Гримерка

      Он был как всегда невероятно очарователен под светом софитов и взором множества глаз и камер. Но Шастуну казалось, что именно сегодня Его волосы отливали мокрым углём ярче чем обычно, лазуритные глаза сверкали великолепнее, а грация всё больше напоминала кошачью. За каждым Его взором и движением хотелось следить и неотрывно следовать малейшему шевелению изящных пальцев и тонких запястий, которые иногда игриво задевали шею, усыпанную градом разнообразных родинок. Он улыбался и окружающий мир растворялся в белизне его зубов, никто не мог ускользнуть от манящей полуулыбки, образующей на щеках комика небольшие ямочки. Антон тонул то в этих глазах, то в этих ямочках и не смел лишний раз моргнуть, лишь бы не упустить из виду что-то важное и сокровенное - то, что, как ему казалось, в полной мере доступно только для его взгляда и понимания.       Дыхание сбилось, когда Антон с неохотой заметил, что уже пора двигаться с места и заходить на территорию "вечеринки", иначе Арсений сам его туда притащит и неосознанно размельчит на тысячи и тысячи звёзд, которые горели в сердце Шастуна только для этого обаятельного придурка.       Антон слегка прокашлялся и чуть не подпрыгнул, когда широкие зрачки выстелили в его глаза, из-за чего сцена, на которой стояли все четверо, повернулась в голове Шаста на 360 градусов. Чуть не потеряв окончательно контроль над ситуацией, Антон вовремя одумался и, когда Арс был на подходе к "двери", заплакал навзрыд, от чего организатор вечеринки слегка вздрогнул, как от озноба, и чуть не спросил у Шаста "Что случилось?", но вовремя сообразил, что Антон уже вошел в роль и ему остается только подыграть в попытке понять, кого же Паша загадал в этот раз.       Воображаемая ручка податливо прокрутилась в тонких пальцах, и вот на главный план вполз Шастун, потирающий глаза в попытке стереть слёзы и агрессивно намекая, что он только что вернулся со съемок "Что Было Дальше?", будучи металлорезчиком. Антону казалось, что ничего более очевидного и не придумаешь и его намеки невероятно точно передают суть проблемы, в то время как Арсению оставалось только недоумевающе смотреть и параллельно агрессировать на противного мелкого муравьеда с громоотводом на затылке, ведь Матвиенко уже в который раз показывал язык, выпячивая розовые губы, и агрессивно намекал на свою принадлежность к животному многообразию планеты.       Вот уже в который раз язык тонкой трубочкой глотнул свежего воздуха, когда Арсений наконец-то отгадал персонажа Антона (что произошло все-же на удивление быстро, благодаря смекалке и сообразительности актёра) и с дружеским похлопыванием отправил того обратно на небольшие ступеньки созерцать изящный стан брюнета. Потеряв остатки самообладания, Попов вихрем оказался перед Серёжей, яростно сверля глазами светлый язык, и заорал как не в себя, мешая цензурную речь с нецензурной и передразнивая маленького коллегу. Арс яростно прыгал на одном месте и с надрывом кричал, как же он заебался и что он это уже видел и давно понял, от чего Шастун на заднем плане заливался смехом, еле успевая вобрать в себя новую порцию воздуха. Парень крайне забавно и мило подпрыгивал на одном месте, поднимая ноги поочередно как можно выше, а после и вообще упал на пол, перекатываясь в разные стороны, пока Попов наконец-то не смог угадать оставшиеся приметы "гостя".       Так же в привычной для ребят и зрителей позитивной атмосфере с регулярными залипанием Антона на Арсения прошла вся импровизация "вечеринка", после чего был объявлен небольшой перерыв и все актёры разбежались по разным частям сцены. Дима и Серёжа предпочли остаться на глазах у зрителей, а Арсений, напротив, решил удалиться в гримерку и, задержав взгляд на малахитовых глазах напротив, игриво подмигнул, улыбаясь во все тридцать три и элегантно исчезая за кулисами. Простояв некоторое время в оцепенении от красоты увиденного и прокручивая в голове картину виляющих узких бёдер, Антон наконец встряхнул головой и уверенно отправился за объектом своего восхваления.       Дойдя до входа в просторную гримёрную, Антон резко отворил дверь и уставился на парня в зелёной рубашке, который манерно расположился на столе, скрестив ноги и аккуратно прислонившись к чистому зеркалу. Арсений, увидев вошедшего, вновь улыбнулся и привычным жестом поправил слегка прилипшую ко лбу чёлку: на лице актёра красовались очки в чёрной оправе, которые так любил видеть на мужчине Антон. Попов отпил приличный глоток из бутылки с водой, утоляя жажду, после чего проглотил воду, слегка откинув голову назад, и намеренно продемонстрировал то, как его действие сопроводилось дёрганным движением острого кадыка. Именно в этот момент Шастун поплыл окончательно.       Уверенно приблизившись к оппоненту, Антон ненадолго замер. Он неторопливо и не разрывая зрительного контакта снял за дужки дорогие очки и с лёгким стуком положил их на стол, недалеко от самого актера. Далее Шастун властно положил руку на колено Арсения, наблюдая за своей "жертвой" около десяти секунд, но уже через мгновение обе руки оказались на впалых щеках Попова и затянули их обладателя в мягкий и чувственный поцелуй, который, судя по незамедлительной ответной реакции старшего, был крайне желаем для обоих. В попытке перехватить инициативу, Арсений углубил поцелуй, переместив ладонь на заднюю часть шеи Антона и играясь пальцами с загривком, от чего Шастун тихонько заскулил в губы Попову и вызвал у того самодовольную ухмылку. Рука Антона машинально повторила действие Арса, но разместилась на затылке парня и сильно ухватилась за короткие смоляные волосы, оттягивая голову брюнета назад и открывая взору нежную кожу шеи, усыпанную мириадами веснушек. Аккуратно прильнув к кадыку мужчины, Антон поцеловал выпирающую кость и, насладившись томным вздохом любовника, сдвинулся слегка влево, прикусывая эрогенное местечко зубами и оставляя небольшой покрасневший след, который исчезнет уже через пару минут. Попов громко выдохнул и обхватил ногами Тошу, заключая в объятия, которые тут же повторили руки. Шастун отстранился и счастливо улыбнулся, слегка наклонив голову в бок и больше напоминая маленького котёнка, чем парня-импровизатора под два метра. Заметив умиление со стороны Антона, Арсений довольно поцеловал парня в губы и притянул к себе, утыкаясь носом в острые ключицы. Шастуну оставалось лишь чмокнуть Арсена в макушку и прижаться лёгкой щетиной к растрёпанным тёмным волосам, перебирая их пальцами у правого виска и вдыхая аромат миндального шампуня. Казалось, что актер сейчас замурчит от удовольствия. - Тоша, ты бы знал, как я тебя люблю... - прошептал Арсений и в подтверждение своих слов снова запустил элегантные пальцы в короткие волосы на затылке парня, целуя линию подбородка ближе к выпирающему хрящу кадыка. Антон довольно улыбнулся, что лбом почувствовал Арсений, и осторожно сказал: - Я тоже люблю тебя, солнце, я тоже...       Дальнейшие слова не представляли ни ценности, ни необходимости, поэтому влюблённые долгое время находились в одной позе и наслаждались компанией друг друга. В воздухе летали бабочки, которые закрывали парней от посторонних раздражителей и передавали помещению запахи миндаля и нежной мяты. Перед глазами мелькали искры, а рот не покидала счастливая улыбка от того, что хотя бы такое короткое время на съёмках парни могут побыть только вдвоём и упиться компанией друг друга, забывая обо всём, что происходит за пределами белых стен и натёртых до идеальной чистоты зеркал. Время замирало ровно в тот момент, когда ноги и руки Арсения замыкались кольцами вокруг тела Антона и не отпускали до самых последних секунд - пока шаги Шеминова не оказывались настолько близко к закрытой двери, что не отлепиться друг от друга было бы слишком опасно для их карьеры.       Тишина, так умиротворявшая импровизаторов на протяжении добрых пятнадцати минут, была нарушена криками Паши о скором продолжении съёмок, от чего Антон и Арсений расстроено вздохнули, понимая, что Шеминов окажется за их дверью ровно через две минуты. Антон аккуратно отлепился от Попова и, не отрывая взгляда от небесных глаз, нежно взял парня за подбородок и завлёк в аккуратный и нежный поцелуй, отстраняясь через несколько секунд и без остановки, будто в бреду повторяя: - Люблю...прекрасный...твои глаза...умереть в твоих объятиях...       В промежутке между каждой фразой потрескавшиеся губы встречались с более нежными и делились частичкой переполнявшей пространство лёгкой и наивной влюбленности, на которые почти в таком же полубреду отвечал Арсений: - Мой...любимый...нежный...сигареты с крепким кофе...       Нежные прикосновения губ и такие же слова перетекли в наполненные высоким чувством страстные поцелуи; языки выплясывали смертельное танго под бесконечную музыку, а движения рук на чужом теле стали такими хаотичными, что неожиданное чувство страсти накрыло собой всё пространство мира, из-за чего оторваться было невозможно. С каждым уверенным толчком языка навстречу партнёру космос разрывался на миллиарды частей, в каждом из которых существовала своя вселенная, где Антон и Арсений безустанно упиваются друг другом оставшиеся тридцать секунд, после чего шаги Стаса Шеминова становятся больше похожи на суровые удары в гонг, а два тела неохотно замедляются, окончательно останавливаясь в попытке заполнить бесконечность, и медленно отстраняются друг от друга. Каждый шаг Стаса - удар кувалды о металл, а скрещенные в последний момент пальцы - отказ от расставания. В момент, когда длинный указательный палец Шастуна последний раз касается того же пальца Попова, Шеминов яростно распахивает дверь и неожиданно спокойно для последнего действия говорит: - Ребят, работаем, через минуту продолжаем съёмку.       Слегка прикрыв дверь, Стас вышел в коридор и стал дожидаться выхода парней следом, что и произошло после хоть и громкого, но необходимого последнего поцелуя. Казалось, что продюсер что-то заподозрил и недоумённый взгляд уже готов был набросится на импровизаторов, но Арсений, опережая глаза Шеминова, серьёзно взглянул из под упавшей со лба чёлки и хитро улыбнулся белым мрамором. Антон же надел маску безустанно весёлого парня и, похлопав коллегу по плечу, ушёл вперед в сторону сцены; следом за ним направился и Попов.       Работа продолжалась в том же духе, не выдавая признаков творившегося за кулисами волшебства. Шутки разрезали воздух вместе с последующими аплодисментами и громким смехом, а волосы Арсения всё также отливали мокрым углём на зависть всему зрительному залу. Всё проходило как обычно без каких-либо изменений для смотрящих, разве что небольшое багровое пятнышко на ключице Антона выдавало ситуацию яснее, чем жаркое июльское солнце, которым для Антона всецело уже около двух лет являлся исключительно один из самых великолепных (по его невероятно объективному мнению) актёров современности - Арсений Сергеевич Попов. Проказник взглянул с долю секунды на проделанную работу и заметно только для "пострадавшего" улыбнулся, устремляя голубые глаза в сторону света софитов и растворяясь в нём полностью, как и подобается самому вселенскому великолепию.