***
Выше, чем у Кацуки. Они настолько выше, чем у Кацуки, потому что Очако проводит время с Эйджиро и иногда занимается с ним в зале, и Кацуки с радостью встречается с этим ублюдком. — Сделай это снова! — подталкивает его Эйджиро. Кацуки вздыхает, выражая свое недовольство и пишет «Я, блять, терпеть тебя не могу» на своем предплечье. Эйджиро задыхается, когда эта фраза появляется на его коже прямо возле «заявление должно быть к 19:00, успокойся, черт возьми, или я убью тебя». — Да ладно тебе, Кацуки, это же так круто! Большинство людей покупают друг другу конфеты или что-то в этом роде в День святого Валентина, а мы друг другу… — Если ты скажешь, что мы получили «подарок любви», я на самом деле расстанусь с тобой. Эйджиро надулся, уставившись в пол, как и всегда он делает, чтобы заставить себя заплакать. И это сводило его парня с ума. — Не думаю, что по-настоящему, — спустя момент сказал Эйджиро. Его лицо смягчилось, — Я полюбил тебя еще до всего этого. Кацуки застыл. Три с половиной года дружбы, из которых большее время они встречались, а он все еще не привык, когда Эйджиро говорит такие вещи. Он не силен в этом, не умеет превращать свои слова во что-то, что могло бы заставить румянец появится на щеках его парня. Только теперь ему это не нужно. Кацуки молча вытаскивает Sharpie и рисует сердечки на своей левой руке под нежным взглядом Эйджиро. Когда место закончивается, он приступает к другой руке. — Это же так круто, — ворчит, закрывая Sparpie. Эйджиро шмыгает носом, и теперь его слезы настоящие, заключая Кацуки в свои лучшие объятия, те, где они прижаты друг к другу на кровати Эйджиро, те, где Кацуки может уткнутся в изгиб шеи Эйджиро и позволить губам коснуться кожи. — Какого черта, ты такой гей, — Эйджиро задыхается. — Ты словно… словно маршмеллоу или плюшевый мишка, или шоколадные конфеты, которые тают во рту. Ты такой теплый мягкий, детка, как в ромкоме, — смеется. — У меня есть свой Питер Кавински. Кацуки скорее слышит хмурый взгляд, чем видит. — Ты больше Лара Джин, думаю. Это делает меня Питером Кавински, правда? — Если ты думаешь, что я собираюсь написать тебе любовное письмо… — Всего одно письмо, — неосознанно сказал Эйджиро, и его руки крепче сжали Кацуки. Блять. — Подожди… Я так и знал, что ты посмотрел этот фильм. Эйджиро кукарекает, каким-то образом умудряясь казаться более раздражающим, чем тупой гребаный петух на ферме дяди Кацуки, что говорит о многом, поскольку именно этот ублюдок является причиной почему Кацуки привык просыпаться в пять утра. — Моя мама хотела его посмотреть, — проворчал он, — Чертовы… семейные узы или что-то вроде того. Это не было полностью ложью. Она действительно хотела посмотреть его, но только после того, как Кацуки уже сидел с миской мороженого и коробкой салфеток и кричал на Лару Джин и Питера, чтобы они наконец собрали свое дерьмо, пока отец, волнуясь, не проверил его. — Вау, — вздохнул Эйджиро, — мой парень такой семьянин. Было бы мило, если бы он только не любил свою мать больше, чем меня. Его монолог превратился в хихиканье, когда Кацуки пренебрежительно фыркнул в шею, а затем еще дважды в районе щек. Кацуки поцеловал его мягко и медленно, кусая нижнюю губу. Эйджиро улыбается сквозь поцелуй, что должно было помешать, но изгиб его губ словно горит на лице Кацуки, и если бы он когда-нибудь все же собрался написать любовное письмо, но бы обязательно описал его улыбку более выразительно, чем любая метафора Оскара Уайльда. Он удовлетворенно отстраняется после нескольких движений. Волосы Эйджиро беспорядочно растрепаны по подушке, а сам он, покрасневший и счастливый, очаровательно улыбался Кацуки. — Черт, детка, сделай это снова на поле для лакросса, я и напишу тебе любовное письмо. Кацуки не чувствовал абсолютно никакого раскаяния, безжалостно щекоча ребра Эйджиро. (Если он и будет кем-то из ромкома, то это Эль-это-что-так-тяжело Вудс, спасибо, блять, большое)***
Эйджиро воспринял свою роль Питера Кавински серьезно, потому что он собрался писать ежедневные реплики Кацуки с тех пор, как связь образовалась. И хотя они до смешного банальны, их ублюдочные друзья слишком часто ловили Кацуки улыбающимся.И это касается не только предплечьей или запястий. Эйджиро нравится разыгрывать все это, нравится заставлять Кацуки наклоняться, чтобы завязать шнурки и обнаружить «я не электрик, но мог бы осветить твой день» на своей щиколотке. Их отношения строятся на том, что они раздражают друг друга до чертиков, потому Кацуки в ответ нарисовал молнию на подмышке. В тот день на Эйджиро была майка, когда подняв руку на химии, чтобы задать вопрос, заметил на себе несколько заинтересованных взглядов. После Кацуки получит легкий шлепок по лбу и агрессивное взъерошивание волос, но оно того стоило. На следующий день Кацуки заметил ярко-красное «если я был котенком, я бы замурчал тебя» чуть ниже затылка. В ответ он рисует стрелку указывающую на член, и Эйджиро весь оставшийся день палятся на его треники. И они продолжали в том же духе.***
Прошел месяц, и Кацуки был удивлен, что Эйджиро удавалось так долго придумывать все новые и новые фразы. В первый день весны он проснулся с «будешь моим весенним увлечением?» на запястье. На что Кацуки подробно рисует розы, лилии, подсолнухи и маргаритки по всей своей руке и молится, чтобы они остались там в течении всего дня. Он одевает свободный лонгслив в школу, чтобы не дать цветам смазатся. Эйджиро же белую майку, с энтузиазмом демонстрируя рукав, словно ребенок, сделавший свое первое переводное тату. — Они такие милые, — Мина ахнула, тыкая пальцем в тигровую лилию на левом плече Эйджиро. — Это что-то вроде временных татуировок? Кацуки ощетинился. Временные татуировки? — А, нет, Кацуки нарисовал их для меня, — сияя сказал Эйджиро. — Он такой хороший, не так ли? Будто в фильме ужасов, парочка идиотов устрашающе-синхронно поворачивается в его сторону. — Неужели это постигло и нас? — Явный фаворитизм… дискриминация… гомофобия … — Денки прячется за спиной долговязого Ханты и мелодраматично прижимает руку ко лбу. — Он, блять, мой парень, придурки. Какая еще к чертям собачьим «гомофобия»? Денки уставился на него. — Эта шутка смешная, только когда мы ее говорим, Каччан. Эйджиро приподнимает брови, затем поворачивается к Кацуки, и его глаза сияют, когда он нежно обводит ярко-желтую розу на своем запястье. Кацуки долго смотрит на остальных. Ханта самодовольно усмехается. Денки изображает пальцами пистолеты. Мина умоляюще складывает руки. — По цветку на каждого, — ворчит Кацуки. — Без цвета. Ханта получает бархатцы, Мина — мак, а Денки нарцисс. Кацуки рисует цветы черной шариковой ручкой и делает вид, что оставшийся у них час на обед — единственная причина, по которой он вытаскивает свои цветные маркеры. — Ты такой хороший друг, — прошептал Эйджиро в шею Кацуки, прижимая его к шершавой школьной стене из красного кирпича. Кацуки пытается безразлично фыркнуть, но его дыхание было слишком сбитым. — Мы друзья, да? — Хороший друг, — повторил Эйджиро, задевая пальцами засос на шее Кацуки. На его собственной коже появилось такое же бледно-лиловое пятно. — Лучший бойфренд. На следующий день в подколенной ямке Кацуки спрятано «ты как словарь, придаешь смысл моей жизни». (На его ноге «если бы я был цыпленком, я бы тебя клюнул»). (Когда Кацуки одевает рваные джинсы, купленные на прошлых выходных, «ты настолько красивый, что я забыл свою пикаперскую фразу»).***
На английском Ямада-сенсей пытается занимать главенствующее положение в обсуждение первых глав «Моби Дика». Ключевое слово «пытается», потому что Яойорозу и Иида активно спорят о гомоэротичных конотациях между Измаилом и Квикегом в конце десятой главы. Ямада выглядит чересчур эмоциональным, что кто-то действительно заинтересован книгой, чтобы прерывать их дебаты. Кацуки чувствует знакомое покалывание на коже, он смотрит на свою ладонь и видит проявляющееся синими чернилами «зови меня Измаилом, потому что я охочусь на тебя». Блять, это слишком мило. Эйджиро не был любителем книг, как Кацуки, но он любил искать литературные пикап фразы для Кацуки, и порой они даже были совсем неплохи. — Бакуго, может скажешь нам, что там в твоем телефоне? — Кацуки поднимает глаза на Ямаду. — Простите, я всего лишь гуглил какие-либо доказательства того, что Герман Мелвилл был геем. — И? — его учитель нахмурился. — Ну, самому будучи гомосексуалом, — Кацуки невозмутимо усмехается, — думаю, стоит упомянуть, что во времена Мелвилла мореплавание было заведомо веселым мероприятием, и независимо от того, пытался ли он на самом деле изобразить отношения Измаила и Квикега вне строгих правил, из-за гетеронормативности имеет больше смысла рассматривать его сочинения как выход для него, осознанно или нет мирясь со своими собственными чувствами. — Очень наблюдательно, спасибо, Бакуго, — сдерживая улыбку произнес Ямада-сенсей. — Ты такой ботан, — написал Эйджиро. Завались. Не будь букой, ты такой сексуальный аххаахах. Тебя в детстве уронили. Нет, но меня до сих пор немного потряхивает, после падения с небес. Ты что ко мне подкатываешь? Я многозадачен. Вместо ответа Кацуки рисует маленького кита на внутренней стороне ладони. Эйджиро усмехается, показывает сердце руками, на что Кацуки закатывает глаза и рисует сердечко рядом с китом. — Это было немного по-гейски, бро, — прошептал Денки, хихикая. — И что? Мы встречаемся? — в замешательстве говорит Эйджиро. Денки простонал. — Да, конечно. Вы убиваете всю шутку, ты знаешь? — он прищуривается. — Это вроде негативных ассоциаций? Вы пытаетесь нас успокоить, подыгрывая нам? Тогда, скажу я тебе, я вас раскусил, поэтому вы так просто от меня не избавитесь! — Увлекательная позиция, Каминари, — растягивая слова произнес Ямада-сенсей. — Что думаешь по-поводу предположений выдвинутых твоими одноклассниками? Не теряя ни секунды, Каминари поворачивается на своем месте и начинает трехуровневый аргумент о неуловимой природе белого кита как литературной параллели с собственным вызовом читателя по расшифровке загадочного символизма самого кита, являющегося какими-то мыслями Мелвилла о Боге, добре человечества или даже Вселенной в целом. Ямада ухмыляется, выглядит вполне довольным собой. Денки слишком умен для того, кто настолько невнимателен.***
Это касается не только Денки. Никто, блять, не верит, что Кацуки и Эйджиро встречаются. Кацуки приходит в худи своего парня, потому что в том классе всегда чертовски холодно. Очако хмурится, видя ярко-красную толстовку с капюшоном, что было далеко не тем, чему обычно отдавал предпочтение Кацуки. — Эй, это разве не толстовка Киришимы? — Да. — Почему ты носишь худи Киришимы? — Он мой парень. Очако усмехается, взъерошивая волосы. — Ты такой милый, Кацуки. Ты наверно единственный, кто думает, что притвориться, что ты встречаешься с Киришимой, менее стыдно, чем просто признать свою неприветливость. Кацуки уставился на нее. Она потрепала его по голове, как будто он гребаный золотистый ретривер, прежде чем снова сесть и достать блокнот, как будто все сказанное ею не является основанием для проведения психиатрической экспертизы. — Угу, ты меня подловила, — сухо сказал он, — я неприветливый.***
Во время ланча Денки успевает поделится со своей конспирологической теорией с Хантой и Миной. Таким образом, бригада идиотов находится в полной боевой готовности, когда Кацуки и Эйджиро подходят к своему обычному столу в кафетерии. — А вот и виновники торжества, — чинно говорит Серо. — Добро пожаловать, господа. — Спасибо, мой господин, — усмехается Кацуки. — Теперь мы так говорим «привет»? Просто хочу сказать вам, что я недостаточно умен для всего этого, — Эйджиро смотрит на них всех, нахмурив брови. — Они не верят, что мы встречаемся, — злится Кацуки. — Я шутник в этой группе. Это моя работа. Вы понимаете это? Делайте, что хотите, но не отбирайте мой хлеб! — Денки вскидывает вверх свои руки. — Ты здесь шутник? Мои тридцать пять тысяч подписчиков в ТикТоке с тобой не согласятся, — просвистела Мина оберткой от конфеты. — Опять средневековая речь? Откуда вы вообще берете… — Прежде всего, танцы в ТикТоке не тоже самое, что и … — Денки, я собираюсь выпотрошить тебя словно… — Мы буквально соулмейты, — сказал Эйджиро. — Да, что с вами, блять, не так? — агрессивно кивает Кацуки. Мина смотрит словно у него комок жвачки в волосах. — Как бы там ни было, то что ты и Эйджиро лучшие друзья, не делает вас комедийными гениями, как я, Денки или Ханта, окей? Просто примите это и возьмите несколько луковых колец. Кацуки смотрит на раздраженное лицо своего парня, но они все равно крадут у Мины половину луковых колец.***
Розы в коридоре. Почему в коридоре розы? Кацуки осторожно спускается по лестнице, вспоминая, что приближается выпускной бал, и каждая гетеросексуальна пара Чада и Бекки попытается доказать, что их двухнедельный роман стоит того, чтобы забить весь коридор и все аккаунты в Инстаграме на следующий месяц. Кацуки мысленно смиряется с необходимостью проталкиваться сквозь толпу, которая окружила какого-то идиота, чтобы добраться до кабинета физики. В противном случае Аизава заставит его выучить урок заново потому он «явно уже что-то знает, если его поздний приход…» Подождите, — промелькнуло в голове у Кацуки. — Это не какой-то там идиот. Это мой идиот. Эйджиро стоит посреди коридора рядом с двумя школьными собаками-терапевтами, золотистыми ретриверами. Он держит большую картонную вывеску, посыпанную золотым блеском. Если они золотистые, ты пойдешь со мной на бал. — Ты что-то сказал, Кацуки? Его улыбка яркая, как и всегда, когда ему удавалось удивить Кацуки. Толпа затихает, более того, некоторые ученики бросают на Кацуки настороженные взгляды. Мина широко раскрыла глаза и подняла палец вверх. — Ладно, — Кацуки невольно улыбается и вздыхает. Толпа одобрительно загалдела, а ретриверы замахали своими хвостами, несмотря на то, что Кацуки ненавидит подобные романтические жесты, он должен признать, что Эйджиро исключение из правил. Он не целует его, чтобы окончательно не рушить репутацию, но они обнимаются, и он улыбаются на публике, чего обычно он ни за что бы не сделал. — Теперь-то они нам поверят, правда? — смеясь спросил Эйджиро. (Намекая на то, что Эйджиро сделал это для него, потому что знал, что Катсуки начинает беспокоить, что никто им не верил, потому что он буквально хотел кричать о своей любви к Кацуки, как можно громче. Кацуки решает вернуться к этому позже). Эйджиро достает свой телефон и нажимает на историю Мины в Снэпчате. На видео запечатлены обнадеживающая улыбка Эйджиро, румянец на щеках Кацуки, последующие объятия и чертовски милые золотистые ретриверы. И подпись: "Кацу и Кири только что сказали, к черту, токсичную маскулинность!!!". — Что за нахуй? — промямлил Кацуки, уткнувшись головой в плечо Эйджиро. — Что, блять, с ними не так? В любом случае, им хотя бы удалось поиграть с собаками.***
В конце концов, его тупым друзьям требуется поистине унизительное проявление правды, чтобы наконец поверить ему. Мина и Денки потащили всех, чтобы купить платья для выпускного вечера, и Ханта, который надевал костюм один раз в суде и никогда больше, сказал, что воспользуется возможностью, чтобы найти его. Мать Кацуки уже придумала дизайн для сочетающихся смокингов для него и Эйджиро, оба черные с красными цветочными мотивами, так что они просто гуляли. Или только Кацуки прогуливался в одиночку. Эйджиро где-то затерялся, а Денки стащил его телефон, потому что всегда чувствовал момент для того чтобы сделать их жизнь чуточку сложнее. Ханта хватается за голову в момент, когда Денки застенчиво вытаскивает телефон Эйджиро из заднего кармана. — Хорошо. Все нормально. Мы можем… подождать его здесь и надеяться, что он вернется к нам. — Или мы можем громко кричать и звать его! — предлагает Мина. — Кацу, наверное, мог бы добраться до другой стороны торгового центра… — Я прикончу тебя, — ответил ей Кацуки про себя. Мина морщится и трет ухо. Она и Денки выглядят так, как будто они действительно готовятся выкрикивать имя Эйджиро, пока он их не найдет, и, хотя Кацуки любит наблюдать как других выгоняли, он полагает, что сейчас ему, вероятно, следует пресечь это в зародыше. — Вам не нужно делать что-либо из этого, идиоты, — сказал он, доставая маркер из рюкзака. Тупица, мы в обувном отделе. Он подождал несколько секунд. Иду! Извини, я потерялся:( Он поднимает голову. Сборище идиотов пялится на его руку, будто он отрубил ее и отрастил заново, как какой-нибудь инопланетный гуманоид. — Что за хуйня? — вздыхает Денки, — Чел, что за хуйня? — Вы соулмейты, — пробормотал Ханта. — Почему вы не сказали нам, бро? Кацуки нужно немного времени, чтобы провести короткое исследование, в котором он пробирается на следующую миссию НАСА и кричит в пустоту космоса, пока жар солнца не превращает его в сгоревший труп гнева и неверных решений. — Мы говорили, — наконец произносит он. — Много, очень много раз. Мина побледнела. — Подожди, так все это время, когда вы говорили, что встречаетесь и мы отвечали, что это шутка… — Да, — Кацуки сердито смотрит на нее. Денки отошел от него. Медленно. Разумное решение. — Хей, Кацуки, брат от другой матери, — неуверенно начал он. — Ты помнишь прошлым летом, я видел, как вы выходили из кладовой, и вы сказали, что брали моющие средства, но у вас в руках ничего не было, и поэтому я пошутил, что вы целовались, и вы просто ушли? — Заканчивай мысль, — Кацуки прищурился. Денки сглотнул. В этот момент входит Эйджиро, потому что он, блять, ублюдок. Он машет, черный маркер резко выделяется на его коже. Пауза, пока идиоты замирают и собираются с мыслями. — Извините за то, что … потерялся? У вас в порядке? — Соулметы? — визгнула Мина, и Эйджиро вздохнул. — Вы не можете ни в чем обвинять нас, ребят. Я пригласил Кацуки на бал с помощью роз и щенков, а вы сказали, я цитирую: «Кацу и Кири только что сказали, к черту, токсичную маскулинность!!!». — Что ж ладно, мы проебались, — бормочет Ханта. — Вы, придурки, собираетесь покупать свои тряпки или мы так и будем стоять здесь и говорить о том, как вы все не обращаете внимания на очевидные, блять, вещи, пока этот дерьмовый магазин не закроется? — Кацуки бьет его по плечу. — Он? — Денки прищуривается и поворачивается к Эйджиро. Его парень просто смеется, и его взгляд, который падает на Кацуки, кажется слаще мёда. — А кто же еще? Денки и Ханта затыкают рты. — Братан, теперь они будут еще более невыносимыми. — Не думаю, что что-то будет лучше. Когда Эйджиро впервые увидел Кацуки без рубашки, сказал, что он выглядел «супер-мужественным», но да, наверно, ты прав. — Эм, ребят, вы не замечали, что мы вместе, типо, два года. Не думаю, что мы настолько невыносимы. — ДВА ГОДА?! И когда они идут к магазину одежды, толкаясь, смеясь и поддразнивая, и «когда мы обнаружили, что вы делите попкорн в театре, это однажды…» Кацуки почувствовал легкую щекотку на запястье. У тебя есть карта? Потому что я потерялся в твоих глазах. — Я примотаю к тебе гребаный GPS, — ворчит Кацуки, но все равно рисует маленькое сердечко под словами. Улыбка тупицы настолько ярка, что Кацуки думает, что он вполне может потеряться с ним до конца своей жизни.