Lovesick Girls (Boys!)

юнги смотрит на часы. нервно дергает ногой, крутит в руках чашку с остывшим чаем. грызёт кутикулу на большом пальце, не замечая, как вернулся к старой привычке. игнорирует телефон, лежащий рядом. 23:57. ему осталось мучать себя ещё четыре минуты. потом он сможет пойти в постель. ровно в полночь настанет день рождения намджуна. юнги нужно будет пережить только одну минуту, удержать себя и не сделать ничего, не написать, не позвонить, не спросить, помнит ли он, и в 00:01 вся магия полуночи рассеется. он пойдет спать, а утром поздравит намджуна, когда проснётся. это хороший план. намджуну исполняется тридцать, и… конечно, нет. конечно, это ничего не значит. намджун вряд ли даже помнит. это было несколько лет назад. они были молоды, они были глупые. они находили людей, пробовали любовь и расставались с людьми. они напились тогда, потому что думали, что их сердца разбиты. им не было ещё и двадцати пяти, но они уже воображали, что всё узнали про любовь. отчасти, потому что это было модно и романтично быть молодым, страдающим и влюбленным, напиваться, курить и философствовать, разочаровываться и делать будто бы умные выводы о мире и людях в нём; отчасти потому что их нежные сердца действительно болели. в целом, они были дураками. они напились в тот вечер. им было хорошо в компании друг друга, и это одна из вещей, которая не изменилась с годами: им вместе всё так же хорошо. но тогда они ещё не знали, что это дружба не на один десяток лет. тогда они за один день проживали по две жизни. намджун первым это предложил — видел такое в глупой романтической комедии. давай, сказал он, заключим договор: если к 30 никто из нас не будет женат, мы женимся друг на друге. придурок. юнги согласился, но это не удивительно. это были времена, когда они за один день проживали по две жизни, и что им были эти тридцать лет тогда? время, которое наступит через пять столетий или не наступит никогда. они говорили это и сами не верили, что правда станут тридцатилетними когда-то, поэтому было так просто дать это обещание. они пожали друг другу руки, потом решили, что такие договоры скрепляются поцелуем. попытались потянуться друг к другу — пьяные столкнулись лбами и рассмеялись сами от себя. юнги тогда наклонился и оставил небольшой поцелуй в уголке губ намджуна, а потом повалился на спину. намджун упал рядом, и они уснули до утра. и больше никогда не говорили об этой ночи. юнги думал, что забыл. но оказалось, что нет. оказалось, он помнит ту пьяную ночь лучше, чем все свои трезвые ночи. он вспомнил это в день своего тридцатилетия, когда задул свечи на праздничном торте и посмотрел на всех своих друзей, хлопающих ему. среди них был и двадцативосьмилетний намджун, взгляд юнги случайно упал на него, и воспоминание тяжело ударило его по затылку. и в этот момент его сердце заболело так же, как болело, когда он был молодым, пьяным и влюблённым. 23:58. следующие два года юнги метался от одного к другому. иногда ему казалось, что он поддался на уговоры родителей, насмотрелся на сверстников, вступающих в браки, рожающих детей, и сам себе внушил, что ему тоже пора. в другие моменты о думал, что по-настоящему влюблен. однажды намджун почти женился, и юнги решил, что может вырвать себе сердце, лишь бы оно больше ничего не чувствовало, потому что он не хочет никогда любить. потом намджун расторг помолвку, никому ничего не объяснив, и юнги не мог не признаться сам себе, какое облегчение испытал. иногда ему казалось, что намджун смотрит на него… так, что не оставалось сомнений, что юнги не один помнит ту ночь. потом наваждение спадало, и юнги ругал себя за глупость, потому что было очевидно, что намджун не воспринял тогда всерьез ничего из того, что они пьяные и молодые пообещали друг другу. он не знал, чего хочет больше: в одни дни он хотел, чтобы намджун помнил, в другие дни хотел забыть всё сам. теперь юнги здесь. сидит на своей кухне и боится наступления полуночи. часы показывают 23:59. юнги гипнотизирует секундную стрелку. считает вместе с ней, чтобы заглушить мысли в голове: один-два-три-четыре-пять… когда он доходит до шестидесяти, и часы показывают ровно 00:00, в дверь стучат. юнги подскакивает со стула, как ужаленный. сердце колотится бешено, и юнги одновременно точно знает и не знает, кто пришёл. это намджун. но это не может быть намджун. когда юнги открывает дверь, там стоит намджун. уже целую минуту тридцатилетний намджун, который пришёл к нему посреди ночи и имеет наглость выглядеть очаровательно виноватым. — извини, что я так поздно и без предупреждения. можно войти? юнги кивает и отходит в сторону, пропуская его. они идут на кухню, где на столе так и стоит одна кружка и часы. свидетельство того, как юнги считал секунды до полуночи — он надеется, что намджун не поймет. — будешь чай? — предлагает юнги. намджун мотает головой, отказываясь. они садятся по разные стороны стола и смотрят друг на друга в тишине. времени уже 00:04. юнги боится всего, что может сказать намджун. ему страшно, что намджун заговорит о той ночи и их договоре. ему страшно, что намджун этого не сделает. если он узнает, что намджун пришёл поговорить об их проекте, или попросить посидеть с его собакой или по любому другому незначительному вопросу, сердце юнги будет разбито — в этот раз по-настоящему и, скорее всего, навсегда. но намджун говорит: — ну, вот мне и тридцать, — и смотрит с огромной надеждой в глазах. юнги понимает, какой тяжелейший груз лежал на его плечах, только когда он наконец падает. он хочет сделать вдох — и задыхается. может только кивнуть. — да, тебе тридцать. намджун неуверенно улыбается ему. — юнги, я… мы… тогда, в ту ночь… — он не знает, как сказать это. юнги вдруг думает, что намджун тоже может переживать, что юнги не помнит. все мысли, которые преследовали его самого, могли преследовать и намджуна. и у юнги кружится голова от мысли, что, пока он сидел на кухне и как полный дурак считал секунды, намджун стоял за его дверью и как ещё больший дурак тоже считал секунды, чтобы постучать в его дверь ровно в полночь. — мы же тогда были пьяные, и это было так давно, — выпаливает юнги. это его способ сказать «я тоже помню». он видит, как намджун расслабляется после этих слов. — ты уверен, что… — а ты? — перебивает намджун. они оба замолкают. и оба не сдерживают смешок — боже, они такие глупые. они выросли, но так и остались неловкими и нелепыми. сердце юнги сжимается от нежности и любви. — я имею в виду, что мы… не должны ничего делать, только потому что когда-то пообещали друг другу, — юнги осторожно подбирает слова. — этот договор был просто глупостью, если мы этого не хотим. — я хочу, — резко говорит намджун. сам пугается своего напора и продолжает тише, мягче. — я хочу. мне потребовалось много времени, чтобы понять это, но я думаю, что много лет назад предложил тебе это, потому что уже хотел… просто, наверное, ещё не понимал этого. — он делает тяжелый вдох. собирается с мыслями. — я купил кольцо год назад. юнги поражённо замирает. — год назад? намджун кивает. юнги не знает, что сказать. но он чувствует себя влюбленным, любопытным и жадным, и вместо слов нетерпеливо протягивает намджуну левую руку. он хочет это кольцо. он хочет, чтобы намджун надел кольцо на его безымянный палец, а потом стал его мужчиной. он хочет всё это и желательно прямо сейчас. намджун вдруг смеётся, и юнги замечает в этом смехе облегчение и абсолютное счастье. он хватает руку юнги, но не чтобы надеть на него кольцо, а чтобы дернуть его ближе к себе. намджун берет юнги в свои объятия, и кружит его в воздухе, пока юнги хватается за его плечи, и тоже смеётся, тоже счастливый как никогда. прошли годы, но они остались такими же. они выросли вместе, сохранили свою дружбу, и теперь они поженятся, будто они герои дурацкой романтической комедии. юнги столько раз обещал себе не терять голову от любви — но вот он, позволяет кружить себя как принцессу на кухне в 00:11 ночи, и нет другого места, где бы он хотел сейчас оказаться больше, чем в руках этого мужчины. он такой дурак.