***
— Северус! — В зелёном пламени появилась седая голова. — Зайди ко мне. Срочно! — Дамблдор исчез из камина, не дожидаясь ответа. «Вот так всегда — ни тебе «доброе утро», ни «как спалось, Северус?» — мрачно размышлял Северус, потянувшись за летучим порошком: если так срочно, лучше воспользоваться каминным перемещением, чем подниматься на Директорскую башню. Мастер зелий появился в кабинете директора через полминуты после вызова и удивлённо приподнял бровь: Альбус не сидел за столом, как обычно, а метался по комнате в состоянии крайнего волнения. Увидев зельевара, Дамблдор вцепился в рукав его мантии и, лихорадочно сверкая глазами, быстро заговорил: — Северус, ты сегодня же отправишься в Литтл Уингинг. Произошло невероятное. Я так ошибся! — Что случилось, Альбус? — недовольно спросил Северус, высвобождая свой рукав из цепких директорских пальцев. Вместо ответа Дамблдор протянул помятый клочок бумаги. Поморщившись, Северус взял его двумя пальцами за уголок и осведомился: — И что это? — Читай, — велел Дамблдор, усаживаясь наконец в своё кресло, но вид у него был далеко не спокойный. Пожав плечами, Северус развернул сложенный лист, отметил, что текст написан карандашом и как будто чем-то заляпан — в некоторых местах буквы совсем расплылись. Прочитав «Дорогой дедушка Санта!», Северус фыркнул и поднял глаза от письма: — Вы на досуге Сантой подрабатываете? — Ценю твой юмор, Северус, — отозвался Дамблдор слабым голосом, — но читай дальше, думаю, к концу этого письма ты перестанешь веселиться. Пожав плечами, Северус вернулся к письму, но, увидев фамилию Поттера, возмутился: — Альбус, что за…? — Читай! — Голос Дамблдора неожиданно окреп. Северус заткнулся и пробежал глазами чуть кривоватые строчки. Потом ещё раз. И ещё. И с каждым разом его лицо всё больше темнело. — И что это значит, Альбус? — зашипел он. — Что именно, мой мальчик? — Дамблдор, похоже, взял себя в руки, его голубые глаза опять лукаво поблёскивали. — Поттер, чулан, пауки! Всё это! — Северус потряс перед директорским носом помятым листочком. — Куда вы засунули мальчишку? В какой такой чулан? С Дамблдора слетело напускное спокойствие. Вперившись в лицо директора сверкающим бешенством взглядом, Северус пропустил мимо ушей лепет о защите крови, о жертве матери ради своего ребёнка и сосредоточился только на одном: сын Лили живёт не пойми Мерлин где, в совершенно идиотских условиях! — Я немедленно отправляюсь за ребёнком! — рявкнул зельевар. — Адрес! — Я даже не сомневался в тебе, Северус, — Дамблдор улыбнулся и тут же снова посуровел. — Но забирать Гарри нельзя, кровная защи… — К Мерлину! — рыкнул Северус, резко развернулся к двери и уже на пороге бросил через плечо: — Сын Лили не должен жить в чулане и чувствовать себя ненужным! Дамблдор с лукавой улыбкой посмотрел на захлопнувшуюся за зельеваром дверь и, удовлетворённо жмурясь, прошептал: — Как же ты молод и наивен, мой мальчик. Как же легко направить тебя на верный путь, надо только правильно подобрать ключик.***
Гарри так и не нашёл пропавшее письмо. Да особо и искать было негде: перевернул матрас, вытряс тонкое покрывало, служившее ему одеялом, сдвинул тощую подушку — нигде ничего. Расстроившись, Гарри улёгся, мрачно уставившись в темноту — уже вечерело, солнце спряталось, но электричество на первом этаже ещё не зажигали. Написать второе письмо? Однако в чулане не осталось ни клочка бумаги. И всё-таки странно — куда пропало письмо? Словно испарилось. Особо предаваться размышлениям ему не дали, выпустив из чулана в туалет и ванную, а потом — о боги! — ему позволили доесть остатки каши, которые не влезли в, казалось бы, бездонное брюхо Дадли. Так что Гарри вернулся в свой чулан пусть и не насытившимся, но уже без голодного урчания в животе и прилично повеселевшим. Если б только понять, куда подевалось письмо Санте… С мыслями о загадочном исчезновении письма Гарри и уснул, свернувшись калачиком. Утром его, как обычно, разбудили истошные визги тёти. Гарри привстал и с удивлением сообразил, что в её голосе наряду с яростью отчётливо звучит страх. Странно, чего она так испугалась? Какая-то безотчётная тревога закралась в его внезапно заколотившееся сердце. Тут дверь чулана с треском распахнулась, и тётя завопила: — Выходи, уродец! Тут такой же ненормальный за тобой явился! Слава богу, избавимся от обузы. Давай, быстро! И вдруг умолкла. Гарри сквозь привычные слёзы от солнечного света сумел разглядеть, что она открывала и закрывала рот, хотя не издавала ни звука, а рядом с ней, глядя на мальчика, стоял высокий мужчина в странном чёрном одеянии. Гарри привычно зажмурился — резь в глазах стала невыносимой, слишком яркое утреннее солнце заливало коридор возле чулана. — Туни, что с мальчиком? — заговорил незнакомец низким холодным голосом. — Почём я знаю? — обретя голос, огрызнулась тётя. — У него всегда глаза слезятся, потом всё проходит. — И снова умолкла. Гарри вздрогнул, почувствовав на плечах тёплые ладони, но открыть глаза и посмотреть было выше его сил. Незнакомец отодвинул Гарри в сторону. Чуть приподняв веки, мальчик сквозь мокрые ресницы увидел, как мужчина, нагнувшись, заглянул в чулан, потом резко выпрямился и зашипел, как змея: — Он что, тут сидит без света?! Зажмурившись, Гарри съёжился и попытался отступить — незнакомец злился, а когда взрослые злятся, обычно виноват всегда он, Гарри. Но мужчина крепче сжал плечо мальчика, и Гарри покорно замер, хотя сердце просто выскакивало из груди — этот мужчина был пострашнее дяди Вернона. — Я забираю его, Туни, прямо сейчас, — незнакомец мог бы своим голосом заморозить океан. Тётя, похоже, хотела что-то сказать, но только разевала рот, по-прежнему не издавая ни звука. Гарри затрясло: этот жуткий человек хочет забрать его? Зачем? Уж лучше ремень дяди — это, по крайней мере, привычно, хотя и очень больно. Незнакомец присел на корточки. — Пот… Гарри, — запнувшись, позвал он, и Гарри, робко приподняв веки, увидел прямо перед собой страшные чёрные глаза. Вздрогнув, он отшатнулся, но незнакомец не отпустил его плечи. — Не бойся, ребёнок, я не сделаю тебе ничего плохого. — Низкий голос потеплел и смягчился. — Я подумал… Возможно, ты захочешь уйти отсюда? Гарри осторожно выдохнул, несколько раз моргнул, но слёзы всё равно текли, не давая разглядеть этого странного человека. Он и пугал Гарри, и в то же время его бархатному голосу хотелось верить. — А ты… ты кто? — чуть слышно спросил мальчик. — Ты… Санта? Сердце замерло в ожидании. Этот человек не походил на Санту, которого Гарри как-то видел на картинке. Но вдруг? — Я Се… да, Санта, — мягко подтвердил незнакомец. — И мне нужна твоя помощь. Сердце в груди трепыхнулось так сильно, что даже стало больно. Нужен. Он нужен! Не в силах выдавить хоть слово, Гарри торопливо закивал, стараясь открыть глаза и всё равно болезненно жмурясь. Внезапно на глаза легла мягкая ткань, Гарри дёрнулся от неожиданности, но голос Санты тихо сказал: — Не пугайся, я просто завяжу тебе глаза, на улице слишком яркое солнце. Туни, одежду мальчика. Живо!***
Северус просто кипел, но старался сдерживать гнев, заметив, как нервно вздрагивает ребёнок. Ничего, он ещё вернётся в эту семейку, когда дома будет и муженёк Петунии. Мальчишка выглядит совсем заморышем, трясётся от малейшего повышения голоса, шарахается от прикосновений. Что с ним тут вытворяли, Мерлин бы их подрал? И глаза. Похоже, ребёнка сутками не выпускали из темноты чулана, раз у него такая болезненная реакция на солнечный свет. Петуния, по-прежнему под силенцио, швырнула Северусу охапку каких-то обносков. И это одежда Гарри Поттера? Мерлин помоги этим людям, когда Северус сюда вернётся! Кое-как одев мальчишку в безразмерные штаны и куртку, Северус поднял его на руки и удивился: совсем невесомый. Почувствовав, как напряглось худенькое тельце, зельевар осторожно погладил ребёнка по спине и шепнул: — Не бойся. Он вышел на крыльцо, сам прищурившись от слишком ярко сверкавшего под солнцем снега, поправил повязку на глазах Поттера и негромко сказал: — Сейчас я тебя крепко-крепко обниму, чтобы ты не потерялся, и мы отправимся домой.***
Домой? У Гарри перехватило дыхание. Санта заберёт его к себе домой. Значит ли это, что Гарри действительно ему нужен? Но спросить мальчик не успел: его вдруг затянуло в какую-то очень узкую резиновую трубку. Гарри перепугался, обнаружив, что не может вздохнуть, однако через секунду ощущение сжатия пропало, дышать снова стало легко, а сильные руки обнимали крепко и в то же время осторожно. Санта усадил Гарри на диван и строго сказал: — С дивана не сходить, повязку не снимать, понятно? — Да, — испуганно встрепенулся Гарри. Тёплая ладонь скользнула лаской по худенькому плечу, голос Санты смягчился: — Успокойся, я просто не хочу, чтобы ты ушибся, пока меня не будет. — А… — начал было Гарри и тут же умолк, впрочем, Санта не стал его ругать и наказывать за несвоевременные разговоры и вопросы, а просто пояснил: — Мне нужно приготовить лекарство для твоих глаз, это недолго, просто посиди тихонько, хорошо? — Хорошо, — прошептал Гарри и замер, всем видом выражая готовность ждать сколько надо. Санта ушёл. Гарри молча сидел на диване и прислушивался, однако в доме царила тишина, это было даже странно: нигде ничего не скрипело, не шуршало, не слышно было ни телевизора, ни радио, даже с улицы не доносилось ни звука, хотя, Гарри знал, было утро, а не ночь. От такого безмолвия становилось жутковато, однако не успел Гарри запаниковать, как услышал шаги, и облегчённо вздохнул: Санта вернулся. Прохладные пальцы коснулись подбородка Гарри, приподнимая мальчику голову. — Посиди так, глаза не открывай. Санта снял повязку, Гарри старательно жмурился, хотя, судя по всему, в комнате солнца не было, по крайней мере, под закрытыми веками не расплывались оранжевые круги и не было мучительного жжения, вызывающего нескончаемый поток слёз. — Сейчас я закапаю тебе лекарство, не пугайся, это может быть несколько неприятно. — Будет больно? — Гарри вздрогнул, ему категорически не хотелось ассоциировать Санту с болью, и он напрягся, когда ему чуть сильнее запрокинули голову. — Ш-ш-ш, расслабься, — тихо сказал Санта. — Это не больно, просто непривычно. Открой глаза. Ну если не больно… Хотя расслабиться у Гарри не получалось, наоборот, всё тело охватила мелкая дрожь. Он осторожно приподнял веки, и вдруг в уголок глаза что-то капнуло, тут же — в уголок второго глаза. Гарри рефлекторно моргнул. И удивлённо уставился в лицо Санты. — Я так хорошо вижу, — не веря, прошептал мальчик. В комнате было светло, без солнца, но всё равно светло, однако слёзы не появились, глаза не жгло, и ещё Гарри сообразил, что он и в самом деле лучше видит. Как это? Очки ведь остались в чулане. — Разумеется, — Санта отпустил мальчика и выпрямился, он оказался таким высоким, что Гарри пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Это зе… хм… лекарство поможет тебе обходиться без очков. Гарри кивнул и с любопытством огляделся, наслаждаясь новыми ощущениями.***
Северус какое-то время наблюдал за тихо радующимся ребёнком и чувствовал в душе некое умиротворение: он сумел сотворить для этого малыша настоящее чудо. Потом присел на корточки и взял Гарри за подбородок: — Посмотри на меня. Сияющие зелёные глаза уставились ему в лицо до боли знакомым взглядом. Даже не зная точно, чей это ребёнок, только по глазам можно было определить — это сын Лили. Не Джеймса Поттера, а именно Лили Эванс, только так, а не иначе. Благодаря зелью зрение мальчика со временем выправится, так что очки — главная отличительная черта Джеймса — не понадобятся. А чёрные волосы… Разве это признак? У самого Северуса тоже чёрные волосы, никто же не скажет, что Гарри — это… Стоп! Северус в полной прострации уставился на ребёнка, так что Гарри беспокойно заёрзал под пристальным взглядом чёрных глаз. — Гарри… — наконец хрипловато заговорил зельевар, глубоко в душе ужаснувшись пришедшей в голову мысли. — Гарри, как ты думаешь, кто я? — Санта, — тут же ответил мальчик. — Нет, Гарри, я не Санта, — покачал головой Северус и, увидев как помрачнел и насторожился ребёнок, поспешил добавить: — Но твоё письмо попало к Санте. — Мысленно Северус фыркнул, представив Дамблдора в красном колпаке и коротком красном кафтане. — И он отправил меня к тебе. Меня зовут Северус Снейп, я… Ребёнок вытянулся в струнку, прижав руки к груди, потом чуть слышно выдохнул, перебив Северуса на полуслове: — …ты мой папа? Зельевар замер, не сводя с Гарри изумлённо-напряжённого взгляда. Как шестилетний ребёнок умудрился озвучить то, что самому Северусу пришло в голову всего минуту назад? Мальчик испуганно отодвинулся, ойкнув, когда Северус сгрёб его в охапку, прижав к груди и шепнув в лохматую макушку: — Да, Гарри, да, я твой папа. Твоё письмо Санте помогло мне найти тебя. — Папа, — чуть слышно всхлипнул Гарри, изо всех силёнок прижимаясь к отцовской груди. «Ты ведь знал, что так получится, старый манипулятор?» — Северусу показалось, что прямо в воздухе лукаво блеснули голубые глаза, и крепче обнял мальчишку. «Спасибо, Санта, это самый лучший подарок на Рождество». Гарри был счастлив как никогда.