вечно.

Когда Миша видит Сашу, он влюбляется. Именно так, чтобы с первого взгляда, всей душой, до луны и обратно. Так, чтобы приютить, пригреть и выделить в сердце уголок, чтобы только для него, Саши, для его улыбок, смеха, взглядов. Чтобы лицо его опечаталось на обратной стороне век. Так правильно, так должно быть. Когда Миша видит Сашу, что-то в нем переклинивает и где-то внутри ломается, зацепившись за вежливую улыбку и восхищенный взгляд. Миша всегда влюбляется, чтобы до луны и обратно и всей душой, а Саша восхищается и вежливо кланяется/улыбается/кивает/пожимает руку (нужное подчеркнуть). Так было всегда и так будет тоже всегда, потому что обещание, данное когда-то настолько давно, что уже забылось, стерлось, запылилось и местами истлело – обещание, свидетелем которого являлась сама Вселенная, все еще живо, все еще сводит их, чтобы Миша влюблялся, и Саша тоже влюблялся, но непременно перед этим восхищался и вежливо улыбался. Никто точно не скажет, с чего это началось, хотя об этом знает Вселенная, но она не станет говорить с вами, только если вы не захотите дать Обещание, чтобы потом всегда-всегда, до Луны и обратно. Так вот, однажды, в не очень-то солнечный день, когда осень уже давно ступила на землю, в Петербурге проходила ярмарка, что, в прочем, удивительным не было. В тот день юному наследнику престола наконец-то разрешили покинуть Дворец, чему он, конечно же, был несказанно рад. Но еще больше радовался народ – всем хотелось увидеть Сашеньку Романова. Миша Сашеньку видеть не хотел, но вот на ярмарке побывать – очень даже. Миша Сашеньку и не видел еще ни разу, даром, что Московский в Петербург едет чаще, чем к маменьке в родовое имение под Москвой. Дело в том, что не узнай мир о выздоровлении болезненного наследника, которого за шестнадцать лет никто не видел, и многие даже усомнились в том, что он действительно существует, престол бы занял Михаил Московский, которого к правлению готовили чуть ли не с рождения. Ведь император слишком стар и слаб, а Михаил приходится ему дальним кровным родственником по материнской линии, да еще и отец Миши – Юрий Московский был его приближенным. Но вот, не судьба. Александр жив, здоров, умен, да и, говорят, божественно красив, в своем-то юном возрасте. Миша закатил глаза своим мыслям, однако упрямо пробиваясь вперед через кучу народа, столпившихся у дороги. Люди галдели, перешептывались и радостно улыбались, с нетерпением поглядывая за дом, где скрывалась широкая дорога, вымощенная булыжником. Миша же, выбившись в самый перед (не чтобы увидеть Александра, нет, а чтобы в толпе не тесниться), глядел разве что на небо, хмуря светлые брови. Тучи были темными, что означало только одно – дождь. Или нет, кто ж эту погоду знает. - Что ж всем так неймется-то. – Себе под нос пробормотал Миша, передергивая плечом от холода и сильнее кутаясь в теплый плащ. – Что же есть в этом Сашеньке, чего нет у меня? - А ты, сударь, почем знаешь, что у него есть? - Раздался хриплый старческий голос сбоку. Миша наклонил голову и, увидев пожилую даму, закутавшуюся в шаль, оскалился, сверкнув белизной зубов. Отточенным жестом откинул прядь светлых волос с лица и удивленно приподнял брови, притворно указав на себя: - Вы это мне? Бабулька цокнула, но кивнула. Юноша нарочито грустно покачал головой. - В том-то и дело, что я не знаю. – Вздох получился еще печальнее. – Но я точно знаю свои достоинства! И вряд ли кто сможет со мной сравниться. Верите? Пожилая дама, кажется, к разговору интерес утратила и лишь кивнула, после чего отвернулась. Михаил возвел глаза к небу. Оно совсем потемнело, но не так, как это бывает в особенно пасмурную осень, а так, как бывает летом, перед сильной грозой, чтобы сильный ветер, проливной дождь и молнии. Теперь точно польет – заключил Миша. Люди вокруг все так же галдели, перешептывались и неотрывно смотрели на дорогу и, похоже, были так поглощены этим, что совсем не обращали внимания на мрачность туч. Миша, шмыгнув носом и переступив с ноги на ногу, опустил взгляд и уставился на собственные туфли. Еще утром начищенные до блеска так, что, постаравшись, можно было увидеть собственное отражение, но сейчас запыленные, с прилипшим к подошве листом они представляли весьма печальное и оттого скучное зрелище. Долго любоваться не получится. Московский поднял голову, но тут же замер, как и весь народ. На площади наступила тишина, и в ней цокот копыт звучал до неприличия громко. Стоило позолоченному экипажу поравняться с толпой, как люди отмерли и загалдели с удвоенной силой. - Милостивейший Государь! Ваше Высочество! Это он! Покажитесь нам! Осветите мир своим ликом! Михаил сморщил нос, но затаил дыхание, не отрывая взгляда от вычурной кареты. Дверь открылась, и наружу выпрыгнул страж с бесстрастным лицом. Оглядев обстановку, он махнул рукой и с соседней коляски вышли еще несколько человек, которые тут же встали перед народом. Крики стали громче. - Чего это вы тут встали? – Возмутился кто-то. Еще несколько голосов присоединись: - Разве так можно увидеть хоть что-то? Имейте совесть, отойдите! Стражи в ответ принялись успокаивать толпу, зычными голосами призывая к порядку. Но порядком тут и не пахло – этими словами они лишь подзадоривали народ. Слова летели за словами, кто-то из горожан и вовсе принялся толкать стража. В общем, поднялся такой переполох, что Миша кое-как сдержался, чтобы не закрыть ладонями уши, однако, взгляд его все еще держался на закрытой двери кареты. И, возможно, только благодаря этому, и тому, что он стоял спереди, да еще и высокому росту, он заметил, как она приоткрылась и наружу высунулась сначала голова, а потом на землю изящно соскочил юноша, который оглядевшись, бросился наутек. Михаил растерянно моргнул, опасливо посмотрел на стражей, хотя они были слишком заняты, чтобы заметить побег, и рванул следом за юношей. Миша побежал вниз по дороге, хотя там уже и след простыл от того юноши. На губах Московского играла шаловливая улыбка, а мыслями завладел этот странный мальчик. Кто он? Неужто тот самый Сашенька Романов? А если и он, то зачем тогда убежал? Миша долго не бежал – вскоре замедлился, а потом и вовсе пошел шагом. На нос упала капля дождя. Михаил, поморщившись, стер влагу и оглянулся. Далеко этот мальчик не убежал бы – слишком был худ и болезнен, тем более, если это сам наследник. Так что он либо где-то здесь, либо это не Александр. Спереди никого не было, сзади тоже, а вон там, за поворотом, Миша знал, потому что часто тут был, есть одна крайне неприметная улочка, которую сложно заметить, если ты не ищешь ее целенаправленно. Так что юноша уверенно зашагал туда. Дождь таки начался и начался он в тот момент, когда Миша удивленно распахнул глаза, поняв, что никого в этой улочке, кроме злобно шипящей кошки, не оказалось. Дождь начался не то чтобы неожиданно, но внезапно это точно. И с такой же внезапностью усилился втрое, а то и вчетверо, со злостью царапая черепицу крыш, что, казалось, собирался выломать ее. В узких улочках завывал ветер, и под стук дождя это звучало жутко. Мишу даже передернуло, но не от страха, а от холода. На лице ведь не лето, и в такую погоду один плащ, пусть и теплый, не спасет. - Где же этот ребенок? – Пробурчал он, раздраженно шагая вниз по улице. Ему приходилось все время останавливаться и, пусть под таким ливнем разглядеть что-то было сложно, Миша все равно часто оборачивался, заглядывал в улочки и магазины. Дождь начал стихать, когда Миша прошел всю улицу, обойдя ее трижды. Никого, похожего на того щуплого и высокого мальчишки не нашлось. - Ну и сдался он мне. – Зуб на зуб уже не попадал, плащ вымок насквозь, а в туфлях хлюпала вода. – Скорее всего, он вернулся… Миша замолк, хлопнув глазами и растерянно повернув голову. У стены, прислонившись к ней, на холодной сырой земле, сидел человек, совсем еще юноша, бессмысленно глядя вдаль. Издалека было не разглядеть, но на нем была грязная одежда, да и выглядел он не совсем опрятно. Миша, сам не зная почему, медленно пошел в сторону юноши. Вода в туфлях все еще хлюпала и на каждый Мишин шаг отзывалась: «хлюп-хлюп». Услышав это, юноша повернул голову, и, увидев приближающегося мужчину, резко вскочил, с глазами полных надежд уставившись на Мишу. Только так, подойдя ближе, Михаил смог лучше разглядеть его внешность. Темные волосы, мокрыми прядями спадающие на лицо, тонкий нос, серые, как Питерское небо, глаза, губы с причудливым изгибом, худое лицо, не потерявшее еще юношеского очарования. Это точно Сашенька Романов. Опустив взгляд, Миша сам себе кивнул. Как минимум по одежде – это действительно тот самый Александр. Одежда-то была дорогая, пусть грязная и мокрая, но знающий глаз способен разглядеть все мелочи. - Здравствуйте! – Вскрикнул юноша, когда Миша остановился, пару шагов не дойдя до него. – Извините, не могли бы вы мне помочь? Миша все еще был растерян, но, кажется, начал что-то понимать, поэтому кивнул: - Добрый день… Александр Романов? Александр распахнул глаза и положительно мотнул головой. - Так вы мне поможете? – И улыбнулся, как будто заранее знал, что Миша согласится. Миша, увидев это, повис. Фраза, готовая сорваться с губ, повисла на кончике языка. Это лицо вызывало в душе бурю эмоций, а улыбка затрагивала те уголки, о существовании которых он и не догадывался. Александр продолжал тянуть губы в улыбке, настолько же благожелательной, насколько вежливой. Он, не отрываясь, смотрел в глаза Мише, и что-то в его глазах затягивало Сашу. Михаил слабо улыбнулся в ответ, и сердце его отчего-то билось быстрее. (- Мишенька, не плачь, жди меня. Я вернусь так быстро, что ты и не заметишь. - Обещай, что вернешься! - А куда я без тебя, глупенький.) - Так что? Вы поможете мне? – Не выдержал, наконец, Александр. - Смотря, в чем твоя просьба заключается. – Миша оглядел его внешний вид, посмотрел на небо, потом вдаль и продолжил, - но я думаю, что сейчас снова пойдет дождь, поэтому предлагаю поменять место. Саша упрямо помотал головой. - Вы правы, я - Александр Романов. Но с вами я не знаком, поэтому, пожалуйста, соблюдайте границы приличий. Миша охнул и только сейчас осознал, что разговаривает с будущим императором России. Хотя его можно было понять. Юноша перед ним был больше похож на дворового мальчишку и имел вид, на самом деле, весьма убожественный. Только его манера держаться, осанка, выдавала в нем дворянина. - Я глубоко сожалею, что не представился. Если позволите… - Миша отошел на шаг и поклонился, потом выпрямился и продолжил. – Московский Михаил Юрьевич. Глаза Александра округлились и заблестели радостной надеждой. Миша мысленно вздохнул. Это выражение лица казалось ему смутно знакомым. (- Обещай, что мы всегда будем вместе.) - Вы действительно Михаил Московский?! – Вскрикнул он, но тут же, застыдившись, продолжил тише. – Как же удачно все получилось. - Не могли бы вы… ближе к сути. - Да, сейчас. - Саша вздохнул. - Я потерялся. Миша усилием воли не засмеялся в голос. Уголки его губ дернулись, изгибаясь в улыбке, но он не проронил ни звука. - Мне нужно, чтобы вы… - Вернул тебя… ой, простите, вас, домой? – Сдавленно перебил его Миша. - Да. - И ты…Вы! вернетесь домой в таком виде? Саша оглядел себя и ужаснулся, кажется, но лицом он практически не изменился, только щеки слабо заалели. Он провел рукой по волосам, придав им еще более убожественный вид и попытался пригладить пиджак, но провалился в этом и опустил руки, уставившись куда-то в землю. - Лучше не стоит. – Тихо сказал Миша, с весельем наблюдая за его тщетными попытками. - Вы правы. Михаил вздрогнул и в ужасе посмотрел на наследника. Ему показалось, или он действительно услышал в его голосе слезы. - Ну, э-э-э, может быть… Но Саша не дал ему договорить, резко вскинув голову и яростно мотая головой: - Только не домой! Миша приоткрыл рот и скорчил неловкую гримасу. Он отвел взгляд, ведь на чумазом лицу Александра две полоски от слез выделялись особенно ярко. (- Обещай, что мы всегда будем вместе.) Так они и стояли в молчании друг напротив друга: один плакал, второй делал вид, что этого не видит (ну что поделать, ну не переносит Миша вид слез). Когда тихие всхлипы стали частыми и Саша зашмыгал носом, Миша не выдержал. Он сократил расстояние перед ними и утешительно обнял Александра. Юноша в его объятиях замер, даже плакать перестал. - Ну-ну, не плачь. Я никому не скажу об этом и отведу тебя домой в целостности и сохранности. Твоя гордость не пострадает. – Тихим голосом шептал Миша. От его слов Саша вновь начал плакать, мелко подрагивая. Миша начал замерзать. Снова начинался дождь. (Холодные руки путалась в его волосах, и чужое тело прижималось к его. Они всегда будут вместе.) - Согласен ли ты, - Миша не заметил, когда перешел на «ты», но его не исправляли, поэтому он принял это за молчаливое разрешение. – Пойти ко мне домой? Саша нерешительно посмотрел на него. Он видел Михаила впервые, и, пусть был наслышан о нем (как о галантном кавалере, умном политике и просто хорошем человеке), он не знал, мог ли доверять ему. Все-таки история почти двадцатилетней давности пусть и канула в лета, но последствия все еще оставались. «Он не выглядит плохим человеком» - решил для себя Саша. «Я чувствовал себя как дома в его объятиях» - подумал Миша. - Я согласен. – Тихо, но твердо сказал Александр, заставив задумавшегося Михаила вздрогнуть. - А то, что я Московский тебя не смущает? Саша поднял брови и помотал головой. - Ты… ты не знаешь? - Не знаю что? – Александр сделал шаг вперед. - По чьей вине ты слаб. Миша кивнул самому себе и пошел первым. Саша шел за ним и готовился слушать. Дождь медленно набирал обороты – на улице никого не было. Одежда все еще была мокрой, а Александр Романов – шестнадцатилетний юноша, всю жизнь проведший за стенами дворца, все еще болезненным. Шестнадцать лет назад во всех уголках Российской империи прогремела новость – единственный законный наследник, Александр Романов находится на грани смерти. Статьи в газетах привлекала читателей громкими заголовками: «Лучший друг Его Императорского Высочества – змея, пригретая на груди», «Покушение на жизнь юного наследника!», «Юрий Московский – убийца или невиновный?». За каждым углом судачили о произошедшем накануне – Юрий Московский, приближенный императора и его верный друг оказался не таким уж и верным. - Он ночью пробрался в комнату и пытался задушить его! - А я слышал, что он напоил его ядом, мальчик еле выжил. - Верно-верно, не окажись рядом служанка – Александр Романов-то не выжил бы, да и того не поймали бы. - Говорят, он замышлял этот план пару месяцев – с рождения мальчика. - А ведь у Юрия и свой сын есть, как можно поступать так жестоко с чужим ребенком! Разговоры не утихали долгое время, правда смешалась с выдумкой, а про юного Сашеньку вестей не было. Юрия Московского казнили, сын его вместе с женой уехали из Петербурга в Москву. Но как-то так получилось, что Мишу даже после смерти отца готовили занять престол. Многочисленные друзья и соратники Юрия лелеяли мечту поменять власть, а Миша лишь попал под их влияние. Он стал частым гостем Зимнего дворца и заслужил доверие императора. «Прямо как мой отец» - ядовито думал Михаил. Вырвавшись из-под крыла матери, он поехал в Петербург учиться, но, сам того не заметив, к двадцати годам стал не последним человеком в тайном обществе, которое замышляло обширные планы против власти. Конечно же, их пути с Сашенькой расходились. В снимаемой Мишей комнате было темно и холодно. Саша молчал. Миша неловко мялся у окна, посматривая на юношу. - Но я всегда был слаб. – Внезапно проронил Саша. Видя непонимание Миши, он продолжил куда увереннее. – Да, моя матушка тоже была слаба и во время родов умерла. Я родился таким, болезненным. В этом нет ничьей вины. Миша молчал. - Твой отец хотел убить меня. Но у него не вышло. Это ни разу не испортило мне жизнь, если ты опасаешься этого. - Ты точно внимательно слушал меня? – В конце концов, тихо пробормотал Миша. – Просто мне кажется, что ты пропустил последние слова. - То, что ты затеваешь революцию? Зачем ты мне это рассказал? Я ведь могу сдать тебя. – Саша внимательно посмотрел на него. - Я бы не назвал это «революцией». – Миша почесал затылок. – А вообще, думаю, что ты должен знать. Ты не выглядишь человеком, который будет болтать об этом направо и налево. - Но это все равно странно. Мы видим друг друга впервые, это ненормально, так доверять незнакомцам. Мише тоже так казалось, но этому юноше хотелось довериться. (Они хранили тайну одну на двоих, украдкой обнимаясь за амбарами и в тишине ночной комнаты. - Люблю.) - Ты знаешь, как меня зовут, и я тоже знаю, кто ты. – Наигранно обиженным тоном протянул Миша, - как ты можешь называть нас незнакомцами. Александр закатил глаза. - Но… что дальше? - Ты о чем? - Когда ты начнешь проявлять свое уважение ко мне как к наследнику. – Состроил кислую мину Саша, капризно надув губы. - А да… точно, прости. – Миша отошел от окна и, подойдя к шкафу, достал чистый комплект одежды, который торжественно вручил Александру. - Можешь переодеться здесь. Я приготовлю кофе. - Спасибо. - Ты можешь рассказать мне что-нибудь, пока не закончится дождь. – Предложил Миша, разливая кофе по кружкам. Саша задумался. Открывать душу едва знакомому человеку? Звучит ли это разумно? Но Миша смотрел внимательно и как можно тут устоять. - Я родился слабым, - начал Саша, сидя в чужой одежде в чужой квартире и с кружкой отвратительного на вкус кофе. Миша уселся напротив и приготовился внимательно слушать. – А после покушения отец и вовсе стал чересчур мнительным – если учителя, то только прошедшие его личную проверку, если еда, то только попробованная слугами. Гулять только в саду и только со стражей. Это утомляло. Маленький Саша не видел в этом ничего плохого – подумаешь, в саду, зато какой он большой и красивый. Его это не заботило, тем более его няня была действительно хорошей, и с ней было приятно проводить время. Но по мере взросления он начал осознавать неправильность. Ему нужно было общение со сверстниками, узнавать мир, чего не сделаешь сидя дома. Родительская опека душила. Александр пробовал говорить и с няней, и со стражей, чтобы давали ему больше личного пространства, и с отцом, но все, что он получал, это строгий и непреклонный отказ. А потом родился план. Весьма плохой и не продуманный, если честно, план. В день ярмарки, когда Александра официально представят народу, Саша сбежит. Осмотрит город, поговорит с людьми, а вечером вернется. Но все пошло прахом, когда начался дождь. Саша растерялся, промок, несколько раз упал, стер ладони в кровь, пытаясь подняться с земли, и в итоге сдался. Если бы Миша не оказался рядом… - Руки? – Миша всполошился, залпом допил третью кружку кофе и поднялся. – Сейчас приду. Саша растерянно наблюдал, как Михаил кружит по комнатке, заглядывает в шкафчики, и на полки. - Подожди еще немного! – Крикнул он, выходя из комнаты. Саша притянул отложенную кружку кофе и сделал осторожный глоток, чтобы тут же, поморщившись, вернуть ее обратно. В этот момент в комнату влетел Миша с коробочкой в руках. Под удивленным взглядом Саши, он подошел к нему и опустился на колени. - Дай мне свою руку. – Попросил он. Саша неуверенно протянул ладонь, и Миша аккуратно прикоснулся к ней, изучая взглядом рану. Не страшно, но наверняка больно. - Давай я тебя провожу. – Предложил Миша позже, закончив с ладонью Саши. Александр фыркнул, вернув себе самообладание, и усмехнулся, насмешливо глядя перед собой: - Конечно. Не уж-то ты думал, что я пойду во дворец один, на ночь глядя? - Незнающий дорогу и без социальных навыков? Конечно же, нет. Я же не подлец. Думал, спихну тебя на какого-нибудь извозчика. Саша поморщился, но на губах заиграла слабая улыбка. Миша, однако, не вернул Его Высочество наследника сразу во дворец, а, как только закончился дождь, потащил в любимый парк, где они наблюдали за белками, и Миша пытался поймать одного в подарок Саше, но земля была влажной и потому, поскользнувшись, он едва не растянулся на земле. Потом кормили уток, по пояс свесившись с моста (это был Миша, а Саша стоял чуть поодаль и весело улыбался), заглянули в ларек, где продавали самый вкусный хлеб, и только когда на улице совсем потемнело, и кое-где зажглись газовые фонари, пошли на Главную площадь, откуда можно было быстрее всего добраться до дворца. Саша всю дорогу восхищался, сдержанно улыбался и оглядывался. Миша наблюдал за ним, изредка комментируя редкие восклицания наследника. Рассказывать что-либо надобности не было – Александр итак все знал, и, может, даже больше, чем Михаил мог себе представить. Когда юноши подходили к дворцу, Саша начал грустнеть, с какой-то тоской оборачивался назад, печально жуя ароматную ватрушку. - Что случилось? Мне кажется, ты сейчас заплачешь. – Миша посмотрел на грустного Сашу и вроде как все понял по одному только взгляду на него, но он хотел услышать ответ от самого Александра. Саша тоже понял, что Миша хочет услышать его и тяжело вздохнул, признаваясь: - Я не хочу возвращаться. Михаил кивнул и понимающе улыбнулся. В его голову пришла идея, и пусть она была странной, но Михаил был уверен, что она хорошая. - Могу я…? – И раскинул руки в разные стороны. - Что? - Саша непонимающе нахмурился, и Миша закатил глаза, подергав руками, все еще держа их на весу: - Обнять. Обнять тебя можно? Пока снова ты не стал никому не известным и таинственным наследником императорского престола. Получив неуверенный кивок, Миша сократил расстояние перед ними и крепко обнял, захватив в кольцо рук. Саша пискнул, оказавшись прижатым к чужой груди. Это было непривычно, но это было правильно. Саша отстранился первым, через пару секунд. Миша хихикнул и провел рукой по чужим волосам. Саша выпучил глаза и не сильно шлепнул его по затылку. Миша охнул, и сделала шаг назад, обиженно бурча себе что-то под нос. - Гхм, - прокашлялся Александр и, улыбнувшись, поклонился. – Спасибо тебе, Михаил Юрьевич, за помощь. Я действительно благодарен тебе за сегодняшний день. - Что бы ты делал, если бы не я. – улыбнулся в ответ Михаил. - Очевидно, вернулся бы домой мокрый и голодный, чтобы на следующий день заболеть, чтобы умереть от простуды. - Ну, ладно. Э-э-э, прощай? – А ведь Миша так не хотел говорить эти слова. – И все будет хорошо с тобой и вообще. - До встречи, Миша, до встречи. Хотелось бы, чтобы ты был прав. – Саша улыбался тепло, и от этой улыбке что-то в сердце трескалось. Было в этом что-то родное, знакомое, но забытое. (- Прощай? Увидимся ли мы еще? - До встречи, глупенький, не говори этого «прощай» - оно губит жизни.) - Мы ведь встретимся еще? – Миша хотел бы, чтобы надежды в его голосе было меньше. Как же быстро они сблизились. - Когда судьба приведет тебя во дворец, скажи, чтобы позвали меня. – Саша медленно отходи к воротам. Миша кивнул: - Хорошо, непременно. По велению судьбы, однако, Миша стоял перед воротами дворца императора уже через неделю. Он был удивлен, ведь его сюда почти никогда не приглашали. - На личную аудиенцию с Его Величеством. – Сдержанно произнес Миша, когда перед ним выросли стражи. Люди в форме, с вежливой улыбкой поприветствовав его, кивнули и провели в приемную. Михаил быстрым шагом шел за ними, оглядываясь. Когда еще сможет побывать здесь. (Он тогда еще не знал, что станет частым гостем) Тут было… роскошно. Высокие потолки с лепниной, картины в позолоченных рамах на стенах, изящная мебель, наверняка прямиком из Франции. Миша беззвучно хмыкнул. Действительно, дворец. Коридор все не кончался, они сворачивали направо, налево и еще раз направо так много раз, что кружилась голова. Когда стражи, наконец, остановились, Миша испытал облегчение. Когда они, постучавшись, распахнули двери в приемную императора, у Михаила свело спазмом желудок, и мелко затряслись ноги, как будто его на казнь сюда привели. Он вошел нерешительно и, громко поздоровавшись, поклонился, но, когда взгляд его упал на юношу, стоявшего подле императора неловко замер в странной позе. Увидев легкую приветственную улыбку Саши, Миша немного успокоился и выпрямился, держа осанку. Через час Михаил вышел из комнаты, взволнованный и решительный. Ему нужно многое осмыслить. Саша, который ушел почти сразу же после того, как зашел Миша, уже поджидал его с ободряющей улыбкой. - Ты как? - Нормально, - отмахнулся Миша. - А мне думается, что ты расстроен. – Саша двинулся вперед. – Пойдем, покажу тебе кое-что. Миша послушно пошел следом, слишком расстроенный сейчас, чтобы что-то говорить. Император, пригласив его, дождался, пока Александр уйдет, а потом долго и внимательно смотрел прямо в глаза, чтобы огорошить признанием, что Миша теперь резерв, и он должен наставлять и помогать Саше в меру возможностей. «Старик ведь на одни и те же грабли наступает», - думал Миша, прилежно при этом кивая. Миша смотрел Александру в спину, и ему было неимоверно грустно, что они те, кто они есть. Михаил видел в Саше кого-то близкого, хотя ему было не свойственно настолько быстро привязываться к людям. Сашу хотелось обнимать и говорить с ним. Наблюдать за его мимикой и жестами. Если бы Миша верил бы в родственные души, то он был бы уверен, что юноша перед ним тот, кто предназначен ему самой судьбой. - Или Вселенной…- Себе под нос пробормотал Миша, и улыбнулся, когда Саша непонимающе обернулся. – Так куда мы идем? Александр тут же взглянул через плечо. - В сад. - И что там есть? - Яблоня. Миша удивленно приподнял брови. Яблоня? Что? Но вопросов на эту тему задавать больше не стал – был уверен, что все равно получит только односложные ответы. - С чего мы начнем твое обучение? – Вполне жизнерадостно спросил он, но Саша как будто знал больше, чем должен был знать человек, с которым он был знаком всего день, и то не полный. - Не говори так, будто хочешь этого. – Миша на это фыркнул. – Нет, действительно, ты не обязан это делать. - Саша, пожалуйста, не неси ерунду. Мне это приказали. Я не могу этого не делать. И давай не будем сейчас говорить об этом. Александр кивнул и больше ничего за весь путь до сада не сказал. Миша тоже молчал – не было желания сейчас улыбаться и делать вид, что все хорошо, потому что хорошо не было ни разу. Было просто отвратительно, на самом деле. Император одной своей фразой всполошил все мысли Миши. Одной фразой закрыл дверь, к которой Михаил столько лет упорно искал ключ и тратил все свои силы, чтобы открыть хотя бы на дюйм. Мише буквально приказали подарить с таким трудом найденный ключ Саше, без возможности получить его обратно. Саша шагал уверенно, но на душе у него было неспокойно. Он не знал чем помочь своему другу так же, как не мог отказаться от своего титула. Саше бы по городу гулять, да в театры раз в месяц под присмотром охраны тайно наведываться, а не на престол садиться. Миша хороший, и пусть Александр и знал его всего ничего, этому человеку хотелось доверять. Душа к нему тянулась, а сердце, при виде этого молодого и утонченного мужчины с волосами цвета ржи преисполнялось благодарности. Мише хотелось верить и следовать за ним. Он был бы прекрасным правителем. «Уж точно лучше, чем я», - горько усмехнулся Саша. Саша хотел показать Мише единственную в их саду яблоню, которую посадили здесь по настоянию его покойной матушки. У этого дерева плоды были маленькие и кислые, созревающие только к середине осени, но они так сильно нравились Саше. - Мы пришли. – Саша улыбнулся и указал на невысокое дерево с раскидистой кроной. У самого верха краснели яблочки. - Это и есть твоя яблоня? – Спросил Миша, рассматривая дерево издалека. Александр гордо кивнул, как будто сам его посадил и вырастил. Миша улыбнулся и, подойдя ближе, сорвал несколько маленьких яблочек. - Ну как тебе? Михаил поморщился и скривился, едва сдержавшись, чтобы не выплюнуть. - Это что? – Сдавленно спросил он, из чистого упрямства доедая, а оставшуюся парочку передавая Саше. Саша закатил глаза и, взяв одно с рук Миши, откусил и прожевал, не меняясь в лице. Он даже улыбнулся. Миша тоже натянул на лицо улыбку, но весь его вид выражал отвращение. - Как ты… как ты это ешь? Александр снова закатил глаза. Долго Миша во дворце задерживаться не планировал, но в этот день он провел с Сашей почти четыре часа, и, лишь когда начало темнеть, он, отказавшись от ужина, предложенного Сашей, поблагодарил его за гостеприимство и вернулся домой. У Миши была целая ночь на переосмысление собственной жизни. Встречались они теперь в разы чаще. Несколько раз в месяц, в дни, освобожденные от учебы и остальное его деятельности, Миша приходил к Саше и они… общались. Это нельзя было назвать учебой, потому что Михаил рассказывал истории из жизни, а Саша внимательно слушал. Потом они менялись. И Миша не понимал, зачем император поручил ему это, если Александр итак все прекрасно знает. Их отношения стали в разы лучше – они понимали друг друга с полуслова, и знали друг о друге почти все. Саше казалось, что все идет так, как и должно, и, возможно, все действительно было так, но со временем он начал замечать, что подолгу смотрит на Мишу, смотрит в его глаза цвета летнего неба, на его губы, волосы. Он начал замечать, что Мишей стал любоваться, что его лицо снилось во снах и, когда взгляд цеплял его силуэт у ворот или на дальнем конце коридора, на душе становилось хорошо, как будто все это время чего-то не хватало, но появление Миши добавляло нужную деталь, и механизм снова работал как надо. Саша начал замечать, что в дни, когда Михаил Московский, занятой студент, не посещал его, становилось так тоскливо и грустно, и если сначала Александр списывал это на непривычность одиночества после долго пребывания в компании яркого, веселого и подвижного Миши, то вскоре начал понимать, что все куда серьезней. Миша понял это еще раньше Саше. Что улыбки Сашины трогают что-то внутри души, а его редкие объятия подкидывают картинки моментов, которых никогда не было, но они настолько реальны, что Миша почти готов поверить в то, что они уже виделись. Поверить этому он готов еще и потому, что, в первую их встречу, Саша уже казался близким ему человеком. Они ни разу не говорили о своих чувствах друг другу, но знали про них. Видели в жестах, взглядах, словах. Видели любовь. Например, Миша знал, что Саша специально для их встреч выбирал те комнаты, где не было камина, хотя Миша вроде ни разу не говорил о том, что побаивается огня. Саша знал, что Миша рядом с ним говорит тише обычного – Александр когда-то упоминал, что ему не нравятся громкие звуки. Саша всегда приносил Мише кофе, а не чай, как себе. А Михаил приносил с собой понравившиеся Александру ватрушки. Таким моментов было много. Они чувствовали друг друга интуитивно и им не нужны были слова, чтобы показывать свою любовь. (Их счастье было недолгим…) Мише было холодно и одиноко. Стояла неестественная тишина, нарушаемая лишь звуками его дыхания. Было темно – потому что ночь и потому что в этой маленькой комнатке единственное окно было под самым потолком и очень узким. Миша, обняв себя руками, сидел на полу, прислонившись к холодной стене. Мысли метались как сумасшедшие, подбрасывая то одну, то другую картинку. За моментом, где они сидели с Сашей за столом, и пили каждый свой напиток, следовал кадр, где ему жестким, не терпящим возражением голосом, жандарм зачитывает обвинение. Следом – их тихие разговоры с Александром про культуру и изменение мира. И так раз за разом, по кругу. Миша улыбнулся воспоминаниям. Болезненно и слабо. - Ты ведь обещал…- Тихий шепот, сорвавшийся с бледных, искусанных губ прорезал тишину. – Так почему? Почему все происходит так? Почему сейчас я сижу тут один? Почему ты не рядом со мной?! Но он уже знал ответ. «Потому что ты сам выбрал себе путь и путь твой расходится с его.» Миша усмехнулся. Действительно, он знал это с самого начала. Саша – наследник и когда он вырос до императора, у него дел стало больше и ответственности больше. А у Миши цель была одна, огромная, и вроде как, благородная, еще с отрочества – сделать так, чтобы всем в России было хорошо, но он хорошо понимали, что мирным путем этого достичь почти невозможно. Саша как-то спросил: «Но теперь ведь есть я. Почему ты не можешь довериться мне?» Миша тогда улыбнулся и свел все в шутку, но смешно это не было. «Если тебе доверяю я, это не значит, что тебе доверится вся Россия. Это не значит, что у тебя получится сделать это без вреда для себя и для своих близких. Что у тебя получится сделать это» - Подумал он тогда, но не стал озвучивать, Саша все равно его понял. Тот день, будь у Миши возможность, он бы пометил красным крестом и стер бы из жизни. Именно тогда все пошло под откос. Именно в тот день все его планы пошли прахом. В тот момент, когда жандарм, пронизывая его холодным взглядом, зачитал причину ареста, Миша понял, что ему не выпутаться из этой трясины. Что он обречен на казнь. Утро началось вполне мирно и продолжалось тоже, ровно до того момента, как к нему в дверь постучались и мальчишка-посыльной передал ему конверт. Миша, сунув тому в руку медяк, взял конверт, предчувствуя неладное. Вскрыв его, он замер, судорожно пробегая глазами по строчкам. Текст был написан размашистым, неряшливым почерком, явно в спешке. «Миша! Очень срочно! Приходи к нам. Случилось непредвиденное. Это связано с Андреем и твоим Сашенькой. Вернее, его батюшкой.» Письмо подписано не было, но Миша уже предполагал, кто ему это написал. Он громко чертыхнулся, быстро собрался и вышел из дома. В квартире Владимира, товарища Миши, который и написал записку, было полутемно и людно. Человек десять расположились в гостиной, кто где, выглядя одинаково напряженными. Миша сидел в кресле, буравя взглядом хозяина квартиры и по совместительству руководителя их кружка. - Господа. – Начал немолодой мужчина, Владимир, - я собрал вас всех здесь, чтобы вы были готовы. -Давай к сути! – Раздраженно рыкнул кто-то. - Андрей, который ушел от нас не так давно, совершил свой безумный план. Все в комнате замерли. Напряжение возросло. - Он… сделал это?! – Воскликнул Миша. – Ему удалось? Стало шумно. Все наперебой зашептались. Раздавались восклицания и охи. - Господа, господа! Потише! – Владимир поднялся и оглядел всех тяжелым взглядом. – Ему удалось. Он ранил императора. – Сообщил он тихим голосом. Миша вздрогнул, как и все остальные в комнате. - Это точная информация? - Андрея поймали? - Кто-нибудь еще пострадал? - Когда это было? – Заголосили все на разный лад. - Да, его поймали. Говорят, Александр Романов тоже пострадал, и еще несколько стражей. – Услышав это, Миша побледнел и вскочил с кресла, к нему обратились все взгляды. - Я должен откланяться, Буду вечером. – Произнес он, и собирался было уйти, но его остановил Владимир. - Подожди. Мы все должны оставаться начеку. Никто не знает, в каком состоянии сейчас император, но он еще жив. Выстрел был произведен сегодня ночью. Свидетелей было немного. - Здесь ничего не поможет. – Миша встал. – Он потянет нас за собой – у него есть неоспоримые доказательства – наши подписи. – Поднялся шум, несвойственный их обществу – все делились переживаниями о собственным будущем и пытались найти обходные пути, и Миша, поклонившись, вышел из комнаты. Коридор был узким и захламленным, воздух пах пылью, но Мише показалось, будто он сделал глоток свежего воздуха, покинув эту невероятно душную комнату. Быстрым шагом добравшись до входной двери, Михаил отпер ее и вышел в подъезд. Но тут же замер под дулом револьвера, обращенного прямо на него. В ту же ночь Мишу и его товарищей заключили в Петропавловской крепости. (Дорогой Саша! Все хорошо, пусть без тебя довольно тоскливо и временами грустно так, что хоть вешайся. Ха-ха, но ты не волнуйся, я не буду, не можешь же ты потом с моим трупом обниматься. (…)Надеюсь у тебя все хорошо, ты жив и здоров. Мне очень жаль, что я сейчас не с тобой, ведь мы могли сражаться плечом к плечу. (…) Береги себя, С любовью, Твой Миша.) Его Величество император был при смерти. Саше пришлось возложить на свои хрупкие юношеские плечи ответственность над целой империей. Первостепенной задачей было наказание преступника и его сообщников. Совершивший выстрел признался в содеянном и после недолгого допроса назвал имена сообщников. Среди них было имя Михаила Московского. Саша дал приказ на арест мятежников. - Миша! – Раздается полный радости и надежды вскрик. Миша открывает глаза – посреди слабо освещенной комнаты возвышается статный силуэт. – Мишенька! Посмотри на меня. Михаил чувствует тепло от прикосновений. Его крепко обнимают знакомые руки, и от этого становится так хорошо, что слезы набегают на глаза. - Саша…? Это действительно ты? - Господи, во что же ты ввязался. – Саша грустно смотрит в Мишины глаза, и видит печаль и растерянность. - Прости. – Горько улыбнулся Миша. – Прости меня. Я тебя люблю. - Люби меня, Мишенька,. – Прошептал Саша, прижимаясь к Мише. Миша послушно приникает к губам Александра, руками оглаживая его тело. Он так сильно его любит, что сердце разбивается в крошки от осознания того, что у них нет будущего, на теле расцветают синяки, а спина царапается о каменную крошку пола. Они достигли дна ямы, под названием любовь. (Миша Сашу больше никогда не видел. Говорили, что он погиб, но Миша не верил. До тех пор, пока своими глазами не увидел его безжизненное тело, покоящееся на дне гроба - До встречи, Сашенька, до встречи.) Их история не закончилась этим. Их история не закончится никогда. Сколько бы ни прошло веков, сколько бы имен они не поменяли, где бы они не жили, они всегда будут находить друг друга и, испытывая непонятную горечь утраты, будут влюбляться и любить. Чтобы до луны и обратно. Чтобы навечно. Никто не знает, когда, но началась эта история с тихого шепота в темноте комнаты: - Я знаю, что мы не сможем быть вместе, но, пожалуйста, не забывай меня. Тебе не надо продолжать меня любить и тешить себя надеждами и мыслями. Просто помни обо мне, как о своей первой любви. Просто помни меня… - Обещай мне, что в следующий раз мы снова будем вместе. - Обещаю.