По слову о любви

#01 – Кольцо Когда Анастасия хвастается кольцом, которое ей подарил Виктор, Бенедикт лишь сдержано усмехается, мысленно сожалея о том, что сам он никогда не сможет подарить Йоргену подарок со схожим смыслом. #02 – Герой Иногда Бенедикт чувствовал себя главным героем очень мрачного и нуарного романа, и позволяя таким мыслям увлекать себя в дебри размышлений, он снова и снова приходил к неутешительному выводу: у автора этого романа определённо скверное чувство прекрасного. #03 – Память Память безликих была коварной вещью: Йорген снова и снова убеждался в этом, когда перед его взором проносились воспоминания никогда не произошедших событий, где Невидимая Библиотека не была заперта и братья и сёстры не томились в заточении и страданиях. #04 – Коробка Бархатная коробка, которую Йорген ставит перед Бенедиктом, заставляет последнего подавиться виски и в неподдельном изумлении вскинуть брови; и пусть в ней оказывается не то, с чем возникают первые устойчивые ассоциации от одного взгляда на красный бархат, а изящная брошка в виде крыльев из белого золота, сюрприз всё равно удаётся на славу. #05 – Бег Бег по утрам не только хорошо сказывается на здоровье, но ещё и оказывается прекрасным предлогом для некоторых экспериментов, которым по молодости Бенедикт и Йорген любили предаваться в любых подходящих и не очень местах. #06 – Ураган Ураган затягивает братьев и сестёр внутрь Невидимой Библиотеки, обрекая их на мучительную вечность взаперти, и в тот момент, когда у Йоргена кровоточат пальцы, которыми он держится за камень, чернильной кровью всходит сама его суть, разделяющая с ними ужас и страдания — от пожирающего чувства вины и отчаянной надежды ему уже никогда не избавиться. #07 – Крылья Бенедикт никогда не носил никаких украшений, но однажды появившиеся крылья из белого золота цеплял на каждый пиджак, как самый дорогой и ценный талисман, снова и снова согревающий замёрзшее сердце воспоминаниями об одном небезызвестном политике. #08 – Холод Белкет выбирает холод добровольно — он принимает нежизнь первым, и с тех пор холод, как и тьма, становится не просто его спутником, но самой сутью; и как иронично, что только рядом с порождением Тьмы искры забытого тепла растекаются по жилам вместе с застывшей кровью. #09 – Красный Красные полосы расчерчивают широкую ангельскую спину, и Белкет радуется, что их скрывают тяжёлые чёрные одежды, иначе было бы очень неловко и трудно оправдываться перед последователями шалостями детёныша ламассу, учитывая, что оставлены они были кое-чьими не менее острыми когтями. #10 – Напиток Кто бы что ни говорил, а напитком богов определённо был рассол — по крайней мере после ночи бурного кутежа очередного эксперимента Белкет мог утверждать это с уверенностью... приходя в себя в едва не проданном Империи Сокола Аль-Бетиле. #11 – Полночь Часы бьют полночь, но время, как в первый раз, не имеет никакого значения, когда обманчиво тонкие руки с таящейся в них силой сжимают поджарое тело — часы бьют всего лишь полночь, в то время как у них ещё целая ночь впереди, чтобы насладиться друг другом. #12 – Искушение Тьма для многих самое желанное и недостижимое искушение; Йорген со снисхождением смотрит на таких глупцов, ведь будучи её порождением, как никто знает, что манящие богатства знаний — не более чем красивая маска. #13 – Пейзаж Пейзаж Колыбели Печали захватывает дух и нагоняет благоговение, но Йорген думает о том, что многое отдал бы за то, чтобы никогда не видеть его; в кой-то веки Белкет солидарен с ним без всяких споров. #14 – Музыка Ангельское пение имеет успокаивающий и исцеляющий эффект, поэтому ангелы часто пели на войне, чтобы облегчить страдания своих раненых — Йорген вспоминает об этом тогда, когда случайно слышит тихое пение Белкета, раздающееся словно в забытие: в бессознательном порыве Ангел Смерти пытался облегчить собственную душевную боль, отдавая её посредством музыки, в то время как Йорген поймал себя на мысли, что никогда не слышал мелодии печальнее этой. #15 – Шёлк Тьма вокруг Йоргена — мягкий, манящий, переливающийся шёлк, в то время как тьма вокруг Белкета — агрессивное безумие и всплеск самых тёмных ужасов — только такие высокомерные невежды, как ангелы, могли грести всё под одну гребёнку и даже не пытаться понять различия и их природу. #16 – Крышка Йорген никогда не верил в Бога, как, впрочем, и Бенедикт, но, по традиции, на деревянной крышке его гроба красуется огромный крест, и Йорген находит это ироничным, ведь в конце концов Богу и при жизни всегда было плевать на них и их переживания, так что должно было измениться после смерти? #17 – Обещание Они никогда не давали друг другу никаких обещаний — были не в том положении и не в тех отношениях, однако почему, когда один ушёл, второй чувствовал себя так, словно все самые важные обещания были в одночасье нарушены? #18 – Сон Сон для Бенедикта уже давно стал роскошью, и Йорген солгал бы, если бы сказал, что ему не льстит роль верного хранителя этих ценных мгновений. #19 – Свеча Горящая на столе свеча — единственный свидетель запретной любви, которую Бенедикт и Йорген отдают друг другу украдкой, рвано и никогда не называя её этим словом; но ночь закончится, огонёк потухнет, и тайна так и останется никому не известной тайной. #20 – Талант Безликие были воистину многогранными личностями, но только Йорген обладал фантастическим талантом оказываться втянутым в передряги смертных рас. #21 – Молчание «Молчание — золото» — так говорят мудрецы Семи Городов, но Йорген готов с ними поспорить; молчание — размеренная река мыслей одного небезызвестного ангела и спокойствие родственной души, с которой тишина порой бывает ценнее слов. #22 – Путешествие Меньше всего Белкет ожидает, что его бесконечное путешествие в итоге закончится нахождением места в окружении хрупких смертных людей, которое он действительно может назвать домом. #23 – Пламя Он рождается в пламени чистого Света и в пламени же сгорает, возрождаясь как феникс из пепла вновь — есть в этом некая ирония и поэтичная красота, но Белкет отмахивается от них, ведь по себе пламя на самом деле оставляет лишь пепел да прах, да чёрные угли. #24 – Сила Сила в корнях — так говорят смертные, оберегая воспоминания о своём происхождении и не позволяя себе предавать память, но Белкет готов с ними поспорить — сила в том, кого тебе хватает смелости принять в самом себе, и происхождение здесь совершенно не причём. #25 – Маска За белой бездвижной маской безликого кроется настоящая живая бездна, вечно голодная и пульсирующая тьмой, сводящая с ума всякого, кто заглянет в неё; Белкет сам не может ответить себе, почему, в таком случае, ему так хочется взглянуть на неё — может, потому что Йорген и без того уже свёл его с ума окончательно и бесповоротно? #26 – Лёд Прикосновения Бенедикта — обжигающий лёд, ведь за годы практики патологоанатома, кажется, он пропитался морговым холодом до самых костей, но как иронично, что именно этот лёд разжигает в груди Йоргена самое горячее и неистовое пламя. #27 – Падение Они сходятся в очередном поединке-эксперименте, и разум Белкета оказывается слишком открыт для влияния безликого, вот только Йорген не подозревает, что это ловушка хитреца — Белкет намеренно воскрешает в памяти мгновения своего падения, и боль, прошивающая его, отбивается от сознания Йоргена болью гибели десятков его собратьев, пока Ангел Смерти ухмыляется криво — порой эксперименты требуют и таких жертв. #28 – Забытый Он будет забытым, когда покинет Небесные Города, ведь ангелы не прощают инакомыслия, но до тех пор, пока сердце Йоргена бьётся, забвение не посмеет даже близко приблизиться к Белкету. #29 – Танец Каждая их встреча похожа на танец страсти на тонкой острой грани, и чёрт возьми, нет ничего, что нравилось бы им обоим больше! #30 – Тело «Бенедикта убили» — два роковых слова снова и снова всплывают в мыслях Йоргена, прокручиваясь словно заевшая пластинка, когда он смотрит на холодное безжизненное тело, и горькая холодная ярость зовёт его во что бы то ни стало найти и отомстить убийце. #31 – Святой Ангелы никогда не были святыми, хоть и пытались всех убедить в обратном, и только Белкет не обманывался на этот счёт, глядя правде в глаза, за что собратья клеймили его еретиком, хотя из них всех именно он и заслуживал носить это почётное звание. #32 – Прощание Последнее их прощание отдавало тревогой и беспокойством, и Йорген вспоминает, как долго не хотел отпускать Бенедикта, под любым предлогом пытаясь задержать его; глядя в морге на бледное, застывшей восковой маской лицо, он жалеет о том, что не оказался для этого слишком убедительным. #33 – Ладонь Протянутая ладонь, которую Йорген без колебаний сжимает в ответ, скрепляя рукопожатие, холодит мертвецким холодом и насмехается над всем идиотизмом искусственно взращенной вражды ангелов и безликих. #34 – Формальный Командировка — лишь формальный повод сорваться с места и махнуть в другой город, в то время как истинная причина стоит на вокзале, встречая старого друга. #35 – Лихорадка Бенедикт сгорает в лихорадке, хоть у него нет ни температуры, ни ломоты, ни боли в костях и мышцах; все эти симптомы выворачивают наизнанку душу и сердце, и проницательная Анастасия молча качает головой, на удивлённые взгляды коллег вместо начальника невозмутимо отвечая что-то о «лихорадке неясного генезиса». #36 – Смех Безликие почти никогда не смеются, как и в принципе почти никогда голосом не выдают своих эмоций, но когда Белкет впервые слышит смех Йоргена, это настолько сильно поражает его, что он ставит себе целью нового эксперимента выяснить абсолютно все реакции, которые конкретно у этого безликого вызовут смех; стоит ли говорить, что столько Йорген не смеялся за всю свою жизнь? #37 – Ложь Безликие — ложь во плоти, но ведь ангелы лгать не умеют — тогда почему их отношения с Йоргеном — обоюдный концентрированный обман и искусная ложь? #38 – Вечность Впереди у них, бессмертных существ, что не могут умереть собственной смертью, — целая вечность, тогда почему вместе и по отдельности они так спешат жить и познавать все тайны этого удивительного мира? #39 – Ошеломление Ошеломление — самое точное определение тогда, когда Йорген понимает, что очередной эксперимент с Белкетом пошёл не по плану: он смотрит на дитя их общей тьмы, вышедшее из его тени, и даже не подозревает, какое ещё большее ошеломление его ждёт, когда с чудно́й новостью Ангел Смерти посетит Невидимую Библиотеку. #40 – Шёпот Шёпот безликих, обсуждающих необычных гостей, отбивается от стен подземелья, и Белкет морщится от него ровно до того момента как умудряется расслышать в нём один-единственный конкретный голос — мрачное лицо Ангела Смерти разглаживается, а все сомнения вмиг улетучивается: с Йоргеном они точно найдут причину этой проклятой болезни некромантов. #41 – Ожидание Когда первый шок от последствий их очередного эксперимента схлынывает, Белкету остаётся лишь ожидание своей участи, о которой он не имеет ни малейшего представления, но которую оказывается не так страшно и дико ждать в компании Йоргена и внезапного дитя. #42 – Разговор Ходили слухи, что разговоры с безликими — заведомо гиблое дело, сеющее в разуме одни вопросы да сомнения; не первый час общающийся с Йоргеном Белкет мог с уверенностью поспорить с этим утверждением. #43 – Поиск Поиск приводит Белкета в храм Илата, но вместо ответов о том, кто он и каково его предназначение, он находит нечто куда более важное и ценное. #44 – Надежда Надежда ни на мгновение не покидает сердце Йоргена; лишь она и питает его отчаянные попытки вызволить собратьев из заточения; и как любая надежда, крушение её оказывается равносильно смерти — в его случае буквально. #45 – Затмение Не Затмение, а куда более масштабная катастрофа приводит Белкета на порог Невидимой Библиотеки, и встречающий гостей Йорген разделяет мрачные мысли Ангела Смерти, что уж лучше бы это было очередное нашествие тварей Шио. #46 – Важный Белкет и сам не замечает, когда, как и почему, но этот странный безликий в одеждах жреца Илата вдруг становится для него очень важным; почему-то это осознание внезапно греет душу отверженного собратьями ангела, как никогда не грел ни свет, ни компания других ангелов. #47 – Шоссе Ночное шоссе пустынно, и машина разгоняется почти до двухсот километров в час, отчего шумит в ушах ветер, проникающий в салон через открытые окна, а по крови растекается адреналин; все заботы уходят на второй план и становятся неважными, и мир Бенедикта сужается лишь до Йоргена за рулём, пустой гладкой дороги, ветра и скорости — если свобода действительно существует, то вот она здесь и сейчас. #48 – Неизвестный Неизвестный поэт когда-то написал: «Я был удручённый одиночеством и заблудившийся, пока не встретил тебя», посвящая стих, затерявшийся в песках времён, своей пассии, и Белкет, хоть никогда не зачитывался поэзией, тем более любовной, никак не может выкинуть из головы проклятые строки, стоит ему лишь подумать о Йоргене, ведь воистину именно безликий разделил с ним тот путь и терзания, на которых ангел в конце концов и смог отыскать самого себя. #49 – За́мок В этом была их принципиальная разница — когда Невидимая Библиотека захлопнулась, а кланы утонули в крови, Йорген испытал ни с чем не сравнимое отчаяние, в то время как когда за́мок архонта был осквернён и сровнен с землёй, Белкет испытал ни с чем не сравнимое облегчение. #50 – Вдох Первый вдох после падения опаляет глотку огнём, хоть воздух ночной пустыни холодный, почти морозный; опьяняет сладостью, и Белкет не может сдержать хриплый смех облегчения — теперь он наконец-то свободен.