санеми никогда не одобрял его решение уйти из организации, даже ворчал на него за это, однако после победы над Мудзаном он стал лучше понимать, почему Тенген так поступил. Его жёны, как и прежде, его обожали, и складывалось впечатление, будто он ещё никогда не выглядел таким счастливым. Шинадзугава считал, что бывшему шиноби совсем мало нужно для счастья, но, покидая его дом, прощаясь с ним и его жёнами, он вдруг понял, что счастье, вырванное у судьбы с кровью и страданиями, кажется ещё ценнее и надёжнее. Узуй на самом деле был куда умнее многих. За этими мыслями он и не заметил, как дошёл до мастерской. Старик Мидзута первым делом усадил его в общей комнате на первом этаже, где обычно принимал клиентов, и сам уселся напротив. Он бегло объяснил принцип работы, с чего стоит начинать, и так до последнего этапа. — Через семь дней ты должен предоставить мне готовый магуро-ботё. Это такой… — Да, я знаю, что это. Огромный нож для резки океанской рыбы, — сказал Санеми. Старик явно оказался впечатлён. — А ты не промах, парень. На первый раз достаточно будет длины в три сяку. Во время всего процесса изготовления ножа, разумеется, я буду помогать и подсказывать. Но твои руки сделают всё сами, понял? — Да! — Это будет отличный опыт, на основе которого ты научишься ковать длинные лезвия. Думаю, что у тебя есть преимущества… Учитывая твой род деятельности в прошлом. Можешь показать мне свою катану? Санеми снял с пояса свой клинок Солнца и протянул его старику. Кузнец с заметным почтением взялся за ножны и рукоять, затем вытащил клинок примерно на треть. — Прекрасная работа! Да, катане Сотодзаки с этой не сравниться, хотя она тоже была хороша. Но разница заметна. Превосходный окрас лезвия. Тут выгравировано… «убивать демонов», хм-м… Искусно вырезанная цуба. Цвет напоминает зелёный лес под горой. Цука-ито на рукояти приятна на ощупь… Отличное оружие! Сам выбирал руду для неё? Шинадзугава кивнул. С этой катаной он прошёл от первой своей миссии до боя с Мудзаном. И она ни разу не подвела. Даже то, как этот простой кузнец восхищался клинком, которым он так дорожил, было приятно. Жаль, что человек, создавший его, уже умер. — Что же, мальчик мой, думаю, пора приступить. — Мидзута-сан вернул катану владельцу, затем поднялся. — Пусть наша ситуация и странная… ведь кузнечное ремесло обычно передаётся от отца к сыну, как было раньше. Это многолетняя традиция сохранения обычаев и особенностей нашего дела… Научиться этому столь внезапно довольно сложно. Однако нас с тобой свёл человек, которого я всё-таки уважаю. Её мнение мне небезразлично. И я постараюсь помочь тебе, но лишь потому, что она попросила. Вспоминая Ёсикаву, Санеми кивнул. Конечно, это было очевидно. Только вот слышалось в словах старика нечто, что отличало обычную вежливость и привязанность. Словно он знал о Соре что-то такое, чего другие не знали. Но все лишние мысли, все иные заботы отошли на второй план, стоило начаться процессу обучения. Поначалу Санеми считал старика Мидзуту хлипким и вялым. Однако не прошли и сутки, как парень на себе ощутил все «прелести» его строгости и упорства. Он был непреклонен и суров. Продыху не давал и очень много болтал. Поскольку Санеми не мог толком писать, ему, в отличие от остальных подмастерье, пришлось всё запоминать на ходу. Подготовка материала, угля, стали, работа с печью и молотом — старик снова и снова направлял его по всем этапам создания хорошего изделия. В конце третьего дня, падая на постель с дрожащими после отбивки пластов стали руками, Санеми мысленно возвращался в своё додзё и во времена, когда сам обучал младших мечников рукопашному бою. Те мальчишки так или иначе ныли и стонали от боли, многие падали в обмороки из-за перенапряжения. Санеми был непоколебим. Слабаков он не терпел. А особенно тех, кто умудрялся его бесить своими вечными жалобами. «Не сказал бы, что я их понимаю, но… кажется, я слегка перегибал палку!» (Ах, если бы они сейчас его услышали!) После месяцев путешествия и безделья он сразу заметил, как тяжело стало заниматься физической работой. К тому же с таким учителем. И всё бы ничего — его хриплые недовольные крики, многочасовые лекции о кузнечном деле и ругательные словечки, от которых даже у бывшего Столпа Ветра уши закладывало — но была у этого человека черта, которую Санеми люто возненавидел. Мидзута-сан был жутким, кошмарным, просто невыносимым ловеласом. За четыре дня, что Санеми провёл в мастерской, он сполна в этом убедился. Всякая женщина — от четырнадцати и старше — попадавшая в поле зрения этого любвеобильного старика подвергалась столь красочным завлекающим речам, что любой поэт позавидовал бы. Он не пропускал ни одной возможности, чтобы пофлиртовать, особенно с красавицами. А такие тоже его навещали: они приходили из Тагадзё со своими матушками, делавшими заказ либо здесь, либо в соседних лавках. Но хуже всего бывало, когда Мидзута-сан опрокидывал в уголке чашку-другую саке или фуцусю. В такие моменты Санеми ещё усерднее работал и стучал молотом по стали, обливаясь по́том, почти не ощущая рук — что угодно, лишь бы не слышать, как этот пьянчуга начинает петь любовные серенады каждой клиентке. Удивительно было то, что, несмотря на обилие откровенных фразочек в его речах, большинству женщин это нравилось. Санеми был поражён. Он уже ничего не понимал. Поведение старика казалось ему из ряда вон, и в последнее время парень стал частенько покрикивать на своего учителя из кузницы, пока тот пытался охмурить очередную красотку. Но ситуация завернулась так, как он даже и не предполагал. Слухи о новом молодом подмастерье в кузнице Мидзуты-сана разошлись даже в Тагадзё. И девушек, и женщин, желавших на него посмотреть, стало только больше. К огромной радости хозяина, разумеется. — Эй, Санеми, мальчик! Выйди-ка! Тут с тобой хотят поздороваться! — эти слова за несколько дней парень выучил на зубок, поскольку очередная дочка какого-то-там-важного-господина желала перекинуться с ним любезностями. Для него это было худшим из кошмаров. Санеми казалось, что старик над ним просто издевался, делая вид, будто обучает парня манерам. «Не гоже вести себя, словно ты затворник!» — хихикал Мидзута-сан, покуривая кисэру. Городские девушки пытались его разговорить. Они странно улыбались и краснели, когда он выходил из кузницы, потный, растрёпанный и с не запахнутой дзюбан. Некоторых Санеми даже запомнил, поскольку они приходили почти каждый день. И они явно добивались от него некой реакции. Он это чувствовал, но ответить не мог из-за жуткого смущения. К тому же, ему не были интересны болтовня и любезности. У него была задача — сделать нож, и это всё, о чём он думал. Как раньше, когда отправлялся на миссии, рубить демонам головы. К его удивлению ни через два, ни через четыре Ёсикава так и не пришла. И кроме основной работы мысли о том, куда она могла подеваться, занимали его почти постоянно. Мидзута-сан уверял, что «девушка себя в обиду не даст», но это едва ли успокаивало. Однако она появилась около мастерской к концу пятого дня. Она улыбалась и любезно интересовалась, как проходило обучение. Санеми лишь хотелось узнать, где она пропадала, но он не стал лезть не в своё дело. Он просто был рад её видеть. Махая на прощанье, Сора обещала, что обязательно навестит их снова. А тем временем наступил восьмой день.