Из настоящего

Их с Ханной потрепало больше остальных, словно отыгрались за все грехи протекторов. В назидание. Не имеет смысла стеснятся шрамов, стыдливо прикрываться, отворачиваться в другую сторону. Идет война, и увечья — как неотъемлемая ее часть. И потому совершенно не страшно, когда сталь или когти рассекают бровь, губу или веко. Страшно только по началу, когда еще новичок. И не привык к крови, к жестокости сражений. Только и хочется, чтобы все это побыстрее закончилось. Не продолжалось. Не наступало вовсе. _ У Паскаля первый шрам над бровью — отделался легким испугом — теперь уже едва заметный рубец. Ханне повезло намного меньше, первая ошибка оказалась фатальной — от подбородка, следом на губах, рваной линией до скулы. Кометная пыль не слишком помогла, было уже поздно. Драгоценное время как всегда упущено. Потом стало проще. Потом стало понятно, что любая оплошность может привести к смертельному исходу. Или в перекрученные рубцы по всему телу. _ Дану, можно сказать, посчастливилось: манипуляции не взрывались ему в лицо кристальными осколками; сплит не полосовал когтями по незащищенным глазам; а от физических пыток отделался малой кровью. _ У Дана тяжелое прошлое за плечами; оно подставляет нож к горлу; заставляет дать слабину. Прошлое давит, хочет оставить след на теле; изодрать в клочья счастливую улыбку. И чтобы ничего-ничего не осталось. В настоящем Паскаль. Его Паскаль. Но Дан соврет, если не согласится, что Фавро просто невыносим. Только с одной маленькой поправкой — для всех остальных, кроме самого Вуйцика. С ним Паскаль другой. С ним Паскаль улыбается, скромно. К чему эмоции, но иногда можно. С Даном просто невозможно не улыбаться. Наедине. Наедине Дан целует шрам над бровью, чуть наклоняясь, приобнимая его за плечи. Фавро не понимает, к чему эти нежности, но ничего против не говорит, позволяет себе и Дану чуть больше, когда цикл Скорпиона заканчивается и в должность Смотрителя вступает Коул. Только то не значит, что Паскаль свободен до следующего года. Всегда слишком много работы и слишком много ответственности. _ Фавро берет Дана за руку, естественно, что только в пустом коридоре. Это его нежелание показывать слабости, нежелание показывать, что тоже нуждается в одном конкретном человеке, вызывают у Вуйцика легкую ухмылку. Но Фавро это можно простить, потому как в спальне он первым поцелует Дана, заставляя того немного наклониться. В том нет настойчивости, лишь безумно тоскливое, но и с тем нежное:  — Я скучал. Легкие поцелуи урывками. Паскаль с закрытыми глазами, он наслаждается моментом. Теперь уже Дан берет Фавро за руку, сцепляет их пальцы в замок. На запястьях, на кистях у Паскаля тоже шрамы, целое переплетение, они ощущаются явно. Неровностью. Изломанностью. Паскаль весь изломан. На службе — серьезный и хмурый, слишком много всего пережил, многих потерял. Неподъемная ответственность, с которой, вопреки всему, приходится справляться. Но с Даном он позволяет убрать выстроенные барьеры, напускную злобу; и продолжать целовать. Позволяет не спеша расстегивать мундир. Пару раз признаться в совершенно очевидных вещах: — Я так люблю тебя. Получая в ответ: — Ты совсем придурок, Вуйцик? Я это знаю, — сбивчивым полушепотом и мазанным по щеке поцелуем. В подобные моменты Дан с ликованием осознает, что Паскаль не только его настоящее, но и все необозримое будущее…