Зеркало

Над Лориеном висела глубокая ночь. Лишь бледноликая Итил в сопровождении далеких звезд лила свой призрачный холодный свет на тропинку под босыми ногами. Стройные, величественные стволы мэллорнов мерцали во мраке сгущающейся тьмы, и каждый лист был наполнен этим холодным божественным сиянием. Это место дышало силой, не злой и не доброй, но могущественной и древней, как и весь этот дивный лес. — Я рада видеть тебя, дитя Трандуила. Владычица Галадриэль чуть склонила голову набок, одарив Леголаса едва заметной улыбкой. В глубине ее льдистых глаз плескалась вековая мудрость настолько древняя, что принц из Эрин Гален почувствовал себя совсем крошечным эльфенком, которого невзначай застали взрослые за поеданием сладостей. — Тоже хочешь взглянуть в моё Зеркало? — голос лесной колдуньи был нежен и мягок, словно шелест волн, ласкающих песчаный берег, но дышал могущественной силой, как и все в этом древнем лесу. — Что я увижу там? — юный принц учтиво склонил голову, невесомо ступая босыми ногами по каменным ступеням. Пройдя вдоль зеленой живой изгороди, юноша оказался в небольшом саду на южном склоне Карас Галадон. Деревьев здесь не было, только небо над головой и сияющая белым огнем яркая вечерняя звезда за восточным окоёмом. — По моему слову Зеркало может открыть многое. Одним оно покажет их затаённые желания, другим — совсем неожиданные вещи. Иногда это полезней того, что мы хотели бы увидеть. Но я думаю, что у сына лесного владыки хватит сил, чтобы испытать моё Зеркало. Леголас бросил взгляд на серебряную чашу, возвышающуюся на невысоком каменном постаменте в центре поляны. Владычица наполнила чашу водой из говорливого ручья и дохнула на воду, безмятежная гладь засияла ярче света вечерней звезды. — Я знаю, с каким желанием в сердце ты пришел сюда, Леголас Трандуилион, — Галадриэль коснулась холодными пальцами щеки юноши. — Не дотрагивайся до воды и ты увидишь ее. Это грустно, но это светлая грусть. Светлая и чистая, как твоё желание, маленький принц. Происходящее казалось нереальным, он словно уснул. В глубине души Леголас знал, что его приход сюда был предопределён заранее, владычица Золотого леса прочла тайное желание его сердца. Впившись тонкими пальцами в каменные края чаши, принц склонил голову: в тёмной водной глади отражались лишь далёкие холодные звезды. — Не коснись воды, — казалось, голос владычицы звучал где-то далеко, словно Леголас погрузился в этот омут с головой, и все звуки леса слышались теперь будто из-под толщи воды. Чаша задрожала под тонкими пальцами, а ледяные звезды, отражавшиеся в безупречно ровной глади Зеркала, замелькали перед глазами. Принц стиснул зубы, чувствуя, как подкашиваются ослабевшие ноги… И вдруг все замерло. Кроваво-красный Боргиль заглядывал в открытое настежь окно знакомой с детства комнаты. Теплый ветерок колыхал лёгкие занавески. Леголас их терпеть не мог — додумался же кто-то повесить в спальню будущего воина занавески в мелкую синюю бабочку. Эльфенок, лежавший в кровати, погрозил маленьким кулачком ненавистным занавескам, фыркнул, нетерпеливо повозился, сбивая ножками душное одеяло, и, надув пухленькие губки, ткнулся носом в подушку. Это ж надо, какая несправедливость! Мало того, что спать уложили, как только стемнело, так ещё и не разрешили съесть за ужином дясять самых вкусных пирожных со сливочным кремом, отобрали захваченные в плен маленьких ручек сладости, еще и пальцем погрозили. Бедный, бедный эльфийский детёнок, должен лежать тут один в темноте, грустить в одиночестве и бояться: приснится ещё снова Анкалагон Чёрный или огненный балрог, а Эарендила и Глорфиндела рядом не случится, и что тогда? Малыш зажмурился, представив этих чудищ в своей спальне и быстро сбросил одеяло. Маленькие ножки опустились на холодный пол, огромные испуганные глаза с опаской всмотрелись в темноту. Горизонт был чист, и чудищ в тёмных углах не наблюдалось. Отыскав под кроватью игрушечный лук и колчан со стрелами, эльфенок со всех ног бросился к двери, шлепая босыми ножками по полу и путаясь в слишком длинной ночной рубашке. Ну не тратить же в самом деле время на переодевание. В тёмном коридоре не было ни души, и потому эльфенок совершенно беспрепятственно выбрался из той части дворца, где располагались спальни королевской семьи и просеменил мимо сонных стражей к массивным дверям тронного зала. Двери были приоткрыты, и в коридор падала тоненькая полоска света. Малыш прислушался, переминаясь с ноги на ногу, тихонько приоткрыл дверь и юркнул в зал. В залитом лунным светом зале стоял Трандуил. Король светился от счастья и держал за руки прекрасную эллет. Тонкая, совсем юная, с пронзительными синими глазами и волосами цвета первого снега в лучах зимнего солнца. Леголас сотни раз видел эти глаза во сне и каждый день в отражении зеркала. — Nana… Замерев на мгновение на пороге, эльфенок прижал ушки и тихо вдоль стены прокрался к трону, забравшись на него с ногами. Менестрелей не было видно, но тихая грустная музыка, казалось, кружилась в воздухе, отражаясь от стен и потолка. Эльфенок, незамеченный двумя взрослыми, устроился поудобнее, нахлобучил на голову корону отца из ветвей и багряных листьев, и замер, не в силах оторвать зачарованного взгляда. Они казались такими юными и беззаботными, словно весь мир существовал только для них. Любовь озаряла их глаза. Трандуил чуть склонил голову и нежно коснулся губами руки эллет. Эллериан, улыбнувшись, кивнула, принимая приглашение на танец, и они закружились по залу, неотрывно глядя друг другу в глаза. И столько священного обожания было в их прикосновениях, столько нежности и трепета, что сердце эльфенка защимило от любви к родителям. И в этот самый момент реальный Леголас понял, что отец в тот вечер обнимал его nana в последний раз…