Винвин.
Винвин задумчиво сидит у окна, стараясь не смотреть на присутствующих. Он вообще является приверженцем того, что быть тихим и незаметным — самая выгодная позиция.
Когда ты тихий — никто не слышит демонов, кричащих внутри тебя. Никто и не догадывается о том, какие скользкие речи они произносят. Как подобострастно звучат их голоса. Как легко сдаться им, пойти на поводу у низменного. Как тяжело сопротивляться.
Когда ты незаметный — никто не станет попрекать тебя в твоих грехах. Они не видят их, не догадываются о их существовании. Можно на мгновение снять маску равнодушия, и тогда на лице отобразится краткосрочный момент боли и отчаянья. Только на мгновение, потому что быть незаметным — не значит не существовать.
Винвин не участвует в разговоре. Не потому, что ему все равно, не потому, что он не чувствует, как воздух в комнате электризуется с каждой секундой все сильнее и сильнее. Не потому, что его это не касается. Не потому, что происходящее не повлияет на его судьбу.
Иногда молчание — это твое спасение. Сейчас — это шлюпка, на которой он выберется из тонущего корабля под названием «Отчаяние».
Сяоджун.
Сяоджун вяло перебирает в руке мелкие бусины браслета, купленного в Шанхае. Гораздо проще сейчас уткнуться в них взглядом, изображая интерес, чем отвоевывать свою точку зрения, не обидев никого из присутствующих. Он не любит конфликты. Не любит споры и ругань. Он любит, когда все хорошо. Когда их комнаты наполнены смехом и шумными разговорами. Любит, когда Кун ворчит из-за плохо вымытой посуды или чипсов на ужин. Любит шутки Тэна, которые не всегда понимает. Делает вид, что не понимает. Любит наблюдать за тем, как Янян изображает отвращение к собравшимся, Сяо знает, что это — лишь игра. Что для Яняна они все — одна огромная семья. Как и для него. Сегодня в семье настал не лучший день.
Янян.
Янян пытается свести все к шутке. Говорит о призрачной надежде на то, что все образуется. Что сегодняшний день — лишь мелкая неудача на фоне всей их жизни. Янян улыбается широкой улыбкой, глядя в глаза каждому. Он знает, что это не поможет. Но он должен сделать хоть что-нибудь. От него должна быть польза даже в такой дерьмовой до ужаса ситуации. На самом деле он не понимает, чем это все им грозит. Не знает, как выбраться из этого. К кому обращаться и с какими словами. А есть ли выход? Нет, неправильный вопрос. Выход есть всегда. Только вот ему его не видно. С каждой минутой в комнате со своими друзьями он чувствует тщетность своих попыток свести все к минимальным потерям. С каждой минутой он понимает, что все серьезнее, чем он думал. Он вспоминает прошлую неделю, когда все они радовались общим успехам и планировали будущую жизнь. Словно ничто не может вывести их из этого устаканившегося порядка. Он ошибался.
Кун.
Кун пытается говорить ровным голосом, но так, чтобы услышал каждый из присутствующих. Особенно Хендери. Хендери, которому сложно держать себя в руках. Приходится держать свою руку на его плече, будто удерживая от нападения. Кун старается сделать так, чтобы весь их разговор не превратился в конфликт. Потому что в моменты стычек вся их группа напоминает броуновское движение частиц — хаотичное, беспорядочное, неконтролируемое. Куну больно. Он подвел их всех. Не уследил, не был достаточно хорошим лидером. Не подал лучший из примеров. Был слишком доверчивым и наивным. Слишком много свободы подарил своим друзьям, веруя в то, что они готовы к любому повороту судьбы. Кун хочет отмотать время назад, чтобы не слышать слов Хендери, проступающих сквозь слезы.
Хендери.
Хендери правда не хочет говорить то, что вылетает из его рта. Но слова лавиной несутся в сторону одного из его друзей — близкого, родного. Того, кто подвел. Хендери очень давно не спал. По-настоящему, чтобы проснуться утром с ощущением того, что ты живешь, а не существуешь. Он похудел, изматывая себя бесчисленными тренировками, выкладываясь на съемочных площадках, как никогда. Это было для него важно. Настолько, что он поставил на кон все. Он грезил о том, что принесет ему этот новый дебют. Он так старался… И все пошло прахом из-за того, кто оступился. Хендери понимает, что нет в этом всем злого умысла. Нет показной напыщенности золотого ребенка, почувствовавшего свою вседозволенность. Но гнев такой жалящий, такой горячий, словно лава, растекается по его венам. Хочется разбить кулаки в кровь. О стену. О пол. Об идеальное лицо того, из-за которого все пошло прахом. Кун пытается успокоить. Кун всегда рядом. Всегда поддержит и поможет. Как жаль, что сейчас это не работает.
Час спустя в комнату заходит Тэн. Он осматривается, недосчитавшись одного из парней и хмурится. Его светлые волосы еще влажные от душа — с такой скоростью он несся в здание офиса, понимая, что все не очень хорошо. Слишком не хорошо. В груди болит, словно в солнечное сплетение загнали кол из осуждения. Живот стягивает в тугой узел, а к глазам подбираются злые слезы. Приходится крепко сжимать челюсть, чтобы не дать им волю.
— Где он?
Его голос звучит странно: надломлено, неестественно, неправильно. Он и себя так чувствует. Словно кто-то большой и сильный вырвал его из привычной вселенной, швырнув в далекий безвоздушный космос.
Никто не отвечает, только Янян пожимает плечами и указывает на дверь. Это худшее из возможного.
Его телефон не отвечает. Никто не видел, как он выбрался из здания SM Entertainment и в какую сторону направился. Вызвал ли такси или водителя на машине? Пошел пешком или снизошел до автобусов или метро? Или остался где-то на территории, где никому до него не будет дела, если не шуметь?
Что, если он отправился в не самые лучшие места, чтобы напиться и забыться, словно ему уже нечего терять? Что, если он встрянет в куда большие неприятности? Что, если Тэн не успеет ему помочь?
От одной этой мысли тянет блевать.
Внезапная догадка молнией пронзает сознание. Тэн ловит первое попавшееся такси и называет адрес. Хоть бы он был там. Хоть бы его там не было. Хоть бы он ничего не натворил.
В такси пахнет приторным ароматизатором, но Тэн едва это ощущает. Он всматривается в окно автомобиля, выхватывая лица проходящих мимо людей. Людей, от которых зависят их жизни. Это надоело. Знал бы кто-нибудь насколько. Каждый день жить, словно муравей под увеличительным стеклом. Ты можешь сгореть от солнечных лучей обожания. А можешь быть безжалостно раздавленным лупой или ботинком прохожего. Одно лишнее слово, скомпрометированное действие, неудачный снимок или просто сам факт существования дает людям безграничную власть над их жизнями. И все они зависят друг от друга. Оступается один — падают все.
Люди разные. Кто-то ценит их за то, что они есть, за то, какие они есть. Кто-то переходит мыслимые границы любви, превращая это во что-то нездоровое, граничащее с сумасшествием. Кто-то трансформирует этот фанатизм в ненависть. И она, черная, как смоль, вязко растекается по интернету. Байт за байтом переданной информации, символ за символом, фото за фото. Ложь, шитая белыми нитками. Но в такой красивой обертке, что верят многие. И от этого не спастись бегством.
Куда же ты скрылся?
Тэну очень хочется рассказать все. О том, какое это все вранье, рассказать о том, что происходит внутри группы на самом деле. Что происходит между ними. Что может опровергнуть все обвинения. Но, черт возьми, не спасет и не подарит свободу. Уничтожит, превращая в пепел. Как бы они ни храбрились — никто из них не был фениксом.
Водитель добавляет громкости в радио и Тэн выхватывает слова песни:
«Somebody, take me home
더는 혼자이고 싶지 않아
매일 밤 꿈꾸는 그 곳
Somebody, take me there
회색 도시를 벗어나 빛을 따라가
기억 속 그곳으로»*
На глаза наворачиваются предательские слезы, Тэн вытирает их кулаками, злобно, как ребенок, которого несправедливо обидели. Стоит ему отнять руки от лица, как глаза выхватывают знакомую макушку. Узнает всегда, среди сотен подобных, среди тысячи лиц, будто он — его путеводная звезда.
Тэн швыряет таксисту деньги, извиняясь за спешное бегство, выныривает на проезжую часть и ловит гневные гудки проезжающих мимо машин.
На мосту мало людей, хоть на улице и тепло, ветер поднялся нешуточный, передавали очередной ураган. Но среди всех, кто выбрался в такую непогоду на прогулку, он выбирает единственного интересующего его человека. Несется к нему так, словно каждая секунда — последняя. Может стать последней.
Не окликает, а просто хватает за рукав рубашки и тянет на себя. Ловит удивленный взгляд из-под опухших покрасневших век. Прижимается так сильно, словно делает это впервые в жизни. В первый и в последний раз.
— За что? — спрашивают его тоже очень по-детски.
Тэн чувствует его обиду. Взрослые — миф. Все мы — дети, которые притворяются теми, кто вырос, и делают важные дела, решают сложные вопросы и берут ответственность за все-все свои действия. Иногда нужно отдавать себе в этом отчет.
— Ты же понимаешь, какая это ложь? — бархатный голос сейчас скребет сухими ветками.
Тэн отлипает от него, заглядывая в темные глаза с покорным обожанием.
— Знаю, знаю, кто, если не я.
— Я подвел всех, я знаю. И я так раскаиваюсь…
— Мы это понимаем.
— Нет, — он прерывает его, — нет, ты бы слышал те слова, видел их лица, их глаза и взгляды. Так, словно я — Иуда. Но я не делал ничего! Вообще ничего из того, что пишут в сети. Ты же знаешь. Ты знаешь меня. Знаешь нас. Почему… Черт, ты бы слышал Хендери. Я так виноват перед ним. Он пострадал больше всех. Но я не знаю, что делать. Как исправить. Чем помочь.
— Он тоже все понимает, мы все понимаем, знаем правду.
— Тэн, как жить с этим дальше? Знать, что ты — та червоточина, из-за которой все пошло по наклонной. Что тебя выбрали мишенью для уничтожения, а ты, дурак, ухватился своими цепкими пальцами за остальных и тянешь за собой на дно.
— Это неправда, все не так. Это эмоции. Они пройдут. Нам нужно переждать эту грозу, после нее станет лучше. Нужно просто подождать. И тогда помимо эмоций наружу прорвется и разум. А сейчас… Пойдем?
— Куда? — он выглядит таким растерянным, словно ему и правда некуда идти.
— Домой. Я поведу тебя домой. Потому что
я тебя там жду,
они тебя там ждут,
мы все очень ждем тебя дома, Лукас.
