z1mplex mixxxology — 150 000 руб!
«1703; 19:00»
что самое удивительное — никаких показательных криков, вспыхиваний и других ярких реакций жаждущий зрелища народ не получает, машнов лишь снисходительно удосуживается поджать обветренные губы еле заметно, пиксели с отдалённой вебкамеры этого не передают, но напускное спокойствие мерцает как самая яркая звезда, пока андрей, сидящий рядом, почти роняет одну из карт из рук, кажется, десятку кубков, но сам он её ещё не успел выучить, зато другие знает практически наизусть, ведь до стрима у него было много времени, чтоб обойти весь сайт, который предлагает гугл хром. чат вспыхивает новой волной, теперь сообщения хуй разберешь, они так быстро чередуются друг за другом, что уловить из всего потока бессвязного набора алфавита можно только: «ахуеть», «что за хуйня», «я поражен». и пока замай поворачивает голову с лёгкой, но слегка напряжённой улыбкой, смотря на то, как слава застыл, впиваясь взглядом в донатную полоску, словно его целью является попытки сжечь монитор за кровно заработанные, а не прийти в себя. но тут карелин наконец-то оживляется. — ой, кажется, наш интернет… через секунду он перехватывает беспроводную мышку и агрессивно жмёт на кнопку «завершить трансляцию». экран с веб камерой и активным как никогда чатиком гаснет практически моментально, а он резким, нервным даже, движением отталкивается руками от бедного стола, чтоб проехаться колёсиками игрового стула по паркету, отъезжая на достаточное расстояние, чтоб не сбить ничего лишнего, пока андрей аккуратно откладывает перемешанную колоду в сторону, уже более обеспокоенно смотря на славу. сначала ему кажется, что он рад такому донату, с другой стороны, для чего ему так реагировать и отрубать трансляцию с дешёвой актёрской игрой, только потому, что это первый донат с такой суммой? хан просто выжидает, он знает, как слава любит резко меняться, поэтому не пытается трепать его за плечо, спрашивать в чём дело или просто начать мешать карты опять, чисто потому, что руки занять нечем. ожидания подтверждаются тогда, когда слава упирается ладонями в подлокотники, чтоб опереться на них, и вскочить, как в жопу раненная птица, выпрямиться в свой рост двухметровой шпалы и пнуть на ярких эмоциях свой стул. — блять, андрей, это пиздец. полный пиздец. ты вообще видел имя донатера?! кто вообще, сука, посмел нарыть такую информацию? — и года не проходит, как слава начинает бегать поперёк комнаты туда-обратно, прямо у того окна, где открывается вид на закрытый двор с парой горок для детей. тяжелые шаги раздаются эхом по полупустому помещению и он приостанавливается на секунду, начиная активно жестикулировать. — да я ему ебальник в мясо разобью, андрей! — руки в жесткой дрожи пытаются сжать воздух, а пальцы срывают с головы чёрную бандану, истерично кидая тряпку себе под ноги, не находя ничего подходящего для того, чтоб разгромить в щепки. — ты понимаешь весь пиздец или нет? какой-то ноунейм указывает тот ебучий бар и ставит ёбнутое условие. нам до семнашки пиздовать пешком сорок минут, так и неизвестно, что там за хуй выжидает! андрей молчит, он немного откидывается на спинку своего кресла, устраиваясь поудобнее, ведь ему начинает казаться, что этот концерт будет происходить как минимум пять минут; складывает руки в надёжный замок, вздох срывается с его губ совсем непроизвольно, но даже в этом виднелась логика антихайпа. умиротворённое дыхание одного смешивается с агрессивным дикого быка с красной тряпкой на носу другого, грудь славика вздымается в коротких и частых вдохах, он словно сейчас окно откроет и в него выпрыгнет, ломая ноги высотой пятого этажа. зеленый смешивается с серым и обеспокоенный первый прожигает паяльником насквозь, хан поджимает губы с тревогой. ему всё очевиднее некуда, догадаться не так трудно, как кажется, пустяки, а зная славу с его слепой верой в одного лысого, тот точно не допрёт, пока ему это в лицо не скажут. — ты закончил? — один-единственный вопрос и слава уже более сконфуженно смотрит на своего друга, опираясь задницей на подоконник, не боясь вызвать вольное падение полупустых пачек сигарет и зажигалок, которые уже и огня никакого не выдают. иронично. — тогда собирайся.[семнадцать ноль три; спустя полчаса]
через кучу неудачных попыток, обёрнутых прахом деда, нацепить сорванную в истеричном порыве бандану, слава наконец сдаётся, убирая тряпку себе в карман спортивок. андрей, сидящий как всегда рядом, в такси, тихо хихикал над этими попытками, даже предлагая свою помощь, а-то, по его мнению, он долго и грубо будет ебаться с украшением для головы, а с длиной славиных волос, постоянно спадающих на лицо, это будет мучение, сравнимое с тем, как раньше заставляли за оплошности стоять на коленях, прямо на жёстком горохе, от чего потом никогда грешить не хочется. ладонь толкает дверь бара, придерживая её для того, чтоб замаю не пришлось лишний раз руку поднимать. эти двое медленно переступают порог помещения. в нос бьёт запах алкоголя, тот словно начинает впитываться в волосы, одежду, кожу, оставляя склизкий отпечаток дорогого мартини с оливкой на дне бокала. славины глаза изучающе проходятся по виду на бар, где-то справа стена с названием, нарисованным баллончиками, где-то рядом диванчики, с пристроившимся на них жульем, те стучат стаканами с алкоголем, а карелин кривит свой курносый нос в брезгливом выражении, пряча руки в карманах худи со своим же мерчом, так как после катастрофы с его предыдущей квартирой, носить ему приходится то, что он успел купить. но с этим изучением он жалеет о том, что вообще посмотрел в сторону барной стойки, ведь эту лысую карлицу найти не так уж и трудно, его чёрная рубашечка и голый затылок узнать ещё проще, а взяв в счёт то, что он сидит ещё и профилем, машнов вздыхает. но его лицо почему-то не выражает ни эмоции. снова. в этот момент андрей, который стоял позади, немного напрягся, присматривая себе местечко у диванчиков, в самом углу. но стоит ему снова обратить своё внимание на друга, как тот моментально разворачивается на пятках с каменным ебальником, видимо, с намерениями свалить из поля зрения каждого, кто тут находится. но его очень ловко и оперативно ловят за локоть, не давая так быстро скрыться. цоканье в ответ и андрей уже не выдерживает, когда берёт славины плечи и сжимает их, фиксируя этот комочек ненависти на месте. — андрей. — что «андрей»? мы для чего сюда приехали? скорее… эм, для чего ты сюда приехал, когда истерику дома устраивал? — вкрадчиво, но приглушённо, чтоб слышал его только карелин, начинает хан, когда уже своей мимикой выдаёт тревогу за друга, с желанием помочь взять свои яйца в кулак и кинуть их на ту барную стойку, где сидит этот жид. — знаешь же, этот… он бы тебя просто так не позвал, думаешь, от скуки решил к тебе на стрим заскочить, пару сотен кинуть, случайно указывая это место? можешь даже не отвечать, сейчас руки в ноги и к нему, а то хуй его знает, что этот еврей придумает, недаром вспомнил спустя полгода. резким, но мягким движением разворачивает славика к себе спиной, подталкивая в направлении стойки, а тот, с тихим матом лицезреет, как носатый поворачивает голову в его сторону, сжимая в руке стакан с виски, который поднимает со своей лживо-доброй улыбочкой, мол, присоединяйся, за тебя пью. в ответ от машнова только вздох и недоверчивый взгляд из-под гуччи очков. медленно усаживается на стул и даже теперь не знает, как подступиться к этому жиду, вызывающий рвотный приступ, вызывает и будет вызывать. не скажешь же ему, «ты мне денег кинул?» или «зачем звал?», потому что будет казаться, что наш славик — проститутка продажная, хотя таких бабочек всегда уважал. но из-за незнания что он может сказать, ему помогает мирон. — денег на интернет кинуть или тех копеек было достаточно? — ирония. машнов почти задыхается возмущением, когда слышит такие слова от такого человека. он же, в свою очередь, продолжает беззлобно улыбаться, видя, как его бывший оппонент напрягся. — нет? странно, что ты вообще явился в положенное время. за деньги, вижу, готов жопу порвать, но отработать? возмутительно! как он вообще посмел так разговаривать?! слава даже с неким неверием смотрит на фёдорова, пока его серые глаза бегают по мужчине в нервном режиме. тот как всегда в своём репертуаре. с иголочки. рубашечка выглажена аккуратно, так и не скажешь, что возможно сам этим занимался, рукава закатаны по локоть, оголяя перманентные рисунки, на них, к слову, и падает взгляд карелина, он пытается рассмотреть что-то, пока его голова снова начинает вскипать, как будто бы у него вместо мозга — вода. вот манера эта, клоунская, славу бесила, тот подаёт все свои слова с такой невъебенной уверенностью, что даже сможет убедить натурала в том, что он гей, а хейтера цоя, что он действительно жил и будет жить себе припеваючи. говорил же хован, с жидами всегда надо быть начеку, иначе либо кошелёк потеряешь, либо анальную девственность. вздох. машнов кусает свои губы, параллельно поджимая их, практически не скрывая своего недовольства от ситуации, а то гримаса негодования и нарастающей злости слишком ярко проецируется на его лицо. — сука, пошли выйдём! — раздражает. вот прям вымораживает этот еврейский ебальник. нельзя же просто взять, и смотреть своими глазами совершенно спокойно, пока на тебя двухметровый шкаф рычать начинает. это либо инстинкта самосохранения нет вообще, даже понятия, либо тот открыто демонстрирует, что никого здесь не боится, словно находится на своей территории. карелин начинает ковырять ногтём барную стойку, попросту царапая лакированную поверхность впустую. взгляд мирона холодный, насмешливый, там словно северный ледовитый буянит, плещется, готовый своей волной снести с маленькой льдышки в объятия холодной воды, которая приморозит тебя ко дну нахуй. и если славины плечи сведены в попытках одёргивать самого себя от кровопролития со скорой помощью, то янович сидит с ровной осанкой, как самая настоящая горная лань, со снежком на рогах. набегался. — смешной такой. хочешь выйти — выйди, хочешь ударить — бей, но здесь. раз уж так получилось, что задел твои чувства. ответа со стороны славы не поступает, с его искусанных на нервах уст не срывается ни звука, ни писка, ни любого колкого панковского подъёба. в голове одно возмущение — несколько лет наблюдаешь за человеком, хуесосишь его творчество по фактам, потому что не нравится, рубашки на себе рвёшь, чтоб хоть какую-то реакцию вызвать, может быть хотя бы лайк от него получить, ограничивая свою одержимость другими увлечениями, попытками переключиться на более интересный индивидуум, но сука, мироша в его такой объект для шуток и смехуёчек, что эта зацикленность сейчас его пожирает. но сжирает его сейчас совсем другое — когда он видит опрокинутую голову мирона, его дернувшийся от сглатывания слюны кадык, а там уже и кровь на чужой ладони, то самопожирание заставляет судорожно взглянуть на свою руку, которой мгновение раньше въебал отцу баттл-рэпа на русском. хуёво то, что сорвался. давно такого не было. блять. — мирон, всё ок? — тут к нему подбегает бармен. недоверчиво смотря на славу, который всё ещё дышит быком, но старательно делает вид, что разбитый нос мирона, не его рук дело. — да-да, не беспокойся. — кинув осуждающий, но где-то в глубине радующийся такому развитию событий взгляд, мирон встаёт со стула. затыкая тыльной стороной ладони ноздри, напоследок оставляя бармену чаевые. — не думал, что ты решишься, карелин. — лукаво высказывается, пока снизу-вверх смотрит в глаза вышеупомянутого, тот склонился над фёдоровым, держа его за челюсть, проверяя, не разбил ли он ещё что-то, за что придётся платить расположением общества, а именно этого же бара. и пока жид смотрит, слава тихо материт себя под нос, когда вытирает мокрой салфеткой алую кровь под шмыгалкой. ну, не мог он долго находиться в общем зале, поэтому вскочил вдогонку за мироном, чтоб в первую очередь не показаться полным мудаком самому себе. к его же удивлению, окси не послал его нахуй, скорее, кинул изучающий взгляд со стороны раковин, где умывал нос, словно он ждал того, как слава за ним собачкой побежит. морщится, когда салфетка касается задетого участка кожи, почти шипя. — хорошо бьёшь. — провоцировать меньше надо. таких уебанов, как ты… — фраза обрывается, когда они встречаются взглядами: умиротворённо-заинтересованный миронов и обеспокоенно-гиперактивный славин. тактильную оболочку с покровом кожи покрывают мурашки, за ними следует охуительно парализующий разряд тока под двести двадцать вольт, он въедается в клетки, затрагивает мышцы, те уже постепенно начинают атрофироваться с каждой секундой физического контакта. кончики пальцев начинают покалывать тысячами иголок, да так неприятно, словно он вышел на холод, не надевая перчатки. последний раз такое было, когда его паническая атака схватила и всю ночь не отпускала, пока он блевал в толчок замая, где он стоял рядом, держал бутылку с водой и по возможности убирал отросшие волосы славы резинкой для волос, да, получалось неаккуратно, патлы то и дело выбивались из хвоста, зато действенно. проходит от силы секунд десять, может двадцать, но карелину сейчас не до считалок двух баранов и забор, он смотрит в эту зелень глаз, как бы это глупо не звучало: он с утра петрушкой на всю кухню хрустел, пока искал чем он может позавтракать, ибо после тревожного состояния хавать надо, а выбора нет. и когда машнов пытается отвести глаза и переключиться на салфетку с бордовой кровью, ибо ему как-то некомфортно, то примерно на затылке он ощущает теплые прикосновения — мирон проезжается подушечками по шее вверх, добираясь до загривка. пальцы исследуют каштановые дебри, пропуская меж несколько прядок, пока он несильно сжимает волосы в ладони. что стоит подметить: так это миронову плавность в действиях, прям скользит он по коже, вызывая у славы непонимание ситуации и продолжение затянутого невменоза. волосы-то мягкие, значит на дорогой и вкуснопахнущий шампунь он денег не зажлобил, а на пожарную сигнализацию, которая жизнь может спасти, так нахуя, кота сам на руках вытащу. уверенное, подталкивающее движение кистью провоцирует гнойного склониться над оксимироном еще, даже немного ссутулиться. сопротивления в ответ не следует, ведь количество въевшегося в кровь алкоголя, выпитого еще на стриме под видом чёрного чая на пару с ёбнувшим адреналином в голову ограничивает мозгу деятельность, не даёт сигнал отстраниться, но обычно за такое в ебальник получить можно. вот только-только набирается сил, чтоб открыть рот и русским языком спросить, че за хуйня происходит, потому что слишком… слишком. фёдоров (как обычно на шаг впереди) впивается своими губами в чужие, подловив момент для того, чтоб надавить на эту непоколебимую панковскую сущность, верующую в анархистскую жизнь с её понятиями. от такого слава немного пошатывается, выпрямляется, но в следующий миг мирон смелеет окончательно — сильнее давит на затылок, не давая слабым попыткам отстраниться осуществиться. забавно, что после пресечения карелин не продолжает сопротивление. и пока пальцы сильнее и чаще перебирают волосы в руке, язык в это время плавно так проходится по кромкам зубов, задевая излишним всплеском контроля дёсна, зубы кусают поджатые губы, зажимают и оттягивают, оставляя после янтарно ощутимый отпечаток недавно выпитого виски с колой. слава растерянно смотрит сквозь мирона, под конец уже словно подаваясь навстречу, но принимая это как вызов, ответно кусает за уста, пытается больнее задеть, склонив голову и охотясь на блуждающий язык неподалёку, прям загорается перспективой переиграть жида и в этом, пока окровавленная салфетка улетает на пол вместе с тем, как кпсс сжимает плечи яновича, держа его на месте. эти двое играют в какую-то игру, либо кто-кому губы прокусит, либо кто первый начнет задыхаться от того, что воздуха не хватает. адреналин так и ебашит в виски, аж в голове слышно, как сердце учащенно бьётся, словно две тарелки в лапках обезьянки. в один момент славик пропускает мяч в свои ворота, когда с тихим мычанием осуждает сильный укус у уголка губ, серый взгляд из-под ресниц игриво сверкает. оторвавшись от такого азартного славы, мирон задирает нос и спускает одну из рук ниже. — …да? тогда оцени по десятибалльной шкале, насколько я уебан. горячее дыхание оседает под ухом, куда тянется фёдоров, давая перевести дух не только самому себе, но и карелину, дыхание которого напоминает вдохи загнанного в угол шакала, который то ли бегать заебался, то ли добыча оказалась сильнее и быстрее его, но как говорится: «был и остаётся». лёгкий поцелуй отпечатывается у мочки уха, мироновы зубы зажимают её, тянут и насилуют упорным жеванием, вызывающим вопрос, не голоден ли отец баттл-рэпа. язык медленно ведёт прямо по ушной раковине, щекочет самым кончиком, пока пальцы заправляют волосы за ухо с нотками заботы и нетерпения впиться в кожу до ебучих гематом фиолетово-красных оттенков, но мешает ткань верха и не убранная банданой солома на голове. это и происходит, когда губы спускаются чуть ниже, пока ладонь с силой сжимает прядки, оттягивает вбок, лишь бы не нервировало своим постоянным присутствием перед носом. карелин морщится, когда сводит брови и пытается то ли перехватить эту кусалку в болезненный поцелуй, то ли ответить тем же, но особо не сопротивляясь хватке на голове, прикрывает глаза. но даже сейчас покоя не дают, он прям чувствует, как там кожа пылает после этих терзаний, но что намного расслабляюще наперекор насилию с его шеей, так это ладонь на рёбрах, сжимающая бока, постепенно пересчитывая каждое ребро, почти не больно надавливая на несколько. короткие ногти царапают кожу, оставляют за собой линии полос и некую дрожь. резкий толчок в плечи и двухметровая шпала чисто по инерции встречается спиной со стеной, где еле проезжается по ней и уже с ебнувшим в голову похуизмом хватает мирона за ворот рубашки, притягивая к себе. ему тоже хочется принимать некое участие, ему не нравится постоянно вестись на эти манипуляции жестких рук, поэтому его клыки гуляют у ключиц, оставляют вереницу укусов по просторам и задерживаются у бьющейся венки, там уже вьётся язык, наконец, когда славу снова тащат за волосы, якобы намекая, мол, раз уж начал, продолжай, мирон уже успевает поменяться с машновым местами. смотря сверху вниз на то, как почти стоящий на коленях рэпер пытается разобраться с ремнём джинсов, который не очень то и хочет поддаваться трясущимся рукам, фёдоров нетерпеливо выдыхает быком через нос, но ничего не говорит, предпочитая сохранить гнетущее молчание, давящее на широкие плечи кпсс. и пока рука покоится где-то в волосах, гладя по макушке, слава наконец может приспустить штаны и встреться носом со стояком, выпирающим через бельё. краткий взгляд вверх и ответный вниз, ожидающий такой, он аж голову склоняет, когда снова давит на затылок, плавно пододвигая лицо к члену, но стоит уже более нервно стянуть остаток ткани, нос сталкивается с дорожкой темных волос, ведущих прямо к стволу. мирон со спокойным выражением лица знакомит славика с тем ощущением, когда о щёку невольно потирается чувствительная кожа и каково вообще ощущать не свой хуй в руке впервые за всё это время? выдох. слава берёт член в кольцо пальцев, яростно вспоминая, как ему до этого сосала ночная бабочка. — подожди, я ни разу хуй не сосал. — а как же «против» слова с чейни и микки? — парирует, получая заветное: возмущённый взгляд и сжатие хуя в ладони. прям на губах улыбка вырисовывается. — ой, пошёл нахуй. стоп. ты что, смотрел??? перед лицом стоящий колом член, длинный такой, увитый аккуратными венками, с каплей смазки на самой головке, и вот расстояние меж этим наглым, опьянённым одержимостью своим «кумиром» лицом и этой блядской красотой римских скульптур начинает стремительно сокращаться вместе с появлением вопроса в серых глазах: «а если я сделаю так?», после некоторых вопросов в голове и сомнений в своей чистой гетеросексуальной ориентации, слава осторожно касается чувствительной кожи губами. именно тут, прямо в этом туалете и тайминге, реальность для этих двоих заканчивается быстрее, чем последняя версия плейстейшена на полках магазинов электроники. у мирона уже долгое время тянет низ живота, так мучительно, долго и охуеть как больно, там по ощущениям всё в морской узел завязывается, чтоб заодно повеситься на досуге, но почему-то сейчас эта перспектива кажется максимально нежелательной. для него в принципе удивительно, что у него впервые встало на мужика, которого он не особо-то и желал видеть в своих подписках инстаграмма, но как так вообще получилось, что теперь тот самый гнойный теперь стоит на коленях и не знает, как подступиться правильнее, а ему только в кайф наблюдать за этими попытками сделать приятно. снисходительная улыбка растекается по губам и уже умиротворённо (как ранее за барной стойкой в одной компании бармена с его шутками за триста). конечно, это не сравнимо с заказными девами, которые обычно ему сосут, поглядывая, получает ли их клиент удовольствие, но этот наглый взгляд и вид славика на коленях выбивает весь воздух из лёгких, по итогу слабый, но не теряющий надежды интерес возгорается, пылая, как билан в своей песне. и если бабочки всегда знали как им действовать, то эта неловкая и щемящая сердце неуверенность даёт мирону некоторое количество терпения, не давая преждевременно вогнать в глотку по самые. от робких, но в какой-то степени возмутительно развязных прикосновений — носом в низ живота, кончиков пальцев по всей длине, особенно массирование большим головки, где предэякулят размазывает свободно, да ещё и как-то догадывается ласкать языком уздечку. этот блядско-горячий язык его доводит с каждой секундой всё больше. мало. мало. мало. последней каплей в море оказывается неожиданный вакуум внутри, когда тот щёки втягивает. тут крышу рвёт конкретно, скорее от неожиданности таких выкрутасов и даже мимической уверенности в своих действиях. фёдоров не выдерживает, когда сжимает волосы снова, уже не так ласково гладя по макушке, отнюдь, теперь хватка мёртвая, а движения уже не подталкивающие, а принуждающие. мирон давит, а когда тот откровенно ебёт неподготовленную к таким фокусам глотку, вызывая рвотный рефлекс, слава почти улетает от осознания происходящего. пиздец, кому расскажешь — не поверят. горло саднит пиздец, максимально неприятно, а это блядское причмокивание ствола и излишнее вырабатывание слюны, стекающей по подбородку, вызывает всемирный ахуй. меж ресниц влага блестит, успел же стащить очки с носа, когда мочил ебло водой из-под крана, теперь этот щенячий взгляд вызывает у мирона чувство удовлетворения. всё-таки покоцал эту маску, сорвал с лица и растоптал. осталось закопать. он реагирует слишком отзывчиво: толкается бёдрами навстречу, пытаясь насладиться тем, как горячо и влажно во рту у славы, самое главное, узко и пиздец как приятно. хватает буквально нескольких минут, чтобы благодаря таким нехитрым манипуляциям кончить. находясь на самом пике, он не торопится отпускать карелина — не даёт выпустить изо рта, пока тот не соберёт языком всё до единой капли. за этим процессом мирон наблюдает с особым наслаждением, сквозь туман какой-то и слабость во всём теле. а после резко тянет кпсс за волосы к себе, заставляя оторвать ноющие колени от пола и подняться наконец. — да я тебе говорю, братан, ты ж видишь, перевернутый шут! ты сам на любовь просил, вот, пожалуйста. девушка твоя тебя попущенным считает и совсем не воспринимает как мужика, ты уверен, что она тебе не изменяет? валить тебе надо, ва-ли-ть. — именно это попадает в поле зрения после того, как слава вместе с мироном выходят из толчка. первый даже забывает о том, как сильно у него болит горло, когда среди уютных диванов видит замая, чьи карты таро лежат на столе в раскладе, рядом с ним мужики под сорокет и он с максимальной серьезности талдычит о том, что женщина сердца не любит совсем. карелин сначала растерянно смотрит на это, пытаясь понять, не пиздят ли его там лучшего друга, заставляя гадать, а потом, когда пытается уловить реакцию мирона, видит, как входная дверь бара закрывается, пропуская вихрь ветра внутрь.дикрайдер в 03:32
десять из десяти