Последний час

Тяжело дыша, Гон раскинулся на красных простынях, его грудь и ноги покрыты кровью. Следы укусов Хисоки словно украшения на его теле, блестящие точки и капли сверкают на его шее и запястьях, яркие полукруги темнеют на бедрах. Он все еще дышит, но ему осталось недолго. Взглядом он обводит фигуру человека — существа, — стоящего у окна. Он огромный — заслоняет свет, когда поворачивается лицом к Гону. Он умирает. Он знает это. Каждая клеточка тела ноет от острой, прекрасной тянущей боли. При каждом вдохе укусы на его груди сочатся кровью. Медленное хриплое дыхание лишь сильнее замедляется. Гон закрывает глаза и когда снова открывает их, существо стоит рядом. Оно выглядит более похожим на человека, чем тогда, когда Киллуа привел его сюда. Щеки румяные от его крови, бледная кожа мягкая, так и тянет прикоснуться. Гону интересно, стала ли она теплой на ощупь. — Мы почти закончили, — мурлычет оно и протягивает когтистую руку, чтобы погладить его по щеке. Гон прикрывает глаза. — Совсем скоро, малыш. — Нужно сделать это как можно скорее, — прошептал Киллуа. — Мой брат отказался, а через месяц Гон станет достаточно взрослым, чтобы его принесли в жертву. Пожалуйста, Хисока. — И привести в ярость самого опасного из нашего рода? — спросило существо. Протянуло руку, и Киллуа лишь крепче сжал плечи друга, пока оно поглаживало дрожащую щеку Гона. — Ни слова больше, — улыбнулось оно и отвернулось от них обоих. Киллуа дрожал, тяжело дыша, хотя и не испытывал потребности в дыхании. — Оставь его, я пришлю за тобой, когда все будет готово. — Я не брошу его. — Уходи, — приказало существо. Оно было прекрасно. В лунном свете его тело было очерчено идеальными линиями, словно высеченное из мрамора. Киллуа отпустил Гона. — Киллуа-! — Осторожно! — крикнул Киллуа, пятясь спиной к дверям, через которые они вошли. — Нельзя доверять- Взмах руки, и двери захлопнулись, оставляя их наедине. Гона и монстра, который его съест. — Кажется, он волнуется, — сказало оно, и Гон знал, что они принадлежали к одному виду, что Хисока был как Киллуа и что скоро он сам станет одним из них. — Представляю, насколько сложно быть наследником своего клана. — У тебя есть семья? — спросил Гон, и маг Хисока улыбнулся, его клыки впились в изогнутые губы, словно тени на тонком серпе луны. — Пока нет, дитя, — ответил он. — Но скоро будет. — Пожалуйста, — умоляет Гон или хотя бы пытается. Его губы двигаются, но он не издает ни звука. Он не может дышать. Может только лежать на месте, пока Хисока вновь вонзает в него клыки, ощущения уже слабые и приглушенные. Приятная пронизывающая боль — от напора чужого рта в груди Гона расцветает жар, проливается новая кровь. Хисока стонет. Кровь стекает по его подбородку, попадая на грудь в вырезе шелкового халата. — Как аппетитно, — шепчет Хисока, и его глаза сверкают. — Яблочное вино. Звездная пыль. Ты такой живой на вкус, дитя. — Ты… обещал… — умоляет Гон. — Ох, мой маленький, — нежно говорит оно. — Теперь я никогда тебя не отпущу. Голова Гона безвольно свешивается, когда его приподнимают, баюкая, как младенца, укладывают на чужую грудь, и теперь она теплая, липкая в тех местах, где он истекает кровью. Хисока обхватывает затылок Гона ладонью, прижимая его лицо к своей шее. — Давай, — шепчет он, и Гон всхлипывает. Все болит. Он ничего не понимает. — Укуси меня, малыш. Он не может. Он устал и напуган. У него болит голова. — Поторопись, — его темному шепоту невозможно противостоять. — У тебя мало времени. Гон пытается. Его челюсть слабая и человеческая, и существо тихо смеется. Встряхивает его, как игрушку, и у Гона стучат зубы. В уголках его глаз выступают слезы. — Пожалуйста, — снова просит он, и в этот раз, когда существо отвечает на его мольбы, в его голосе слышится неумолимый приказ. — Кусай❤️ Челюсти Гона захлопываются, как капкан, и существо стонет, выгибаясь под ним. Кровь льется ему в рот, и он чувствует, чувствует..! Нечто очень сладкое, о, и теперь не удивительно, что существо так говорило и дразнилось, если на вкус оно такое лакомое! — Молодец, — хрипло стонет Хисока, и Гон отрывает голову от раны, которую он оставил на шее вампира. Его дитя. С яркими, словно медяки на солнце, глазами. От него все еще неистово пахнет жизнью. — Ты вкусил вечность, милый. Поцелуй страстный, грубый, как и все поцелуи, которые им предстоят. Маленький вампир кусает его губу и посасывает язык… Только через мгновение Хисока понимает, что пробует себя на вкус. — Я умер? — спрашивает Гон, отрываясь от спирающего дыхания поцелуя. — Это конец? — Ох, малыш, — улыбается ему Хисока. — Это только начало❤️